Главная страница Случайная страница
Разделы сайта
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
|
Глава XXII
Кое-что о деятельности мистера Каркера-заведующего Мистер Каркер-заведующий сидел за конторкой, как всегда приглаженный ивкрадчивый, просматривая те письма, какие надлежало ему распечатать, делаяна них пометки и распоряжения, которых требовало их содержание, ираспределяя их небольшими пачками, чтобы переправить в различные отделенияфирмы. В то утро писем поступило немало, и у мистера Каркера-заведующегобыло много дела. Вид человека, занятого такой работой, просматривающего пачку бумаг, которую он держит в руке, раскладывающего их отдельными стопками, приступающего к другой пачке и пробегающего ее содержание, сдвинув брови ивыпятив губы, - распределяющего, сортирующего и обдумывающего, - легко можетвнушить мысль о каком-то сходстве с игроком в карты. Лицо мистераКаркера-заведующего вполне соответствовало такой причудливой мысли. Это былолицо человека, который старательно изучил свои карты, который знаком совсеми сильными и слабыми сторонами игры, мысленно отмечает карты, падающиевокруг него, знает в точности, каковы они, чего им недостает и что они дают, и который достаточно умен, чтобы угадать карты других игроков и никогда невыдавать своих. Письма были на разных языках, но мистер Каркер-заведуюший читал все.Если бы нашлось что-нибудь в конторе Домби и Сына, чего он не мог прочесть, значит не хватало бы одной карты в колоде. Он читал с молниеносной быстротойи комбинировал при этом одно письмо с другим и одно дело с другим, добавляяновый материал к пачкам - примерно так же, как человек сразу распознаеткарты и мысленно разрабатывает комбинации после сдачи. Пожалуй, слишкомхитрый как партнер и бесспорно слишком хитрый как противник, мистерКаркер-заведующий сидел в косых лучах солнца, падавших на него через окно впотолке, и разыгрывал свою партию в одиночестве. И хотя инстинктам кошачьего племени, не только дикого, но и домашнего, чужда игра в карты, однако мистер Каркер-заведующий с головы до пят походилна кота, когда нежился в полоске летнего тепла и света, сиявшей на его столеи на полу, словно стол и пол были кривым циферблатом солнечных часов, а самон - единственной цифрой на нем. С волосами и бакенбардами, всегда тусклыми, а в ярком солнечном свете более бесцветными, чем обычно, и напоминающимишерсть рыжеватого в пятнах кота; с длинными ногтями, изящно заостренными иотточенными, с врожденной антипатией к малейшему грязному пятнышку, котораяпобуждала его иной раз отрываться от работы, следить за падающими пылинкамии смахивать их со своей нежной белой руки и глянцевитой манжеты, - мистерКаркер-заведующий, с лукавыми манерами, острыми зубами, мягкой поступью, зорким взглядом, вкрадчивой речью, жестоким сердцем и пунктуальностью, сиделза своей работой с примерной настойчивостью и терпением, словно караулилвозле мышиной норки. Наконец все письма были разобраны, за исключением одного, которое онотложил для особо внимательного просмотра. Заперев в ящик болееконфиденциальную корреспонденцию, мистер Каркер-заведующий позвонил. - Почему вы являетесь на звонок? - так встретил он брата. - Рассыльный вышел, и я его должен заменить, - был смиренный ответ. - Вы - заменить его? - пробормотал заведующий. - Вот как! Это делаетмне честь! Возьмите! Указав на кучки распечатанных писем, он презрительно повернулся вкресле и сломал печать письма, которое держал в руке. - Мне не хочется беспокоить вас, Джеймс, - сказал брат, собирая письма, - но... - Вы хотите мне что-то сказать! Я так и знал. Ну? Мистер Каркер-заведующий не поднял глаз и не перевел их на брата, онпо-прежнему не отрывал их от письма, которого, однако, не развертывал. - Ну? - резко повторил он. - Меня беспокоит Хэриет. - Хэриет? Какая Хэриет? Я не знаю никого, кто бы носил это имя. - Она нездорова и очень изменилась за последнее время. - Она очень изменилась много лет назад, - отозвался заведующий, - вотвсе, что я могу сказать. - Мне кажется,.. если бы вы согласились меня выслушать... - Зачем мне вас выслушивать, брат Джон? - возразил заведующий, делаясаркастическое ударение на последних двух словах и вскидывая голову, но неподнимая глаз. - Повторяю вам, много лет назад Хэриет Каркер сделала выбормежду своими двумя братьями. Она может в нем раскаиваться, но должнаостаться при нем. - Поймите меня правильно. Я не говорю, что она в нем раскаивается. Смоей стороны было бы черной неблагодарностью намекать на что-нибудьподобное, - возразил тот. - Хотя, поверьте мне, Джеймс, я огорчен ее жертвойтак же, как и вы. - Как я! - воскликнул заведующий. - Как я? - Огорчен ее выбором, - тем, что вы называете ее выбором, - так же, каквы им рассержены, - сказал младший. - Рассержен? - повторил тот, показывая все свои зубы. - Недовольны. Подставьте любое слово. Вы знаете, что я хочу сказать.