Лас-Вегас, Невада

Стены клуба содрогались из-за оглушительного громыхания музыки, в моей голове стучало в такт со старой мелодией восьмидесятых. Я удивился, что она все еще популярна среди молодежи спустя более чем два десятка лет. Я был совершенно уверен, что в самый первый раз, когда я бывал в подобном заведении, звучала та же песня.

Я взглянул на Эдварда, когда мы проходили фейс-контроль. Он беззвучно напевал слова песни.

- Эта песня вышла на диске, когда ты еще даже не родился, - заметил я.

- Ну и что? – возразил он. - Дерьмовый Фрэнк Синатра, которого ты слушаешь, тоже пел еще до твоего рождения.

- Не называй Фрэнк Синатру дерьмом, - отрезал я.

Эдвард посмотрел на меня, удивленный тем, что с моих губ сорвалось ругательство. От меня нечасто такое услышишь.

- Кроме того, он - исключение. Он американец итальянского происхождения. Он был одним из нас. Его песни – это классика. А эта долбежка нет.

- Может быть и так, но у " Pour Some Sugar On Me" сесть свои достоинства, - сказал Эдвард. - Сомневаюсь, что сучки смогут делать это под " Summer Winds".

Он ткнул в направлении сцены, где женщины с обнаженной грудью в розовых стрингах и туфлях на прозрачной платформе висели на шесте вниз головой. Одна стриптизерша облизывала соски какой-то женщине, а другая тем временем еще и буквально сыпала на них сахарной пудрой.

- Веское замечание, - согласился я, отворачиваясь от этого представления. - Но ты не должен употреблять это слово, и не должен даже смотреть на них. Ты уже женатый человек. Что подумает твоя жена?

Он вытаращил на меня глаза. - А я не собираюсь обсуждать свою семью тут, с тобой.

Я улыбнулся. - Туше.

Несмотря на то, что было уже поздно, все места были заняты. У мужчин, оккупировавших столики возле сцены, буквально текли слюни, когда они совали доллары в стринги, остальные же сидели в баре, пили и разговаривали. В воздухе витал дым сигар и запах секса – тошнотворное сочетание.

Официантка с голой грудью шла мимо нас к бару, держа в руках пустой поднос. Она задержалась и ухватилась свободной рукой за мой пиджак. - О, мой… ну разве ты не красавчик?!

Я таращился на нее. У нее были светлые крашеные волосы, искусственный загар и лицо явно после пластики. Я едва сдержался, чтобы не сказать " Жаль, что ты нет".

- Могу я принести тебе что-нибудь, сладенький? - спросила она спустя минуту, так и не дождавшись от меня никакой реакции. Она, видимо, искала способ самоутвердиться, но выбрала для этого неправильное место. - Пиво? Ликер? Приватный танец?

- Сумасшедший оргазм, - пробормотал Эдвард про себя, но не так тихо, как он думал.

Внимание женщины переместилось, на губах появилась улыбка.

- Уверена, это можно организовать, - промурлыкала она, нацеливаясь на него глазами, жаждущими наживы.

Я практически чувствовал жар ее похоти. Моя кожа покрылась мурашками.

- Можно ли? - спросил с любопытством.

Неужели они в самом деле настолько явно торговали сексом, что официантка выполняла обязанности сутенера?

Она лукаво улыбнулась. Это был тот тип улыбки, которую - я точно знал - моя жена сбила бы с лица этой женщины, если б была здесь.

- Для кого-то столь красивого, как ты? Легко.

- Звучит… - я сделал паузу, выискивая нужное слово.

Отвратительно? Опасно? Грязно? Я вздохнул, принимая намек от Бенджамина. Сарказм бал наиболее подходящим в таких ситуациях.

- …мило.

- Уверена, так и будет, - сказала она. - Это только для тебя, или твой друг присоединится к нам?

Она указала на Эдварда, а он закашлялся, подавившись.

- Это не совсем его территория, - сказал я, используя его же слова.

Женщина кивнула, как будто она поняла смысл сказанного, хотя знала так же хорошо, как и я, что это полная хрень. Sticchio1 была территорией каждого мужика… если, конечно, он мужик. Но в случае с моим племянником, я был совершенно уверен, что он никогда не играл в другие ворота. Абсолютно точно.

- Я сейчас вернусь, - пообещала женщина, подмигнув, и удалилась в сторону бара.

Разумеется, я не собирался ее ждать.

Эдвард покачал головой. - Подлая сука.

- Что я говорил тебе об употреблении этого слова?

Он думал, что я видел, но я знал, что он закатил глаза. - Она просто предложила развести нас обоих на наличные. Думаю, я описал ее очень точно.

- Ты должен проявлять уважение, - сказал я. - Проститутки не так уж сильно отличаются от нас.

Взглянув на его лицо, я понял, что он мне не поверил. - Они торгуют своей киской. Как это хотя бы отдаленно похоже на то, что делаем мы?

- Они продают то, что у них есть, чтобы получить то, чего нет, - молвил я, пожав плечами. - Мы берем то, что нам не принадлежит и продаем его, чтобы получить то, что у нас есть. Это хрупкое равновесие.

- Ты серьезно ведешь со мной философские беседы? - спросил он. – Ну и кто ты сейчас, Плутон?

Я посмотрел на него, полагая, что он шутит, но выражение его лица было совершенно серьезным.

- Я кажусь тебе философом? – ответил я вопросом на вопрос. - Просто я понимаю концепцию необходимых зол, Эдвард. Мы делаем то, что должны. Кто-то дает, в то время как остальные берут. В людях зачастую скрыто намного больше того, что ты видишь. И ты должен понимать это как никто другой, учитывая, на ком ты женат.

Он стоял молча, обдумывая мои слова. Когда я проснулся этим утром, я, конечно, не ожидал, что проведу ночь в стриптиз-клубе со своим племянником, растолковывая ему о необходимости уважения к проституткам. Я был уверен, что моя жена назвала бы это моментом укрепления связей, но сам я считал это абсурдом.

- И философ Платон, а не Плутон, - продолжал я. - Надеюсь, ты не имел намерения сравнивать меня с мультяшным псом.

Он засмеялся, когда до него дошло, что он сказал. - Или с планетой.

- Плутон уже не планета. Его статус понизили.

- К черту, - буркнул он. – Он по-прежнему планета.

