Алистер. 7 страница

Он замолчал, осматривая нас.

– Иззи Биззи передает вам привет и говорит, что скучает по вам, чудики. И она надеется, что ты не облажался в школе, - сказал он.

Они рассмеялись, а мне удалось выдавить улыбку; он перевел взгляд назад на письмо.

Я не знаю, что обычно люди дарят друг другу на свадьбы (я еще не знала никого, кто бы женился). Мне поведали, что люди заказывают в магазинах разную домашнюю утварь, но я не думаю, что Розали тот тип женщины, которая захочет блендер на свадьбу. Поэтому я приобрела то, что должно понравиться вам обоим. И предлагаю открыть это наедине, как и она посоветовала мне когда-то, хотя не думаю, что Розали может смутиться. С любовью, Изабелла.

Розали выхватила у Эмметта коробку и быстро сорвала упаковку. Заглянув внутрь, она вытащила оттуда бумагу, а потом расхохоталась.

– Я так и знала, - сказала она, когда Эмметт перегнулся через нее, его лицо засветилось.

- Святые небеса, Иззи Биззи - сексуальная извращенка, - продекларировал он, когда начал извлекать содержимое коробки.

Он достал оттуда белье, а потом я увидел последовавший за бельем розовый вибратор. Эмметт поднял его повыше, привлекая внимание окружающих, все начали хохотать, а Розали попыталась отобрать игрушку. Ее щеки залились румянцем, когда в комнате появилось еще больше народа; она вцепилась в пальцы Эмметта, разжимая их. Наконец, ей это удалось, и она кинула подарок в коробку, а потом толкнула мужа. Он чуть не свалился со стула, но успел ухватиться за подлокотник, все еще смеясь.

- Иногда ты такое ничтожество, - выплюнула она, вставая и уходя с коробкой.

Элис улыбнулась и, извинившись, последовала за Розали.

- Похоже, котенок ошибся, - игриво заявил Эмметт. – Роуз была смущена.

- Не знал, что это возможно, - вставил я.

- Я тоже, - ответил он, снова заливаясь смехом. – Я бы отправил ей письмо с благодарностями, но она не сказала, где она.

- Э-э, уверен, Алек найдет способ передать ей его, - сказал я, пытаясь справиться с эмоциями.

- Надеюсь. Я хотел сказать ей о ребенке, - проговорил он. – Я сам еще не до конца поверил в это дерьмо.

- Бог нам в помощь, - пробормотал Джаспер. – Маленький Эмметт.

- Если это будет не маленький он, то маленькая Розали. Не знаю, что хуже, - со смехом сказал я.

- Будет смесь, - гордо заявил Эмметт. – Красота Рози и моя убийственная личность.

- Лучше, чем твоя красота и личность Розали, - пошутил Джаспер.

- Тогда я, действительно, пожалею ребенка, - встрял я.

Мы рассмеялись, а потом Эмметт начал хватать разное дерьмо со стола, кидая в нас.

– Придурки, - сказал он. – Я еще не сообщал отцу, что он станет дедушкой. Не знаю, как он отреагирует. Розали хочет еще подождать, на него слишком много сейчас навалилось, но я так не считаю. Я хочу сказать ему.

- Тогда скажи, - посоветовал Джаспер. – Порадуй его, в последнее время все идет наперекосяк.

- Как считаешь, он будет рядом, когда время придет? – спросил Эмметт. – Он сможет отбиться от обвинений?

Они оба посмотрели на меня, и я нерешительно пожал плечами, не зная, чего они ждут.

- Я знаю не больше, чем вы, - ответил я. – Суд скоро начнется, и будет длиться не меньше нескольких недель, - я оттолкнул кресло и поднялся, момент был нарушен, реальность снова свалилась на меня.

И тут кто-то схватил меня за плечо.

- Эй, парни, - раздался голос Эсме.

- Привет, тетя Эс, - ответил Эмметт. – У тебя случайно нет адреса Изабеллы? Мне нужно поблагодарить ее за письмо.

- К сожалению, нет, - ответил она. – Но я уверена, если ты обратишься к Алеку, он тебе поможет. Я с ней все равно не контактирую. И, кстати, Розали только что бросала букет. Конечно, его поймала Элис. Ей пришлось потолкаться.