Ничего оскорбительного нет в моих словах. - Оскорбительно все, что вы делаете, - отвечал брат, внезапно бросив нанего грозный взгляд, который через секунду уступил место улыбке, еще болееширокой, чем та, что обычно растягивала его губы. - Будьте добры взять этибумаги. Я занят. Его вежливость была настолько язвительнее гнева, что младший двинулся кдвери. Но дойдя до нее и оглянувшись, он сказал: - Когда Хэриет тщетно пыталась ходатайствовать за меня перед вами впериод вашего первого справедливого негодования и первого моего позора икогда она ушла от вас, Джеймс, чтобы разделить мою несчастную участь и, подвлиянием ложно направленной любви, посвятить себя обесчещенному брату, потому что, кроме нее, у него никого не было и он обречен был на гибель, -тогда она была молода и красива. Мне кажется, если бы вы увидели ее теперь, если бы вы повидались с нею, - она бы вызвала у вас восхищение и жалость. Заведующий наклонил голову и оскалил зубы, словно в ответ накакую-нибудь незначительную фразу собирался сказать: " Ах, боже мой! Данеужели? " - но не проронил ни слова. - Тогда мы думали, и вы и я, что она выйдет замуж и будет житьсчастливо и беззаботно, - продолжал брат. - О, если бы вы знали, какрадостно отказалась она от этих надежд, как радостно пошла по тропе, еюизбранной, и ни разу не оглянулась, - вы бы никогда не сказали, что ее имявам незнакомо! Никогда! Снова заведующий наклонил голову и оскалил зубы, как бы говоря: " Правоже, это замечательно! Вы меня удивляете! " И снова он не произнес ни звука. - Могу я продолжать? - робко спросил Джон Каркер. - Идти своей дорогой? - отозвался улыбающийся брат. - Да, сделайтемилость. Со вздохом Джон Каркер пошел к двери, но голос брата удержал его надороге. - Если она пошла и продолжает радостно идти своим путем, - сказалзаведующий, бросив на конторку все еще не развернутое письмо и глубокозасунув руки в карманы, - можете ей передать, что я так же радостно идусвоим путем. Если она ни разу не оглянулась, можете ей передать, что иногдая оглядываюсь, чтобы припомнить, как она перешла на вашу сторону, и что моерешение не менее твердо, - тут он очень сладко улыбнулся, - чем мрамор. - Я ничего ей не говорю о вас. Мы никогда не упоминаем вашего имени.Раз в году, в день вашего рождения, Хэриет неизменно говорит: " Вспомним оДжеймсе и пожелаем ему счастья". Но больше мы ничего не говорим. - В таком случае, - отозвался тот, - будьте добры сказать это самомусебе. Повторяйте почаще, как урок, дабы в разговоре со мной избегать этойтемы. Я не знаю никакой Хэриет Каркер. Такой особы нет на свете. Быть может, у вас есть сестра - радуйтесь этому. У меня ее нет. Мистер Каркер-заведуюший снова взял письмо и с насмешливо-учтивойулыбкой махнул, указывая на дверь. Развернув его, когда брат вышел, и мрачнопоглядев ему вслед после его ухода, он уселся поудобнее в своем кресле иначал внимательно читать письмо. Оно было написано рукой его могущественного шефа, мистера Домби, ипослано из Лемингтона. Хотя все прочие письма мистер Каркер быстропросматривал, это письмо он читал медленно, взвешивая каждое слово инапрягая все силы, чтобы отгадать его истинный смысл. Прочитав его один раз, он начал снова перечитывать и отметил следующие места: " Перемена оказаласьдля меня благотворной, и я еще не расположен назначить день возвращения"..." Я хочу, чтобы вы, Каркер, постарались как-нибудь приехать сюда ко мне илично доложили, как идут дела"... " Я забыл сказать вам о молодом Гэе. Еслион не уехал на " Сыне и наследнике" или если " Сын и наследник" еще в доках, пошлите какого-нибудь другого молодого человека, а его оставьте пока в Сити.Я еще не решил". - Вот неудача! - проговорил мистер Каркер-заведующий, растягивая рот, словно он был сделан из резины. - Ведь Гэй уже далеко! Однако это место в постскриптуме снова привлекло его внимание и зубы. - Кажется, - сказал он, - мой добрый друг капитан Катль мелькомзаметил, что в тот день Гэй был взят на буксир. Как жаль, что он так далеко! Он сложил письмо и сидел, играя им, постукивая по столу и вертя его таки этак, - проделывая, быть может, то же самое и с его содержанием, - когдамистер Перч, рассыльный, тихонько постучал в дверь, вошел на цыпочках и, сгибаясь всем корпусом при каждом шаге, словно для него величайшимудовольствием было отвешивать поклоны, положил на стол какие-то бумаги. - Угодно ли вам сказать, что вы заняты, сэр? - спросил мистер Перч, потирая руки и почтительно склоняя голову к плечу, словно чувствуя, что неподобает ему держать ее высоко в присутствии такой особы, и желая убрать еепо возможности подальше. - Кто меня спрашивает? - Видите ли, сэр, - тихим голосом сказал мистер Перч, - сейчас, сэр, никто, о ком стоило бы говорить. Мистер Джилс, мастер судовых инструментов, сэр, зашел, говорит, по делу о каком-то платеже, но я ему намекнул, сэр, чтовы чрезвычайно заняты, чрезвычайно заняты. Мистер Перч кашлянул, прикрывшись рукой, и ждал дальнейшихраспоряжений. - Еще кто-нибудь? - Я, сэр, - сказал мистер Перч, - не брал бы на себя смелостьдокладывать, сэр, что есть еще кто-нибудь, но этот самый мальчишка, которыйбыл здесь вчера, сэр, и на прошлой неделе, опять вертится поблизости; иужасно это несолидно, сэр, - добавил мистер Перч, сделав паузу, чтобыпритворить дверь, - когда он насвистывает воробьям во дворе и заставляет ихотзываться на свист. - Вы говорили, что он хочет получить работу, не так ли, Перч? - спросилмистер Каркер, откидываясь на спинку кресла и глядя на служителя. - Видите ли, сэр, - сказал мистер Перч, снова кашлянув в руку, - ондействительно так говорил, что нуждается в месте, и полагает, что ему можнобыло бы дать какую-нибудь работу в доках, раз он умеет удить рыбу, но... Мистер Перч покачал головой, выражая этим крайнее свое недоверие. - Что он говорит, когда приходит? - спросил мистер Каркер. - Сэр, - сказал мистер Перч, еще раз кашлянув в руку, каковым кашлем онвсегда выражал свое смирение, если другого способа не мог придумать, - егозамечания обычно сводятся к тому, что он выражает почтительное желаниеувидеть одного из джентльменов и что он хочет зарабатывать на жизнь. Но, видите