Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Глава 73 – Первозданный сад






 

«Но в первозданном саду, где все мы безымянны, я видела в тебе лишь красоту»

 

Ани ДиФранко

 

Изабелла Свон

 

- Счастливого Рождества.

 

Я подскочила от неожиданности и отвернулась от окна. Эсме зашла ко мне на кухню и тепло улыбнулась, выражение ее лица было мягким, когда она смотрела на меня. Я удивилась, увидев ее так рано, солнце едва встало, а они с Алеком вчера довольно поздно приехали. Они собирались прибыть еще несколько дней назад, но у Алека внезапно возникли проблемы с бизнесом, и они не успели на свой рейс из Чикаго.

 

- Счастливого Рождества, - тихо ответила я, вежливо улыбнувшись ей.

 

Я наблюдала, как она подошла к буфету и начала там поиски, разговаривая про себя. На ней было надето красивое длинное платье и подходящие по цвету туфли на высоких каблуках, волосы ниспадали по плечам мягкими волнами, а макияж был свежим. Ухоженная, она выглядела прямой противоположностью мне в эти дни; к ней вернулась ее энергичность, от нее так и веяло добротой и состраданием. В этом было что-то материнское, мне становило легче, когда она была рядом.

 

- Мы встали ужасно рано, да? – спросила она, закрывая буфет и поворачиваясь ко мне.

 

- Похоже на то, - сказала я. – Не могла заснуть.

 

- Ты тоже? – спросила она, вопросительно приподнимая бровь. – Ты выглядишь уставшей.

 

Я с неохотой пожала плечами.

 

– У меня сейчас много разных мыслей, - пробормотала я. – А почему вы поднялись так рано? Если не возражаете, я хотела спросить…

 

- Конечно, я не возражаю. Можешь спрашивать у меня что угодно, Изабелла, - сказала она. – А ответ на твой вопрос таков: я рано встала, потому что сегодня Рождество, а если ты помнишь прошлый год, то я готовлю Рождественский ужин.

 

- Оу, - удивленно ответила я. – А я решила, что поскольку вы поздно приехали, я его начну.

 

- Ты ошиблась, - сказала она, снова улыбнувшись мне.

 

– Лучше расслабься и забудь обо всем хотя бы на один день, позволь себе повеселиться. В конце концов, тебе всего семнадцать, наслаждайся жизнью, пока можешь. А потом ты станешь взрослой и, как я, поседеешь.

 

- У вас нет седины, - нахмурившись, сказала я.

 

Освещение было тусклым, из окна пробивался лишь рассеянный свет, но я была уверена, что не вижу седых прядей.

 

Она засмеялась.

 

– Это только потому, что у меня хороший стилист, и он удачно это скрывает. Если бы не это, я была бы уже совершенно седой, спасибо работе моего мужа. Тебе не потребуется много времени, чтобы испытать это на себе.

 

- Это точно, - пробормотала я, теребя край рубашки.

 

Я не была уверена, что еще сказать, но чувствовала, что она не сводит с меня глаз, ожидая более развернутого ответа.

 

- Ты в порядке, детка? – спросила она, когда молчание затянулось. – У вас с Эдвардом все хорошо, разве не так?

 

- Думаю, да, - со вздохом ответила я. – Мы о многом не говорим, так что я на самом деле не знаю, что происходит. Он утверждает, что ничто не изменилось, что я могу осуществлять свои мечты, но я просто не вижу, как могу быть свободной, когда он – нет. Я не знаю, какая теперь будет у него жизнь. Но она не для Эдварда.

 

- Ты права, не для него, - сказала она. – И такая жизнь была не для Карлайла, веришь или нет. Помню, как Элизабет боялась его посвящения. Она почти в точности повторяла твои слова, у нее были те же переживания. Ты бы многому могла научиться из ее опыта.

 

- То же самое говорит и доктор Каллен, - пробормотала я. – Он даже дал мне ее дневник, чтобы я прочитала его.

 

- И ты читала?

 

- Немного, - пожав плечами, ответила я. – Я не думаю, что Эдварду понравится, что он у меня, поэтому не достаю дневник, когда он поблизости.

 

- Лично я думаю, что тебе стоит его прочитать, - с улыбкой сказала она. – А Эдвард с этим смирится. Для него вопрос о матери всегда были деликатным. У меня, наверное, единственной хватало храбрости говорить с ним о ней. Все ходили вокруг него на цыпочках, но я всегда верила, что нужен кто-то, кто не побоится залезть ему в душу. Эдварду нужен человек, который будет вытягивать его на поверхность из скорлупы и держать на свету, иначе он навсегда погрузится в черную яму и отстранится ото всех.

 

- Так он и делает, - тихо сказала я. – Он говорил мне, что у него постоянно было ощущение, будто он тонет.

 

- А ты пришла и спасла его. Так же и Элизабет показала Карлайлу, что такое любовь, так же и я научила Алека чувствовать, в конце концов. Никогда не надо забывать об этих узах, Изабелла, - проговорила она. – Ты действительно его любишь, ведь так?

 

- Конечно, - ответила я, кивая.

 

Мои глаза наполнились слезами от такого вопроса, одна скользнула по щеке. Я быстро стерла ее и прочистила горло, чтобы взять себя в руки.

 

– Я люблю его больше всего на свете.

 

- И ты переживаешь насчет того, что с ним сейчас происходит? – спросила она.

 

Я кивнула, и она с сочувствием мне улыбнулась.

 

- Тогда я скажу тебе то, что много лет назад сказала Элизабет. Она боялась, что мужчина, которого она любит, исчезнет среди хаоса и жестокости его новой жизни, но правда в том, Изабелла, что люди не меняются, если у них нет для этого причин. Внутри он всегда будет тем же Эдвардом, которого ты любишь. Я не буду тебе лгать и говорить, что ничто не изменится, потому что так не выйдет. У него будут секреты, и, хоть ты будешь их ненавидеть, ты будешь и понимать, что есть вещи, которые лучше не знать. Плюс, для них легче не приносить работу в дом, разделять эти понятия. Это помогает найти прибежище, место, где они могут быть собой и забыть о том, что они мафиози. Я мало знаю о том, что делает мой муж, и когда-то я расспрашивала его о делах, но больше этого не делаю – я ему верю. И я ненавижу его работу, но всегда помню, что он занимается ею только чтобы выжить. Убей или будешь убит; мне тошно от мысли, что мой муж убивает людей, но я эгоистично предпочитаю это тому, что он сам будет убит.

 

Она замолчала, не сводя с меня внимательного взгляда.

 

– Могу представить, как ты сейчас напугана, слишком много неизвестного вокруг, но, как я уже сказала, он все тот же Эдвард. Он увидит то, что будет желать забыть, он будет винить себя за вещи, которые не сможет контролировать, но разве так не происходит со всеми нами? Эдварду многое не будет давать покоя, его будут преследовать воспоминания, но ты дашь ему надежду и позволишь чувствовать себя живым. Это никогда не изменится, Изабелла. Твоя любовь всегда будет спасать его, она не позволит ему утонуть.

 

- Разве? – спросила я, по щекам бежали слезы. – Я… мне кажется иначе.

 

- Только потому, что он тоже напуган, сладенькая, - сказала она, подходя ко мне.

 

Она обняла меня и притянула к себе, рукой она поглаживала мои волосы, совсем как мама, когда я была маленькой.

 

– Ты боишься за него, а он за тебя, но вы оба должны научиться видеть и хорошее. Вы, детки, любите друг друга, но вместо того, чтобы держаться за эту связь, вы отстраняетесь.

 

Позади нас кто-то прочистил горло, Эсме быстро отпустила меня и развернулась. Я напряглась, когда увидела Алека, прислонившегося к дверной раме, он скрестил руки на груди.

 

– Я прерываю вас?

 

- Нет, сэр, - тут же ответила я, уставившись в пол.

 

- Конечно, прерываешь, - сказала Эсме одновременно со мной, в ее голосе звучал смех. – У нас девчачий разговор.

