Глава шестая. Ветер весны в конце осени.

Кто не понимает твоего молчания,

едва ли поймет твои слова. (Элберт Хаббард)

Я шел по тротуару, упершись взглядом куда – то под ноги себе, мысли хаотично роились в голове, и я кроме своих стоп и дороги по которой я шел, я не видел ничего более. Я был озадачен происходящим. Что – то начало проясняться в моей жизни, все предыдущие познания, понимания начали складываться в одну четкую и логическую цепочку. Пазлы начали собираться и находить свои места. Но в то же время меня беспокоило то, что я не видел разгадки всего этого ребуса и четких пониманий, как сейчас действовать. Где – то интуитивно я осознавал, что все ответы лежат через нее, через Лизу, и мое непринятие ее, только отодвигало мое пробуждение. Я понимал, что придется сделать шаг навстречу, но сейчас я стоял, как вкопанный и не мог пошевелиться и сдвинуться с мертвой точки.

-Привет, - сказала она, когда я подошел на место нашей встречи. Я поздоровался, а она подошла еще ближе, вплотную, касаясь меня своим телом и еще раз произнесла, - Привет, - Но уже иначе. Если первый привет был просто дежурным и формальным каким – то, как – будто нам необходимо было сделать этот ритуал, то второй привет был теплым и родным и было адресован к моему сердцу, а не к уму. В последующие встречи она всегда так стала здороваться. Здоровалась дважды. Мы гуляли по парку, разговаривали о новостях каких- то, о бытовых вопросах и о всякой другой чепухе. Лишь спустя какое – то время мы начинали переходить к более личным и интимным разговорам, как будто каждый раз знакомились и узнавали друг друга заново.

-Теперь о тебе, - сказала она, - я не знаю твоих имен, сколько бы их у тебя не было - пусть даже 1000. Я знаю и вижу другое. Вчера с тебя кусками отваливался твой облик. Огромными пластами. Чувствуешь ты это или нет - не важно. Это произошло уже. Я могла бы тебя нарисовать, то, чем ты был, я так четко это видела. Только мне никогда не давали увидеть твои глаза, то, какими они были, - Она взяла меня под руку, и мы замедлили шаг, - Твое лицо никогда не было безобразным, это я тоже видела. Очень большая борьба шла вчера за тебя. Сейчас ты светишься, и очень похож на того, каким ты есть в этой жизни. Я не знаю, правда, почему так. Это какой-то переходный облик. Вот что тебе надо знать еще. Ты уже повернулся и смотришь на Него. Сначала смотрел через меня, по-другому не мог, а теперь стоишь и смотришь сам. - Потом она рассказывала о том, что впервые увидела мой истинный вид, который уже успела позабыть. Я был в доспехах ярко – золотого света и на мне была, как она выразилась какая – то шапка, и как выяснилось потом, что это был шлем.

Наконец, я смог сказать, что думаю, - Да…даже не знаю что сказать. Единственно, что могу сейчас сказать, это то, что сейчас явно, что - то происходит. Через тебя, похоже, прорвался все - таки этот лучик, эта энергия пробуждения. Просто то, о чем говорил твой муж, я уже неоднократно видел, наблюдал, через других. Человек как передатчик, он просто должен передать другому эту энергию, и сам порою не понимает, что это и о чем говорит, просто знает, что должен. Я чувствую, что во мне что - то происходит, большая борьба идет и верно, что была битва за свет и за мое пробуждение. В общем, что - то необычное происходит, пока не могу понять, но я как будто на рубеже каком - то, между двумя мирами.

- Именно. Это еще не все, что произошло, остальное сам увидишь.

Пока мы общались, погода менялась несколько раз, то солнце светило, то откуда – ни возьмись появлялись тучи, и становилось пасмурно и холодно. То начинал идти дождь, то вновь выходило солнышко. Я заметил, то, что погода просто вторит происходящему и борьба на Небесах Света с Тьмой видна даже у нас на Земле, через такие вот проявления природы. Я хотел было что – то добавить, но сказал, что не знаю, что говорить дальше.

Она продолжила, - и пожалуйста, меньше анализируй. Вот не знаешь, что сказать и хорошо. То, что ты чувствуешь, будет медленно подтягиваться под то, что уже совершилось. Твои мозг, чувства - все на блокираторах. Снимайся с ручников, - она рассмеялась и ее настроению вторило само солнце, которое вышло из - за туч, - После этой ночи, утром, меня как будто оставили все силы. Вообще все закончились. Я проснулась в 4 утра, меня как будто разбудили. Пошла на балкон, меня должен был кто-то увидеть, только не знаю кто. Силы потом вернулись, днем, и в этом уже помог ты. Теперь ты сам будешь за себя воевать, ты уже стоишь впереди меня. Иди. Там тебя ждут.

- Где там? – спросил я ее.

- Закрой глаза. Потом открой. И меня заодно подхвати на руки, пока я не упала. А то уже лечу.

- Да, надо остановиться, а то тебя еще утащу за собой, - сказал я, имея в виду свое депрессивное состояние, в которое, как мне казалось, я начал уже и ее затягивать.

- Не утащишь ты меня никуда. Я просто без сил.

- Значит надо просто переждать этот период, с минимальными потерями, - предположил я.

- Переждать?!

- Ну если нет сил ни на что.

- У меня их может не быть. Но за мной и со мной Тот, кто сильнее самой большой силы. Если бы я даже лежала полумертвой, неподвижно, я была бы сильнее кого угодно.