Мы засмеялись, а Джаспер покачал головой.

– Моя Элис.

- Да, похоже, ты будешь следующим, - сказал Эмметт.

- Думаю, да, - ответил Джаспер.

Эсме улыбнулась и игриво потрепала Джаспер по волосам, а потом удалилась.

Я быстро попрощался с братьями и пошел за ней, поймав ее на входе в кухню.

– Почему ты солгала? – спросил я.

- О чем? – неуверенно уточнила она.

- Ты сказала, что не контактируешь с Изабеллой.

Она вздохнула.

– Послушай, я пообещала твоему дяде год назад, что буду держаться в стороне. Иногда я говорю с ней, когда она звонит домой, но в остальном придерживаюсь своей клятвы и не вмешиваюсь в это. Он не хочет, чтобы люди думали, будто через меня они могут добраться до нее, и я лишь несколько раз за это время пересекла черту.

- Почему он не хочет, чтобы люди знали, где она?

- У него свои причины. Ты знаешь дядю и можешь не спрашивать. Он не действует по велению эмоций. Он подчиняется логике. Просто доверься ему, - сказала она. – Я доверилась.

- Какая разница, - пробормотал я, пробегаясь рукой по волосам. – Я просто…

- Я знаю, - ответила она, обрывая меня прежде, чем я закончу. – Ты хочешь удостовериться, что все это было сделано для чего-то, Эдвард. Она познает новое, и у нее не было бы шанса, поступи ты иначе. И это не значит, что я не хочу, чтобы она была тут, глубоко внутри я знаю, что и ты скучаешь. Но она не тут, она там, где ты хотел ее видеть.

- Она счастлива? – спросил я, в горле застрял ком, когда я произнес это слово.

Счастлива.

- А ты? – парировала она. – Я не могу говорить за нее, сам понимаешь. Ей нравится то, что она делает, она много об этом рассказывает, но одно мне кажется парадоксальным – вы даете одинаковые ответы. Я в порядке… со мной все хорошо… много дел… не надо переживать за меня… Я ни разу не услышала " я счастлива".

Она развернулась, и прежде чем я успел сказать хоть слово, вышла через заднюю дверь к Розали, которая стояла во дворе с гостями. Я недолго топтался на месте, думая, идти ли за ней, а потом решил поехать домой. Я промчался мимо Клары, и она тепло мне улыбнулась, приветствуя.

– Вы уже уходите? – спросила она.

- Да, - ответил я, возвращая ей улыбку.

Она сильно изменилась со времени приезда в Чикаго и сейчас больше походила на гребаного гостя в доме, чем на прислугу Эсме.

– Еще увидимся, Клара. Приятного вечера.

- И вам, сэр.

Я направился по улице к своему дому, замедлившись, когда заметил фигуру, сидящую на ступеньке. Когда я приблизился, то понял, что это отец. Сконфуженно я наблюдал, как он держит в руке сигарету.

– Иисусе, когда, б…ь, ты начал курить? – спросил я.

Он поднял на меня глаза и пожал плечами, смахивая пепел на асфальт.

- А когда ты начал? – спросил он, кивая на окурки, валяющиеся повсюду.

- Это не мое, - ответил я, зарабатывая любопытный взгляд. – Большинство, по крайней мере. Леа, девушка, которую Эсме прислала мне в помощь… она дымит, как гребаный паровоз.

- А-а, - сказал он, доставая пачку сигарет и протягивая мне одну с зажигалкой.

Я взял ее и подкурил, а он продолжил.

– Я помню Леа еще ребенком. Ее мать работала в благотворительном центре вместе с твоей матерью.

- Серьезно? – удивленно спросил я.

Он кивнул.

- Да, приятная леди.

Он замолчал, времяпровождение с ним казалось чем-то нереальным.

– Какая-то хрень – я курю вместе с отцом-доктором.

- Я больше не врач, - ответил он с горьким смешком, делая затяжку. – Они забрали мою медицинскую лицензию. Не могут вынести, чтобы мафиози размахивал скальпелем и иглами.

- Это полный пипец, - сказал я, ощущая вину, что поднял этот вопрос. – Прости.

Он глянул на меня и вопросительно приподнял брови.

– Ты извиняешься передо мной? – я пожал плечами, а он улыбнулся. – Да, я тоже прошу прощения. И плевать, за что. Просто прости.

