Но сам ты слеп, и все в тебе мертво.

Умойся в утренней заре, как в море,

Очнись, вот этот мир, войди в него. (Иоганн Вольфганг Гете)

Начался новый этап для нас обоих. Но что именно было нового я не могу точно сказать. И все поменялось. И я понемногу уже начинал оттаивать. Как - то мы говорили в очередной раз, когда день близился уже к своему окончанию. Она рассказывала о своей работе и о важных вещах, которые произошли с ней сегодня. Лиза начала со слов, - Мой день сегодня начался с чудесной музыкой из фильма «Амели». Смотрел? А закончился двумя важными и элегантными уроками жизни. Урок номер два: когда я защищаюсь, я упускаю новые, свежие, интересные знания и опыт.

Урок номер один: мой опыт как вирусная программа. Он как панцирь у черепахи. Создает видимость безопасности, но не дает лететь или хотя бы бежать. Знаешь, как я получила эти уроки? Урок первый: когда, увидя невероятно интересную идею создания ресторана на совершенно нестандартной площадке и с неповторимо красивой концепцией, спросила: кто это захочет купить? А потом сказала: для наших людей это будет выглядеть интересным не раньше, чем через 2 года. Но на самом деле, я бы могла сказать: круто! Это очень необычная идея! Такого еще не было! Или: круто, но сложно. Я бы попробовала осуществить ее так...

Урок второй: Не умея правильно заворачивать продукты пленкой, и услышав критику, я начала защищаться, оправдываясь и объясняя, почему именно так нужно заворачивать продукты. Утонув в своей защите, я не выслушала и не услышала объяснение о свойствах винограда и почему его лучше хранить на ветке, а не отдельными оторванными ягодами. И не узнала, что именно теряется в его вкусе и почему это важно. Могла бы получить что-то новое, но не получила. Вместо действительно нового, снова получила старые уроки. Это прекрасный день! Я сегодня слушала людей. Очень внимательно. Те, кто в таких больших структурированных компаниях долго работают, обрастают со временем панцирем-маской и ни хрена не показывают какие они на самом деле. Только почувствовать можно. Внешне никаких признаков настоящей сущности - все время улыбаются. Особенно иностранцы. А вот наши - чаще наоборот. Все время всем недовольны и тоже в панцирях. Только у наших панцирь из другого материала - из " я крутой". У иностранцев - из " я могу". Но зато иностранцы с немного более открытым взглядом, более гибким умом и с юмором все ок. У наших с этим сложнее. Больше комплексов. Особенно у мальчиков в костюмах. Это по моим наблюдениям сегодня на встречах. Весело наблюдать. Я сижу-сижу, начинаю скучать, пошучу - они все посмеются. И вроде становятся люди как люди. А потом опять маски поодевают и вперед.

Я искренне порадовался за нее, и словил себя на мысли о том, насколько она живая и искренняя. Она умела радоваться абсолютно всему, не ожидая от жизни каких – то особо счастливых событий. И даже где – то по-хорошему позавидовал ей, мне бы так.

Я рассказывал о своей работе и каких – то несущественных вещах, а немного позже я ей пожаловался на то, что никак не могу выйти из – под влияния старых своих, деструктивных программ и начать также, как и она жить легко, радостно и просто.

-Я вижу, как эти программы включаются, прям с момента просыпания, осознания себя. Первая допущенная и принятая мысль и все. Старая шарманка включилась. Тут вот в чем дело, - говорил я.

- Прежде всего, помни каждую минуту о том, что это программа, а не реальное твое состояние, - она сказала.

Я продолжал, - Каждый раз, выходя ненадолго из - под влияния этих программ и чувствуя реальную силу и энергию, все, через какое - то время нивелируется и пропадает, когда я дохожу до момента осознания, что некуда применить эту всю силу. Я не знаю, что делать, как жить, куда жить? Что интересно, куда идти и так далее. Но стараюсь не расплескать новую волну, пока не доходит до полного отчаяние от осознания полного отсутствия интереса к жизни или хотя бы малейшего желания.

- А вот это еще одна твоя программа. Я ее для себя назвала: что? где? когда? - весело сказала Лиза.

- Возможно попытка осознание интереса к жизни или нахождение этого интереса еще одна программа, - предположил я.

