Декабря.

Последний день уходящего года. Точнее, уже вечер. На улицах города полно народу, все куда-то бегают, носятся, суетятся. Что-то забыли купить, кого-то нужно еще поздравить и т.д. В воздухе запах хвои, то и дело попадаются люди с ёлками, веточками или еловыми игрушками. Поминутно раздается треск петард, свист взмываемых в воздух ракет, загораются какие-то фейерверки, бенгальские огни и проч. Люди, несмотря на то, что все куда-то спешат и носятся, не забывают улыбаться друг другу и поздравлять «с наступающим». В общем, обычная предпраздничная суета…

А я сижу на подоконнике и смотрю на все это сквозь замерзшее стекло, ожидая прихода своей Мисс Невинности. Которая, как всякая уважающая себя девушка, нашла причину, чтобы опоздать немножко. За что уже получила гневную отповедь от меня. И поспешила исправиться. И сделала это даже быстрее, чем я ожидал.

Итак, спустя всего каких-то полгода с момента нашего знакомства, мы наконец-то встретились!

С этого и начался наш новогодний вечер… Должен сразу же разочаровать всех любителей крышесносов, сюрпризов и прочих необыкновенностей в моих рассказах – в тот день их не было. Просто потому, что я не люблю, когда девушки, начитавшись в моем дневнике всяких таких красивостей, потом ждут именно их во время встречи со мной. Не люблю оправдывать чьи-то ожидания, соответствовать чьим-то представлениям и вообще делать то, чего от меня ждут. Мне сразу становится как-то лень что-то придумывать и кому-то что-то доказывать. И вообще… Какой же это сюрприз, если про него известно заранее? Сюрприз должен быть неожиданностью, иначе весь смысл теряется.

В общем, не было никаких крышесносов в тот вечер. Был заготовлен один-единственный маленький сюрпризик, но и от него я отказался потом. Почему – будет понятно дальше.

Словом, это был обычный тихий вечер. Ну, конечно, если можно считать обычным вечер накануне нового года. Когда в воздухе плавает нечто такое предпраздничное и волшебное, когда ты все равно ждешь чего-нибудь такого-эдакого-сказочного, и невольно улыбаешься всему и всем вокруг, сам не зная – почему. Когда дрожащие огоньки свечей бросают пляшущие тени, шампанское в бокалах искрится радостно-праздничными пузырьками, и настроение, что не говори, тоже какое-то необычное, особенное…

Вот в такой вечер мы и встретились. Поначалу она жутко стеснялась. Отводила глаза, случайно встретившись со мной взглядами, отворачивалась и даже заливалась легким румянцем на бархатистых щёчках, смущенно прося: «Не смотри на меня так! Ты меня смущаешь…» А я все равно смотрел. Мне почему-то нравилось её смущать и дразнить.

Скажу честно, меня всегда забавляло, когда какая-нибудь девушка начинала вести себя так, словно я какой-то коварный соблазнитель, которого следует бояться. И, видя ее опасения, мне хотелось только еще больше ее напугать, я нарочно строил из себя жуткого монстра, со смехом наблюдая панический ужас на ее лице.

Помню, когда мы только еще договаривались о встрече, Мисс Я-Тебя-Боюсь все просила меня пообещать, что «ничего такого там не будет». А я честно отвечал, что не люблю загадывать наперед и строить планы, все равно ведь это бесполезно, нельзя заранее предугадать – как сложатся твои отношения с каким-то человеком, так пусть уж все идет своим чередом, пусть все будет, как будет. А она искала в этих моих словах какой-то скрытый подвох и говорила:

- Ты нарочно меня пугаешь?

- Блин! Ну вот что изменится, если я сейчас что-то пообещаю? Тебе легче станет?

- Да! Я успокоюсь…

- А ты мне поверишь? Я ж жутко коварный пикапер!

- Поверю. Я верю всему, что ты скажешь.