 

- Я слышал, - сказал он. – А что насчет того, чтобы не вмешиваться? Я думал, мы пришли к согласию…

 

- А я думала, что ты лучше меня знаешь, - оборвала его Эсме.

 

Я быстро глянула на нее, пораженная, - никто не смел говорить с Алеком таким тоном.

 

- Знаю, - сказал он. – Но я надеялся, что ты хоть раз прислушаешься к голосу здравого ума. Вмешательство в личную жизнь других людей…

 

-… только принесет им боль, - сказала она, снова его обрывая. – Я знаю, Алек. Ты миллион раз это повторял, но еще хуже для меня – это стоять рядом и ничего не делать, когда людям уже больно. У нас этого в жизни достаточно, да? Они просто дети, ради всего святого.

 

- Эдвард взрослый, - парировал Алек. – И то, что он выбирает в своей личной жизни – не наше дело. Это часть его жизни, новой жизни. Уважай его и позволь самому решать, что для него лучше.

 

- Ты уже забыл, как поручился за нее? – прервала его Эсме.

 

- Ciò non significa che io controllo la ragazza (1), - сорвался он в ответ, одаривая меня таким взглядом, от которого по спине побежал холодок.

 

Его тон был грубым, и Эсме прищурилась, не сводя с него глаз. Я еще никогда не видела, как они ссорятся; меня расстроило происходящее.

 

- Hanno paura, Alec! È il tuo dovere di aiutarla! (2)

 

- Il mio unico dovere è quello di guardare (3), - холодно ответил он.

 

- Как наблюдал за Элизабет, - спросила Эсме, вопросительно приподнимая брови. – Ты снова и снова повторял мне, чтобы я не вмешивалась, чтобы не лезла не в свое дело, чтобы позволила ей самой справляться, но было же очевидно, что она понятия не имела, что делает. В этом много пользы, да? А мы могли помочь!

 

- Я не отвечал за Элизабет, - заявил он.

 

- Ты прав, не отвечал, - ответила Эсме, качая головой. – А за Изабеллу отвечаешь.

 

Алек замолчал и не сводил с нее глаз, выражение его лица невозможно было прочитать. Эсме не отводила взгляд, в ее глазах застыла решительность, напряжение в комнате нарастало с каждой секундой. Мне было некомфортно, я нервничала, голова закружилась, а кровь неслась по венам.

 

- Я, э-э… мне не стоит тут быть, - прошептала я, продвигаясь к двери.

 

Я уже дошла до фойе, когда меня окликнул Алек.

 

- Остановись.

 

Я замерла.

 

- Grazie, - тихо сказала Эсме, подходя ко мне.

 

Я повернулась, Алек направлялся ко мне, он кивнул в сторону гостиной. Я застыла, не зная, что делать; меня поразило, что теперь он прихрамывает, меня мучила вина, что это из-за инцидента на складе. Он нетерпеливо посмотрел на меня, когда увидел, что я стою на месте, и я поняла, что он ждет, чтобы я последовала за ним. В гостиной он сел на кресло, а я нерешительно присела на край дивана. В комнате было полутемно и очень тихо, единственным звуком было тиканье часов на стене. С каждым щелчком мое волнение усиливалось, руки начали трястись.

 

- Тебе кто-то объяснял, какие последствия для тебя будет иметь процесс поручительства, Изабелла? – наконец спросил он, разрушая напряженную тишину.

 

- Э-э, Эдвард сказал однажды, что если я пойду в полицию или что-то вроде этого, у вас будут неприятности, - нервно сказала я. – Клянусь, я никогда так не поступлю. Я никогда никому ничего не скажу.

 

- Знаю, - ответил он. – Я бы не поручился за тебя, если бы думал, что ты можешь; но дело не только в этом, и я прошу прощения, что тебе до сих пор не объяснили. Твоя жизнь теперь принадлежит тебе, ты можешь жить так, как пожелаешь, но для тебя есть несколько ограничений в связи с нашими обстоятельствами. Во-первых, и самое важное, ты не можешь иметь дело с представителями закона, и это навсегда. Ты не можешь дружить с копами, ты не можешь никуда ходить с копами, ты не можешь быть копом. Если один поселится с тобой по соседству, ты должна будешь переехать. Ты не можешь контактировать ни с одним из них никаким способом и приглашать их в дом. И это важно, Изабелла, мой мир не похож на мир вне организации. Ты не невинна, пока не доказано обратное в моем мире. Даже дышать с ними одним воздухом будет достаточно, чтобы получить смертный приговор, если тебя увидят не те люди. Ты поняла?

 

- Да, сэр.

 

- У меня нет власти над твоей жизнью, и честно, я и не хотел бы ее иметь, но я должен быть в курсе, что, в конце концов, ты решишься делать. Я буду иногда тебя проверять, и нужно будет найти способ, как поддерживать с тобой связь; если вдруг у тебя будут неприятности, звони мне без задних мыслей. Это противоречит всему, во что я верю, ведь я всегда выбираю оставаться в стороне, но моя жена дружелюбно напомнила мне, что присматривать за тобой – моя обязанность. Я хочу, чтобы ты преуспела в жизни, и я всегда помогу, если тебе понадобится моя помощь. Хорошо?

 

- Хорошо, - пробормотала я, удивленно глядя на него. – Спасибо вам, сэр.

 

1. Это не означает, что я контролирую девочку.

 

2. Они напуганы, Алек! Это твоя обязанность – помочь им!

 

2. Моя единственная обязанность – наблюдать.

- Пожалуйста. Теперь, когда Эдвард в организации, он быстро адаптируется, поэтому переживать за него не стоит. Правда в том, Изабелла, что ни один из нас не является абсолютно хорошим или абсолютно плохим. Иногда хорошие люди совершают плохие поступки, а плохие люди могут делать добро. Эти слова тоже противоречат всем моим принципам, потому что до недавних пор я видел мир в черно-белых тонах, но теперь замечаю и оттенки серого. Скоро и Эдвард это поймет, и как он с этим справится, будет зависеть от того, к какой стороне он примкнет, - сказал он.

 

- Он хороший человек, - прошептала я.

 

- Я тоже в это верю. И я верю в добро в Карлайле, несмотря на то, во что он меня втянул, - ответил он. – Что касается меня, то в себе я не уверен.

 

Как только эти слова слетели с его губ, из холла раздался смешок, мы оба повернулись, и я увидела Эсме.

 

– Не говори глупости. Конечно, ты хороший человек, - сказала она, подходя и садясь на другую сторону дивана.

 

- Ты просто ослеплена любовью, - ответил Алек.

 

- Кто ослеплен любовью? – неожиданно из холла раздался голос.

 

Я повернулась и увидела доктора Каллена, он только что принял душ и надел рубашку на пуговицах и широкие брюки. На его губах играла улыбка, впервые за долгое время он казался счастливым и не погруженным в заботы.

 

- Твоя сестра, - ответил Алек.

 

Доктор Каллен засмеялся и, пройдя по комнате, сел в кресло.

 

- Не сомневаюсь. Она всегда видит в людях хорошее, даже если кроме нее никто этого не замечает.

 

- Потому что это вы оба - слепые идиоты, а не я, - парировала Эсме.

 

- Иисусе, да вы все, на хер, слепые, - раздался голос Эдварда, когда он появился в комнате, он выглядел взъерошенным и все еще сонным.

 

Его волосы торчали, а фланелевые пижамные штаны сидели низко на бедрах, торс был оголен. Я удивилась, что он так рано встал.

 

– Кто-нибудь из вас мог посмотреть на гребаные часы? Еще офигенно рано. Какого черта нужно тут торчать на Рождество, разве что вам пять лет и вы ждете Санту. Мне неприятно вас огорчать, но этот мудак больше сюда не приходит. Вас всех занесли в чертов список непослушных детей.

 

- А это не лицемерие, если учесть, что ты тоже встал рано? – спросил доктор Каллен.

 

- Я тут только потому, что моя кровать пуста, и я хотел узнать причину, - пробормотал он, падая на диван рядом со мной.