Я отрицательно покачал головой. Было уже поздно, а я начал терять терпение. О чем мы вообще говорим? - Ты снова напрасно тратишь мое время, cacasenno2, - сказал я. - И следи за своим языком, иначе тебя тоже понизят. А теперь идем.

Я начал пробираться к выходу, а он молча последовал за мной. Охранник перегородил нам путь, когда мы добрались до коридора, ведущего к VIP-комнатам, и я распахнул пальто, демонстрируя ему кобуру своего пистолета. Он замер, в глазах его застыла паника.

- Я здесь лишь для того, чтобы переговорить с управляющим о делах.

И мысленно принялся считать. 10... 9... 8... 7... 6... К тому времени, как я досчитал до пяти, на него снизошло озарение, и он инстинктивно отступил. К счастью для него, так как отсчет времени почти закончился.

- Да, сэр, - сказал он. - Он, э-э… в своем кабинете. В конце коридора.

Он нерешительно отошел в сторону. По инструкции он не должен был никого пропускать, если они не заплатили за это, но также он точно знал, кто я. Нарушив правила клуба, он, возможно, потеряет работу, но, встав у меня на пути, он расстанется с жизнью.

Я уже говорил, что уважаю людей, достаточно умных для того, чтобы выбирать меньшее из двух зол.

Я пошел прямо по коридору к служебным помещения, проходя мимо по меньшей мере десятка комнат. Некоторые из них были открыты, но не меньше половины дверей были заперты, а стриптизерши прохаживались по коридору снаружи. Их называли Блокаторами. Надсмотрщиками. Им платили за то, чтобы они не позволяли никому подсматривать за сексуальными актами. Для меня было совершенно очевидно, что происходит в клубе, и мой гнев разрастался с каждым шагом. Если бы Эдвард хотя бы на десять минут в день заходил сюда, он бы увидел это, и тоже понял, что происходит.

Я распахнул дверь кабинета и хлопнул ею об стену, но этот стук едва ли перебил звук музыки. Управляющий, темноволосый, уже лысеющий, мужчина в очках, вскочил из-за стола. Как только он увидел меня, немедленно захлопнул крышку своего ноутбука и, заикаясь, промямлил:

- Мистер Эвансон, э-э, здрасьте, я так… ну, рад вас видеть! - он обошел вокруг стола с протянутой рукой, но я отвернулся от него, сосредоточив свое внимание на книжной полке у стены, он встал, как вкопанный, и опустил руку.

- Не сомневаюсь, что ты рад, - сказал я, взяв в руки рамку со средней полки.

Это была фотография его дочери, девочки-подростка с длинными каштановыми волосами и слишком большим для ее лица носом. Я встречался с ней однажды, когда впервые инвестировал деньги в бизнес ее отца, и помнил ее как тихую девчушку, что жила с матерью и ходила в частную школу. Сейчас ей должно быть около пятнадцати. Может быть, старше.

- Я могу чем-то вам помочь? – заискивающе поинтересовался он.

Я видел, как он нервничает, как дрожит его голов. Он знал, что влип. Я молчал, позволяя ему некоторое время вариться в своем страхе.

Я перевернул рамку задней стороной к себе и открыл ее. Вытащил фотографию, поставил рамку на место и повернулся к управляющему, чтобы убедиться, что он видел, что я сделал. Я успел заметить имя Люси, которое было написано чернилами на обороте фотографии, после чего сложил ее и сунул в карман пальто.

Прогулявшись по кабинету, я остановился у его стола. Пристально глядя на него, открыл крышку ноутбука. На экране высветилось окно с требованием ввести пароль.

- Пароль? - бросил я.

Ответа не последовало. Он был в ужасе. Я видел, как его глаза метнулись к пустой рамке, этим сказав мне все, что я хотел знать. Люди мнили себя хитрецами, но на самом деле ими не были.

- Люси, - произнес я вслух, вводя имя девушки.

Я нажал клавишу " ввод" и ноутбук ожил, мгновенно открыв на экране окошки записей с камер видеонаблюдения. Мои глаза сканировали видео, и я узрел немало сомнительных ситуаций на дисплее.

Управляющий, запаниковав, сделал шаг к двери, но Эдвард быстро изменил свою позицию и заблокировал ему выход. Его рука лежала на поясе, при необходимости готовая вытащить пушку. Он мог бы стать отличным наемником, если б не был таким хилым.

- А они знают, что вы подсматриваете? - спросил я управляющего.

- Я, э-э… ну, я хочу сказать… - мямлил он, и это раздражало.

Я ненавидел людей, которые не способны ответить на простой вопрос, не спотыкаясь на собственных словах.

- Отвечай! – сорвался я.

- Смотрю на что?

Его вопрос означал, что он собирается строить из себя невинную овечку, тем самым распаляя мой гнев. Я вышел из-за стола и, не раздумывая, схватил его, оттолкнул Эдварда со своего пути и вытащил управляющего в коридор. Он пытался сопротивляться и вырываться, но был слабаком.

Девушки в коридоре запаниковали, увидев нас и засновали взад-вперед, чтобы не столкнуться с нами. Я дошел до одной из закрытых дверей, пнул ее с такой силой, на какую только был способен. Она распахнулась, грохнувшись о стену. Полностью обнаженная женщина, которая находилась внутри, вскочила с колен клиента и удрала в угол комнаты. Вопя о вторжении, мужчина торопливо натянул спущенные штаны, поднялся и бросил на пол использованный презерватив. Я затащил управляющего в кабинку, вытащил пистолет и быстро снял его с предохранителя.

- На это, - сказал я жестко. – Они знают, что ты сидишь в своем кабинете и смотришь, как они предаются разврату?

На основании вздоха, который издала стриптизерша, я предположил, что ответ на этот вопрос " нет".

Я швырнул управляющего так, что спина его оказалась прижатой к столу. В то же время Эдвард вошел в комнату и снова запер дверь, чтобы никто не смог выйти.

<! -- CUT --> - Когда я вкладывал деньги в это место, я сказал тебе прекратить это, - напомнил я, подставляя пушку к его подбородку. - Ты ответил, что все понял, но очевидно, я совсем понятно объяснил. Что мне нужно сделать, чтобы до тебя дошло?

Страх полыхал в его глазах, почти порабощая его.

- Пожалуйста! – я не понял, о чем он просил.