- Именно. Есть у тебя интерес к жизни. И нет необходимости его осознавать-переосознавать. Ты кота от блох лечишь, кушать готовишь, молоко покупаешь, меня потерять не хочешь. Это все интерес к жизни. Стрижешься регулярно еще.

Я продолжал анализировать, - тут вот что я вижу. Что любая мысль, идея, понимание и так далее, то есть, то, что объясняется умом и логикой, мой опыт - все есть программы. До самой последней и неуловимой мысли. И даже это понимание тоже. А надо жить без ума и без идей, как жить. Но вот и это программа. Да и еще какое - то понимание, что смысл должен быть глобальным. А просто жить это не смысл.

-И вот она, твоя третья и самая сильная программа: realize to paralyze. Или: осознование до паралича. Это тоже я ее так для себя называю, - сообщила мне она, - А после третей включается снова первая, в которой 8 пунктов. И повторюсь: это просто программы. Это не проклятие и не судьба.

Потом разговор плавно перешел к теме смысла жизни. Мы говорили о главной цели, как таковой. Я говорил о том, что всю жизнь ищу вот этот смысл и цель, но никак окончательно не могу его понять. Или сформулировать для себя.

Лиза сказала, что она думает по этому поводу, - Если б я сегодня писала статью о смысле жизни, я б написала 3 вещи: не искать смысл жизни; отдавать все, что имеешь; принимать с любовью и ценить все, что получаешь. Все. Есть одна только цель пребывания ЗДЕСЬ - осознать, что цели-то никакой и нет. А затем, осознать, что мир - иллюзия, а человек - не разделен, а является частью Света. Все.

И это действительно было все. Просто и понятно. Не надо писать длинных трактатов и мудрых книг о том, в чем смысл жизни и как надо жить. Я в который раз восхищался ее простой мудростью, которая была наполнена Жизнью.

Далее мы говорили о моей книге, где я изложил очень много своих пониманий, знаний, опыта. Лиза заметила то, что самое сложное в писательском деле, это донести свою мысль. На что я сказал, что у меня вроде это получилось, и она меня поздравила за это. Но при этом всем, я заявлял, что все эти знания от ума, а по сути, нужно идти за сердцем. На что она сказала, что я так часто заявляю об этом и то, что ум много ошибается, его надо оставить и жить сердцем, что просто полностью отвергаю ум, его заслуги и главное необходимость в обычной жизни.

Ее слова были такими, - вот что интересно: ты, по сути, дискредитируешь разум, логику, ум, мозг, как угодно назови, и при этом, только разум и его инструменты, способен воспринять и проанализировать всю логическую цепочку, которую ты изложил - очень систематизировано изложил, к слову. В конце есть парадокс - последний кол в логику, а следом - призыв ее воскресить: " спасение - вера своей душе и своим чувствам, а не логике, уму и своим глазам и чтобы лучше понять это... Что скажешь?

- Ум и логика это инструменты для... познания, а не для жизни. И здесь я имею в виду больше эго, как продукт того же ума, испорченный немного правда, хотя и необходимый на определенном этапе. На этапе духовного поиска, эго нужно примерно также, как и костыли для ходьбы. Потом наступает период, когда доверяешь только сердцу и идешь за ним, - Я говорил про некий переходной этап, на котором сейчас нахожусь, - Я пытаюсь сейчас соединить все воедино и описать это в своей новой книге. Нужна новая свежая идея. Что – то такое, чего пока нет. Я чувствую, что это будет, но пока не могу осознать, увидеть это. Возможно, еще не пришло время.

-Выстави правильно ориентиры, - сказал она, - искать новое, чтобы дать толчок для некоего коллективного сознания или чтобы произвести на свет нечто не среднестатистическое - бесполезно. Это же фигня, а не мотивация, человечеством пройдено, пережито, осознано, переосознано, выстрадано, потеряно, найдено, сказано, написано - абсолютно все! Любая информация в любой форме не может быть совершенно новой по своей сути, а вот простое попадание давно известной информации в нужное время, в нужные руки - это единственный способ расширить сознание отдельно взятого человека. Но определением этого " момента истины" ты никак не можешь управлять, он зависит не от тебя. А чтобы не быть названным среднестатистическим, если это важно для твоего эго, напиши книгу " задом наперед" так, чтобы начало было в конце, а конец - в начале.

- Надо подумать над этим, - сказал я, задумавшись над ее словами.