 

Я покраснела, когда он закинул руку мне на плечо и притянул к себе, он положил подбородок мне на макушку, а я прижалась к нему теснее.

 

- Buon natale, tesoro.

 

- И тебе счастливого Рождества, Эдвард, - прошептала я. – Я хотела начать готовить индюшку. Я все равно заношусь в список непослушных детей?

 

- Нет, пока нет, но у меня есть идеи, как тебя туда записать, - игриво сказал он.

 

Краска на моем лице стала ярче, а он хихикнул, сжимая меня.

 

– Ты уже начала?

 

- Э-э, нет. Эсме сказала, что сама приготовит ее.

 

- И правильно сделала. Я просто силой выгнала ее из кухни и сказала сегодня расслабиться и повеселиться, - встряла Эсме. – Если честно, я не уверена, что вы оба помните, как это делается. Я имею в виду, что у вас даже нет Рождественского дерева, и я разочарована. Какой же это будет праздник?

 

- Лично я никогда не понимал смысла Рождественского дерева, - сказал Алек. – Зачем нужно кого-то убивать, чтобы отпраздновать рождение?

 

- Я думаю, смысл в том, что даже когда ты его срезаешь, оно остается зеленым, оно живет, - сказал доктор Каллен. – Бессмертный предмет, и чтобы человек ни делал, ель не сдается. Это символизирует распятие и воскрешение.

 

- А я думала, что это языческий символ, - сказала Эсме.

 

- Тогда почему ты хочешь дерево? – спросил Алек, глядя на жену.

 

- Потому что это рождественская традиция, - сказала Эсме, пожимая плечами. – Она напоминает о значении вечности в жизни.

 

- Разве я сказал не то же самое? – спросил доктор Каллен.

 

- Все равно не вижу смысла. Разве дерево не может быть символом, если вы просто позволите ему расти дальше?

 

- Иисусе, вы серьезно решили устроить дебаты на тему Рождественского дерева? – спросил Эдвард, громко застонав. – Это дерево, на которое вешаются разноцветные шары и разное блестящее дерьмо, а еще гирлянды и прочее. Вот и все! Оно ничего не символизирует, только тот факт, что нам больше нечем заняться, кроме как украшать гребаные деревья.

 

Он встал и протер глаза, прежде чем протянуть мне руку. Я взяла ее, и он поднял меня на ноги и потянул из комнаты.

 

– Куда мы? – спросила я.

 

- Увидишь, - заворчал он.

 

Я шла за ним следом наверх, сконфуженно наблюдая, как он задержался на втором этаже. Он быстро глянул на меня и выдавил улыбку, а потом внезапно отпустил руку. Он подошел и потом резко начал громко стучать в двери спальни, сначала Эмметта, а потом Джаспера.

 

– Проснитесь и пойте, чмошники!

 

Раздалось недовольное ворчание Эмметта, а потом дверь с силой открылась, на его лице застыло раздраженное выражение, он прищурился.

 

– Какого черта, братец? Ты видел гребаное время? Ты прервал на середине мой самый лучший сон!

 

- О чем? – с любопытством спросила я.

 

- Анна Курникова, - тихо сказал он, когда вышел в коридор и толкнул Эдварда локтем, с намеком задвигав бровями. – Она играла с моими шарами и ракеткой, чувак.

 

- Что ты только что сказал? – из-за спины Эмметта раздался злой голос Розали.

 

Он напрягся и быстро затряс головой.

 

- Ничего, детка, - крикнул он.

 

Я нахмурилась, а Эдвард прыснул. Дверь Джаспера тоже отворилась.

 

- Что вы, ребята делаете? – спросил он, с непониманием глядя на нас.

 

Заметив меня, он смягчился. Я пожала плечами, потому что сама не знала, что происходит.

 

- Вы просто гребаные сони, - сказал Эдвард, пихая Эмметта. – Эй, Розали, Эмметту только что снилось…

 

Но прежде чем Эдвард успел закончить предложение, Эмметт понесся на него и я, резко выдохнув, отскочила с дороги, прежде чем меня сбили. Эмметт повалил его, и они покатились по полу, награждая друг друга пинками в процессе борьбы, каждый пытался оказаться сверху. Я глянула на Джаспера, ожидая, что он их разъединит, но он только покачал головой.

 

- Когда-то я услышал, что никогда нельзя встревать между двумя дерущимися животными, иначе они оба нападут на тебя, - игриво сказал он, подходя ко мне.

 

Он протянул руки и обнял меня, широко улыбаясь.

 

– Плюс, я не знаю, что происходит, так что не могу вмешаться. Счастливого Рождества тебе, кстати.

 

- Да, счастливого Рождества, сестренка, - промычал Эмметт.

 

Я оглянулась и увидела, что он прижал Эдварда к полу, но Эдвард не сдавался. Он осыпал брата ударами и извивался, пытаясь вырваться из его хватки.

 

- Счастливого Рождества, - ответила я.

 

- Иисусе, уберись! – заорал Эдвард, с силой врезаясь кулаком Эмметту в бок.

 

Эмметт выдохнул и на мгновение ослабил захват, Эдварду этого хватило, чтобы вырваться и быстро встать. Эмметт тоже поднялся и с угрозой глянул на брата, собираясь снова ему накостылять, но тут Эдвард в защитном жесте поднял руки.

 

– Хорошо, я не скажу это дерьмо.

 

- Я так и думал, - самодовольно сказал Эмметт, пихая Эдварда, когда тот ухмыльнулся.

 

- Какое дерьмо ты не скажешь? – спросила Розали, выходя в коридор.

 

Она скрестила руки на груди и обвела нас взглядом, ожидая ответа. Когда никто не заговорил, она повернулась, ко мне и в ожидании приподняла бровь.

 

– Изабелла?

 

Я застыла, от ее взгляда мое сердце забилось быстрее.

 

– Э-э, у Эмметта был сон, - пробормотала я, поежившись от такого внимания. – Об Анне Карениной, или как-то так.

 

Мальчики взорвались смехом, а я отчаянно покраснела, окончательно смутившись, когда Розали нахмурилась.

 

– Что?

 

- Думаю, она имела в виду Анну Курникову, - хихикнул Джаспер.

 

- Оу, - пробормотала я, поняв ошибку. – Да, она.

 

Розали застонала и закатила глаза, дав Эмметту крепкий подзатыльник. Он выругался и отодвинулся от нее, потирая место удара.

 

– Проклятье, детка. Ты же знаешь, что для меня ты – номер один, - бормотал он, поворачиваясь к Эдварду. – Это все твоя вина. Какого черта ты изначально нас разбудил?

 

- Иисусе, я просто хотел предложить купить гребаное Рождественское дерево, - огрызнулся Эдвард, потирая шею с раздраженным выражением лица. – Не нужно быть таким мудаком.

 

- Дерьмо, что, правда? А почему ты раньше не сказал? Сейчас оденусь, - сказал Эмметт, тут же загоревшись энтузиазмом.

 

Он толкнул Эдварда в грудь. Потом схватил Розали, и она взвизгнула, когда он забросил ее на плечо.

 

– Да брось, детка!

 

- Б…ь, поставь меня на землю, Эмметт Каллен, - завизжала она, осыпая его градом ударов по спине.

 

Эмметт захохотал и, как будто не замечая ее потуг, захлопнул дверь ногой и исчез.

 

- Я позвоню Элис, - тихо сказал Джаспер, наконец, отпуская меня.

 

Он слегка улыбнулся мне, а потом кивнул Эдварду и удалился.

 

Я пошла за Эдвардом наверх, мы оба приняли душ и оделись. Когда мы спустились вниз, Джаспер уже ждал нас на крыльце, погруженный в разговор с Элис. Эсме была на кухне, готовила, а в холле я заметила доктора Каллена и Алека, они так и не покинули гостиную. Доктор опустил голову и сложил руки перед собой, он тихо говорил, а Алек внимательно слушал, не сводя с него глаз. Я понаблюдала за ними пару минут, а потом подошел Эдвард и обвил руками мою талию, притягивая к себе. Я прижалась к нему и он, наклонившись, оставил на шее поцелуй, замурлыкав мне в кожу.