Об отсрочке приговора? О прощении? Или чтобы я оставил его хныкать, жалеть себя и страдать?

Свободной рукой я поднял валяющуюся у стола рядом с собой полупустую бутылку пива и вылил ее содержимое на его лицо. Жидкость попала ему в горло и он задохнулся.

- Ты остановишь это прямо сейчас. И никогда больше я не желаю слышать, что это повторится, или же оплачу твоей дочери Люси вход сюда. Ты меня понял?

- Да!

Я отпустил его и сделал шаг назад, так как охранник ввалился в комнату, толкнул Эдварда и повалил его на пол. Но парень даже не успел облегченно вздохнуть. Он и его соратники вздрогнули, увидев пистолет в моей руке, ведь они все были безоружны. Тот, с которым мы столкнулись ранее, задержался у двери и помог Эдварду подняться, не желая ни во что ввязываться.

- Все в порядке, - быстро сказал управляющий, пытаясь удалить ситуацию. - Просто недоразумение.

Они переводили недоверчивый взгляд с него на пистолет и обратно.

Я сунул револьвер обратно в кобуру и вышел, а дьявол, сидящий на моем плече, жаждал, чтобы кто-нибудь из них оказался настолько глупым, чтобы попытаться остановить меня.

Шагая по коридору, я стучал в остальные двери, прерывая их любовные интрижки. Никто не посмотрел на нас, когда мы с Эдвардом вернулись в главный зал. Музыка по-прежнему безумствовала, и ее было слышано даже в подсобках.

Она - мой вишневый пирог

Прохладный воды глоток,

Сюрприз такой приятный,

Что заставит взрослого парня плакать

Сладкий вишневый пирог

Я осуждающе покачал головой. – Им и правда нужна новая музыка.

***

- Я возьму вишневый пирог, - сказала Эсме, закрывая меню и улыбаясь пожилой официантке. - И молочный шоколад. А, нет! Подождите! Шоколадно-молочный коктейль. Со взбитыми сливками и вишней, пожалуйста.

Официантка засмеялась, записала заказ Эсме и, повернувшись ко мне, одарила вопросительным взглядом.

- Просто воду, - попросил я.

Эсме закатила глаза. - Он тоже будет вишневый пирог, - вставила она. – Он его не убьет. Он сделан из фруктов.

- И молочный коктейль? – уточнила официантка.

Я открыл было рот, чтобы ответить, но прежде чем я смог молвить хоть слово, вновь заговорила Эсме.

- Нет, он не любит мороженое. И шоколад. Вообще-то и молоко тоже. Так что, думаю, вы все же принесете ему воды.

Официантка кивнула и ушла, а я удивленно таращился на Эсме. - Ты помнишь все это?

Она взглянула на меня и улыбнулась. - Конечно, помню, - сказала, постукивая пальчиком по виску. - Я помню все.

= + = + = + = + = + = + = + = + =

Когда мы вышли наружу, на улице было так же шумно. Я посмотрел на часы. 4: 23 утра. Или вообще-то 2: 23 ночи.

- Не вынуждай меня возвращаться сюда из-за этой проблемы, Эдвард, - бросил я, вынимая из кармана фотографию, которую забрал, разорвал ее на несколько частей и, подойдя к краю тротуара, кинул клочки в канализационную решетку.

Конечно, в реальности я никогда бы не причинил вреда ребенку – в любом случае, не преднамеренно, - но он не должен был знать этого.

- Да, сэр.

- Как ты узнал, что здесь будет рейд? - спросил я.

Этот вопрос я должен был задать раньше. Если это было простым предположением, я буду в бешенстве.

- От одного из сотрудников ЛВПД3, - ответил он. - Он слил информацию одному из наших ребят, который поделился ею со мной.

Я смотрел на него с подозрением. – Ты ему доверяешь?

- Черт, нет, - ответил он сразу же, скептически глядя на меня.

Его тон неприятно поразил меня. Больше всего в тот момент мне хотелось ударить его, чтобы стереть этот взгляд с его лица, но я сдержался. Ему повезло, что мы находились в общественном месте.

- У этого офицера проблемы, он игрок. Задолжал ростовщикам больше, чем зарабатывает за год, не считая процентов, - пояснил он.

По тону его голоса я определил, что он знал, что я недоволен им. И только поэтому на этот раз он воздержался от вульгарных словечек.

- И единственная причина, по которой он все еще топчет эту землю - что он дает нам информацию.

Говоря это, он хмурился. И я понимал, что ему не нравится думать о людях, убитых на его территории. Руки Эдварда все еще были чистыми от крови, и я знал, что он хотел сохранить их такими, как бы абсурдно это ни звучало.

- Просто будь осторожен, - предупредил его я. - Нет никого более отчаянного, чем продажный полицейский. Они, не раздумывая, подставят тебя, чтобы спасти свою шкуру.

- Я знаю, - ответил он. - Я знаю, что делаю, сэр.

Я уставился на него и с удивлением обнаружил, что верю ему. Он казался уверенным в себе, а я лишь надеялся, что его уверенность не была наигранной. В конце концов, он руководил здесь всем. Если он не знал, что делает, все здесь рухнет.

- Пришли сюда людей, чтобы очистить это место от всего, что может нас скомпрометировать, - велел я ему, когда в кармане зазвонил мой мобильный.

Я вытащил его и увидел на экране имя своей жены.

- Да? - ответил я.

Эдвард отошел на несколько футов, откинулся спиной к стене здания и начал набирать номер.

- Где ты? - голос Эсме был слишком суровым.

Я понял, что до звонка она спала. Было в ее интонации его кое-что - немного паники, и через краткую секунду мой желудок ухнул вниз. Я должен был позвонить ей прежде, чем уеду из города.

- Вегас, - ответил я. – Мне нужно было уладить кое-какие дела.

Она театрально вздохнула, тем самым давая мне понять, что мой ответ был недостаточно хорош для нее. - Я волновалась. Проснулась, а тебя нет дома. Ты не можешь поступать так со мной, Алек.

Мы с Эсме были женаты уже двадцать пять лет, но она никак не могла привыкнуть к моей работе. Каждый раз, когда я выходил из дома, видел ее страхи, плескавшиеся в глазах, хотя она всегда улыбалась и делала вид, что все отлично. Она была сильной женщиной, и я ценил это о ней. Она полностью доверяла мне, хотя я, наверное, не заслуживал ее после всего, что натворил в своей жизни.

