Переступив порог

Уставшие и измученные, мы оказались перед маленькой, чуть заметной калиткой. Открыл ее с поклоном старичок-монах. Прошли мы несколько шагов и остановились у широкой скамьи около входа в " архиерейский" корпус. Тетушка пошла искать о.Серафима, который ведал распределением богомольцев, а я стала осматриваться. Вход здесь был и раньше, над ним - балкон (видны крепления). Дорога сюда вела в Илиодоровский скит. Корпус этот напоминал мне домик на картине Поленова " Московский дворик". Время постройки то же. От того, что он так соразмерен, уютен и сохранен с тех времен, от длинной деревянной скамьи, от ярких веселых цветов, посаженных вдоль восточной стены, от тишины, безлюдья, запаха растопленной смолы - от всего вместе на душе стало тихо и мирно. Она успокоилась и готовилась пережить встречу с невидимым, до того казавшимся невозможным. Приходилось слышать от бывших здесь восторженные восклицания, но вступить в эту область самой - выше и ценнее всех описаний. Иное, необычное начиналось сразу же, как только привратник приглашал переступить порог обители. Первые шаги на ее земле - за благословением к о.Серафиму (Романцову). Он все и всех устраивал, все знал, все помнил, а главное - обо всем заботился. Его благословение - закон. И это не создавало ни напряженности, ни скованности, не давило и не отпугивало. Благословение, направлявшее каждого, воспринималось легко и естественно, потому что была в нем забота о каждом, желание каждому подобрать лучшее из возможного. Кроме " архиерейского" корпуса уцелел и храм. Деревянный больничный храм. Он занимал восточную часть больничного корпуса. С западной стороны этот корпус двухэтажный, с восточной - одноэтажный. Храм двухсветный. Вверху с трех сторон (кроме западной) по одному окну, а ниже - по четыре, но с севера пристроили крылечко и осталось только два окна, Четырехскатная крыша венчалась простым деревянным крестом. Храм и весь корпус оштукатурен и побелен. Внизу, на первом этаже трапезная, кельи и различные " службы". Перед храмом - часть сохранившейся восточной стороны с единственной круглой двухэтажной угловой башней. Стена кирпичная, невысокая, с выступающими пилястрами, скромным пояском и растительностью вместо завершения. В башне устроили две кельи. Верхняя - о.Серафима (Романцова) с окном на юго-запад. Было когда-то окно и на север, но его заложили, так как пристроили двухэтажные сенцы к кельям.

С северной стороны перед храмом небольшой пустырь, заросший спорышем. Здесь был единственный столб с фонарем, куда вставлялась керосиновая лампа или свеча - электричества в обители не было. Тут же, чуть западнее росло и единственное уцелевшее дерево - старая липа. Еще дальше к плетню, заменившему разрушенную ограду, стоял домик, который назывался " московским". Часть его занимали монахи, другую - " медпункт", а в угловой комнате с окнами на восток и юг обычно останавливались москвичи или ленинградцы. Жили здесь преимущественно врачи, которых отсюда легче было вызвать к заболевшим в любое время суток, что и случалось не раз. И тетушка получила благословение от о.Серафима поселиться в " московском" домике. Когда она рассказала ему о своей тревоге из-за моего самочувствия и бессонницы, он благословил отдыхать, а ей не велел будить меня ни на какие службы, пока не приду в себя. Это было самое необходимое и действенное лекарство. Помню, что не хотелось ни есть, ни пить, только бы лечь. Блаженно опустилась я на низкую койку с матрасом и подушкой, набитой сеном и тут же уснула. Не знаю, сколько я спала, только прошла моя дистония, исчезло плохое самочувствие, и я могла вполне забыть о всем и жить жизнью обители до самого отъезда. Потом я узнала, что в эту ночь никто мог уснуть: разразилась страшная гроза. Говорили, что в соседнем совхозе загорелся скотный двор. Я просыпалась от громовых ударов, видела розовые змейки на темном небе, но тут же засыпала. С тех пор у меня пропал страх перед грозой. Был у обители небольшой скотный двор, различные " службы" - мастерские, устроенные в каких-то мазанках, лепившихся к остаткам ограды с южной стороны. Была там даже кузница. Позже построили длинный сарай, а в центре " площади", около липы выросла новая трапезная.

В памяти сохранились подробности первого появления в обители, а последующие приезды слились в одно, так что я могу передать лишь общее впечатление от увиденного и пережитого там.