ли, сэр, - добавил Перч, понизив голос до шепота и повернувшись, дабыдля сохранения тайны толкнуть дверь рукой и коленом, словно можно было еепритворить еще плотнее, хотя она была уже закрыта, - трудно стерпеть, сэр, когда такой мальчишка шныряет здесь и говорит, что его мать была кормилицеймолодого хозяина нашей фирмы и по этому случаю он надеется, что наша фирма онем позаботится. Право же, сэр, - заметил мистер Перч, - хотя миссис Перчкормила в ту пору грудью самую цветущую девчурку, какую мы когда-либодерзали прибавить к нашему семейству, я бы не осмелился намекнуть, что онаспособна доставить материнское молоко фирме, хотя бы это и было желательно! Мистер Каркер оскалил на него зубы, как акула, но сделал это с видомрассеянным и озабоченным. - Быть может, - почтительно заметил мистер Перч, после короткогомолчания и снова кашлянув, - мне следовало бы ему сказать, что, если онпоявится здесь еще раз, его посадят в тюрьму и оттуда не выпустят! Но, правоже, я его побаиваюсь, сэр, и мог бы дать в этом присягу, потому как я понатуре своей робок и нервы у меня расшатаны нынешним положением миссис Перч. - Покажите мне этого парня, Перч, - сказал мистер Каркер. - Приведитеего сюда! - Слушаюсь, сэр. Прошу прощения, сэр, - сказал мистер Перч, задержавшись у двери, - с виду он грубоват, сэр. - Неважно. Если он здесь, приведите его. Затем я приму мистера Джилса.Попросите его подождать. Мистер Перч поклонился и, закрыв дверь столь старательно и заботливо, словно не собирался возвращаться сюда в течение недели, отправился на поискиво двор, к воробьям. Когда он ушел, мистер Каркер стал в излюбленную своюпозу перед камином и уставился на дверь; он подобрал нижнюю губу, изобразилулыбку, обнажившую верхний ряд зубов, и как-то странно насторожился. Рассыльный не замедлил вернуться в сопровождении лары тяжелых сапог, которые, шагая по коридору, грохотали, как ящики. Бесцеремонно бросив: " Ну, пошевеливайся! " - весьма необычное обращение в его устах, - мистер Перч ввелкрепко сложенного пятнадцатилетнего парня с круглым красным лицом, круглойкоротко остриженной головой, круглыми черными глазами, округлыми руками иногами и круглым туловищем, который, довершая округлость своей фигуры, держал в руке круглую шляпу, лишенную полей. Повинуясь кивку мистера Каркера, Перч, введя посетителя к этомуджентльмену, поспешил удалиться. Как только они остались лицом к лицу, мистер Каркер, не произнеся ни единого слова, схватил мальчика за горло иначал трясти так, что голова его, казалось, вот-вот сорвется с плеч. Вне себя от изумления, мальчик дико таращил глаза на душившего егоджентльмена с великим множеством белых зубов и на стены комнаты, как будтотвердо решил, что последний его взгляд, если его действительно задушат, проникнет в тайну, за разоблачение коей он расплачивается столь жестоко.Наконец он ухитрился вымолвить: - Что вы, сэр? Отпустите меня, пожалуйста, отпустите! - Отпустить тебя! - сказал мистер Каркер. - Как? Да разве ты не в моихруках? В этом не могло быть сомнения, как и в том, что эти руки держали егокрепко. - Собака! - сквозь стиснутые зубы процедил мистер Каркер. - Я тебязадушу! Байлер захныкал: да неужели? О нет, не задушит! И зачем ему это?.. Ипочему бы не задушить кого-нибудь равного по силе, а не его? Однако Байлербыл укрощен необычайным приемом, ему оказанным, и когда голова его пересталараскачиваться и он посмотрел джентльмену в лицо, или, вернее, в зубы, иувидел, как тот на него оскалился, он до такой степени забыл о своеммужестве, что заплакал. - Я вам ничего не сделал, сэр! - сказал Байлер, он же Роб, он жеТочильщик и неизменно - Тудль. - Негодный мальчишка! - сказал мистер Каркер, медленно отпуская его иотступая на шаг, чтобы принять излюбленную свою позу. - Что у тебя было науме, когда ты осмелился явиться сюда? - Ничего плохого не было у меня на уме, сэр, - захныкал Роб, однойрукой хватаясь за шею, а другой вытирая глаза. - Я больше никогда не приду, сэр. Я хотел только получить работу. - Работу, вот как, юный Каин? - повторил мистер Каркер, пристально внего всматриваясь. - Да разве ты не самый ленивый бездельник в Лондоне? Обвинение, весьма задевавшее мистера Тудля-младшего, стольсоответствовало его репутации, что он ни одним словом не мог егоопровергнуть. Поэтому он стоял, глядя на джентльмена с видом испуганным, униженным и покаянным. И можно было заметить, что он зачарован мистеромКаркером и ни на секунду не отводит от него своих круглых глаз. - Разве ты не вор? - сказал мистер Каркер, заложив руки в карманы. - Нет, сэр, - взмолился Роб. - Вор! - сказал мистер Каркер. - Право же, нет, сэр, - хныкал Роб. - Я никогда не занимался такимиделами, как воровство, сэр, верьте мне. Я знаю, что сбился с пути, сэр, стех пор как стал охотиться за птицами. Конечно, могут сказать, - в припадкераскаяния продолжал мистер Тудль-младший, - что певчие птицы - невиннаякомпания, но никто не знает, какие это зловредные пичужки и до чего онимогут довести человека. По-видимому, его они довели до вельветовой куртки и весьма изношенныхштанов, необычайно короткого красного жилета, похожего на нагрудник, из-подкоторого виднелась синяя клетчатая рубашка, и до вышеупомянутой шляпы. - Дома я и двадцати раз не бывал после того, как эти птицы приворожилименя, - сказал Роб, - а с тех пор прошло уже десять месяцев. Как же мне идтидомой, когда всем тошно на меня смотреть? Понять не могу, - тут Байлерразревелся всерьез, утирая глаза обшлагом куртки, - почему я давным-давно непошел и не