Я знал все, что должен был знать о Эсме. Я знал, что ее любимым цветом был насыщенный оттенок красного. Втайне она любила американскую еду, особенно хот-доги, куда больше, чем итальянскую кухню, на которой мы выросли. Прибираясь в доме, она слушала BeeGees, и ее первой любовью был Энди Гибб4. Она хотела быть на несколько сантиметров выше, что было единственной причиной, из-за которой она носила высокие каблуки. Она всегда хотела стать ветеринаром, но таким, который работает только с кошками, потому что когда-то ее укусила собака. Она боялась сверчков. И ненавидела гром.

Но, как бы много я ни знал об Эсме, по-настоящему я разглядел ее только когда уже взрослым переехал в Чикаго.

Эсме была похожа на свою мать, но, кроме того, она мало что унаследовала от своей семьи. Она была милосердной, чего так не хватало ее родителям. В то время ее отец был Боссом, а мать - одной из самых строгих женщин, которых я когда-либо встречал. И для Эсме тот факт, что оба они одобрили мои намерения встречаться с их дочерью, должен был стать основной причиной для того, чтобы держаться от меня так далеко, как только это возможно.

Люди боялись меня. Они меня почитали. Они меня уважали. Некоторые мне завидовали, а еще больше их меня ненавидели. Но Эсме? Эсме была единственным человеком, кто когда-либо по-настоящему меня любил.

Любовь была тем, о чем я мало что знал. В моей семье ее не существовало. Родители поженились по договоренности, а мы с сестрой были рождены, чтобы продолжить родословную. Вот почему чувства, которые я испытывал, когда находился рядом с Эсме, были чужды мне. Я не был невежественным человеком, совсем нет, но такие вещи не существовали в моем мире.

Не до тех пор, пока она вошла в него.

Она знала лишь малую толику того, что я совершил, и иногда я задавался вопросом, что она почувствует по отношению ко мне, если я расскажу ей все. Будет ли она по-прежнему любить меня, если узнает, скольких людей я убил, и при этом спал спокойно? Сможет ли она вообще меня любить?

Откровенно говоря, я не знал точно, за что она любила меня. Я, безусловно, не заслуживал ее преданности. Но она даровала мне ее, и ради этого я буду сражаться до самой смерти, чтобы быть тем, кто ей нужен… даже если раз за разом буду терпеть неудачу.

- Это было спонтанное решение, - объяснил я. - Я не хотел тебя беспокоить.

- Я знаю, - ответила она. - Как дела у Эдварда?

- Он жив.

Еще один преувеличенный вздох. - Это не ответ на мой вопрос, - сказала она. - Это лишь говорит мне, что у него по-прежнему есть дела. Но не объясняет, все ли с ним в порядке.

Я оглянулся, чтобы убедиться, что Эдвард не услышит, и только тогда ответил. - Он выглядит так, будто не спал несколько недель, но на ногах держится. Пока, во всяком случае.

- Ты сказал ему? - спросила она.

Ей не нужно было вдаваться в подробности. Я точно знал, что она имела в виду. Это было смешно.

- Сейчас не подходящее время.

- А когда?

Это был вопрос, на который у меня не было ответа, она знала это и все же задала его.

- Мне нужно идти, Bellissima, - сказал я, не собираясь обсуждать эту тему прямо здесь. - Я позвоню тебе, когда я поеду домой.

Она издала третий вздох, и этот звук проник в меня и заставил занервничать еще больше. Она все еще была рассержена. Я шел на рекорд.

- Будь осторожен, - попросила она с прежним беспокойством в голосе.

- Как всегда.

Я нажал на отбой и сунул трубку в карман, и Эдвард сразу подошел ко мне.

- Они уже едут, - сказал он, глядя на меня с тревогой. – Максимум десять-двадцать минут.

Я кивнул, и некоторое время мы стоял молча, а воздухе витала неловкость. При уличном освещении, мешки под глазами Эдварда казались еще более заметными. Его внимательный взгляд сканировал толпу, оценивая на наличие какой-либо угрозы. Он изо всех сил старался быть наблюдательным, чтобы произвести на меня впечатление, но я видел, что он очень устал. Его глаза покраснели, и я испытал что-то вроде сочувствия к нему.

- Ты можешь идти домой, - предложил я. - Я справлюсь сам.

Как только мои слова разорвали тишину, я моментально пожалел о них. Я делал то, чего не мог себе позволить… Я снова видел в нем того мальчика, что лежал на больничной койке, страдающего из-за того, что по глупости попал в наш мире, в то время когда мне нужно было увидеть в нем члена организации. Мафиози.

Он посмотрел на меня с удивлением, и я понимал, что он размышляет над моим предложением. Он был готов уйти. Он хотел только одного - быть сейчас на пути из Лас-Вегаса в Голубой бриллиант, в святилище его дома. Вдали от насилия и жестокости, поблизости от комфорта и безопасности.

Но однако, он покачал головой. - Я в порядке. Ты здесь по моей вине. Я должен пройти это до конца.

Я снова кивнул и отвернулся от него. Хотя его ответ и был ложью, он принес облегчение.

- Это было здорово, - сказала Эсме, когда я остановился перед ее домом. - Спасибо.

- Нет, это тебе спасибо, - ответил я. Мне хотелось отвезти ее в какое-нибудь приличное место, но она настояла на скромной забегаловке. - Я просто рад, что ты сказала " да".

- Я тоже, - улыбнулась она, глядя на меня. Я заглушил двигатель и начал открывать дверь, чтобы помочь ей выбраться из машины, но она задержала меня за руку. - Подожди.

Я посмотрел на нее вопросительно. - Что-то не так?

- Нет. Ну, да, - она опустила взгляд и застонала. - Просто дай мне минуту. Отец дома. Он разозлится из-за моей одежды. Я еще не готова к встрече с ним.

Значит, я был прав. Я достаточно хорошо знал своего Босса. Он бы пришел в ярость, узнав, что его дочь вышла на улицу в таком виде, и может даже наказать меня за то, что водил ее такую в общественное место.

- Я думал, ты уже взрослая… - напомнил я. – И тебе не нужно его разрешение ни на что.

Она посмотрела на меня прищуренными глазами, а я ухмыльнулся. Она выглядела не такой грозной, как ей казалось.