- Не над этим думай, а над отдельно взятым человеком, который переживет свой собственный отдельно взятый момент истины с помощью информации, которую ты можешь изложить, - здесь Лиза взяла небольшую паузу. Она посидела с минуту с закрытыми глазами, и когда открыла их, сказала, - Вчера я узнала интересные вещи, мое имя Мирайя, а ты называл меня Мирра. Значение имени я пока не знаю. Еще вчера я видела тебя. Глаза твои видела, наконец. Ты только разговаривать со мной не можешь пока. У тебя слова как мечи. Поэтому молчишь, чтоб не навредить мне. Зато пил прозрачную сияющую воду из моих рук. Похоже на воду, но не вода. Сияет как серебро и переливается всеми цветами. Еще в одном интересном месте была.

-Расскажи, - сказал я.

- Мне одиноко очень, больно, что я одна. Вчера я физически чувствовала, что нет второй части. Но боль не плохая, не злая. От сердца к солнечному сплетению и потом ниже проходила волна и с ней чувство нецелостности. Сложно объяснить. Одиноко. А потом мне сказали, что мне не нужно ничего делать больше, чтобы это изменилось. Нужно просто Быть. Никакие действия не нужны. Я сказала, что это я могу - просто Быть и перестать пытаться действовать или менять что-то. Мне уже не обязательно видеть и слышать изменения в материальном мире, чтоб быть увереннее. Я уже могу опираться только на невидимое. И я оказалась в длинном коридоре. Он темный весь. Но не страшный. В нем спокойно. Долго в нем была. Он ведет в мир, в котором живут души моих детей. Они его создали для себя. Там лес и там красиво. Их двое. Я их не видела, но чувствовала их присутствие - оно во всем, даже в воздухе, как будто этот мир состоит из их ДНК или молекул - и поговорила с ними. Похоже, что они двойняшки. А я всю жизнь мечтала о двойняшках. С самого детства.

-А что за дети, будущие?

-Да. Я в детстве у бабушки выясняла, есть ли в роду близнецы или двойняшки. Оказалось, есть.

- Да, и я из двойняшек, - весело откликнулся я.

- Точно! Я все время забываю об этом. Мне, правда, очень одиноко, продолжала Лиза, - Совсем плохо. Давно так не было. Я шла домой и сказала две вещи: первое, хочу, чтобы хотя бы кто-то сделал что-то для меня. Потом подумала и вспомнила все, что разные люди делают для меня. Особенно в последнее всем. Многие заботятся, на самом деле. Только я не очень радуюсь этому. Потом я поняла, чего я жду и почему не очень радуюсь. И сказала, что хочу, чтоб ты что-то сделал для меня. А второе: сказала, что больше не хочу чувствовать себя одиноко. Все. Хватит. Через 20 минут у меня был кот, - и она поведала историю о том, как подобрала котенка и принесла домой вчера, - Еще через час я поняла, что не надо ждать чего-то от тебя. Более мудро будет отпустить свои, даже маленькие, но ожидания и тебя вместе с ними. Тогда я смогу и замечать, и очень радоваться заботе других людей. А то я вроде вижу, ценю, а радуюсь не очень, потому что определила максимальную радость только к тому, что связано с тобой. Больно очень. Как-то совсем тяжело. Зато теперь есть кот.

- Чем я сейчас могу тебе помочь, хочешь, мы встретимся? – я спросил ее.

- Вряд ли это мне поможет. Я уже говорю, что чувствую как мне плохо, да. Просто, совсем почти дно. Почти. Ты естественно на это реагируешь. Но я очень много слышала, что тебе лучше всего в своем мире и больше нигде. Ты меня смог убедить в этом. Я это знаю уже. Еще я знаю один секрет падения на дно, - Лиза помолчала какое – то время, как будто вспоминала давно забытый секрет, - Обычно, оно становится точкой, от которой отталкиваешься и летишь наверх. Часто. Правда, не всегда. Дело в другом. Когда ты меня отталкиваешь от себя, то у меня потом так сильно сердце болит и то место, где душа чувствуется, ты даже не представляешь как. А может, и представляешь, не знаю. Но я плачу потом. А я не хочу плакать. Я ведь очень редко плачу. Очень-очень. Только когда совсем все уже. Но дело здесь не в тебе, а во мне. Об этом я тоже знаю, как и обо всем остальном. Она закрыла глаза ненадолго и продолжила, - Самое важное теперь. Все увиденное и услышанное мной вчера превратилось в одно - больше всего на свете я бы хотела, чтоб ты тоже знал, что тебе нужно только просто Быть и все, больше ничего не нужно.