- Ты сможешь восстановить лицензию после суда?

Он недоверчиво глянул на меня, но не ответил.

– Вообще-то, я начал курить после смерти твоей матери. И пить тоже. Много. Я целый год был в ступоре. Именно поэтому я оставил вас детьми. Я знаю, что вы винили себя за мое отсутствие, и не буду лгать – мне было трудно видеть вас, вы напоминали мне о своей матери. Но я просто не хотел, чтобы мои дети видели меня в таком состоянии.

- Что изменилось? – с любопытством спросил я, чувствуя небольшой дискомфорт из-за темы – мы никогда раньше не говорили об этом дерьме. – Почему ты собрался и смог, б…ь, вернуться домой?

Он пожал плечами.

– Однажды утром я проснулся и понял, что ваша мать испытывала бы отвращение к моему поведению. Так тяжко бороться, чтобы дать ей жизнь, а потом просто наплевать на собственную, забыть про все, что она для нас строила. Плохая дань ее памяти. Никудышная благодарность. Я долгое время еще продолжал пить после возвращения. Но лишь после того, как убил Свонов, я понял, что должен остановиться, в противном случае еще кто-нибудь пострадает. Спасибо Господу, что Нонна была тут и присматривала за вами. Она была хорошей женщиной.

- Да, была, – ответил я, кивая. – Больше всех похожа на настоящую бабушку.

- У тебя есть родная бабушка, она лишь в нескольких милях отсюда. Можешь увидеть ее, когда пожелаешь, - предложил он. – Не могу гарантировать, что она тебя не взбесит. Я был у нее вчера, потребовалось всего десять минут, чтобы она прошлась языком по твоей матери. Она отказывалась называть ее по имени, только " та ирландская рабыня". Она и с тобой будет себя так вести, ты слишком похож на мать.

- Спасибо, но я пас, - ответил я, кидая окурок на землю и затаптывая его, от дыма грудь горела.

Я залез в карман и достал флягу, делая глоток. Он с любопытством наблюдал за мной, и я протянул ему флягу, предлагая водку. Он поколебался, но выбросил сигарету и взял спиртное. Скривившись, он сделал глоток теплой жидкости, а потом второй.

- Знаешь, я, наверное, не должен говорить тебе это, но мне больше нечего предложить. Я не раз облажался с тобой, я молчал, когда должен был быть откровенным, и вот сейчас у меня осталась в запасе только правда, - тихо сказал он, уставившись в землю перед собой.

Он выглядел сломленным человеком, силы покинули его. Мне это не нравилось, это пугало – я не знал, что будет.

– Я помню лицо каждого человека, которого убил. Я вижу их повсюду, где бы я ни был, и умом понимаю, что этих людей уже нет в живых, но вижу их, как будто наяву, в их последние минуты. Я помню, как выглядела и твоя мать.

- И я, - прошептал я. – Я помню ее крики.

Он с любопытством посмотрел на меня, в его глазах было дурное предчувствие. Я никогда не рассказывал ему о той ночи, память была слишком болезненной. Единственный человек, которому я открылся – это Изабелла, но сейчас, рядом с отцом, глядя на выражение его лица, я знал, что должен поделиться. Вздохнув, я прикрыл глаза и сел рядом с ним на ступеньку, нервно взъерошивая волосы и вспоминая каждую деталь произошедшего. С той самой минуты, как мы вышли с концерта и до того мгновения, когда я очнулся в госпитале, а отец был рядом. В каждом моем слове проливалась боль. Он сидел молча и впитывал сказанное, он склонил голову к земле, но я знал, что он внимательно слушает.

- От потери крови ты чуть не умер, - сказал он низким голосом, когда я закончил. – Я сидел дома, такой злой на нее, потому что узнал, что она наплевала на мои предупреждения остановиться и не копать в поисках информации, а в это время она уже была мертва, а ты лежал на земле за мусорным контейнером. Ты мог умереть, и это была бы моя вина.

- Нет, не твоя вина, - сказал я, качая головой. – Единственный, кого нужно винить – это тот, чьи пули отобрали жизнь у мамы, и чья пуля чуть не забрала мою. Нужно винить того урода, который нажал на курок.

Через секунду он нерешительно кивнул и прочистил горло.