- Ты считаешь себя очень смешным, да? - спросила она, игриво отталкивая меня. - Ты же знаешь, как он трепетно относится к внешнему виду. " Нет, моя дочь не выйдет на улицу в наряде уличной проститутки".

Я засмеялся над ее слабой попыткой спародировать отца. - Как же ты смогла выйти из дома в таком виде сегодня утром?

- Он еще спал, так что это было не так уж и трудно, - ответила она, пожав плечами. – И вообще, я этого не планировала.

- Полагаю что так, - согласился я. - В следующий раз тебе просто следует взять с собой запасной комплект одежды, на всякий случай.

Она посмотрела на меня с удивлением. - Ничего себе, а ты неплохо разбираешься в таких хитростях.

- Да, понабрался на работе.

- Бьюсь об заклад. И нравится она тебе? - спросила она. – Твоя работа, я имею в виду.

- Она не так уж и плоха, - ответил я. Она была первой, кто спрашивал меня об этом. – Она занимает мое время, и мне это нравится.

Она засмеялась, а я смотрел на нее, не зная, что такого смешного она нашла в том, что я только что сказал.

- Тебе нужно жить, Алек. Ты говоришь, как старик, который работает в офисе с девяти до пяти. А тебе ведь всего восемнадцать. Живи в свое удовольствие. Рискуй. Нарушай правила.

Мой лоб нахмурился. - Ты же знаешь, чем я зарабатываю на жизнь, правда? Я рискую и нарушаю правила каждый день.

Она закатила глаза. - Ты делаешь то, что тебе говорят, Алек. Ты исполняешь приказы. Я не говорю о нарушении закона. Я говорю о нарушении собственных правил. Выйди из зоны комфорта.

- Я уже вышел, - ответил я, начиная защищаться. - Я позвал тебя на свидание.

- Да, и тебе понадобилось на это очень много времени. Мы знаем друг друга уже более десяти лет. Ты медленнее черепахи. И ты будешь собираться с духом, чтобы пригласить меня снова, до тех пор, пока я не выйду замуж.

Простое упоминание о том, что она выйдет за кого-то замуж, заставило мое сердце забиться сильнее, и я от ярости сжал руки в кулаки. Я ни за что этого не допущу.

- Ты не права, - возразил я, качая головой.

- Я всегда права, - не согласилась она. - Я сказала тебе это, чтобы ты привыкал.

- Да, ладно, но ты не права на этот раз, - ответил я. - Я не просто делаю все, что от меня хотят.

- Докажи мне, - сказала она.

Она смотрела на меня с серьезным выражением на лице. Это прозвучало как вызов. А я никогда не отступал, если кто-то бросал мне вызов, и, конечно же, не собирался сдаваться ей.

- Хорошо.

Я толкнул свою дверь и вылез из машины. Перешел на ее сторону и, открыв ее дверь, помог ей выйти.

- Идем.

- Что мы делаем? - спросила она, когда я повел ее к входной двери. В ее голосе звучала паника.

- Изменяем правила, - ответил я.

Дошел до входной двери и, распахнув ее, огляделся. Холл был пуст, как и коридор. Я слышал, что в кабинете работал телевизор.

- Эсме, это ты? – позвал Антонио.

Почти сразу мы услышали шаги, которые направлялись в нашу сторону, и она напряглась.

- Иди, переоденься, - прошептал я, кивая в сторону лестницы.

Она улыбнулась и взбежала по ней, а я направился в кабинет, чтобы отвлечь ее отца.

Именно в тот день, когда я помогал ей обмануть своего Босса для того, чтобы попытаться доказать, что она не права, я понял, что на самом деле доказал обратное. Я сделал именно то, чего хотела она. Она дергала меня за веревочки, управляя мной, как марионеткой. Она была расчетливой. Хитрой. Манипулировала мной. Ей единственной удалось взять верх надо мной. Она знала меня лучше, чем я знал себя сам.

Как она это сделала?

Она вертела мной, как хотела, и я прекрасно об этом знал. Я знал, что означает эта боль в моей груди. Знал, почему рядом с ней я веду себя как ненормальный. Знал, что вопреки всему я не был сумасшедшим.

Я влюбился.

_________________________________

1 женский половой орган (итал.ругательство)

2 всезнайка (итал)

3 Полицейский Департамент Лас-Вегаса

4 певец, брат одного из солистов BeeGees

Бонус. Глава 3:

Декабрь 1970 года

7 лет

Финикс, штат Аризона

Крики, крики, крики.

Почему они всегда кричат?

- Где деньги? Ты пообещал, что достанешь их и они мне нужны! Гребаный лгун!

Голос моей матери поднялся до таких высоких тонов, что, я удивлялся, как стекло до сих не лопается. Я поежился. Уши болели от ее воплей.

- Это все, о чем ты можешь думать? Деньги?

Отец был спокоен. Или звучал спокойно. Честно, не помню, чтобы когда-нибудь его голос был другим.

- А что, ты рассчитываешь, что я буду думать о тебе? Ты даже не справляешься со своими обязанностями! Ты сбрасываешь их на меня! Я их не хотела, это ты хотел!

Обязанности. Я знал, что так она называла меня и Джейн. Я посмотрел через стол на сестру. Она оперлась локтем на столешницу и спрятала лицо в ладони. Другой рукой она елозила вилкой по тарелке, так и не съев ни кусочка. Большинство людей сказало бы, что она выглядит уставшей, но я знал ее лучше. Такие моменты были единственными, когда Джейн показывала хоть какие-то эмоции. Единственное время, когда она отдаленно напоминала мне человека. Я смотрел на нее, видел ее боль, и меня слегка подташнивало. Даже с ее жестокостью, но она была ребенком.

Но опять таки, я тоже, поэтому я не позволял себе жалеть ее. Только бы крик прекратился. У меня начинала болеть голова.

- Я не собираюсь с тобой спорить. Я уже говорил тебе. Я достану их, когда смогу. Я уже отсылал тебе деньги на прошлой неделе. Что ты с ними сделала?

Очевидно он задал не тот вопрос, потому что моя мать ударила кулаками по столу, содрогаясь от гнева. Ее бокал с вином перевернулся, красная жидкость расплескалась, ее крики стали еще громче. Я покосился, наблюдая, как бокал катится по деревянной столешнице, а потом падает на пол.