утопился. Все это, не исключая его недоумения, почему он не совершил сегопоследнего славного подвига, мальчик высказал так, словно зубы мистераКаркера вытягивали из него слова, а он не мог скрыть что бы то ни было подсокрушительным огнем этой неотразимой батареи. - Нечего сказать, славный молодой джентльмен! - промолвил мистерКаркер, покачивая головой. - Для тебя, милейший, конопля уже посеяна! * - Право же, сэр, - отозвался злосчастный Байлер, снова разревевшись иснова прибегнув к обшлагу куртки, - иной раз мне все равно, даже если бы онавыросла. Все мои несчастья начались с увиливанья, сэр; но что мне былоделать, как не увиливать? - Что, что? - переспросил мистер Каркер. - Увиливать, сэр. Увиливать от школы. - То есть ты делал вид, будто идешь туда, а на самом деле не шел? -сказал мистер Каркер. - Да, сэр; это и значит увиливать, сэр, - с великим сокрушением отвечалбывший Точильщик. - Меня гоняли по улицам, сэр, когда я шел туда, иколотили, когда я туда приходил. Вот я и увиливал, прятался, с этого иначалось. - И ты говоришь, - сказал мистер Каркер, снова схватив его за горло, придерживая на расстоянии вытянутой руки и несколько секунд разглядывая егомолча, - что ищешь работы? - Я был бы благодарен, сэр, если бы меня взяли на пробу, - слабымголосом отвечал Тудль-младший. Мистер Каркер-заведуюший толкнул его в угол - мальчик покорноподчинился, едва осмеливаясь дышать и не сводя глаз с его лица, - ипозвонил. - Попросите мистера Джилса. Мистер Перч был слишком почтителен, чтобы выразить удивление илиобратить внимание на фигуру в углу, и дядя Соль явился немедленно. - Мистер Джилс, - с улыбкой сказал Каркер, - садитесь. Как поживаете? Надеюсь, по-прежнему в добром здравии? - Благодарю вас, сэр, - ответил дядя Соль, доставая бумажник ипротягивая несколько банкнотов. - Никаких болезней у меня нет, кроместарости. Двадцать пять, сэр. - Вы пунктуальны и точны, мистер Джилс, - отозвался улыбающийсязаведующий, отыскивая в одном из многочисленных ящиков бумагу и расписываясьна обороте, в то время как дядя Соль смотрел поверх него, - как вашихронометры. Совершенно верно. - По списку я вижу, что о " Сыне и наследнике" сведений не поступало, -сказал дядя Соль, и голос у него, всегда нетвердый, задрожал сильнее. - О " Сыне и наследнике" сведений не поступало, - ответил Каркер. -Кажется, погода была ненастная, мистер Джилс, и, должно быть, судноотклонилось от курса. - Дай бог, чтобы оно было невредимо! - сказал дядя Соль. - Дай бог, чтобы оно было невредимо, - согласился мистер Каркер, беззвучно шевеля губами, чем снова вызвал дрожь у наблюдательного юногоТудля. - Мистер Джилс, - добавил он вслух, откидываясь на спинку кресла, -должно быть, вы очень скучаете без племянника? Дядя Соль, стоя подле него, кивнул головой и глубоко вздохнул. - Мистер Джилс, - сказал Каркер, поглаживая своей мягкою рукоюподбородок и поднимая глаза на мастера судовых инструментов, - вы были быменее одиноки, держа у себя в лавке какого-нибудь молоденького парнишку, амне оказали бы услугу, если бы временно приютили такого паренька. Да, разумеется, - быстро добавил он, предупреждая ответ старика, - торговля идетнебойко, это мне известно, но пусть он занимается уборкой, чиститинструменты, - словом, исполняет черную работу, мистер Джилс. Вот он - этотмальчишка! Соль Джилс сдвинул очки со лба на нос и посмотрел на Тудля-младшего, стоявшего навытяжку в углу; голова его сейчас (как и всегда) имела такойвид, словно ее только что извлекли из ведра с холодной водой; короткий жилетбыстро поднимался и опускался, обнаруживая его смятение, а глаза впивались вмистера Каркера, не замечая будущего хозяина. - Вы его возьмете к себе, мистер Джилс? - спросил заведующий. Старый Соль, отнюдь не в восторге от такого предложения, ответил, чторад случаю оказать хотя бы маленькую услугу мистеру Каркеру, чье желание длянего равносильно приказу, и что Деревянный Мичман почтет за счастье принятьу себя в каюте любого гостя по выбору мистера Каркера. Мистер Каркер обнажил верхние и нижние десны, вызвав сильнейшую дрожь узоркого Тудля-младшего, и с величайшей учтивостью поблагодарил мастерасудовых инструментов за любезность. - Стало быть, так я им и распоряжусь, мистер Джилс, - сказал он, вставая и протягивая руку старику, - пока не решу, что мне с ним делать ичего он заслуживает. Так как я считаю себя ответственным за него, мистерДжилс, - тут он широко улыбнулся Робу, который затрепетал при виде этойулыбки, - вы мне доставите удовольствие, если будете внимательно за нимследить и сообщать о его поведении мне. Сегодня по дороге домой я заеду кего родителям - это почтенные люди - и спрошу кое о чем, чтобы проверить то, что он сам рассказывает о себе, а затем, мистер Джилс, я пришлю его к вамзавтра утром. До свидания! Его напутственная улыбка обнажила такое количество зубов, что старыйСоль смутился и почувствовал какую-то неловкость. Домой он шел, размышляя обушующем море, гибнущих кораблях, тонущих людях, о старой бутылке мадеры, которая так и не увидит света, и о других печальных вещах. - Ну, малый! - сказал мистер Каркер, опуская руку на плечо юного Тудляи вытаскивая его на середину комнаты. - Ты меня слышал? - Да, сэр. - Быть может, ты понимаешь, - продолжал его патрон, - что если тыкогда-нибудь меня обманешь или подведешь, то лучше было тебе и в самом делеутопиться раз навсегда, прежде чем сюда являться? Казалось, ни в одной отрасли знания не было ничего, что бы Роб могпонять лучше, чем эту истину. - Если ты мне сказал