– Думаю, ты прав, - сказал он. – Иногда я думаю, как я мог это изменить.

- Мама сказала бы тебе, что это гребаное дерьмо, - ответил я, зарабатывая от него изумленный взгляд. – Ну, может, не в таких словах, но смысл тот же. Она постоянно повторяла разную хрень о судьбе, о том, что некоторым событиям просто суждено произойти. За прошлый год я много думал, могли бы мы спасти Изабеллу без необходимости для меня принимать клятву, и я тогда смог бы быть с ней, где бы она сейчас ни находилась…

- Калифорния, - сказал он.

Я запнулся, внимательно глядя на него.

- Калифорния? – спросил я.

Он кивнул.

- Я точно не знаю, где, но я уверен, что она в Калифорнии.

Я замолчал на минуту, на губах дрогнула улыбка. Моя девочка поехала в сраную Калифорнию, как мы когда-то и мечтали.

– Значит, Калифорния. А вообще, бессмысленно думать об этом, потому что я ничего не могу поделать. Я сделал то, что сделал, как и ты. И вот мы здесь. Если нам нужно встретиться с этим дерьмом, мы пройдем через все.

- Ты знаешь, за маской из наркотиков, алкоголя и сквернословия ты немного повзрослел за прошлый год.

- Да, не думаю, что Алек с тобой согласится, - промямлил я. – Он угрожает убить меня, по меньшей мере, раз в неделю. Я все жду, когда он, наконец, подхватит ангину и не сможет сказать " я тебя убью", а просто, б…ь, сделает это.

Он засмеялся, качая головой.

– Он угрожал убить меня не раз, когда я был в твоем возрасте. И я тоже угрожал многим людям в своей жизни.

- Например, Изабелле, - сказал я.

Он замолчал, а потом кивнул.

- Да. Я угрожал ей несколько раз. Но ни разу этого не сделал, хоть и не могу до сих пор простить себя. В Borgata так нас учат контролировать людей, это становится второй натурой. Большинство людей боятся только смерти, так что лишь угроза жизни позволяет держать их под контролем.

- Так, на хер, странно, что ты безразлично рассказываешь мне, как чуть не убил мою любимую девушку.

- Ты все еще любишь ее? – с любопытством спросил он, глядя на меня.

Я кивнул и он вздохнул.

– Как я уже сказал, у меня осталась только правда, и теперь я готов ей поделиться. Я чуть не убил ее. Я бы хотел повернуть время вспять, но прошлое не изменить.

Прежде чем я смог ответить, раздался телефонный звонок, и я достал телефон, напрягшись, когда увидел, что это Алек. Я открыл мобильный и нажал кнопку ответа, поднося телефон к уху.

– Да, сэр?

- Будь у Аро через тридцать минут, - с нажимом сказал он, и оборвал звонок, прежде чем я успел ответить.

Я закрыл трубку и засунул ее назад в карман.

- Нужно идти, - пробормотал я, когда отец поджег еще одну сигарету.

Он кивнул, совершенно не удивленный, но не пошевелился.

– Хочешь зайти в дом? Он до сих пор твой.

- Нет, все хорошо, - ответил он. – Я просто посижу тут несколько минут.

- Тогда давай. Увидимся позже, я думаю, - сказал я и повернулся, чтобы уйти.

- Эдвард? – позвал он.

Я глянул на него, замечая на его лице серьезное выражение.

- Да?

- Я люблю тебя, сын, - тихо сказал он, делая затяжку. – Я не думаю, что говорил это тебе с тех пор, как тебе было восемь, но это так. И я надеюсь, что тебя никогда не будут преследовать лица мертвых, как меня. Я не хочу тебе такой жизни.

- Я знаю, отец. И я тебя люблю, - ответил я, его слова встревожили меня – они были не в его характере. – Слушай, не делай ничего, б…ь, глупого. Я знаю, что у тебя полно дерьма в штанах, но будь осторожен, хорошо?

Он хихикнул, качая головой.

– Какая ирония, - тихо сказал он. – Не волнуйся. Я не сделаю ничего, что ты бы сам не сделал, сын.

- Э-э, это, б…ь, пугает меня, потому что я делаю кучу разной хрени.