- Да? Ну вот тогда слушай – как только ты переступишь порог моей квартиры, я тут же закрою ее на ключ, достану наручники, обитые черным бархатом, и со зловещей ухмылкой произнесу: «Ну что, попалась? Хе-хе…»

- Перестань сейчас же! А то я никуда не пойду! Зачем ты нарочно меня пугаешь???

- Самой-то не смешно?

- Я же тебе верю! А ты… ты…

Так вот мы и общались. Такими темпами договаривались о встрече. А когда все-таки встретились, то… То я закрыл дверь на ключ и достал из под подушки наручники, обитые черным бархатом, и со зловещей ухмылкой произнес: «Ну что, попалась?»

Выражение ее лица в тот момент описывать надо?

Минут 15 она бегала по квартире от меня с наручниками. Еще минут 15 я не мог отойти от смеха. Потом минут 15 уже она гонялась за мной по квартире с этими же наручниками и грозила мне куда-то их засунуть…

В конце концов, догнала. Но, как оказалось, явно не рассчитала расклад сил. Проще говоря, я оказался сильнее. И наручники в результате были одеты на нее, лежащую на полу. Мною, сидящим сверху. Но она так жалобно умоляла снять их, присовокупив вдобавок, что ей не нравится такая поза, что я сдался. И расстегнул один наручник. Который она немедленно одела мне на руку.

Так мы и сидели на диванчике, прикованные друг к другу каждый одной рукой, и кормили друг друга дольками мандаринов. И стеснение ее как-то быстро прошло, а испуг в глазах сменился веселыми чертиками. Эх, не будите спящую пантеру!

Ее волосы растрепались во время всей этой беготни, и я предлагаю их расчесать (я говорил уже, что обожаю длинноволосых девушек с распущенными волосами?). Мы снимаем наручники, она достает из сумки расческу, садится ко мне спиной, лицом к телевизору. Впрочем, расческа скоро не понадобилась, у меня ведь есть руки!:)

И я просто пропускал сквозь пальцы ее длинные, рассыпанные по плечам локоны, а она щурилась от удовольствия, но старалась не подавать виду, притворяясь, что увлеченно смотрит в экран телевизора.

Кстати, люди, кто-нибудь может мне сказать – а что показывали в новогоднюю ночь? До меня только сейчас дошло (когда я сел писать эту историю), что ведь у нас весь вечер и большую часть ночи горел телевизор, и мы, вроде бы, его смотрели, но… Но я, хоть убейте, НЕ ПОМНЮ ЧТО ТАМ БЫЛО!!! Вроде бы, какие-то концерты показывали, поздравления, президент что-то говорил в 12 часов… Но я ни слова не помню!

К чему бы это?

В какой-то момент, устав сидеть с прямой спиной, она откидывается назад, облокачиваясь на меня. Я обнимаю ее одной рукой, пальцы второй по-прежнему перебирают ее волосы, по выражению ее лица видно, что она готова замурлыкать от удовольствия, но упорно старается не подавать виду.

Видели вы когда-нибудь мырлыкающую пантеру, которая щурит глазки и довольно урчит, спрятав на время коготки и притворяясь пушистой и ласковой?

По-прежнему пляшут тени на стенах от горящей свечи, и шампанское светится радостным искорками в бокалах, и тихий шепот тебе на ушко, от которого хочется закрыть глаза и медленно уплывать куда-то далеко…

Мы продолжаем болтать о чем-то, и в какой-то момент в нашем разговоре всплывает тема ночных клубов и дискотек, в частности, зачем ходят туда мальчики и как там ведут себя девочки. И наоборот.

И тут эта Мисс Стеснительность, в которой стеснительности оставалось столько же, сколько шампанского в ее бокале (то есть, все меньше и меньше), заявляет мне, что у нее есть любимое развлечение – ходить по клубам и дразнить там мальчиков, стрелять глазками, танцуя для них соблазнительные и провоцирующие танцы, а потом сбегать. Короче, «наш девиз непобедим – возбудим и не дадим!» Видимо, она получает от этого какое-то удовольствие.

Девушки, милые, объясните мне, непонятливому – что тут может быть приятного и какое удовольствие от этого можно получить?