хоть одно лживое слово, - продолжал мистер Каркер, - не попадайся мне на глаза. Если же нет, то можешь подождать менягде-нибудь поблизости от дома своей матери. Отсюда я уйду в пять часов ипоеду туда верхом. Теперь дай мне адрес. Роб продиктовал его медленно, и мистер Каркер записал. Роб дажеповторил его еще раз, букву за буквой, словно считал, что пропусккакой-нибудь точки или черточки повлечет за собой его погибель. Затем мистерКаркер выпроводил его из комнаты, и Роб, вплоть до последнего момента несводя своих круглых глаз с патрона, скрылся из виду. Мистер Каркер-заведующий совершил в течение дня великое множество дел иодарил своими зубами великое множество людей. В конторе, во дворе, на улицеи на бирже зубы блестели и торчали устрашающе. Подошел шестой час, а с ним игнедая лошадь мистера Каркера, и зубы, сверкая, направились к Чипсайду. Так как никто при всем желании не может в этот час быстро ехать верхомв Сити - в сутолоке и среди такой толпы - и так как мистер Каркер подобногожелания не имел, он подвигался не спеша, пробираясь между повозками икаретами, по мере сил избегая луж и грязи на чересчур обильно политоймостовой и с величайшим трудом стараясь не испачкать себя и своего коня.Пустив лошадь шагом и посматривая на прохожих, он вдруг встретил круглыеглаза коротко остриженного Роба, впившиеся ему в лицо так, словно они ни насекунду от него не отрывались, а сам мальчик, подпоясавшись туго скрученнымносовым платком, напоминавшим пятнистого угря, всем своим видомсвидетельствовал о том, что готов следовать за мистером Каркером, какую быскорость тот ни счел нужным развить. Так как это внимание, хотя и лестное, было необычно и привлекалолюбопытство прохожих, мистер Каркер воспользовался менее запруженной и болеечистой дорогой и пустил лошадь рысью. Роб немедленно перешел на рысь. Вскоремистер Каркер испробовал легкий галоп; Роб по-прежнему не отставал. Затемполный галоп; мальчику это было нипочем. Когда бы мистер Каркер ниоборачивался, он неизменно видел, как младший Тудль поспевает за ним, по-видимому без особого труда, и работает локтями, следуя похвальному приемуджентльменов-профессионалов, состязающихся в беге на пари. Это нелепое преследование свидетельствовало, однако, о влиянии, которому подчинился мальчик, а посему мистер Каркер, делая вид, будто его незамечает, продолжал путь к дому мистера Тудля. Здесь он замедлил шаг коня, аРоб забежал вперед, показывая, куда нужно сворачивать; когда же мистерКаркер подозвал стоявшего у ворот человека, чтобы тот присмотрел за лошадьюво время его посещения одного из зданий, выстроенных на месте Садов Стегса, Роб почтительно придерживал стремя, пока заведующий слезал с лошади. - Ну, сэр, - сказал мистер Каркер, взяв за его плечо, - идем! Блудный сын явно опасался посетить родительское жилище, но так какмистер Каркер подталкивал его, ему ничего не оставалось, как открытьнадлежащую дверь и смириться, когда его ввели в круг братьев и сестер, собравшихся в несметном количестве за семейным чаем. При виде блудного сынаво власти незнакомца эти нежные родственники дружно подняли вой, которыйстоль глубоко пронзил сердце блудного сына, увидевшего среди них свою мать, бледную и дрожащую, с младенцем на руках, что и его голос присоединился кхору. Не сомневаясь, что незнакомец был если не мистером Кетчем * собственнойперсоной, то во всяком случае одним из его сподвижников, все юные членысемейства завыли еще громче, а самые молодые из них, не в силах совладать снаплывом чувств, свойственных этому возрасту, попадали на спину, словноптички, испуганные ястребом, и начали неистово брыкаться. Наконец беднаяПолли, повысив голос, промолвила дрожащими губами: - О Роб, бедный мой мальчик, что же это ты натворил? - Ничего, мама, - жалобным голосом воскликнул Роб, - спроси этогоджентльмена. - Не пугайтесь, - сказал мистер Каркер, - я хочу оказать ему услугу. Услыхав такую весть, Полли, которая еще не плакала, теперьрасплакалась. Старшие Тудли, по-видимому собравшиеся идти на выручку, разжали кулаки. Младшие Тудли сбились в кучу у материнской юбки и, прикрываясь пухлыми ручонками, поглядывали на своего отчаянного брата и егоневедомого друга. Все благословляли джентльмена с прекрасными зубами, который хотел оказать услугу одному из Тудлей. - Этот мальчик, - сказал мистер Каркер, обращаясь к Полли и тихоньковстряхивая Роба, - этот мальчик - ваш сын, да, сударыня? - Да, сэр, - приседая, всхлипнула Полли, - да, сэр. - Боюсь, что он дурной сын? - сказал мистер Каркер. - Для меня он никогда не был дурным сыном, сэр, - возразила Полли. - А для кого же? - спросил мистер Каркер. - Он был сорванец, сэр, - ответила Полли, удерживая младенца, которыйсудорожно размахивал руками и ногами, стараясь броситься на Байлера сквозьразделявшее их пространство, - и попал в дурную компанию; но я надеюсь, чтоон понял, как это худо, сэр, и теперь будет вести себя хорошо. Мистер Каркер окинул взглядом Полли, опрятную комнату, опрятных детей, простодушную тудлевскую физиономию, позаимствовавшую черты и у отца и уматери и повторенную многократно вокруг него; по-видимому, он достиг целисвоего посещения. - Кажется, вашего мужа нет дома? - сказал он. - Да, сэр, - ответила Полли. - Сейчас он на линии. Услыхав это, блудный Роб, казалось, почувствовал величайшее облегчение, хотя, сосредоточив все свое внимание на патроне, он по-прежнему почти несводил глаз с лица мистера Каркера и лишь изредка бросал украдкой скорбныйвзгляд на мать. - В таком случае, - сказал