- Иди уже, сын, - ответил он, кивая мне. – Ты же знаешь, что не можешь опаздывать, когда тебя вызывают. Не переживай за меня.

- Как скажешь, - пробормотал я, направляясь к машине. – Пока, пап.

- Прощай, Эдвард.

Я поколебался, еще раз глянув на него, а потом забрался в машину и завел ее. Я выехал на дорогу и помчался к дому Аро, раздумывая над словами отца. Чем ближе я подъезжал, тем сильнее становился ужас, меня тошнило… что-то определенно не так.

Когда я подъехал, то заметил припаркованный рядом с автомобилем Аро «Мерседес» Алека, кроме того, там были и другие машины, но я не знал, чьи. Большинство из них выглядели, б…ь, одинаковыми, я выделил автомобиль Алека только благодаря серебристой наклейке сзади. Я припарковался позади всех и направился к парадному входу, быстро глянув на часы, пока звонил в дверь.

Мне тут же открыли – я увидел молодую рабыню, прибывшую из Финикса. Я улыбнулся ей, и она улыбнулась в ответ, отходя в сторону, чтобы впустить меня. Во время своих визитов в этот дом я несколько раз говорил с ней, но она всегда отказывалась долго поддерживать беседу. Однажды она сказала, что ее зовут Мэгги. Я знал, что она в курсе, кто мы такие, так что не могу ее винить за нерешительность, но она хотя бы не боялась меня. До того, как Изабелла вошла в мою жизнь, мне было бы насрать, несколько лет назад я бы прошел мимо Мэгги и, б…ь, даже не заметил бы. Но теперь все иначе. Я вижу всех их, и хоть они отказываются говорить со мной, я все равно, на хер, пытаюсь.

Я пошел сразу в рабочий кабинет, где они должны были собраться, и замер на пороге, осматривая комнату. Аро сидел на своем обычном месте, по правую руку располагался Кай – заместитель босса, а по левую – Алек. Возле Кая сидел капо (2), и я напрягся, когда заметил стоящего у окна Алистера. Я сжал руки в кулаки, пытаясь успокоиться, и прочистил горло, приветствуя Аро.

- Сэр, - сказал я.

- А-а, Эдвард, - ответил он, глядя на часы. – У тебя еще есть несколько минут в запасе. Присаживайся.

Я прошел мимо и сел на кресло возле Алека, награждая его нервным взглядом. Я видел, что он на пределе; я запаниковал.

- У нас особая ситуация, - тут же начал Аро, его голос был жестким и серьезным. – Похоже, у нас появился еще один предатель в пределах организации, тот, кто может нанести серьезный ущерб, если захочет. Он пока не в курсе, что мы знаем, и доверяет лишь немногим людям. Нас ждет дело предельной важности, и его нужно выполнить максимально точно. Организация может понести огромный урон, все мы в этой комнате можем пойти за ним на дно, а мы этого не позволим! Вы понимаете всю серьезность нашего положения, да?

- Конечно, - ответил Алек.

Я кивнул, не уверенный, какого хера тут происходит, но не стал задавать вопросы.

- Хорошо, потому что Карлайла необходимо убрать как можно скорее.

От его слов у меня кровь застыла в венах, сердце будто запнулось, и на меня накатила волна тошноты. Руки затряслись, я изо всех сил боролся с ужасом. Через секунду Аро обратил на меня свой пронзительный взгляд.

– Это неприятно, но наши внутренние источники подтвердили, что он сливает информацию копам, чтобы помочь себе. Он умен – он долгое время был в организации и знает, как обстоят тут дела. Его отец, упокой Господь его душу, был величайшим боссом организации всех времен. Предательство Карлайла ужасающее, и я бы даже не подумал о таком, если бы не был уверен на сто процентов, - заявил он.

Аро замолчал, глядя на Алека, а я затаил дыхание, ожидая, что он защитит отца. Я ждал, что он попытается отговорить Аро, на хер, заставит увидеть его логику в том, что мой отец никогда не поставит под удар свою семью, но когда он, наконец, открыл рот, моя надежда была уничтожена.

- Я понимаю, - просто сказал Алек.

- Я знаю, - ответил Аро. – Ты всегда понимаешь. Ты воспринимаешь клятву всерьез, в отличие от многих других, что делает тебе честь.

- Я справлюсь с этим, - ровным голосом сказал Алек.