Но речь не об этом. А о том, что, дабы подкрепить свои слова действиями, она хочет показать мне пример такого танца. Не знаю, откуда у нее взялось такое желание, но подозреваю, что это как-то связано с тем фактом, что бутылка на столе давно пуста, а от шампанского остались только воспоминания да искрящийся блеск в ее глазах.; -)

Я, разумеется, не мог отказаться от созерцания такого зрелища, тем более, что… как бы вам это описать?...вы можете себе представить нечто среднее между стриптизом и грязными танцами из одноименного фильма? Вот приблизительно так танцевала она. И такой же танец исполняли пляшущие чертики в ее глазах.

Когда она вдоволь натанцевалась, а я вдоволь насмеялся, мы снова падаем на диван. Я обнимаю ее так же, как раньше, и…

Наверное, мне будет трудно описать то, что было дальше. Знаете, есть такая полуигра, полупоединок, для нее еще не придумали названия (называть ее убогим словом «флирт» мне претит), но лучше всего ее характеризует, пожалуй, фраза «хочу, но так просто не дамся, возьми сам, если сможешь». Когда ты никак не можешь понять – что означает эта дразнящая улыбка. Когда, кажется, атмосфера вокруг настолько наэлектрилизованна, что ваши взгляды, встретившись, высекают искры. Когда от случайного прикосновения пробегает дрожь по телу, а ваши сплетенные пальцы то ли отталкивают, то ли наоборот притягивают друг друга. И что-то носится в воздухе такое неуловимое, необъяснимое, но осязаемое обоими, и от этой приятной пытки уже мучительно-сладостная истома по всему телу, а ведь, вроде бы, ничего и не происходит…

Я сижу на подоконнике, любуюсь видами ночного города через замерзшее стекло. На улице гуляет народ, хотя давно уже за полночь, то и дело взрываются какие-то ракеты, фейерверки и т.д. Кто-то, стоящий рядом, кладет голову мне на плечо.

Неужели это Мисс Стеснительность? Которая еще совсем недавно боялась меня, как огня?

Я осторожно обнимаю ее за плечи. Снова запускаю пальцы в ее длинные волосы. И пляшут тени на стенах от почти догоревшей свечи, и сами стены почему-то шатаются, и качается пол…

От первого поцелуя она отстранилась. Отвернулась, убрала губы…

- Нет… не надо…

Я почему-то улыбаюсь. Свеча догорела. Комната погружается во тьму. Только через окно льется тусклый свет неоновых фонарей, наполняя все вокруг атмосферой какого-то таинственного сюрреализма. Ее руки на мои плечах. Я глажу ее волосы. И вновь она убирает губы, отстраняется, прячет лицо у меня на груди.

- Нет…

Мои губы – возле ее ушка. Я что-то говорю тихим хрипловатым шепотом. Не помню – что. Почему-то никогда не запоминается, что именно я говорю в такие моменты. Отворачиваюсь, смотрю в окно. Улицы пустеют. Наверное, скоро уже утро. Отхожу от окна. Нахожу ее, прислонившуюся к стене. Видимо, подпирает стенку, чтобы не упала. И снова переплетенные пальцы, горячее дыхание…

Она целует меня сама. Или отвечает на поцелуй? Робкий, почти не заметный, крохотный поцелуйчик. Легкое касание губ и не понятно даже – было ли оно.

- Мне это показалось? Или на самом деле… - не могу сдержать насмешливый тон.

- Показалось! Ничего не было! Забудь, это в последний раз!

- А мне показалось, что в первый…

- Первый и последний!

Она снова уткнулась носом мне в плечо, прячет глаза. Или губы? И вновь тихий шепот на ушко, и тусклый свет льется в окно, и стены шатаются, и чье-то горячее дыхание на твоей щеке…

- Это тоже был последний раз?

- Ну что ты меня дразнишь????

Второй поцелуйчик был таким же робким и несмелым, но трогательным и нежным, как первый.