мистер Каркер, - я вам расскажу, как явстретился с вашим сыном, и кто я такой, и что я намерен для него сделать. Все это мистер Каркер рассказал по-своему, сообщив, что сначала онхотел обрушить на дерзкую его голову всевозможные беды за вторжение вконтору Домби и Сына, что он смягчился, приняв во внимание его молодость, выраженное им раскаяние и его родных; что он опасался сделать опрометчивыйшаг, оказав помощь мальчику, - шаг, который мог вызвать осуждение людейблагоразумных, - но что он сделал его на свой страх и риск, и только он одинотвечает за последствия; и что прошлая связь матери Роба с семействоммистера Домби никакого отношения к этому не имеет; и что мистер Домбиникакого отношения к этому не имеет, но от него, мистера Каркера, зависитвсе. Воздав должное самому себе за свою доброту и в такой же мере получивдолжное от всех присутствующих членов семьи, мистер Каркер намекнул -впрочем, довольно прозрачно, - что безграничная верность, привязанность ипреданность Роба являются навеки его достоянием и на меньшее он не согласен.И этой великой истиной сам Роб проникся до такой степени, что, глядя насвоего патрона и проливая слезы, струившиеся по щекам, он с чрезвычайнойэнергией кивал своею лоснящейся головой; казалось, что она вот-вот сорветсяс плеч, как и утром в руках того же патрона. Полли, которая провела бог весть сколько бессонных ночей по вине своегобеспутного первенца и не видела его уже несколько недель, готова была упастьна колени перед мистером Каркером-заведующим, как перед добрым гением, невзирая на его зубы. Но так как мистер Каркер собрался уходить, она толькопоблагодарила его, вознося материнские молитвы и благословляя его -благодарность столь щедрая (ведь она исходила из глубины сердца и к тому жебыла ответом на услугу, оказанную не кем-нибудь еще, а именно мистеромКаркером), что тот мог бы, не скупясь, дать сдачу и все-таки остаться вбарышах. Когда этот джентльмен прокладывал себе путь к двери сквозь толпу детей, Роб подошел к матери и заключил и ее и младенца в покаянные объятия. - Теперь я буду очень стараться, милая мама. Честное слово, буду! -сказал Роб. - Ох, постарайся, дорогой мой мальчик! Я уверена, что ты постараешьсяради нас и ради самого себя! - целуя его, воскликнула Полли. - Но ведь тывернешься поговорить со мной, когда проводишь этого джентльмена? - Не знаю, мама. - Роб замялся и опустил глаза. - Отец... когда онпридет домой? - Не раньше двух часов ночи. - Я вернусь, мама! - воскликнул Роб. И, прорвавшись сквозьпронзительные вопли братьев и сестер, приветствовавших это обещание, онвышел вслед за мистером Каркером. - Вот как! - сказал мистер Каркер, слышавший этот разговор. - У тебяплохой отец? - Нет, сэр! - ответил удивленный Роб. - Нет на свете отца лучше идобрее. - В таком случае, почему же ты не хочешь его видеть? - Большая разница между отцом и матерью, сэр, - запинаясь, сказал Роб.- Сейчас он вряд ли поверит, что я хочу исправиться, хотя он желал быповерить, я это знаю... ну, а мать - она всегда верит хорошему, сэр; вовсяком случае, я знаю, что моя мать верит, да благословит ее бог! Рот мистера Каркера растянулся, но он не сказал ни слова, пока не селна лошадь и не отпустил человека, присматривавшего за нею, после чегопристально поглядел с седла на внимательное и настороженное лицо мальчика ипроизнес: - Ты придешь ко мне завтра утром, и тебе покажут, где живет тот старыйджентльмен, - старый джентльмен, которого ты видел у меня сегодня, - и кудаты отправишься, о чем ты уже слышал. - Хорошо, сэр, - отозвался Роб. - Я чрезвычайно интересуюсь этим старым джентльменом, и ты, любезный, служа ему, служишь мне, понимаешь? Да, - добавил он торопливо, ибо заметил, как оживилась при этом круглая физиономия подростка, - вижу, что тыпонимаешь. Я хочу знать все об этом старом джентльмене, как он живет изо дняв день; потому что я желаю быть ему полезным, а главное, я хочу знать, ктоего навещает. Понимаешь? По-прежнему настороженный, Роб снова кивнул: - Да, сэр. - Мне бы хотелось знать, что у него есть друзья, которые о немзаботятся и не покидают его, - ведь он, бедняга, очень одинок теперь, - ичто они любят и его и его племянника, который уехал из Англии. Быть может, его навестит одна совсем юная леди. О ней мне особенно хочется знать все. - Я постараюсь, сэр, - сказал мальчик. - И помни, - отозвался его патрон, наклоняясь, чтобы приблизить своюосклабленную физиономию к лицу мальчика и похлопать его по плечу рукояткойхлыста, - помни, что о моих делах ты не должен говорить никому, кроме меня. - Никому на свете, сэр, - ответил Роб, покачивая головой. - Ни здесь, - сказал мистер Каркер, указывая на дом, откуда они толькочто вышли, - ни где бы то ни было. Я проверю, можешь ли ты быть преданным иблагодарным. Я тебя испытаю! Оскал зубов и движение головы помогли ему вложить в эти слова не толькообещание, но и угрозу, после чего он отвернулся от Роба, чьи глаза былиприкованы к нему, словно он приворожил и душу и тело мальчика, и тронулся впуть. Но, отъехав на небольшое расстояние и снова убедившись, что его верныйпаж, подпоясанный так же, как и раньше, по-прежнему его сопровождает напотеху многочисленным прохожим, он остановил лошадь и приказал ему убиратьсявосвояси. С целью убедиться в повиновении мальчика, он повернулся в седле иследил, как тот удаляется. Любопытно, что даже сейчас Роб не могокончательно отвести глаз от патрона и, поминутно оглядываясь, чтобыпосмотреть ему вслед, выносил бесконечные толчки и пинки от прохожих, ноотносился к ним, одержимый одной великой мыслью, совершенно равнодушно. Мистер Каркер-заведующий ехал шагом с беззаботным видом человека, который удовлетворительно покончил со всеми делами этого дня и перестал оних думать. Благодушный и приветливый в высшей степени, мистер Каркерпроезжал по улицам и тихонько напевал песенку. Он как будто мурлыкал: он былчрезвычайно доволен. И вдобавок мистер Каркер, так сказать, нежился мысленно у камина. Уютносвернувшись клубочком у чьих-то ног, он готов был сделать прыжок, растерзать, рвануть или погладить бархатной лапкой - в зависимости отсобственного желания и обстоятельств. Нет ли какой-нибудь птички в клетке, которая требует его внимания? " Очень молодая леди! - думал мистер Каркер-заведующий, напевая песенку.