- Вообще-то, нет, - сказал Аро, качая головой. – Это не твое задание.

- А чье тогда? – нерешительно уточнил Алек.

На губах Аро возникла ухмылка, и он посмотрел на меня, кивая головой.

- Его.

- Мое? – недоверчиво переспросил я, зная, что это просто ошибка. – Б…ь. Я не могу…

- Не можешь? – тут же зацепился он за слово, его глаза потемнели от гнева. – Или не хочешь? Ты отказываешься выполнять приказ?

- Со всем моим уважением, сэр, у Карлайла огромный опыт, а Эдвард еще не профессионал, - заявил Алек. – На меня надежнее положиться.

- Может, и так, но ты не подумал, что Карлайл приготовился к такой вероятности? Он будет готов к этому, Алек, и я не сомневаюсь, что он будет защищаться, когда вопрос станет о его жизни. Но я уверен, что он не станет стрелять в сына, особенно в того сына, который так похож на его покойную жену. Он скорее выберет смерть, чем убийство собственного ребенка.

Я в шоке уставился на него, не зная, что, б…ь, сказать. Я знал, что его слова правдивы, он, на хер, умрет, но не убьет меня, но то, что Аро использует память моей матери против отца, вызвало у меня еще больший приступ тошноты. Происходящее казалось нереальным, часть меня просто кричала, что, наверное, я не расслышал, или это гребаный ночной кошмар. Как мне могут приказать убить собственного отца?! Это непостижимо.

- Достаточно справедливо, - ответил Алек.

Я уставился на него, пораженный, и хотел было заговорить, но тут он кинул на меня убийственный взгляд и я запнулся.

– Я так понимаю, меня позвали сюда помочь справиться с последствиями.

- Да, - подтвердил Аро, не уточняя дальше, но я подумал, что Алек понимает, в чем дело.

Алек кивнул и Аро снова вернулся вниманием ко мне.

– Ты понял, чего от тебя ждут?

Я быстро глянул на него, замечая бесчувственность в его глазах, и нерешительно кивнул.

– Да, сэр, - сказал я, мой голос дрожал. – Я должен убить своего отца.

- Предателя, Эдвард, - остро сказал он. – Он позорит все, чему мы служим. Он больше нам не друг, он наш враг. Твой отец, мужчина, которого ты уважал, уже мертв. Тебе приказано уничтожить угрозу, ради нашей безопасности. Пора тебе доказать свою преданность нам. Ты должен был сделать это еще давно, но я не давил на тебя, потому что помнил, кто ты. И я многое терпел из-за твоей фамилии, но теперь мое терпение подходит к концу. Твой отец очернил ваше имя, он уничтожил репутацию Калленов. Каллены всегда были лояльны к организации, и почитали нас, и были сильны. Теперь, благодаря твоему отцу, они трусы. Лжецы, крысы. Твоей дедушка перевернулся бы в могиле, если б знал, что творится.

- Так и есть, - встрял Алек. – Антонио Каллен никогда бы это не потерпел.

- Так что будь мужчиной чести и сделай то, чего от тебя ждут, - продолжил Аро. – Верни своей родословной хоть немного достоинства, пока еще можешь. Это все.

- Но это…

- Я сказал: все! – сорвался он, бросая на меня гневный взгляд.

- Да, сэр, - промямлил я, поднимаясь с места.

Я направился к выходу, я был в гребаном ступоре, и услышал, как Алек последовал за мной, но не побеспокоился обернуться. Я чертовски переживал, боялся и не знал, что, б…ь, должен со всем этим делать.

(2) главарь банды

Я покинул дом, и уже у самой машины Алек схватил меня за руку, чтобы остановить, и резко развернул лицом к себе. Я отшатнулся, сбрасывая его руки.

- Расслабься, - жестко сказал он.

- Расслабиться? – выплюнул я. – Ты ждешь, что я, на хер, расслаблюсь? Ты вообще слышал, что, черт подери, мне сказали сделать? Я не способен на это дерьмо, это не для меня! Может, тебе раз плюнуть угрохать собственную семью, без капли раскаяния, но мне - нет! Он мой гребаный отец, Алек! Как, б…ь, ты можешь соглашаться, что он в таком замешан? Я думал, что ты лучше знаешь отца!