- Что я с ними сделала? Ты шутишь? Ты прислал мне копейки и спрашиваешь, что я с ними сделала?

Струйка вина полилась возле моего стула, капая на пол. Мать превращалась в фурию. Элизабет будет тяжело ее успокоить.

- Копейки? Я прислал тебе тысячи!

Вы бы наверное ожидали услышать эмоции в его голосе, но нет, он говорил так, будто ему все равно. Он знал, что в этой битве проиграет. Моя мать всегда выходила победителем, даже если была неправа.

Как всегда.

- Две тысячи. Две. И все! Это даже не покрыло счета!

- Покрыло бы, если бы ты жила без излишеств.

Опять. Опять не те слова. Она отодвинула стул назад и вскочила, хватая тарелку и кидая ее через стол. Мы с Джейн отскочили, но мой отец даже не дрогнул, когда снаряд пролетел мимо него. Тарелка разбилась о стену, соус от лазаньи оставил красный след на белой стене. Элизабет придется нелегко, убирая это.

Думаю, она ненавидела такие дни не меньше моего. Ей приходилось наводить потом порядок.

- Ты называешь это излишествами? Ты даже не мужчина, ты чертов кусок дерьма! Ты жалок! Я не должна была выходить за тебя!

Наши дни

Лас Вегас, штат Невада

Мафия работала по примеру любого другого бизнеса, приносящего доход. Были порядки, которые мы соблюдали, правила, протоколы и все остальное, что было необходимым, чтобы процесс работы шел гладко. Каждая деталь скрупулезно планировалась, мало что оставалось на волю случая. И каждый выполнял только ему отведенную роль, которая как можно лучше подходила. Чем лучше ты разбираешься в своем направлении, тем большую ценность несешь, и тем больше выгоды получишь от работы.

Я начинал, как и все остальные — солдат низкого ранга, пешка. Можно приравнять это к личному ассистенту. Если Босс давал поручение, ты выполнял его — без лишних вопросов. В свой первый год я делал все, что от меня требовалось, начиная от мелких поручений и заканчивая убийством. Сразу же после первого успеха моя «специализация» стала ясна и впредь мне не звонили, чтобы отослать за едой или в химчистку, звонок раздавался лишь тогда, когда ситуация становилась серьезной.

В отличие от Эдварда, и даже Карлайла, меня никогда не принуждали вступать в Мафию. Я сделал выбор сознательно, охотно, и ценил его. Если копать глубже, я даже не делал выбор. Я был просто создан для этого.

Нет, я не наслаждался жестокостью, я не был таким человеком, который отдаст все ради власти, когда охватывает трепет или возбуждения в момент убийства другого живого существа. Я просто умел ставить стены и не ощущать лишние эмоции, когда это не было необходимо. Все мы умеем хорошо делать какие-то вещи. Изабелла умеет рисовать. Эдвард достиг успехов в музыке. Карлайл был замечательным врачом. А я просто хороший убийца.

Теперь, будучи на вершине, я поручал подобные задания стоящим ниже меня. Я больше не был рядовым служащим, бегающим за ланчем, я стал президентом, если можно так сказать, я держался позади всех и следил, чтобы машина работала. Я был Петром, ожидающим, когда человек оступится.

Мы с Эдвардом стояли в углу, наблюдая, как персонал, который он вызвал, покидает клуб после уборки. Мой визит к менеджеру был скорее предупредительным. По сути ничего не случилось, люди выполняли то, что умели лучше всего. Они были научены искать те же лазейки, которые ищет полиция, и в их обязанности входило устранить их к тому моменту, когда полиция на самом деле приедет.

Время шло медленно, я знал, что скоро в Чикаго встанет солнце, но небо по-прежнему было беспроглядно черным. Я не спал уже двадцать четыре часа.

- Смена часовых поясов вставляет? - спросил Эдвард, когда я посмотрел на часы в двадцатый раз за последние двадцать минут. Его речь становилась путанной, слова нечеткими, как будто он был пьян. Я подумал, сколько он сам не спал. Наверняка дольше, чем я.

- Как и всегда, - ответил я. - Твой Ред Булл выветрился?

Он слегка ухмыльнулся. Его улыбка была уставшей. - Как и всегда, - повторил он мои слова.

- Пошли отсюда, - сказал я, беря его за плечо, когда последний мужчина вышел из клуба. Для меня не было необходимости находиться здесь так долго, но прошло немало времени с тех пор, как я проверял тут дела. - Нужно проверить Бенджамина.

Напоминание о мальчишке заставило Эдварда поежиться.

Толпа на улице наконец-то поредела. Мы направились к казино, по дороге проходя мимо маленькой кофейни, около которой стояла парочка. На первый взгляд они были нормальными, обычный парень и девушка, но я видел, кто они — уличная проститутка и ее сутенер. Лицо девушки было покрыто толстым слоем макияжа, а одежды было так мало, что она едва прикрывала интимные места. Она была низенькой, может пять футов ростом, но высокие каблуки делали ее повыше. Она выглядела ничем не лучше обычной местной шлюхи, в ее появлении не было ничего необычного, но чем дольше я смотрел на нее, тем моложе она казалась. На первый взгляд ей было восемнадцать, но небольшая непропорциональность ее тела наводила на мысль, что она еще подросток. Шестнадцать, наверное.

Она облокотилась на стену, а мужчина стал напротив нее, они тихо разговаривали. Судя по выражению ее лица он угрожал ей. Когда мы прошли мимо, мужчина схватил ее за волосы и потащил за угол на аллею. Эдвард резко застыл, в его глазах промелькнула паника. Он развернулс в их направлении, но я остановил его прежде, чем он двинулся. - О чем ты думаешь?

- Ты что, не видел? Он делает ей больно!

- И? - спросил я, приподнимая брови. Он напрягся, на его лице промелькнула злость.

- Что б...ь значит «и»? Она еще ребенок!

- Я вижу, - ответил я. - Но что именно ты собираешься с этим поделать?

- Я собираюсь забрать ее, черт возьми, подальше от него.

- А смысл? - спросил я. - Завтра она снова будет тут.

Он прищурился. - Ты не знаешь наверняка.

- Знаю, и я прав, - сказал я. - Таких, как она, тут немало, Эдвард.