- Да! Когда я в последний раз ее видел, она была маленькой девочкой.Припоминаю, что у нее темные глаза и темные волосы и милое лицо, очень милоелицо! Пожалуй, она хорошенькая". Еще более приветливый и любезный, напевая песенку, так что все егомногочисленные зубы вибрировали ей в тон, мистер Каркер прокладывал себедорогу и, наконец, свернул в темную улицу, где находился дом мистера Домби.Он так был занят, оплетая сетями милые лица и обволакивая их паутиной, чтовряд ли думал о том, куда приехал, пока не окинул взглядом холодный рядвысоких домов и не остановил поспешно лошадь в нескольких ярдах от двери. Нодабы объяснить, почему мистер Каркер поспешно остановил лошадь и на что онвзирал с немалым удивлением, необходимо слегка уклониться в сторону. Мистер Тутс, освободившись от ига Блимберов и вступив во владениечастью своего мирского богатства, " которую, - как имел он обыкновение втечение последнего своего полугодового искуса сообщать мистеру Фидеру каждыйвечер, словно новое открытие, - которую душеприказчики не смогли у негоотнять", принялся с великим усердием изучать науку жизни. Воодушевленныйблагородным стремлением сделать блестящую и славную карьеру, мистер Тутсмеблировал прекрасную квартиру, устроил в ней спортивный уголок, украшенныйизображениями призовых лошадей, которыми он вовсе не интересовался, идиваном, который производил на него удручающее впечатление. В этомочаровательном убежище мистер Тутс посвятил себя изящным искусствам, возвышающим и облагораживающим жизнь; главным его наставником былпримечательный субъект, по прозванию Бойцовый Петух, о коем всегда можнобыло услышать в таверне " Черный барсук" и который в самую жаркую погодуходил в мохнатом белом пальто и три раза в неделю колотил мистера Тутсакулаками по голове, получая скромное вознаграждение - десять шиллингов шестьпенсов за визит. Бойцовый Петух - настоящий Аполлон в Пантеоне мистера Тутса -представил ему маркера, обучавшего игре на бильярде, лейб-гвардейца, обучавшего фехтованью, содержателя конюшен, обучавшего верховой езде, корнуэльского джентльмена, постигшего все тайны гимнастики, и еще двух-трехдрузей, не менее сведущих в изящных искусствах. Под их покровительствоммистер Тутс не мог не делать быстрых успехов, и под их руководством онпринялся за работу. Но как бы это ни случилось, однако случилось так, что эти джентльменыеще не утратили блеска новизны, а мистер Тутс, сам не ведая причины, ужепочувствовал смущение и беспокойство. Зерно его было с шелухой, которую дажеБойцовые Петухи не могли выклевать; мрачных великанов, вторгавшихся в егодосуг, даже Бойцовые Петухи не могли сбить с ног. Казалось, ничто не влиялотак благотворно на мистера Тутса, как беспрестанное посещение дома мистераДомби, где он оставлял свои визитные карточки. Ни один сборщик налогов вбританских владениях - этой обширной территории, где никогда не заходитсолнце и где сборщик налогов никогда не ложится спать * - не наносил визитовс большей регулярностью и настойчивостью, чем мистер Тутс. Мистер Тутс никогда не поднимался наверх и всегда выполнял одну и ту жецеремонию в дверях холла, разряженный специально для этой цели. - О, с добрым утром! - такова была первая фраза мистера Тутса, обращенная к слуге. - Для мистера Домби, - была следующая фраза мистераТутса, и он протягивал визитную карточку. - Для мисс Домби, - была следующаяего фраза, и он протягивал вторую карточку. Затем мистер Тутс поворачивался, как бы собираясь уйти, но слуга ужезнал его и знал, что он не уйдет... - Прошу прощения, - говорил мистер Тутс, как бы внезапно осененныйодной мыслью. - Дома ли молодая особа? Слуга полагал, что дома, но не был в этом уверен. Затем он дергалколокольчик, звонивший в верхнем этаже, смотрел на лестницу и говорил: - Да, она дома и спускается сюда. Затем появлялась мисс Нипер, а слуга удалялся. - О! Как ваше здоровье? - говорил мистер Тутс, хихикая и краснея. Сьюзен благодарила его и отвечала, что здорова. - Как поживает Диоген? - гласил следующий вопрос мистера Тутса. Право же, прекрасно. С каждым днем мисс Флоренс привязывается к немувсе сильнее. Мистер Тутс неизбежно начинал хихикать, словно откупоривалибутылку, наполненную шипучим напитком. - Мисс Флоренс здорова, сэр, - добавляла Сьюзен. - О, это не имеет никакого значения, благодарю вас! - был неизменныйответ мистера Тутса; и, произнеся эти слова, он всегда спешил удалиться. Несомненно, у мистера Тутса была на уме какая-то туманная мысль, побуждавшая его заключить, что, если удастся ему со временем получить рукуФлоренс, он познает блаженство и счастье. Несомненно, мистер Тутс какими тоокольными путями пришел к этому выводу и на нем остановился. Сердце его былоранено; он был потрясен, он был влюблен. Как-то