Орудийная деятельность животных и трудовая деятельность человека.

Орудия животных и орудия труда человека.

Не вдаваясь в ход развития самойтрудовой деятельности, отметим лишь еще несколько существенных

моментов в дополнение к тому, что уже говорилось об орудийной деятельности обезьян.

Прежде всего важно подчеркнуть, что орудием, как мы видели, может быть любой предмет, применяемый животным для решения определенной задачи в конкрет­ной ситуации. Орудие труда же непременно должно спе­циально изготавливаться для определенных трудовых операций и предполагает знание о будущем его приме­нении. Они изготовляются впрок еще до того, как возник­нет возможность или необходимость их применения. Сама по себе такая деятельность биологически бессмысленна и даже вредна (трата времени и энергии «впустую») и мо­жет оправдаться лишь предвидением возникновения таких ситуаций, в которых без орудий труда не обойтись.

Это значит, что изготовление орудий труда предпола­гает предвидение возможных причинно-следственных от­ношений в будущем, а вместе с тем, как показала Ладыгина-Котс, шимпанзе неспособен постичь такие от­ношения даже при подготовке орудия к непосредственно­му его применению в ходе решения задачи.

С этим связано и то важное обстоятельство, что при орудийных действиях обезьян за орудием совершенно не закрепляется его «рабочее» значение. Вне конкретной ситуации решения задачи, например до и после экспери­мента, предмет, служивший орудием, теряет для обезья­ны всякое функциональное значение, и она относится к нему точно так же, как и к любому другому «бесполезному» предмету. Произведенная обезьяной с помощью орудия операция не фиксируется за ним, и вне его непосредствен­ного применения обезьяна относится к нему безразлично, а потому и не хранит его постоянно в качестве орудия. В противоположность этому не только человек хранит изго­товленные им орудия, но и в самих орудиях хранятся осу­ществляемые человеком способы воздействия на объекты природы.

Более того, даже при индивидуальном изготовлении орудия имеет место изготовление общественного предме­та, ибо этот предмет имеет особый способ употребления, который общественно выработан в процессе коллектив­ного труда и который закреплен за ним. Каждое орудие человека является материальным воплощением определен­ной общественно выработанной трудовой операции.

Таким образом, с возникновением труда связано ко­ренное изменение всего поведения: из общей деятельнос­ти, направленной на непосредственное удовлетворение потребности, выделяется специальное действие, не направ­ляемое непосредственным биологическим мотивом и полу­чающее свой смысл лишь при дальнейшем использовании его результатов. В этом заключается одно из важнейших изменений общей структуры поведения, знаменующих переход от естественной истории мира животных к обще­ственной истории человечества. По мере дальнейшего раз­вития общественных отношений и форм производства такие действия, не направляемые непосредственно биологичес­кими мотивами, занимают в деятельности человека все большее и большее место и наконец приобретают решаю­щее значение для всего его поведения.

Подлинное изготовление орудий труда предполагает воздействие на предмет не непосредственно эффекторными органами (зубами, руками), а другим предметом, т.е. обработка изготовляемого орудия труда должна производиться другим орудием (например, камнем). Находки имен­но таких продуктов деятельности (отщепи, зубила) слу­жат для антропологов истинными свидетельствами наличия у наших предков трудовой деятельности.

Вместе с тем, по данным Фабри, при манипулирова­нии биологически «нейтральными» предметами (а только такие могли стать орудиями труда) обезьяны хотя и воз­действуют подчас одним предметом на другой (рис. 24), однако обращают при этом внимание на изменения, про­исходящие с объектом непосредственного воздействия, т.е. с «орудием», но не на изменения, происходящие с «обра­батываемым» («вторым») объектом, который служит не больше чем субстратом, «фоном». В этом отношении обезья­ны ничем не отличаются от других животных. Напрашива­ется вывод, что эти предметные действия обезьян по своей сущности прямо противоположны орудийной трудовой деятельности человека, при которой, естественно, важны не столь сопровождающие ее изменения самого орудия труда, сколько изменения предмета труда (гомолога «вто­рого объекта»). Очевидно, только в определенных экспе­риментальных условиях возможно переключение внимания обезьян на «второй объект».

Однако изготовление орудия труда (например, обте­сывание одного камня с помощью другого) требует формирования таких специфических приемов воздействия на «второй объект», таких операций, которые привели бы к совершенно особым изменениям этого объекта, благо­даря которым только он и превратится в орудие труда. Наглядный пример тому — изготовление древнейшего ору­дия труда первобытного человека (каменного ручного ру­била, рис. 50), где усилия должны были направляться на создание заостренного конца, т.е. собственно рабочей час­ти орудия, и широкого, закругленного верха (нуклеуса, ядришд), приспособленного к прочному удерживанию орудия в руке. Именно на таких операциях выросло чело­веческое сознание.

Совершенно естественно, что от создания первых ору­дий труда типа ручного рубила шелльской эпохи, а тем более примитивного орудия (отщепов) синантропа из до-шелльской эпохи пролегал еще длинный путь до выделки разнообразных совершенных орудий труда человека совре­менного типа (неоантропа) (рис. 51). Даже на начальном этапе развития материальной культуры неоантропа, на­пример кроманьонского человека, отмечается огромное разнообразие типов орудий, в том числе впервые появля­ются составные орудия: наконечники дротиков, кремне­вые вкладыши, а также иглы, копьеметалки и др. Особенно обращает на себя внимание обилие инструментов для вы­делки орудий. Позже появляются и такие каменные ору­дия, как топор или мотыга.

Рис. 50. Кремневое ручное рубило шелльской эпохи

Рис. 51. Орудия позднего палеолита.