Мы молчали. Как будто отдыхали от долгой борьбы. Почему – то наш разговор продолжила тема об ангелах, и я тут же вспомнил свой любимый фильм «Так далеко, так близко», и поспешил рассказать ей о нем. Я настоятельно советовал ей посмотреть обязательно этот фильм, и на вопросы о том, что она сможет увидеть в нем полезного, я отвечал: смотри, я не знаю пока, что – то да увидишь. Она пообещала обязательно посмотреть этот фильм. Еще какое – то время мы погуляли, и пришло время расходиться по домам. Это, наверное, было самое печальное в наших отношениях сейчас. На Духовном уровне мы были вместе, на физическом нет. Хотя от этого больше страдала пока она, меня же в принципе еще устраивал такой формат отношений.

В одном из разговоров я попытался узнать у нее, что она хочет от меня, чего ждет, при этом сам, озвучивая свои же страхи. Больше всего я боялся того, что она все – таки ждет от меня шага навстречу. Но я боялся даже не этого совсем. А то, что в итоге все это может привести к серьезным отношениям, к созданию нашей семьи, в конце концов, к тому, что она захочет остаться со мною навсегда и быть последней и единственной женщиной в моей жизни. Я как всегда оказался не готов к такому. Наверное, это извечная проблема мужчин. Сколько не готовься, а окажется в итоге, что ты еще не готов. Только как вот подготовиться, никто так и не знает. Наверное, просто созреть для этого, нагуляться, насытить свое мужское самолюбие, уверовав в то, что ты как минимум интересен очень многим женщинам, а как максимум просто весь женский мир только и мечтает, когда ты сделаешь свой выбор, и одна счастливая сможет, наконец – то, остановить тебя в твоей безумной гонке, и стать единственной. Вот так вероятно думают или думали многие мужчины, чувствуя при этом свою значимость, необходимость, уникальность. А по большому счету инфантильность и необходимость в постоянном доказательстве того, что они кому - то нужны и интересны. И как следствие это рождало непонятно откуда взятый инстинкт не сдаваться до самого конца, как будто это была самая большая и важная битва на Земле. Шутки шутками, а правда в том, что для многих мужчин это так и есть, и женщина в большинстве своем это враг, который хочет разрушить его волшебный мир свободы. Ну, оставим все это к вопросам личной зрелости и мудрости каждого такого вот альфа – самца. Вероятно, какая - то часть подобных инстинктов просочилась и мне, и я не совсем понимая истинные мотивы свои, вставал в общий ряд всемирной мужской забастовки. При этом громко выкрикивал лозунги, грозился кому – то кулаком и то и дело брызгал слюной по поводу и без.

- Что ты хочешь от меня? Скажи, - спросил я ее, - Только не говори ребенка и семью.

- А ты что думаешь по поводу моих желаний? Что чувствуешь, вернее? - она откликнулась.

- Не мучай меня, сама лучше скажи.

-Всем бы только таких мучений и больше никаких других чтоб никогда не было! - улыбнулась она, - Нет. Я не хочу от тебя ребенка и семью. Ты сам не создашь ни первое, ни второе. Поэтому безумно было бы хотеть от тебя этого.

- Так что мне надо сделать?

- Я тебя хочу. Настоящего тебя. Ты уже есть такой. Хочу, чтоб ты теперь видел это, так же ясно как я вижу. Тебе рассказать, что тебе надо сделать или сам хочешь увидеть?

- Лучше расскажи, я еще пока плохо вижу.

- Лучше посмотри. У нас вместе получится увидеть. Даже с твоим якобы плохим зрением. Мне тоже не нужен контроль. Я не буду рассказывать то, что ты сам можешь увидеть. Не занимайся раздачей контроля.

Я молчал и думал, перебирал в уме варианты, что же она может таки хотеть. Думал много, хотя все прекрасно знал и понимал, вот только самому себе не хотел пока признаваться в этом.

- Ты не понимаешь, что я имею в виду под «вместе посмотрим»? Нет? – она продолжала.

-Наверное, не совсем понимаю, - пожал я плечами.

- Ты, Андрей, рядом со мной стоишь. Я - справа от тебя. Ты обнимаешь меня правой рукой за плечи. А я левым плечом прикасаюсь к тебе. И смотрим мы прямо перед собой. В одну сторону. Поэтому видим одно и то же. Говорю тебе: закрой глаза, а потом их открой. Все сам увидишь.

- Я вижу солнце или рассвет.

- Там свет. Да, - подтвердила Лиза.

- Там новый мир, - сказал я и почувствовал полный покой в этот миг и твердое знание, что все будет очень хорошо и бояться больше нечего.

- Она добавила, - Ты всегда был единственным для меня, моим царем. Все мысли и жизни были обращены к тебе. Каждое действие было, чтобы приблизиться к тебе и чтобы ты не забыл окончательно кто ты, откуда ты и для чего ты. И ты знал это. Время нужно было. И оно у тебя было. И будет всегда. Так что празднуй и пой! Есть что, и есть с кем. Я тебя люблю. Только это теперь надо облачить в имеющуюся реальность. И тогда маятник затихнет, и миры сойдутся, будет единство, - Она смотрела мне прямо в глаза, - Понимаешь?

- Примерно понимаю, на уровне чувств, скорее, нежели логических действий, - ответил я.

Мы обнялись и молча простояли, наверное, целую вечность, как мне показалось.