- Я вот это почти уже понимаю. Мешает еще порою старое представление, основанное на " Надо". Надо что - то делать, менять, меняться, изменять ситуацию и так далее. Но все больше осознаю, что ничего не надо делать. А только, как я говорю " попадать в ноты", - я тут же подхватил ее слова.

-Очень-очень хочу, чтоб после понимания и всего остального обычного для тебя процесса, ты начал этим жить. Просто быть и жить. Может, тогда сможешь заговорить со мной, и слова уже будут просто словами, а не мечами. Каждый день мы выбираем, Андрей. Каждый день и каждый час, - говорила она, - Все время пока не спим. Никто за нас не делает это. Просто потому что мы - творцы. Спящие, кушающие, смеющиеся, плачущие, молчащие, убивающие, строящие, знающие или не осознающие, и вместе с тем, творцы. Мы - не сон и не иллюзия. Даже если мы думаем иначе. Мы - самые настоящие творцы. В этом наш смысл и причина существования.

- А если человек не осознает еще этот смысл? - спросил я.

- Самое потрясающее: незнание или откладывание осознания смысла не аннулирует его. Он постоянен для всех всегда. Только спрашивают с нас по-разному. Потому что не судят по букве закона, а любят. Просто так. Не за совершенное. Любовь дается вместе с руками и ногами. Как часть нас и всего того, в чем мы функционируем-живем. Любовь не нужно искать поэтому. Она уже дана и есть частью нашей реальности. Все остальное - суета.

- И это тоже надо осознать когда – то.

-Ты стал частью моего процесса переосознания себя. Самым основным элементом, без которого процесс не мог бы состояться.

-Ну, в общем, могу про себя сказать, тоже самое. Ты мне многое помогаешь переосознать, переосмыслить, - сказал я.

- То, что я знаю, и то, что имею сейчас, состоялось благодаря всем сложившимся элементам, среди которых ты - самый основной. Ты их склеил в одно целое. Ты говорил об этом в самом начале. Это оказалось правдой. Я рада, что основным и важным оказался именно ты. Теперь начнется следующий этап. И это хорошо.

Я подтвердил, что все хорошо на самом деле и все идет по плану.

- Нет никакого плана и расписания будущего, - напоследок сказала Лиза.

Я ничего не говорил, ни опровергал, ни подтверждал. Я как и всегда после наших встреч и разговоров улетал Домой, в мир покоя и гармонии.

Следующая встреча наша была на нашем любимом месте. Я был в какой – то прострации, о чем и поведал Лизе.

- А ты что, сходишь с ума? – спросила она с улыбкой.

- Ну, можно и так сказать, если вычесть привычный негативный смысл этой фразы.

- И как это проявляется? Просто ощущения такие?

- Меня как будто уже нет. Не знаю, как это объяснить. Просто тело как - то функционирует само собой, а меня как личности уже почти нет. Как и раньше ничего нет в жизни, и ничего не хочется делать, менять и так далее. Только раньше были размышления, переживания по этому поводу. А сейчас просто мышление отключено.

- Короче, все то же, только ты уже не паришься по этому поводу?

- Ну, в общем да. Как во сне. Похоже на это. Или как в осознанном сне, где спишь и понимаешь, что это сон.

- Как-то не очень похоже на сон тогда.

- На сон похоже ощущение пространства, а не смысл или суть происходящего.

- Может такое ощущение пространства из-за того, что ты себя от мира изолировал просто, засел в берлоге?

Тут я задумался. А если она права? Ведь я себе нарисовал сейчас мир, в котором якобы находился. И Решил, что я уже а –ля просветленный какой –то или перехожу в новое измерение. А если все проще? И я просто закрылся настолько, что вот уже галлюцинации подобные начались. Мой оптимизм стал угасать.

-Выйти не хочешь? Из бункера, - спросила меня Лиза.

- Куда выходить? Никуда не хочется, да и некуда, - сказал я.

- Если первым делом спрашиваешь - куда, то проблема не в отсутствии желания.

- Ну, в общем, я, как и раньше не понимаю куда жить и что делать. Просто раньше переживал по этому поводу, что со мною, что- то не так, а сейчас уже нет переживаний, смирился. Отпустил, принял.