- Я прекрасно знаю твоего отца, лучше, чем ты, - сказал он. – И ты еще глупее, чем я думал, если не веришь, что он видел такую перспективу.

- Ты заявляешь, что он, б…ь, планировал это? Ты кусок дерьма; ты, на хер, понятия не имеешь, что несешь. Мой отец никогда бы не предал нас.

- А никто и не говорит, что он предал нас, - сорвался он. – Но это не означает, что в сказанном сегодня не было его заслуги. Я знаю, чем твой отец занимался с прошлого Рождества в Форксе. Я говорил с ним и наблюдал за его действиями. Он знал, что надвигается; он надеялся, что до такого не дойдет, но он был готов. Научись доверять людям.

- Это, б…ь, не имеет смысла, - резко сказал я. – Так он был готов, что я убью его? В каком хреновом мире вы живете?!

- В том же, что и ты, - спокойно сказал он, доставая из кармана телефон. – Все это формальности, ты не будешь никого убивать, Эдвард.

- Простите? Для меня это новость, учитывая, что мне дали приказ убить кое-кого. Так что, черт вас дери, я должен делать?

- Ты должен пойти домой, - заявил он.

- Ты ждешь, что я пойду домой и, на хер, забуду, что сейчас произошло? – недоверчиво спросил я. – Мой отец в доме. Я должен с ним встретиться?

- Не встретишься, - сухо сказал Алек. – Он уже уехал.

Он отвернулся и пошел к собственному «Мерседесу». А я застыл на месте, наблюдая, как он отъезжает, прежде чем заскочить в собственную машину и направиться домой. Дорога заняла несколько минут, и вскоре уже я был на месте, медленно подходя к входной двери. Оглянувшись, я заметил, что окурки со двора исчезли, и покачал головой, поняв, что он, похоже, убрал их, прежде чем уйти.

Когда я вошел внутрь, в доме было тепло, кондиционер проиграл битву с жарой. Я схватил бутылку «Серого Гуся» из холодильника, а потом потащился в гостиную, где плюхнулся на диван и сбросил туфли.

Не знаю, сколько времени я торчал там, уставившись в деревянный пол, ум спешно сортировал мысли и различные сценарии событий, и я пытался как следует накачаться спиртным. Я чувствовал, как водка циркулирует во мне, конечности онемели, но боль в груди, б…ь, так и осталась. Я был в смятении и снова боролся со слезами, вспоминая слова отца в полдень. Не хочу верить, что слова Алека были правдивы, что отец планировал этот ход событий, даже как один из вариантов. Но если сложить это и сказанное отцом до посещения Аро, появлялся смысл. Если бы я только, на хер, знал, что он задумал, что ждет…

В лучшем случае, он, б…ь, свалит подальше, и я никогда больше его не увижу. В худшем сценарии он снова покажется и умрет, возможно даже, мне придется это сделать. Но я не смогу. Я никогда не убью отца. Пусть лучше они меня отправят на тот свет, так что худший сценарий даже не таков – мы оба, б…ь, погибнем. Но в моем теперешнем положении смерть - не худший выход. Возможно, даже лучший… я навсегда покину эту гребаную пучину страданий.

Опьянение никак не подействовало на мое напряжение, напротив, я еще глубже окунулся во тьму, погружаясь в размышления. Жестокость, грязные делишки, убийства, резня, чертово уничтожение… Я думал, можно ли избежать этого, или это неминуемо, и я лишь теряю время и силы в поисках выхода.

Я опустил голову и вцепился в волосы, в ногах валялась пустая бутылка водки. А я все еще был трезв, алкоголь не помог мне, как я ни старался. Я просто хотел убежать от этого мира, забыть хоть на минуту. Братья неподалеку, наверное, все еще празднуют свадьбу, и детей, и гребаное будущее. Празднуют возможности, а меня снедает то, что мои возможности у меня отобраны. У меня все забрали, и за это я могу винить лишь себя; сейчас моя работа – лишить моих братьев отца. Мы уже потеряли маму, он - единственный оставшийся у нас родитель, и я знал, что и Джаспер, и Эмметт отчаянно нуждаются в нем после стольких потерь. Б…ь, после всех наших стычек за эти годы я тоже охеренно не хотел терять его. Господи, он же скоро станет дедушкой.