 

- Папа что-то задумал, - тихо сказал он, чтобы слышала только я.

 

Оглянувшись, я заметила на лице Эдварда подозрительное выражение, он смотрел на отца.

 

- Что? – с любопытством поинтересовалась я.

 

- Если бы я только знал, - пробормотал он. – Но отчаянные времена требуют отчаянных мер, так что, если я его знаю достаточно, он планирует что-то радикальное.

 

- Ты думаешь, будут проблемы? – спросила я, чувствуя панику.

 

Он сухо засмеялся.

 

- Конечно, будут. А когда их не бывает? – с сарказмом спросил он. – Он приложил столько сил, чтобы защитить нас от разного дерьма. И сейчас я не думаю, что он усугубит наше положение. Я, скорее, переживаю за него. У меня такое ощущение, что он собирается удалиться с громкими шумом… как это литературно… " сгореть на пике славы" …

 

- Серьезно? – пораженно спросила я.

 

Повернув голову в сторону гостиной, я увидела, как помрачнело лицо Алека, он что-то взволнованно шептал, а доктор Каллен сидел как статуя, неподвижно. Казалось, они о чем-то спорили, но никто не слышал их слов, диалог был абсолютно серьезным.

 

- Да. Затишье перед бурей, tesoro, - пробормотал он. – Я все жду, когда блеснут молнии.

 

Я стояла на месте, испугавшись и не зная, что сказать, но прежде чем на ум пришла хоть одна дельная мысль, с лестницы раздался шум. Я повернула голову и увидела, как Эмметт едет по перилам, на его лице возникла ухмылка, когда он достиг нижней ступеньки. Розали спускалась медленно, совершенно не удивляясь его поведению, она едва глянула на нас, когда дошла до первого этажа.

 

Эмметт пошел в гостиную, и оба, Алек и доктор Каллен, повернулись к нему, тут же прекращая разговор. Мы с Эдвардом с любопытством тоже придвинулись к ним, но Розали осталась у входной двери, на ее лице было написано нетерпение.

 

– Мне нужна пила или топор, а еще веревка или шнур, - перечислил Эмметт.

 

- Зачем? – спросил доктор Каллен.

 

- А зачем всем нужно это дерьмо? – спросил Эмметт.

 

Доктор Каллен не отводил от него любопытного взгляда, на его губах скользнула улыбка, а Эмметт покачал головой.

 

– Не обращай внимания, даже не отвечай. Не хочу знать. Мы собираемся срубить дерево.

 

- Оу, - сказал доктор Каллен, рассмеявшись, пока он поднимался. – Подожди минутку, у меня есть все это в подвале.

 

- В темнице? – спросил Эдвард.

 

- Это не темница, сын, - ответил доктор Каллен, доставая ключи и направляясь к офису под лестницей. – Это panic room (4).

 

Эдвард засмеялся. – Да, это гребаная комната страха, правильно. Если проснуться в этой хрени, ты просто должен начать бояться.

 

3. Убежище; другой вариант перевода, который имел в виду Эдвард, - " комната страха".

 

 

Эмметт рассмеялся, а доктор Каллен нетерпеливо вздохнул, качая головой. Он не ответил на комментарий Эдварда, а просто исчез в офисе. Он вернулся через минуту, и я инстинктивно вздрогнула, когда заметила в его руках веревку, которую тут же узнала – именно ей он когда-то привязывал меня. Он застыл и нахмурился, заметив мою реакцию, но, похоже, понял, в чем дело, когда отдавал ее Эмметту. Он сочувствующе глянул на меня и пробормотал извинения, протягивая Эмметту топор.

 

- Надеюсь, эта подойдет, - сказал он. – Это первое, что я нашел.

 

- Спасибо, - сказал Эмметт, внимательно осматривая топор. – Надеюсь, ты не использовал эту хрень, чтобы кого-то расчленять, а?

 

Доктор Каллен удивленно глянул на него.

 

– Ты серьезно меня об этом спрашиваешь? – уточнил он.

 

- Да. Хотя, нет. Не надо отвечать. Не хочу знать, - пробормотал он, разворачиваясь, чтобы уйти.

 

Эдвард хихикнул и взял меня за руку, потянув к двери, а доктор Каллен прокричал нам, чтобы мы были осторожны.

 

- Давайте с этим покончим, - с нетерпением сказала Розали, распахивая дверь, ее высокие каблуки застучали по полу, когда она выходила.

 

Я с секунду поколебалась на пороге, ощущая холодный ветер.

 

- Тебе не нужно пальто? – спросила я, глядя на Эдварда.

 

- Нет, это не проблема, - сказал он, осмотрев себя.

 

На нем был теплоизолирующий свитер с длинными рукавами, но мне было прохладно даже в пальто.

 

– Не так уж плохо.

 

- Уверен?

 

- Да, - ответил он, пожав плечами. – Ну, давай, пошли искать дерево.

 

Я пошла за ним на улицу, и все мы направились было к внедорожнику Джаспера, но тут Эдвард замешкался. Он залез в карман и достал ключи, улыбнувшись мне.

 

– Поехали отдельно.

 

- Уверен?

 

- Да, я уверен, Белла, - со смехом сказал он. – Что с тобой, и что за гребаный вопрос? Ты мне больше не доверяешь?

 

- Конечно, я тебе доверяю, - быстро ответила я, до этого я не понимала, что мои вопросы звучат, как будто у меня были задние мысли. – Я просто спросила. Ну, знаешь, чтобы убедиться.

 

- Думаю, это лучше, чем просто говорить " хорошо", - пробормотал он. – А я уверен в каждом своем слове. Я не собираюсь тебе лгать, Белла. Никогда.

 

- Я знаю.

 

Джаспер сказал Эмметту, чтобы тот следовал за ним, Эмметт закричал " принято" и бросился к пассажирской двери внедорожника. Элис с Джаспером хихикнули, а Розали застонала, закатив от раздражения глаза.

 

- Похоже, у Розали плохое настроения, - пробормотала я, пока мы забирались в «Вольво» Эдварда.

 

Он тут же завел машину и начал настраивать радио, пытаясь найти что-нибудь стоящее.

 

- А я не знал, что у этой суки бывает хорошее настроение, - ответил он, когда, наконец нашел что-то, понравившееся ему.

 

Он наблюдал за мной краем глаза, пока я пристегивалась, и, поколебавшись, пристегнул и свой ремень. Я улыбнулась и устроилась поудобнее; он впервые пристегнулся по доброй воле. Он застонал и начал ерзать, пытаясь усесться, очевидно, ему было дискомфортно.

 

– В любом случае, просто игнорируй Розали. Так намного проще.

 

Он нажал на газ, и мы помчались по аллее, из-под колес летели брызги грязи и гравий.

 

– И кстати, как тебе моя машина? Я вроде тебя еще не спрашивал, - сказал он, когда мы выехали на дорогу.

 

- Э-э, да, - ответила я, удивленная вопросом.

 

Эдвард обожал свою машину, и чужое мнение не считал важным, ведь оно никак не могло изменить его взгляды.

 

– Хорошая машина. В ней ощущается тепло и что-то родное. И комфорт. Может, потому что она твоя.

 

Он улыбнулся и кивнул, не комментируя мой странный ответ. Я ничего не знала о машинах, так что это было лучшее, на что я была способна. Эдвард какое-то время рулил молча, изредка он поворачивал, но я никогда раньше тут не ездила и не знала дорогу, а потом он начал беззаботно болтать о всяких вещах, приходящих на ум. О погоде, о телевидении, о музыке… так между нами все и было в последнее время. Мы постоянно говорили о какой-то ерунде, вместо того, чтобы обсудить важное для нас, но мы избегали этих тем. Нам становилось тяжело друг с другом, воздух между нами был напряженным, секреты утомляли.