вечером он сделал отчаяннуюпопытку и просидел всю ночь, сочиняя акростих в честь Флоренс, каковойзамысел растрогал его до слез. Но он так и не продвинулся дальше слов " Фиалмоей души", - тут его покинуло вдохновение, в порыве коего он предварительнонаписал начальные буквы остальных шести строк. Измыслив этот хитроумный и ловкий прием - ежедневно оставлять мистеруДомби визитную карточку, - мозг мистера Тутса больше ничего не изобрелкасательно предмета, пленившего его чувства. Но глубокомысленныеразмышления, наконец, убедили мистера Тутса в том, что весьма существеннобыло бы снискать расположение мисс Сьюзен Нипер, а затем намекнуть ей освоем душевном состоянии. Легкое и шутливое ухаживание за этой леди, казалось, было тем способом, к которому следовало прибегнуть в этой начальной стадии романа, чтобыпривлечь ее на свою сторону. Будучи не в силах принять окончательноерешение, он посоветовался с Бойцовым Петухом, не посвящая сего джентльмена всвою тайну, но лишь уведомив его, что некий друг из Йоркшира написал ему(мистеру Тутсу), спрашивая его мнения об этом вопросе. Бойцовый Петухответил, что его мнение всегда было таково - " Ступай и побеждай", и далее: " Когда противник перед тобой, а времени у тебя в обрез, ступай и действуй", после чего мистер Тутс принял эти слова за иносказательное подтверждениесвоей собственной точки зрения и героически решил поцеловать на следующийдень мисс Нипер. Итак, на следующий день мистер Тутс, надев чудеснейшие произведения, созданные Берджесом и Ко, отправился с этой целью к дому мистера Домби. Нокогда он приблизился к месту действия, мужество ему изменило, и хотя онподошел к двери в три часа пополудни, было уже шесть, когда он постучал вдверь. Все шло, как всегда, вплоть до того момента, когда Сьюзен сказала, чтоее молодая хозяйка здорова, а мистер Тутс сказал, что это не имеет никакогозначения. К ее изумлению, мистер Тутс вместо того чтобы вылететь после этихслов, как ракета, замялся и захихикал. - Быть может, вам угодно подняться наверх, сэр? - спросила Сьюзен. - Ну, что ж, пожалуй, я войду! - сказал мистер Тутс. Но вместо того чтобы подняться наверх, дерзкий Тутс, когда дверь наулицу была закрыта, неуклюже рванулся к Сьюзен и, обняв это прелестноесоздание, поцеловал ее в щеку. - Проваливайте! - крикнула Сьюзен. - Не то я вам глаза выцарапаю! - Еще разок! - сказал мистер Тутс. - Убирайтесь отсюда! - воскликнула Сьюзен, отталкивая его. - Да ещетакой блаженный, как вы! Дальше уж некуда! Проваливайте, сэр! Сьюзен не считала опасность серьезной, ибо смеялась так, что едва моглаговорить, но Диоген, на лестнице, слыша шорох у стены и шарканье ног и видясквозь перила, что происходит борьба и кто-то чужой вторгся в дом, пришел киному выводу, бросился на помощь и в одно мгновение вцепился в ногу мистеруТутсу. Сьюзен взвизгнула, захохотала, распахнула парадную дверь и побежалавниз; дерзкий Тутс, спотыкаясь, выбрался на улицу вместе с Диогеном, вцепившимся в панталоны, словно Берджес и Ко состояли у него в поварах иприготовили ему этот лакомый кусочек в виде праздничного угощения. Диоген, отброшенный в сторону, несколько раз перекувырнулся в пыли, снова вскочил, завертелся вокруг ошеломленного Тутса, намереваясь укусить его еще раз, амистер Каркер, остановивший лошадь и державшийся поодаль, с великимизумлением наблюдал эту суматоху у двери величественного дома мистера Домби. Мистер Каркер продолжал следить за потерпевшим поражение Тутсом, покаДиогена не позвали в дом и не захлопнули дверь, а мистер Тутс, приютившись вближайшем подъезде, стал обвязывать разорванные панталоны дорогим шелковымносовым платком, который являлся дополнением к его пышному наряду, надетомудля этого визита. - Простите, сэр, - подъехав к нему, сказал мистер Каркер с любезнейшейулыбкой. - Надеюсь, вы не пострадали? - О нет, благодарю вас, - ответил мистер Тутс, подняв раскрасневшеесялицо, - это не имеет никакого значения. Мистер Тутс не прочь был прибавить, если бы только мог, что ему этоочень понравилось. - Если собака вцепилась зубами вам в ногу, сэр, - начал Каркер, показывая свои собственные зубы. - Нет, благодарю вас, - сказал мистер Тутс, - все прекрасно. Все вполном порядке, благодарю вас. - Я имею удовольствие быть знакомым с мистером Домби, - заметил Каркер. - В самом деле? - отозвался зарумянившийся Тутс. - Быть может, вы мне разрешите в его отсутствие, - сказал мистерКаркер, снимая шляпу, - извиниться за этот неприятный случай иполюбопытствовать, каким образом это могло произойти. Мистер Тутс столь обрадован такой учтивостью и приятной возможностьюзаключить дружбу с другом мистера Домби, что достает бумажник с визитнымикарточками, воспользоваться которыми он не упускает случая, и вручает своеимя и адрес мистеру Каркеру; последний отвечает на эту любезность, дав ему всвою очередь визитную карточку, после чего они расстаются. Засим мистер Каркер медленно проезжает мимо дома, посматривая на окна истараясь разглядеть задумчивое лицо за занавеской, наблюдающее за детьми вдоме напротив; лохматая голова Диогена появляется рядом с этим лицом, исобака, сколько ее ни успокаивают, лает, и ворчит, и рвется к мистеруКаркеру, словно готова броситься вниз и разорвать его в клочья. Молодец, Ди, неразлучный со своей хозяйкой! Тявкни еще и еще разок, задрав голову, сверкая глазами и. гневно разевая пасть, чтобы его схватить! Еще разок, пока он, не спеша, проезжает мимо! У тебя прекрасный нюх, Ди, -там кот, дружок, кот!
Данная страница нарушает авторские права?