Дополнительные материалы о Франкфуртской школе.

Это шестая и последняя глава книги " Фонда Свободного Конгресса" о политкорректности, или - называя вещи своими именами - о культурном марксизме. Это короткое библиографическое эссе предназначалось не как исчерпывающий ресурс для ученых, а как путеводитель для заинтересованных граждан, которые хотят узнать больше об идеологии, захватившей Западную Европу и Америку.

Чтобы понять суть политкорректности или так называемого культурного марксизма и его опасность, необходимо разобраться в его истории, особенно в истории Франкфуртской школы, учреждения, ответственного за его создание. Франкфуртская школа, или Институт социальных исследований, был основан в Франкфуртском Университете в 1923 в Германии. Сам этот факт важен, потому что показывает: политкорректность - это не только пережитки студенческих бунтов 60-х и 70-х годов.

Значителен и еще один факт из далекого прошлого 1923 года: изначально Франкфуртская школа должна была называться Институтом Марксизма. Отец-основатель института, Феликс Вайль, в 1971 году писал, что он хочет стать известным и, возможно, даже прославиться своим вкладом в марксизм, как научную дисциплину. Начав традицию, которую продолжает и современная политкорректность, Вайль с коллегами решили что они смогут работать более эффективно, если они скроют свою связь с марксизмом. Поразмыслив, они решили выбрать достаточно нейтрально звучащее название: " Институт Социальных Исследований" (" Institut fü r Sozialforschung"). Но искренним желанием Вайля оставалось создание организации, подобной советскому институту Марксизма-Ленинизма - укомплектованной целым штатом научных работников и студентов, развитой библиотечной и архивной сетями. В 1933 году этот " замаскированный" институт Марксизма покинул Германию и был открыт заново в Нью-Йорке, где, со временем, поставил акцент на постепенном насаждении этой идеологии в западно-европейском и американском обществах.

Самой лёгкой для понимания англоязычной историей Франкфуртской школы является книга Майкла Джея " Диалектическое воображение: История Франкфуртской школы и Института социальных исследований, 1932 - 1950" (University of California Press, Berkeley, CA, 1973 - переизд. 1996). Эта книга издана в мягкой обложке и может быть заказана через любой книжный магазин. Читатель должен понимать, что книга Джея, выражаясь словами другого труда о Франкфуртской школе, это " полуофициальная" история, то есть в целом некритична. Как и практически все другие англоязычные авторы, писавшие об Институте, Джей относится в своих политических пристрастиях к левым. Тем не менее, книга подробно описывает факты, касающиеся Франкфуртской школы, и читателю не составит труда разобраться в корнях и происхождение современной политкорректности.

В первой главе, " Создание Institut fü r Sozialforschung и его первые франкфуртские годы", Джей прямо указывает на марксистское происхождение и природу Института, а также на попытки скрыть этот факт: " Первоначальная идея назвать его " Institut fü r Marxismus" (" Институт марксизма") была отвергнута как слишком провокационная, и начались поиски более завуалированной альтернативы (не в последний раз в истории Франкфуртской школы)". О первом директоре Института, Карле Грюнберге, Джей пишет: " Грюнберг начал свою речь на открытии с ясного признания своей личной приверженности марксизму как научной методологии. Точно так же, как другие организации были цитаделями либерализма, государственного социализма и исторической школы, марксизм должен был стать ведущим принципом существования Института". Первая глава Джея также повествует о критическом сдвиге в деятельности Института, заложившем основу для сегодняшней политкорректности, также известной как культурный марксизм: " И если можно сказать, что в ранние годы своего существования Институт занимался анализом социально-экономического базиса буржуазного общества, то после 1930 года он начал сосредоточиваться прежде всего на его культурной надстройке". Вторая глава, " Гений критической теории", раскрывает саму суть факультетов " критических исследований", которые служат сегодня образцами политкорректности в кампусах колледжей. Все они являются ветвями и потомками критической теории, впервые разработанной в 30-ых годах Франкфуртской школой. Термин " критическая теория" сам по себе является чем-то вроде игры слов. Так и хочется спросить: " Ладно, и в чём же заключается теория? " ответ таков: " В том, чтобы критиковать". Джей пишет: " Критическая теория, как предполагает её название, была сформулирована через серию критик других мыслителей и философских традиций... Только рассматривая её в её же собственных терминах, как смесь других систем, можно понять её полностью". Целью Критической теории была не правда, а практика, революционное действие: подвергать существующие общество и культуру беспрестанной, разрушительной критике.

Согласно Джею, “Истинная цель марксизма, как утверждал Хоркхаймер (Макс Хоркхаймер, сменивший Карла Грюнберга на посту руководителя Института в июле 1930), была не в том, чтобы раскрыть базовые истины, но в том, чтобы стимулировать социальные изменения.” Центральный вопрос, стоящий перед Институтом в начале 1930-х, был в том, как приложить марксистскую теорию к культуре. Название третьей главы Джея даёт ответ: “Интеграция Психоанализа.” Здесь книга Джея до некоторой степени терпит неудачу в том, что она не предлагает ясного понимания того, как Институт объединил Маркса и Фрейда. Решение видится в том, что более поздний критический анализ Фрейда был обусловлен капиталистическо-буржуазным порядком: революционное, посткапиталистическое общество могло бы " освободить" человека от его фрейдистских комплексов.

Здесь снова просматривается появление ключевых аспектов Политкорректности, включая требование сексуального " освобождения" и атаку на " патриархальную" Западную культуру.

И если точная суть смешивания Маркса и Фрейда оставлена Джеем нераскрытой, то в своей последующей главе он раскрывает приложения этого смешения: “Первые Исследования Института Авторитета.” Институт покинул Германию перебравшись в Нью-Йорк в 1933, по той причине, что к власти в Германии пришли нацисты.