 

Приблизительно через тридцать минут он свернул на грязную дорогу и какое-то время ехал по ней, прежде чем подъехать к коричневому забору из досок. Конца его я не видела. Ограда окружала обширный участок деревьев и деревянный дом с белой вывеской " Елочная ферма Спиллмана". Эдвард выключил двигатель, и мы вышли, замечая на окне здания надпись " закрыто". Я медленно подошла к забору и начала рассматривать вывеску.

 

- Они закрыты, Эдвард, - сказала я, когда он встал рядом со мной.

 

Вскоре подъехал Джаспер и припарковался рядом с нами, все четверо присоединились к нам.

 

– Там написано, что двадцать пятого числа они не работают.

 

- Я знаю, - сказал он.

 

Я озадаченно глянула на него, а он лишь ухмыльнулся, пожав плечами, будто это ерунда. Он схватился за ограду, подтянулся и быстро забрался на нее, спрыгивая на землю с той стороны. Я наблюдала за ним, а он протянул мне руку, предлагая присоединиться.

 

- Ты хочешь украсть дерево? – недоверчиво спросила я.

 

Розали горько хихикнула, подходя к забору.

 

– Конечно, хочет. Разве теперь не это его работа?

 

Я застыла, пораженная ее словами, а Эдвард злобно прищурился.

 

– Иди на х… - выплюнул он. – Ты ни хера не знаешь о том, что происходит, так что заткни свой грязный рот, прежде чем я помогу тебе заткнуться.

 

- Достаточно, - сказал Эмметт, перекидывая через ограду топор, прежде чем самому перебраться на ту сторону. – Оставьте друг друга в покое. Это Рождество, черт побери. Вы должны друг друга благословлять, или что там предписано.

 

Вздохнув, я начала карабкаться на доски, но тут меня схватил Эмметт. Я закричала от удивления, когда он поднял меня в воздух, перенес через ограду и поставил на ноги.

 

– Э-э, спасибо, - пробормотала я, пока Джаспер помогал перелезть Элис.

 

- Забудь, котенок, - с ухмылкой сказал он, поворачиваясь к Розали.

 

Она все еще стояла на той стороне и со злостью смотрела на нас, скрестив руки на груди. – Ты идешь или нет, Рози? – спросил он, протягивая руку, чтобы ей помочь.

 

Она проигнорировала ее, отказываясь от помощи, и пожаловалась, что испортит обувь, если будет тут лазить. Эдвард застонал от раздражения и взял меня за руку, переплетая наши пальцы. Мы направились к деревьям.

 

Каждый раз, когда кто-нибудь из нас останавливался и показывал дерево, Эдвард находил в нем какие-то изъяны, решая, что оно для нас недостаточно хорошее. Все ели были или слишком низкие, или слишком высокие, или чересчур толстые, или чересчур тонкие, или слишком много веток, или, напротив, слишком мало. Он критиковал их цвет, форму, но, честно говоря, я не очень понимала, почему – для меня все деревья были одинаковыми.

 

- А как насчет этого? – спросил Джаспер, останавливаясь у зеленой ели одного с ним роста.

 

Эдвард глянул на нее и застонал, качая головой.

 

- Она лысая, - пробормотал он. – Что произошло со сраными иголками?

 

Я нахмурилась и уставилась на нее, пытаясь понять, о чем он. Ветви были пышными, а судя по выражению лица Джаспера, он тоже не видел проблемы.

 

– Какой ты привередливый, - пробормотала я, игриво толкая Эдварда локтем.

 

Он закатил глаза и ухмыльнулся, толкая меня в ответ.

 

- Без разницы. А тебе что-то понравилось? – спросил он. – Ты еще не сказала ни единого гребаного слова о деревьях.

 

- Это просто деревья, - резко сказала Розали раньше, чем я успела ответить. – Бери уже одно, и надо отсюда выбираться. У меня болят ноги, б…ь.

 

- А может, тебе стоило найти нормальную обувь, чтобы не было таких проблем? – выплюнул Эдвард. – Кто, б…ь, надевает высокие каблуки, чтобы срубить дерево?

 

- А кто, б…ь, ждет до самого Рождества, чтобы сделать это дерьмо? – парировала она. – Если бы ты поднял свою чертову задницу несколько дней назад и сделал это, у нас бы не было проблем!

 

- А никто не заставлял тебя идти, черт возьми, - злобно сказал Эдвард. – Могла остаться дома.

 

- Да, и пропустить все веселье? – с сарказмом сказала она.

 

- Проклятье! – сорвался Эмметт, теряя терпение. – Прекратите это дерьмо! У меня от вас голова скоро будет болеть.

 

- Ну, если бы ты заткнул свою гребаную подружку, у нас бы не было этих проблем, - выплюнул в ответ Эдвард.

 

- Никто меня не заткнет, Каллен, - резко проговорила она. – Я сама за себя решаю. И не получаю ни от кого приказы.

 

- Иди на х… - крикнул Эдвард, напрягаясь, его рука крепко сжала мою, он боролся с гневом.

 

Я выдохнула и попыталась высвободиться, а Эмметт встал между ними, поднимая руки.

 

- Слушайте меня! Хватит! – со злостью закричал он. – Я не знаю, кто в вас сегодня вселился, но это уже не игры! Меня от вас тошнит, так что прекращайте это дерьмо. Оба.

 

Я снова попыталась высвободить руку, от крепкой хватки Эдварда она уже начала болеть, он заметил это и быстро ослабил захват.

 

– Выбери дерево, Белла, - пробормотал он, по-прежнему отказываясь меня отпускать.

 

- Э-э, хорошо, - нерешительно сказала я, оглядываясь по сторонам.

 

Утро началось не очень хорошо, и мне уже хотелось домой, я надеялась, что хоть там дело пойдет лучше. Я случайно заметила ель в нескольких шагах от нас и вздохнула.

 

– Может, эта?

 

Он быстро осмотрел ее, а я ждала его вердикта, уверенная, что он будет критиковать и ее, но тут он ухмыльнулся.

 

– Идеально, - сказал он, покосившись на меня.

 

- Ты уверен? – спросила я.

 

Он застонал и покачал головой, а я вспыхнула, поняв, что снова повторила эту фразу.

 

– Оу, я имею в виду, тогда хорошо.

 

- Эй, мне дерево нравится, - сказал Эмметт, поднимая топор и небрежным жестом перебрасывая его через плечо.

 

Вторую руку он поднял, чтобы заслонить от солнца глаза, пока рассматривал ель, решая, как лучше ее срубить. Я с минуту за ним наблюдала, зрелище казалось сказочным, а потом взорвалась смехом, когда поняла, что на нем надета красная клетчатая рубашка, а на лице щетина – он давно не брился. Все удивленно повернулись ко мне, и, я уверена, им бы ситуация не показалась такой смешной, а я от истощения была немного не в себе. И чем дольше я смотрела на Эмметта, тем истеричней смеялась, зрелище было удивительно нелепым. Я начала задыхаться, из глаз брызнули слезы, и я вырвала у Эдварда руку, чтобы их стереть, пока они бежали по щекам.

 

- Что такого смешного? – спросила Элис, на ее лице вспыхнула улыбка, когда она смотрела на меня.

 

Это была первая ее искренняя улыбка за последние дни – она постоянно была подавленной, угрюмо смотрела на нас с Эдвардом, как будто вот-вот заплачет. Я только сильнее рассмеялась, не в силах взять себя в руки, а Эдвард хихикнул, глядя на меня, в его глазах наконец-то появились счастливые искорки.

 

- Он похож, э-э… на гигантского дровосека, - выдавила я, пытаясь восстановить дыхание, но слезы все равно продолжали течь, в боках болело, а я хватала ртом воздух. – Ну, знаете, Пол Баньян (5). Эмметт - его копия.

 

Все они озадаченно повернулись к Эмметту, и вдруг тоже взорвались смехом.

 

– Так и есть, - с широкой улыбкой заметил Джаспер, а потом покосился на Розали. – Подождите, а как звали его закадычного друга? Ну, того голубого быка?