- Ну, если ты уже не паришься что с тобой что-то не так, и вопрос с неспособностью чему-то соответствовать уже не беспокоит, то может начать делать что-то. Ведь если пофиг на оценки и стандарты, можно делать ВСЕ, даже самое бредовое и нестандартное.

- Да, уже не парюсь, мне вполне комфортно. Но самое интересное, что делать вообще ничего не хочется. И уже не понимаю, зачем мне тело. Честно. Ведь все что делается, так или иначе, напрямую или косвенно делается для тела. Я перестал есть мясо, всякие сладости, вкусности, да и вообще мало ем, только чтобы тушка функционировала как – то. Секса тоже не хочется, фильмы, музыка, игры – все ушло. Нет интереса к этому. Спорт, привычные занятия и времяпровождение тоже уходят. Ничего не хочется, хочется уснуть и проснуться там, где нет тела. Снова на свободе, где не надо помещать себя в какую – то форму, а потом ее поддерживать, кормить, лечить, одевать, а чтобы это делать, в свою очередь, надо работать и делать вещи, которые ты не хочешь делать, но приходится… бррр, устал от этого. Но надо жить, ведь я все еще здесь, в этом мире, в этом теле. Надо просто осознать, что хочешь, истинно хочешь и начать это делать. Все. Что еще можно тут делать, в этом мире? Ничего. Надо как – то скоротать время здесь. Но вот что хочу пока не могу понять. Или не хочу понимать.

- Что нужно, чтоб ты захотел и понял, что конкретно ты хочешь? – она спросила.

- У меня такое ощущение, что, либо мне не хватает какого - то одного и самого важного элемента, чтобы начать действовать, или все же сейчас идет полное обнуление и перезагрузка системы, мира и личности. И когда все это закончится, тогда появятся какие - то возможности.

- Объяснил ощущения, но не ответил на вопрос, - сказала и засмеялась Лиза.

- Да я просто не знаю, что надо сделать. Мне вообще ничего не хочется, и нет энергии даже на мысль порою, не то чтобы действовать. Я просыпаюсь и как - то тусуюсь здесь, а потом опять засыпаю. Это единственное что происходит в жизни. Причем сон и реальность ничем не отличаются по ощущениям. Все слилось воедино. Между сном иногда играю на гитаре и в компьютере чего – то делаю, что - то ем, но совсем мало и меня это вопрос все меньше волнует. Тренироваться и заниматься спортом, тоже стимула нет.

- Нет. Подожди. Я не спрашивала что сделать. Я спросила, что нужно?

- Я не знаю что нужно. Нужен какой - то смысл, цель. А вот этого нет. Даже смысл что - то делать, чтобы в итоге получить радость или впечатления - уже не работает, и его нет. Единственное желание окунуться куда - то вглубь себя. Туда, где нет этого мира, тела, мышления и всех привычных атрибутов этой реальности. И это погружение и происходит сейчас. Это похоже на погружение в горячую воду, в ванной. Ты ложишься на спину и медленно погружаешься в это тепло. Погружаешь в воду все тело, включая уши, и на поверхности остаются только глаза и нос. И ты чувствуешь. Все тело в невесомости, а потому полностью расслаблено и ты его не ощущаешь. Считай, тела нет. И тепло только. Уши тоже не слышат то, что на поверхности, только тихий и спокойный гул воды. Глаза только видят то, что в той реальности. Там наверху холодно, неуютно, голоса доносятся, ветра дуют, дожди идут, кто – то ссорится, спорит, сражаются…. Там нет покоя.. А тут в твоем мире, в который ты погружаешься – все иначе.. Ты как будто возвращаешься к Истоку, Домой... тебе тепло, спокойно, хорошо.

- А желание заняться сексом не посещает? – вдруг спросила она.

- Секса также не хочется, как и всего остального. Очень обострилось ощущение, которое сопровождало меня всю жизнь. Это знаешь, когда чем - то долго занимаешься или где - то там работаешь, а потом все это подходит к концу. Весь этот долгий цикл, наконец - то. Ты выдыхаешь, с облегчением. И все, ты уходишь, уезжаешь, и все что было, становится не важным, только от воспоминаний прошлых дел проведенных в этом месте возникает усталость. Ты сидишь уже на чемоданах и готовишься к чему - то принципиально другому, новому. И с печалью смотришь на тех, кто вновь за тобой пришел на это место и им предстоит еще пройти весь этот этап.