Не удивительно, что одной из первых задач Института в Нью-Йорке было выступить против нацизма. Этому в значительной степени способствовало выдумывание психологического " теста" на “авторитарную личность.” Предполагалось, что люди, обнаружившие в себе эту авторитарную личность, вероятнее всего поддержат нацизм. Как само понятие, так и методология, мягко выражаясь, являлись сомнительными. Однако эта работа Института дала важный инструмент в руки левых, а именно, идею о том, что любой человек с правыми взглядами является по сути психологически неуравновешенным. И это стало ключевым этапом для Института в плане зарождения Политкорректности в Западной Европе и Америке, так как необходимые для этого научного труда эмпирические исследования были проведены на западноевропейцах и американцах. Итогом явилась весьма влиятельная работа сотрудника Института Теодора Адорно " Исследование авторитарной личности", увидевшая свет в 1950.

Пятая глава работы Джея, “Анализ института нацизма, ” продолжает тему “авторитарной личности.” Однако шестая глава “Теория эстетики и критический анализ массовой культуры, ” является ответом на вопрос, почему большая часть " серьезного" современного искусства и музыки настолько ужасны. Так и было задумано. Теодор Адорно был в Институте ведущей фигурой по высокой культуре - он начинал жизнь как музыкальный критик и покровитель Шёнберга - его точка зрения состояла в том, что перед лицом " репрессивности" буржуазного общества искусство могло быть " верным" лишь когда отчуждало, отражая тем самым отчужденное общество вокруг. Джей цитирует Адорно: " Успешная работа не та, которая решает объективные противоречия в фальшивой гармонии, но та, которая выражает идею гармонии отрицательно, воплощая противоречия, точно и бескомпромиссно, в ее самой внутренней структуре". Адорно презирал новую массовую культуру – кино, радио, и джаз – в этом просматривается случай упущенной возможности: сегодня индустрия развлечений - наиболее влиятельный распространитель идей политкорректности. Другая ключевая личность Франкфуртской школы, Вальтер Бенджамин, видел этот потенциал: " он парадоксально возлагал надежду на прогрессивный потенциал политизированного, коллективизированного искусства." В какой-то момент кто-то (вопрос кто именно лежит за пределами книги Джея) сложил вместе восприятия Бенджамина и общее видение Франкфуртской школы, что Джей подытоживает так: " Институт пришел к выводу, что индустрия культуры поработила мужчин куда более изысканными и действенными методами, чем грубое насаждение, используемое в предыдущие времена." В оставшейся части книги Джей прослеживает эмпирическую работу института 1940-х годов (её разновидности), который был окружен теми же проблемами, как их раннее " исследование", и прослеживает возвращение Института во Франкфурт, Германия, после Второй мировой войны. Но к этому моменту читатель уже видит картину. Он видит, как марксизм был переведен из экономического в культурный план; разглядел темы сексуального освобождения, феминизма, " жертв" и так далее, что составляет сегодняшнюю политкорректность, и нашел в " критической теории" происхождение бесконечных воплей о «расизме, сексизме и гомофобии ", которые политкорректность сыпет градом. Не хватает одного ключевого кусочка истории: " анализа маркузианского влиятельного переложения работ Франкфуртской школы для новой западноевропейской и американской аудитории 1960-х годов", как Джей добавляет в эпилоге.

Кроме того, Джей странно игнорирует, удостаивая минимального обсуждения, фактический переезд Института в лице Хоркхаймера и Адорно в Лос-Анджелес во время войны. Разве связи, которые они выстроили там, не играют никакой роли во внедрении философии Франкфуртской школы в западно-европейский и американский кинематограф, а после войны, и в телевидение? Джей не затрагивает эту тему.

Читателю, незнакомому с Франкфуртской школой как с источником сегодняшней политкорректности, " Диалектическое мышление" Джея предоставляет солидную базу. Книга содержит обширную (хотя и без аннотаций) библиографию работ, написанных Франкфуртской школой и о Франкфуртской школе.

Что касается других доступных работ о Франкфуртской школе, то недавно в Германии было переведено на английский язык современное авторитетное исследование Рольфа Виггерсхауса (Rolf Wiggershaus) " Франкфуртская школа: История, теории и политическое значение". (переведено Майклом Робертсоном (Michael Robertson, The MIT Press, Cambridge, MA, first paperback edition 1995).

Эта книга основана на том же базисе, что и книга Мартина Джея, хотя в ней также прослеживается деятельность Института с момента послевоенного возвращения в Германию до смерти Адорно в 1969 году.

Виггерсхаус более детален чем Джей, и хотя он придерживается левых политических взглядов, он более критичен, чем Джей.

Виггерсхаус дает краткий (и в то же время неприязненный) обзор немецкой консервативной критики Франкфуртской школы. Возникающая картина кажется сходной для западных европейцев и американцев, вовлеченных в виток политической корректности: с момента опубликования в 1970 года книги Рормозера " Нищета критической теории", он в непрестанно меняющихся формах распространял мнение, что Маркузе, Адороно и Хоркхаймер были приемными родителями террористов-интеллектуалов, которые использовали культурную революцию для уничтожения традиций христианского Запада. Университетские профессора Эрнст Топич и Курт Зонтхаймер, видевшие себя наставниками и либеральными демократами, пошли по стопам Рормозера. В 1972 г. критический рационалист Топич, будучи профессором философии в Граце, констатировал, что за фасадом слоганов " разумной дискуссии" и " диалога, свободного от давления" в университетах установился " особый терроризм политических обвинений, которого не существовало даже при нацистском режиме".