Он дрогнул от моих слов, я знал, что говорю жестокие вещи, вещи, которые говорить не хочу, но это правда, а иногда правда болезненна. Он живет в месте, где происходит самая масштабная в стране торговля людьми. Сотни детей ежемесячно пропадают в Лас Вегасе. Не знаю, что он ждет. Он не сможет спасти их всех.

- Но она...

- Без «но», - сказал я. Это слово я очень хотел навсегда вычеркнуть из своего словаря. «Но», произнесенное в начале предложения, бесило меня, как ничто другое. Как будто я не знаю, о чем говорю. - Занимайся своими делами. А теперь пошли.

Я двинулся вперед, но Эдвард по-прежнему стоял на месте. Я глянул на него, тихо напоминая ему, что означает неповиновение, но он отказывался идти и лишь вздохнул. Вздохнул. Ему хватило наглости вздыхать в ответ на мой приказ. Да откуда в Калленах эта театральность?

Сделав шаг назад, я схватил его за воротник и притянул к себе. Несколько человек оглянулись на нас, привлеченные зрелищем. Похоже, это привлекает тут больше внимания, чем когда мужчина обращается так с женщиной. - Если у тебя есть инстинкт самосохранения, ты не будешь испытывать мое терпение, - прошипел я. - Я устал и у меня нет сил разбираться с тобой сейчас.

Я видел в его глазах дилемму, он не знал, побежать к девушке, или послушать меня. - Мы не причиняем время невинным, - сказал он. - Женщинам и детям... это заповедь.

- А мы и не причиняем ей вреда, - ответил я. - Это он.

- Но..., - начал он. Я приподнял брови, его голос тут же оборвался. - Ладно, но ты тоже самое всегда говорил касательно Изабеллы. Что поворачиваясь спиной, мы тоже несем вину.

- И ты хочешь побежать за девчонкой? Спасти ее? Хочешь рискнуть своей жизнью ради нее? Как думаешь, что будет чувствовать Изабелла, если тебя ранят, если ты не вернешься домой? Ты не думаешь, что она может расстроиться?

- Да, - ответил он. - Может. Но еще она будет расстроена, что я ничего не сделал. Та девочка... она просто чертов ребенок, Алек. Она чей-то ребенок.

Я глянул на него, разгадав замысел — он пытался надавить на мою отцовскую сторону. Похоже, он научился этому у моей жены, пытаясь заставить посмотреть меня на девчонку как на жертву. Внезапно мне захотелось ему врезать, но в тоже время он молодец. Он быстро учится. Хороший ход, Каллен.

Моя мать схватила бутылку вина и вынеслась из комнаты, направляясь на кухню. Я услышал, как она прикрикнула на Элизабет, та тут же прибежала к нам в комнату. Упав передо мной на колени, она начала вытирать вино белым полотенцем. Я наблюдал за ней несколько секунд, глядя, как ткань становится красной, и понадеялся, что отбеливатель очистит ее, иначе Элизабет ждут огромные неприятности.

Я подумал, стоил ли говорить ей об этом, но потом решил, что это бесполезно. Что сделано, то сделано. Дело назад не вернешь.

Отец вздохнул, звук получился жалким. Он положил вилку и впился в меня взглядом, я не поднимал глаза. Мне не нужно видеть выражение его лица, я и так знал, что в его глазах жалость, стыд за то, что мы так живем, и гнев на мою мать. Он хмурится, кусает губу. Он всегда так делает, когда погружается в мысли. Я не знал, о чем тут можно думать. Это повторяется постоянно. Ничего нового.

- Мне нужно идти, дети, - тихо сказал он, поднимаясь. Почти все время он оставался в Чикаго, у него был там свой дом, он приезжал в Финикс раз в несколько недель. Я не винил его, честно, я даже радовался этому. Когда его не было, она так не кричала.

Он обошел стол, а потом остановился около меня. - Элизабет, милая, выброси это полотенце, когда закончишь, - сказал он. - Засунь его поглубже в мусор. Чтобы она не видела.

- Да, сэр, - тихо ответила она дрожащим голосом. Она выглядела удивленной, что он помог ей, но я — нет. Мой отец был довольно добрым человеком. В противоположность моей матери, ее холодной натуре. Он не был хорошим, но и не был бессердечным. Он помогал, когда мог, в то время, как матери было плевать на страдания других.

Мне нравилось думать, что я больше похож на отца, чем на мать, но то, что я не сказал Элизабет избавиться от тряпки, говорило об обратном.

Отец достал кошелек и вытащил оттуда немного наличности, он положил купюры рядом с моей тарелкой. - Держи, вдруг тебе понадобится, - сказал он похлопав меня по голове. Ему казалось это заботливым жестом, но меня это раздражало. Я отшатнулся. Я не щенок. Меня не нужно так ласкать.

Он направился к двери, а я заснул деньги в карман. Джейн подскочила и побежала к нему. Она обхватила его за талию, он запнулся и обнял ее в ответ, нежно поглаживая по спине. - Не уходи, - попросила она. Она говорила шепотом, но я хорошо ее слышал. Я удивился, что у нее хватило храбрости просить. Это пустая трата времени. Он не останется.

Никогда не оставался.

- Если хочешь спасти ее, спасай. Но он не отдаст тебе ее добровольно, - сказал я Эдварду, оглядываясь на аллею, где исчезла парочка. - Тебе придется его убить.

Эдвард моргнул, как я и думал. - Я не могу...

- Ты прав, ты не можешь, - сказал я, не желая слушать до конца. - Ты не можешь просто ворваться на чужую территорию и смешиваться в чужой бизнес только потому, что тебе что-то не понравилось. Ты вообще кто, полиция нравов?

- Хорошо, тогда может я вызову настоящую полицию?

Я недоверчиво уставился на него, удивившись, что у него хватило храбрости предложить мне подобное. - Ты хочешь стать крысой?

Как только я задал вопрос, до него дошло, как близко он приблизился к черте. - Нет, б...ь! Я просто говорю...

- Полиция не поможет этим девушкам, Эдвард. Для них они не более, чем преступницы, ходят по улицам, продают секс за деньги. Это бессмысленно. Ты ничего не сделаешь.

Он вновь не ответил, он был слишком умен, что продолжать спорить. - Это полная фигня, - скривился он.