 

4. Сказочный дровосек, гигантского роста и с удивительной силой, он мог носить целые деревья, а от его смеха трещали стекла. Путешествовал вместе с Голубым Быком, его компаньоном. Вдвоем они, по легенде, выкопали Гранд Каньон. Посмотреть на их статуи можно по ссылке

 

Я пожала плечами и глянула на Розали, а потом задохнулась от смеха, когда поняла, что она в голубой одежде. Розали тяжело выдохнула и скрестила руки на груди, она гневно обвела нас взглядом.

 

– Я знаю, что у вас, уродов, хватит ума не назвать меня быком, - выплюнула она.

 

- Ой, брось, это просто шутка, детка, - игриво сказал Эмметт.

 

Мы с Джаспером оба резко выдохнули, быстро переглянувшись.

 

- Детка! – одновременно закричали мы, вспомнив, что Голубого Быка называли именно так.

 

- Ну все, вы мне, на хер, заморочили голову, - в замешательстве пробормотал Эдвард, все еще хихикая. – Может, срубим это чертово дерево и поедем домой? Я замерз. Мой гребаный член скоро сморщится и отпадет, если мы еще тут поторчим.

 

- А может, тебе стоило надеть пальто, если ты мерзнешь, - резко ставила Розали, все еще раздраженная. – Вообще-то, сейчас зима. Какой идиот не носит пальто в зимнее время?

 

Я выдавила улыбку, покачав головой.

 

– Нет, ему не нужно пальто, - вставила я. – Он уверен.

 

- А может, хватит шуток, tesoro? – тихо спросил он, пока Эмметт рубил топором ствол дерева.

 

Лезвие легко вонзалось в древесину, его удары были сильными. После четвертого удара ель зашаталась, а на шестом – начала падать. Он протянул топор Джасперу и схватил дерево, глядя на нас.

 

- А теперь потащили эту хрень домой, - сказал он, гордо улыбаясь, пока тянул ель к машине.

 

Эдвард снова взял меня за руку, его пальцы были холодными, у меня по коже побежали мурашки. Мы шли позади всех, и я с изумлением увидела, как Эмметт с Джаспером легко перебросили дерево через забор, как будто это была сущая ерунда.

 

- Ой, подожди, - сказал Эдвард, отпуская меня и доставая из кармана кошелек.

 

Он открыл его и достал несколько банкнот, а потом побежал к дому и положил деньги под дверь. Я улыбнулась ему, когда он возвращался, а он расплылся в улыбке в ответ, довольный, что додумался заплатить за дерево, хотя и не должен был. Потом он снова подал мне руку, чтобы помочь перебраться через ограду.

 

Дорога домой прошла в расслабленной атмосфере, а остаток утра пролетел за одно мгновение. Настроение Розали несколько изменилось, ее гнев и раздраженность превратились в тихую грусть, на лице постоянно появлялось хмурое выражение. Точно не знаю, что изменилось, но когда мы приехали домой, все казались какими-то печальными. Эдвард вел себя отстраненно, а когда мы украшали Рождественское дерево, он нервно осматривал остальных. Я несколько раз замечала, как он бросал на людей гневные взгляды; иногда, когда он не видел, что я смотрю, он перебрасывался с другими парой слов, но говорил шепотом, и я его не слышала. Меня это озадачивало, я постоянно спрашивала, что происходит, но он лишь натянуто улыбался и говорил, что не о чем переживать.

 

Потом мы смотрели рождественские фильмы, а ранним вечером обменялись подарками в ожидании ужина. Я получила несколько книг и рисовальных принадлежностей, а еще одежду от девочек и новую пару «Найк» от Эдварда. Когда еда была готова, мы расселись за столом, Эдвард посадил меня рядом с собой, а Алек с Эсме сидели напротив нас. Доктор Каллен прочистил горло, и тогда Эдвард взял меня за правую руку, а Алек медленно придвинулся к столу и протянул мне свою ладонь. Я нерешительно посмотрела на него, а потом осторожно потянулась к нему. Я аккуратно положила свою руку в его и опустила голову, сердце бешено билось в груди. А доктор Каллен тем временем начал молиться.

 

- Господи, спасибо что благословил наш стол, и спасибо тебе за всех людей, собравшихся тут. Мы просим тебя дать нам силы быть внимательными к тяготам других, и не лишай нас своей любви и прощения, счастья и мира; и больше всего мы просим тебя помочь невинным среди нас найти свободу, которую они заслуживают. Во имя Иисуса.

 

- Аминь, - пробормотали все мы, а потом разомкнули руки и подняли головы.

 

Я повернулась к доктору Каллену и с любопытством глянула на него, его слова не давали мне покоя, но он лишь мягко улыбнулся мне.

 

- Dai nemici mi guardo io dagli amici mi guardi iddio (6), - тихо сказал Алек, поднимая вилку.

 

- Аминь этому дерьму, - с сухим смешком сказал Эдвард.

 

Мы начали ужин, но я лишь ковыряла вилкой в тарелке, в комнате зависла напряженная тишина, все вокруг бросали друг на друга странные взгляды. Они как будто хранили общий секрет, в который меня не посвящали, а Эдвард очень нервничал по этому поводу. Я дергалась, прислушиваясь к звону столовых приборов, аппетит окончательно исчез, а от волнения меня трясло. Иногда я замечала, как на меня смотрят, это внимание было некомфортным, я уже даже думала в панике убежать из комнаты. Но прежде чем я решилась, Джаспер прочистил горло.

 

- Трудно поверить, что прошло уже десять лет, - тихо сказал он.

 

Я увидела, как Эдвард рядом со мной выпрямился, его вилка застыла в воздухе. Я поняла, что Джаспер заговорил о смерти матери, и внимательно обвела всех взглядом, переживая, как они отреагируют. Доктор Каллен держался напряженно, он уставился в тарелку и закрыл глаза. Мои руки задрожали, я ждала, что он сейчас сорвется, сердце пустилось в галоп, в глазах потемнело. Я отложила вилку, а он резко выдохнул; у меня тряслись руки.

 

- Так и есть, - наконец заговорил доктор Каллен. – Такое ощущение, что мы потеряли ее только вчера.

 

- Мы ее не теряли, - остро сказал Эдвард. – Это звучит так, будто мы, на хер, были небрежны, или она, б…ь, заслужила это. Это не наша вина, что так случилось, мы ее не теряли. Она была, черт побери, забрана у нас… у нас всех.

 

- Ты прав, - ответил доктор Каллен. – Ее несправедливо забрали у нас.

 

- Да, и это стыд, потому что я бы очень хотел, чтобы она была тут в этот момент, - сказал Эмметт, качая головой, пока он поднимался со стула.

 

Он встал и засунул руку в карман, мои глаза расширились от шока, когда он достал маленькую черную коробочку, оббитую вельветом. Элис взвизгнула, а Розали застыла, когда Эмметт опустился возле нее на колено и показал золотое кольцо.

 

– Я знаю, что мы молоды, но если я что-то и выучил в жизни, так это то, что ничто нельзя воспринимать как должное. Мы теряем людей, разные события происходят, когда мы того не ждем, а правда в том, что ни одному из нас не гарантирован завтрашний день. И я не знаю, сколько проживу, на каком моменте оборвется моя жизнь, но одно я знаю точно – я хочу, чтобы ты была рядом. Что скажешь, Рози? Ты выйдешь за меня?

 

Я увидела как по ее щеке скользнула слезинка, и она с трудом выдавила улыбку.

 

– Ты знаешь, что выйду, Эмметт Каллен, - сказала она ломающимся от эмоций голосом. – Бог мне в помощь, но по какой-то чертовой причине я тебя люблю.

 

Он ухмыльнулся и с энтузиазмом надел кольцо ей на палец, а потом сел на место. Мы принялись поздравлять их, я улыбалась, наслаждаясь обожанием, которое появлялось на их лицах, когда ребята смотрели друг на друга. Атмосфера стала легкой, все беззаботно болтали, смеялись и рассказывали разные истории. Я слушала, как Эмметт и Джаспер смеялись над своими детскими проделками, а Эдвард встрял, говоря, что помнит многое из жизни братьев совсем иначе. Они много говорили о матери, и я все ждала, когда возникнет напряжение, которое всегда сопровождало эти воспоминания, но вместо этого доктор Каллен сам начал рассказывать про нее разные вещи. Они говорили о поездках, в которых побывали, о том, чему она их научила, о книгах, которые она им читала, и каждое воспоминание вызывало у них улыбки, а не слезы. Это было трогательно до боли, их любовь к ней была сильна, как никогда, и трудно было поверить, что этой женщины нет уже десять лет.