- Я не дразнюсь, просто уже запутался – который из них предпоследний, а который послед… ммм! ….

Мне затыкают рот поцелуем. На этот раз – настоящим. Я поднимаю ее на руки и несу на кровать. Ее руки обнимают меня за шею, мои пальцы забираются ей под кофту. Она осторожно кусает меня за ушко, взъерошивает волосы. Мои руки уже на ее груди.

- Нет… Не надо…

Тело ее явно откликается на мои прикосновения, но она пытается сопротивляться, отстраняется, убирает мои руки. Что ж, как хотите…

Я глажу ее по спине, кончиками пальцев медленно вожу вверх-вниз вдоль позвоночника, рисую какие-то замысловатые узоры и линии на ее плечах и шее сзади. Она закрывает глаза. Мои руки вновь оказываются на ее груди, снова она пытается их оттуда убрать, несмотря на то, что ей это явно нравится.

Опять проснулись тараканы?

- Нет, не надо… Ну, пожалуйста! Ты не понимаешь, тут дело не в обычных комплексах… все гораздо глубже…

- А в чем же тогда?

Она рассказывает мне историю о том, что «глубже». Обычную, в общем-то, историю впечатлительной девочки, тайно влюбленной в мальчика-красавчика. Которому, на самом деле, она вовсе не нужна. И сама об этом догадывается. Но продолжает мечтать о том, что именно он, и никто другой должен стать ее первым мужчиной. И будет добиваться этого, будет стараться до тех пор, пока… пока не столкнется с жестоким разочарованием. Которое, на самом деле, ожидает ее и в том, и в другом случае.

Я молчу. Я мог бы многое сказать ей сейчас, но… знаете, у каждого из нас свои мечты, и не стоит смеяться над ними, какими бы наивными и глупыми они не казались. Каждый имеет право верить в сказку, каждый имеет право на исполнение своих желаний, какими бы они ни были. Я не хочу быть тем, кто лишит эту девочку ее иллюзий, не хочу, чтобы потом однажды она вдруг сказала, что ее мечта не сбылась из-за меня.

На самом деле она очень милая и добрая девочка. Где-то внутри, если убрать все внешнее, весь этот пласт наносного, ненастоящего - все эти глупые выходки, притворство, комплексы… И я не хочу ее расстраивать, не хочу лишать ее иллюзий, ведь это всегда больно. Нет уж, пусть стремится к своей цели; пусть, если сможет, добьется своего; а если и постигнут ее жестокие разочарования на этом пути, то пусть это случится без моего участия, я не хочу быть тому виной.

- Что ж, дело твое…

Вот интересно, еще совсем недавно мне бы и в голову не пришло париться из-за каких-то подобных заморочек. В прошлом бывали случаи, когда я, не задумываясь, влезал в чьи-то отношения, и меня абсолютно не волновал тот факт, что для кого-то это – нечто серьезное и настоящее, а мне так – поиграться хочется. Но после недавних событий я почему-то стал куда более щепетильным в такого рода делах. Старею, наверное…

Мысленно я послал далеко-далеко тот «милый маленький сюрпризик», заготовленный заранее, который ждет сейчас своего часа в укромном месте. Не будет сегодня никаких крышесносов, никаких волшебных фокусов, ничего не будет.

- Знаешь, давай спать. Поздно уже…

В комнате темно. Только тусклый свет из окна. И что-то еще такое повисло в воздухе… не знаю, как это назвать…

Она прижимается ко мне, кладет голову на плечо. На мой немой вопрос (вроде, я не задавал его вслух?) следует немедленный ответ:

- Ну, мне так спать удобней. Теплее, что ли…

Теплее, как же… Вообще-то в комнате и так жарко. Тем более, что мы, разгоряченные этими играми, явно не замерзли, скорее, наоборот. Вот блин, притворщица!

Хотя, ладно… чего уж теперь…

Я тоже обнимаю ее. Прижимаю к себе еще сильнее.

- Спи, врунишка…

Так мы и заснули. В обнимку, но в одежде.