- Да, но это жизнь. А теперь пошли, или я потащу тебя за волосы и сделаю то, что ты не смог бы сделать с ним, - сказал я, качая головой и отпуская его. - Неблагодарный человек.

Я отошел от него, и он, поколебавшись, двинулся следом. - Ладно, я тоже люблю тебя, - пробормотал он. Я запнулся и глянул на него, подозрительно осматривая его. Он впервые сказал мне подобное, даже если это было с сарказмом.

- Любовь не имеет с этим ничего общего, - сказал я.

- Как и с тобой, правда?

Вопрос был скользким. Я не мог ответить на него.

Когда мы подошли к казино, я позвонил Бенджамину, но меня ждал только автоответчик. - Ты должен зайти и вытащить его оттуда, - сказал я Эдварду.

- Я?

- А кто еще? - уточнил я. - Я определенно не могу. И ты это знаешь.

Он взъерошил волосы, а потом вошел внутрь. Я стоял на месте, тихо ожидая, через несколько минут позади меня открылась дверь. Я услышал голос Бенджамина, а потом женский смех. Оглянувшись, я увидел, как он обнимает женщину в голубом платье с кудрявыми каштановыми волосами, на ее коже был загар и немного блеска. Она была старше него, моего возраста, годы угадывались в выражении ее лица.

Бенджамин лениво улыбнулся, а потом заметил меня, его глаза поблескивали. Я видел, что он пьян, и чем ближе он приближался ко мне, тем сильнее был запах спиртного. - Привет, Босс, - сказал он.

Я дрогнул, когда он назвал меня так в присутствии незнакомого человека. Он должен понимать. - Бенджамин, - кивнул я его. Потом я повернулся к женщине. - Ваши услуги сегодня не понадобятся.

На ее лице проступил гнев. Я очевидно обидел ее. - Да кто по вашему...

- Если вы умны, вы не закончите этот вопрос, - прервал ее Эдварда, появляясь за их спиной. Он коротко глянул на меня, я видел, что он зол, на Бенджамина он поглядывал с крайним недовольством.

Женщина убежала, ее каблуки громко стучали по тротуару. - О чем ты думаешь? - спросил я Бенджамина.

- Не знаю, мужик. У меня никогда не было бабы среднего возраста, - бормотал он, даже не глядя на меня. Он копался в карманах, доставая наличность, из рук упало несколько счетов. Он неуверенно стоял на ногах, он пытался сфокусироваться на мне. Я потерял терпение и выдрал деньги из его рук, засовывая их себе в карман. - Эй!

- Не «эй-кай» мне, - выплюнул я, пригвоздив его к стене. - Ты весь пропитал алкоголем, а я не помню, чтобы разрешал тебе пить.

- Я, э-э...

- И я не помню, чтобы разрешал тебе говорить, - оборвал я его. - Я сыт по горло твоим неуважением и не собираюсь и дальше терпеть его. Ты меня понял?

Он открыл было рот, чтобы ответить, но тут же одумался. Он кивнул и я отпустил его, отворачиваясь. Эдвард стоял в стороне и ухмылялся. - Сотри эту улыбку с лица, - приказал я. - Ничего смешного не вижу.

Он напрягся, но вновь стал серьезным. - Я просто подумал, что обычно я на его месте, - сказал он, кивая на Бенджамина.

- Так и есть, - ответил я. - И я не знаю, почему окружил себя столь некомпетентными людьми.

Эдвард не ответил, я почувствовал, что он сдерживает улыбку. Он слишком наглый для своего же добра. - Мне пора домой, - сказал он. - Я имею в виду, если мы закончили.

- Мы закончили, - сказал я. Он кивнул и пошел прочь, но я позвал его. - Утром будь у телефона. Нужно кое-что обсудить.

Он запаниковал. - Что?

- Если я скажу тебе, необходимость в завтрашнем разговоре отпадет, - сказал я, отсылая его прочь. - До утра.

- Да, сэр.

- Ты где, маленький бастард?

Она вновь напилась. Я не шелохнулся, надеясь, что она отвлечется, если я буду молчать.

- Твоему отцу следовало забрать тебя с собой, маленький сукин сын. Но не-еет, он всегда оставляет тебя на мою шею, - вскрикнула она, ее речь была невнятной. Она определенно оприходовала бутылку вина, а может и больше. Пьяный монстр. Жестокой она была всегда, но выпив, становилась именно монстром.

- Он тебя не хочет, маленький уродец, и никогда не хотел. Он заставил меня родить тебя, чтобы помучить меня, - сказала она, заливаясь тоненьким, горьким смехом. - Ему на хер нравится меня мучить. Он в этом хорошо, знаешь ли. И он совсем не умеет б...ь позаботиться о том, о чем должен.

Она замолчала, но я слышал ее шаги в холле. Я напрягся, вслушиваясь. Нельзя позволить ей выследить тебя, когда она в таком состоянии.

Когда-то, когда я был меньше, она разбудила меня посреди ночи. Она была пьяна, покачивалась и держала надо мной подушку. Она сказала отцу, что просто проверяла, как я сплю, удобно ли мне, но я думаю, она попыталась бы задушить меня, если бы ей не помешали.

Волоски на руках встал дыбом, ее шаги приблизились, дверь захлопнулась. - Ты игнорируешь меня? - прошипела она. Да, я игнорирую ее, и думаю, моего молчания достаточно, чтобы это понять. - Я задала тебе вопрос, Алек Майкл. И жду хороший ответ.

- Нет, мэм, - тихо ответил я.

- Лжец, - сказала она, подлетая ко мне. - А теперь отдай.

Я удивленно глянул на нее, видя протянутую руку. - Отдать что?

- Ты знаешь что, - выплюнула она, хватаясь за спинку моего стула. Она оттащила его от стола, а потом схватила меня и поставила на ноги. Я замер, пока она обыскивала мои карманы, хихикая, когда нашла деньги. - Ты такой же плохой, как твой отец, ты прячешь от меня деньги.

Она покачала головой, засовывая купюры себе в рубашку, а потом толкнула меня назад на стул. Она подняла руку, как будто собираясь ударить меня, я содрогнулся и поднял руку в ответ, чтобы защититься. Я съежился, ожидая удар, но его не последовало. Она горько засмеялась.

- Сделай миру одолжение, Алек, - сказала она, выходя из комнаты. - Не заводи семью. Ты так же на хер загубишь их, как твой отец.