 

Вскоре ужин завершился, и все пошли смотреть другие фильмы, а я предложила Эсме помочь с посудой. Она не возражала, и мы работали в тишине, казалось, она витает где-то вдали отсюда. Мы закончили, и она со смирением вздохнула, покачав головой и отложив тарелку в сторону.

 

– Он действительно любит тебя, знай это. Никогда об этом не забывай, что бы ни случилось, - тихо сказала она.

 

Я кивнула и нервно закусила губу, перемены ее настроения с самого утра озадачивали. Она грустно улыбнулась мне, а затем забрала тарелку, которую я мыла.

 

– Я сама закончу это. Иди, проведи время с Эдвардом, наслаждайся остатками Рождества.

 

- Хорошо, - пробормотала я, быстро вытирая руки и направляясь в гостиную.

 

На полпути я услышала голос Эмметта, его слова сбили меня с толку.

 

- Ты делаешь ошибку, Эдвард, - сказал он. – Я знаю, что ты веришь, будто это правильно, но не думаю, что ты хорошо поразмыслил.

 

- Оставь его в покое, - жестко сказал доктор Каллен. – Ты не видишь ситуацию его глазами.

 

- Ошибаетесь, вижу, - сказал Эмметт с нотками злости в голосе. – И я знаю, что он еще не раз об этом пожалеет.

 

- Уже все решено, - тихо сказал Эдвард.

 

- Но еще не поздно передумать, - парировал Эмметт. – И, во имя всех святых, я прошу тебя передумать. Я умоляю тебя, брат.

 

- Ты не прав, уже слишком поздно, - сказал Эдвард. – Я принял решение, ты с ним не согласен, но ты и не должен. Это моя жизнь. Я буду с этим жить.

 

- А ты сможешь? – с недоверием спросил Эмметт. – Ты серьезно сможешь жить с этим дерьмом?

 

- Я должен.

 

- Нет, не должен, - сказал Эмметт, страсть в его голосе ошеломляла. – Должен быть иной выход. Когда я предложил тебе помощь в Чикаго, я совсем не это имел в виду. Это глупо! Не могу поверить, что Джаспер посчитает это дерьмо нормальным.

 

Я приблизилась к ним и застыла на входе в гостиную. Эмметт судорожно ходил по комнате, а Эдвард стоял у стены, он в расстройстве чувств запустил руки в волосы. Все вокруг сидели и наблюдала за ними, атмосфера была столь напряженной, что я ощущала ее кожей. Волоски на руках стали дыбом, желудок подвело от приступа тошноты.

 

- Это его жизнь, - сказал Джаспер. – Он мой брат, и я буду поддерживать его так, как смогу. Может, это не то, что я бы делал на его месте, но я не он.

 

- Это полное дерьмо, - громко выплюнул Эмметт, сила в его словах поразила меня.

 

Я вздрогнула, и тут Алек посмотрел в моем направлении, привлеченный движением, его взгляд был холодным. Эдвард раздраженно застонал и сказал Эмметту не лезть не в свое дело, но прежде чем он закончил, заговорил Алек.

 

- Привет, Изабелла, - спокойно сказал он.

 

Все вокруг резко повернулись в моем направлении, на их лицах мелькнула паника.

 

- Все хорошо? – нерешительно спросила я.

 

- Все замечательно, - ответил Алек, уверенность в его голосе заставила меня поверить. – Небольшое разногласие на тему Эдварда и его выбора в жизни, но сейчас не время и не место это обсуждать. Почему бы тебе к нам не присоединиться?

 

Я обвела их взглядом, и меня пронзил ужас, когда я увидела выражения их лиц. Что-то определенно было не так.

 

– Вообще-то, я хотела пойти прилечь, - тихо сказала я.

 

- Я с тобой, - сказал Эдвард, одаривая Эмметта злым взглядом, когда проходил мимо.

 

Он протянул мне руку, и я пробормотала всем «пока», но мне никто не сказал ни слова. Мы пошли наверх.

 

- Они злятся, что ты прошел посвящение? – спросила я, когда мы пришли в спальню.

 

Я была озадачена, в Чикаго мне показалось, что Эмметт принял решение Эдварда, но мне не приходила на ум другая причина, которая могла бы его расстроить. Часть меня, наверное, и не хотела знать, я помню, как Эсме говорила, что есть секреты, в которые лучше не вникать. Она сказала, что тайны ее не волнуют, и она верит Алеку, и я хотела сказать бы тоже самое и об Эдварде, когда до такого дойдет.

 

- Что-то вроде того, - пробормотал он, взъерошивая волосы. – Не хочу сейчас об этом говорить. Я слишком устал для этого дерьма. Пусть это просто… будет. Оставим пока все в покое.

 

- Э-э, хорошо, - сказала я, пытаясь избавиться от чувства тошноты.

 

Он упал на кровать, и я прилегла рядом с ним.

 

- La mia bella ragazza, - прошептал он, притягивая меня к себе. – Я так надеялся, что этот день будет идеальным, но получился гребаный провал.

 

- Мы были вместе, - прошептала я в ответ. – А это уже идеально.

 

- Да, - тихо сказал он. – И для меня.

 

5. Я могу защитить себя от своих врагов, так пусть Господь защитит меня от моих друзей.

Я не хотела ложиться спать так быстро, но моя усталость оказалась сильнее, чем я думала. Я за считанные минуты задремала, сон был беспокойным и полным кошмаров. Посреди ночи я перекатилась на середину кровати и ощупала матрас. Я хотела найти Эдварда, но, вздохнув, поняла, что кровать пуста, он, наверное, ушел играть на пианино или делать что-то еще из того, что он делает, когда не спит. Я поднялась и осмотрелась в темноте, слепо моргая, пока пыталась привыкнуть. Протерев руками лицо, я старалась проснуться и тут заметила что-то краем глаза. Я повернулась к дивану и нахмурилась, увидев, что там сидит Эдвард, он подтянул ноги к груди. Он слегка приоткрыл штору, достаточно, чтобы смотреть в окно в темноте. Серебристый лунный свет освещал его лицо, я видела в чертах его лица грусть, а уголки губ опустились.

 

- Эдвард? – выдохнула я, начав за него беспокоиться, мне не нравилось, когда он расстроен.

 

Он по-прежнему сидел неподвижно, глядя в пространство, и как будто не слышал меня. Я хотела снова его позвать, но тут он громко выдохнул.

 

- У меня был сон, - пробормотал он.

 

- Еще один кошмар? – нерешительно спросила я, выбираясь из постели.

 

Я медленно подошла к дивану, и он, наконец повернулся ко мне, грусть в его глазах удручала. Я ощутила привкус тошноты, а он опустил ноги, чтобы я могла сесть. Он прижал меня к себе, легко поцеловав макушку, я зарылась ему в грудь.

 

- Нет, не кошмар, - сказал он. – Хороший сон.

 

- О чем? – спросила я.

 

- О тебе, - тихо ответил он. – Ты рисовала картину того луга, на который я брал тебя. Картина получилась такой хорошей, что ее взяли в музей, а тебя назвали очень талантливой. Тебя посчитали следующим Пикассо или Ван Гогом, tesoro. Это было мило.

 

Я засмеялась и покачала головой, отодвинувшись от него. Он выдавил кривоватую улыбку, но грусть в его глаза стала еще глубже.

 

– Я даже не знаю, как рисовать, Эдвард.

 

- Ты можешь научиться, - сказал он, пожимая плечами. – Ты бы хотела?

 

- Может быть, - ответила я. – Это, должно быть, весело. Но я не знаю, что из меня получится. Я же никогда не пыталась.

 

- О, ты будешь хороша, - с уверенностью сказал он. – Никогда не сомневайся в себе. Ты можешь сделать все, что пожелаешь.

 

- Кроме игры на пианино, - игриво сказала я.

 

Он хихикнул и кивнул. Несколько раз он пытался научить меня азам, но я ужасно справлялась, неуклюже путала ноты, а он съеживался от звуков, которые я извлекала из инструмента.

 

- Да, ради всех святых, побережем чужие уши и оставим музыку мне, - с улыбкой сказал он. – Но весь остальной мир твой. Ты можешь делать какое угодно дерьмо, сама знаешь. Рисовать, чертить, заниматься скульптурой, делать разное дерьмо странных форм и говорить людям, что это не то, на что, б…ь, похоже. Все это требует таланта, сама понимаешь.

 

Я засмеялась.

 

– А ты думаешь, у меня этот талант есть?

 

- Конечно, - сказал он, поднимаясь. – Он врожденный, он глубоко в твоих гребаных генах. Тебя ничто не остановит.

 

- Спасибо тебе, - прошептала я, во мне всколыхнулась волна эмоций. – Для меня много значит, что ты веришь в меня.

 

- Я был бы идиотом, если бы не верил, - ответил он, подходя к столу и вынимая ключи.

 

Он открыл нижний ящик и начал что-то искать, перекладывая бутылки с алкоголем. Наконец он достал знакомую пластиковую емкость и я увидела, как он насыпал на бумагу немного марихуаны, сворачивая ее в трубочку. Потом повернулся ко мне и, приподняв бровь, ухмыльнулся.

 

– Не возражаешь?

 

Я покачала головой, удивленная, ведь он давно этого не делал… насколько я знала, по крайней мере. Он взял зажигалку и вернулся на диван, усаживая рядом.

 

– Помнишь, как это было впервые, и тогда я делал то дерьмо? – спросил он, поджигая косяк.

 

- Мы играли в игру, - ответила я.

 

Он кивнул.

 

- Двадцать один вопрос, - сказал он, делая длинную затяжку и задерживая в легких кислород.

 

Он повернулся ко мне и приподнял свободной рукой мой подбородок, притягивая ближе к себе. Он низко наклонился, его губы почти касались моих, и он начал выдыхать, дым окутал нас. Я вдыхала, пока не наполнила грудь полностью. Он ухмыльнулся и отодвинулся на несколько дюймов.

 

– Мы так и не закончили игру, tesoro. Думаю, пора это сделать.

 

Я улыбнулась, выдыхая, грудь жгло, и я закашлялась.

 

– Хорошо, - прошептала я.

 

- Я начну первым, - сказал он, делая еще одну затяжку.

 

Он медленно выпустил дым. Зрелище было почти красивым, я смотрела, как он дышал. Это было чувственно и эротично, и осознание того, что тот же воздух, что существовал в нем, принимала я, опьянил меня. Он кашлянул и глянул на меня, очевидно, раздумывая над вопросом.

 

– Из всех книг, которые ты читала, какая твоя любимая?

 

Улыбнувшись, я удивилась теме.

 

– Та, которую ты дал мне, когда мы в последний раз играли в эту игру, - ответила я. – «Грозовой перевал».

 

- Ты дочитала ее? – удивленно спросил он.

 

Я кивнула и он улыбнулся.

 

– Хорошо. Я же говорил, черт возьми, что ты сможешь. Как я уже сказал, что бы ты ни захотела, tesoro. Бесконечные возможности.

 

Следующие несколько часов мы задавали друг другу отдельные вопросы на разные темы. Он продолжал курить марихуану, иногда он вдувал дым и в меня или легко целовал, когда я выдыхала дым. По телу разлилось тепло, в венах шумела кровь, а наркотик подействовал на нервную систему. Мы не говорили друг с другом о муках и боли, которые пережили, наоборот, мы вспоминали то, что делало нас счастливыми. Он спрашивал, какие у меня самые глубокие надежды и желания, он хотел знать, куда бы я поехала, если бы имела безграничные возможности. Он хотел, чтобы я описала каждый свой шаг, который совершу, он рассказывал о своем детстве. В тот момент мы как будто скрывались от правды, реальность ушла на задний план, мы погрузились в мечты, говорили о будущем, о котором я всегда мечтала, но в которое никогда не верила.

 

- Ты все еще можешь ходить в школу? – спустя время спросила я, с любопытством глядя на него.

 

Я до сих пор не была уверена, что ему можно делать, и какие ограничения на его жизнь наложила организация.

 

- Думаю, да, - ответил он. – Поскольку технически я бросил старшую школу, я должен буду получить GED, но все это ерунда, я еще этим не интересовался. Слишком много другого дерьма, о котором нужно думать.

 

- Я понимаю.

 

Он криво улыбнулся и сделал глубокую затяжку, задержав в легких дым, пока смотрел на меня. Он подвинулся и погладил мою щеку, его касание было теплым и нежным. Я довольно замурлыкала и прикрыла глаза, а он наклонился ниже, медленно выдыхая. Я глубоко вдохнула, его губы обжигали меня.

 

- Я знаю, что понимаешь, - прошептал он. – Это одна из вещей, за которые я люблю тебя. Я твой, Белла. Больше никто не смог очаровать меня, и я передать не могу, как ценю это дерьмо. Я помню, как ты стояла тут в самый первый день и говорила, что не можешь меня понять, а я думал, как мне хотелось, чтобы ты могла, черт возьми. Я отчаянно хотел, чтобы ты по-настоящему увидела меня.

 

Я улыбнулась и выдохнула.

 

– Теперь я действительно тебя вижу.

 

- Знаю, - ответил он, в его глаза вспыхнули искорки. – Хочешь знать, что я вижу?

 

- Что? – спросила я.

 

Он кивнул в сторону окна, и я повернула голову, застывая, когда увидела белые хлопья, падающие с неба

 

- Снег, - прошептал он.

 

Я ослепительно улыбнулась, но прежде чем я сказала хоть слово, он подскочил с дивана и схватил меня за руку, поднимая на ноги. Я уставилась на него, ошеломленная, а он хихикнул, его лицо засветилось.

 

– Давай, пошли на улицу.

 

- Сейчас? – недоверчиво уточнила я, глядя на часы.

 

Красные цифры ярко светились в темноте, сообщая, что уже четверть первого ночи.

 

– На улице, должно быть, холодно, Эдвард.

 

- Может, - сказал он и пожал плечами, будто это ерунда. – У нас есть пальто. И да, на этот раз я, б…ь, надену свое.

 

- Э-э, хорошо, - со смехом сказала я, пока он рылся в шкафу.

 

Он достал мое пальто и бросил его мне, а потом полез за своим небесно-голубым. Мы быстро собрались, обулись и тихо спустились вниз, чтобы никого не разбудить. Эдвард отключил сигнализацию, когда открывал заднюю дверь, я выскользнула на улицу. Ночной воздух был холодным и обжигал лицо, но я глубоко вдохнула его, наслаждаясь зрелищем. Снежинки падали на землю, на деревья, покрывая мир белым покрывалом.

 

Я сделала несколько шагов в сад, а Эдвард, когда закрыл дверь, приблизился ко мне сзади. Я смотрела на ночное небо. Снег падал на меня, влага холодила кожу, по телу побежали электрические разряды. Я прикрыла веки и улыбнулась, открывая рот, чтобы поймать несколько снежинок языком. Они были ледяными и не имели вкуса, как я и ожидала, но в этом действии было что-то магическое. Я покрылась гусиной кожей, но, несмотря на ужасный холод, по телу распространялось тепло.

 

Через минуту я повернулась к Эдварду. Он не сводил с меня серьезного взгляда. Я мягко улыбнулась ему, замечая, как снежинки попадают в ловушку его взъерошенных бронзовых волос. Я подошла к нему и погладила пальцами локоны, чтобы их убрать. Потом я притянула его к себе, облизывая губы, и он ухмыльну






© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.