Июля 1980. Я устремился к заднему выходу из дома, надеясь выскользнуть незамеченным

Я устремился к заднему выходу из дома, надеясь выскользнуть незамеченным. Как только я толкнул дверь, горячий сухой воздух ударил по мне с такой силой, что у меня почти перехватило дыхание, и я закашлялся. Я, б...ь, ненавидел жару, ненавидел все, что с ней связано. Я ненавидел то, как она затрудняет дыхание, и то, что кожа нагревается и покрывается потом. В жару почти не было ветра, а когда он все же дул, то ничуть не охлаждал. Он просто разгонял вокруг тебя раскаленный воздух, поднимая пыль и делая жару еще более невыносимой. И пыль... Черт, я ненавидел пыль. Она задерживалась в воздухе, вызывая жжение в глазах, и дышать становилось невозможно. Я с трудом переносил жару... но я по-любому предпочитал ее тому, что ожидало меня внутри оснащенного кондиционером особняка. То, что происходило внутри него, я ненавидел еще больше.

Выйдя на задний двор, я зажмурился - яркость дневного света практически ослепила меня. Я проклинал себя за то, что не прихватил солнцезащитные очки. Но мама сказала, что они будут лишними и могут создать обо мне неверное представление. Я не стал с ней спорить, и не взял их.

Этот день был относительно спокойным в том, что касалось моих отношений с отцом. Он постоянно придирался ко мне и выговаривал, насколько сильным разочарованием был я во всем, что делал.

" Ты живешь неподобающе своему имени, Карлайл".

" Начинай действовать как Каллен".

" Хоть раз будь мужчиной".

" Дай мне повод гордиться тобой".

" Ты знаешь, как поступить правильно? "

" Прекрати отказываться от всего".

И любой день, в который его внимание не было сосредоточено на мне, был для меня красным днем календаря. Но, стоя на заднем дворе огромного дома, ослепленный солнцем, я проклинал родителей за то, что послушался. Как могут солнцезащитные очки оказаться лишними? Это ведь чертова Аризона в середине гребаного лета.

Я вздохнул с досадой и оглянулся, выискивая тень, под которой можно укрыться. Я сомневался, что кто-нибудь заметит мое бегство со званого ужина, так как гостиная была набита людьми, которых отец считал важными. Так что он, скорее всего, даже будет благодарен мне за то, что я побуду вне поля зрения, потому что я никак не мог вести себя, " как и подобает мужчине с фамилией Каллен". Что, б…ь, это значило? Мой отец не узнал бы значение слова " приличный", даже если бы оно укусило его в задницу.

Я бы предпочел вернуться в Чикаго и наслаждаться летними каникулами в школе, но не хотел оставлять сестру. Стараться произвести впечатление на отца было пустой тратой времени, потому что для него я был лишь раздражителем, но мне не хотелось огорчать Эсме. Мы всегда приглядывали друг за другом, и она была единственным человеком, который понимал, чем я занимаюсь в этой жизни, единственным человеком, с которым мне не приходилось притворяться. Трудно завести друзей, если ты постоянно вынужден держать их на длинном поводке, чтобы они не увидели и не услышали ничего лишнего, мне приходилось задумываться об их мотивах каждый раз, когда они желали просто заговорить со мной. Люди точно знали, кто мой отец, и притворяться смысла не было.

Правоохранительным органам всей страны было известно, что Антонио Каллен – действующий Дон мафии Чикаго, и рискну предположить, что один из его портретов - в качестве мишени - висел, прикрепленный к стене, в каком-нибудь из участков. Но независимо от того, знали люди об этом или нет, я бы никогда не допустил, чтобы это подтвердилось. Я не мог признаться, кем на самом деле являлась моя семья, и постоянно был вынужден лгать и изворачиваться, но бессмысленно притворяться перед теми, у кого нет никаких связей с мафией. Вот почему моя сестра и стала моей лучшей подругой, единственным человеком, которому я всегда мог довериться.

И именно поэтому сейчас я стоял тут, под палящим солнцем Аризоны, мирился с жарой и остальной херней, которую так ненавидел. В этот день моя сестра должна блистать, и после того, что каждый день моей жизни она была рядом, всегда готовая выслушивать жалобы, я чувствовал, что должен ей это немногое. Она заслужила свой прекрасный день, в который отец не станет произносить тираду о том, как он разочарован во мне, как в сыне. Я усмехнулся и настроился терпеть все дерьмо ради своей сестры...

Я вздохнул и стал ходить вокруг дома, выбирая тенистые тропки. Ворчал себе под нос, смотрел под ноги и щурился из-за яркого света. Повернув за угол, я на что-то наткнулся и остановился. Подняв голову, я инстинктивно вскинул руки и подхватил девушку, оказавшуюся передо мной, так как она споткнулась.

- Эй, вы чего, - сказал я, стараясь сохранить равновесие.

- Мне очень жаль, я не знала... - мягким, нежным голосом начала она, застав меня врасплох.

Я заморгал и прищурился, стараясь привести зрение в норму, ошеломленный зрелищем, открывшемся мне. Ее бледная кожа сияла, длинное белое платье волнами облегало тело до самых лодыжек. Она выглядела невероятно, как ангел, может быть, это клише, но это было единственное слово, которое в тот момент смог воспроизвести мой разум, чтобы описать ее. Она обладала волосами цвета меди, блестевшими в лучах солнца, и поразительно глубокими зелеными глазами. Они были пронзительными, и я уставился в них, пребывая в каком-то трансе, не в силах отвести взгляд. Я видел, что ее губы шевелятся, и слышал мелодичный звон ее голоса, но пока я смотрел в эти глаза, слова не доходили до меня.

Ее голос затих, а брови она свела к переносице и смотрела на меня с выражением недоумения на лице.

- Сэр? – спросила она нерешительно.

Когда ее слова пробились сквозь мое оцепенение, я несколько раз моргнул, ошеломленный тем, что она обратилась ко мне столь официально. Я не мог быть уж очень намного старше ее, если и вообще был старше.

- А, ничего, - сказал я, сделав пару шагов вперед, в тень и потянул ее за собой, чтобы убежать от слепящего солнца.

Она не сопротивлялась и смотрела на меня с опаской, поглядывая на мои руки, которые обхватывали ее бедра.

- Есть какая-то... проблема? – осторожно спросила она.

Я отрицательно покачал головой и отпустил ее.

- Единственная проблема - это то, что я не знаю вашего имени, - ответил я, включая весь свой шарм и ухмыляясь. - Меня зовут Карлайл… Карлайл Каллен.

Удивление скользнуло по ее лицу, когда она мягко улыбнулась. Я заметил легкий румянец на ее щеках, и мне стало любопытно, было ли это от солнца, или это я его вызвал. Моя ухмылка стала еще шире, когда – при взгляде на меня - ее румянец усилился. Да, все это, черт возьми, было из-за меня.

- Элизабет, - тихо сказала она.

- Красивое имя для красивой девушки, - резюмировал я.

Ее глаза расширились от удивления.

- Красивая? - спросила она с недоумением.

Я усмехнулся и кивнул.

- Да, красивое. Разве тебе твое имя не кажется прелестным? Б…ь, тогда можно звать тебя как-нибудь по-другому. Лизбет? Лиззи? – предлагал я. – Мне нравится Лиззи.

- Оу, думаю... – начала она, уставившись на меня. – Я не против имени Лиззи, но меня немного удивило, что вы назвали красивой... меня.

Я нахмурился и быстро пробежал по ней глазами, пытаясь понять, не упустил ли я чего, раз она пребывала в таком шоковом состоянии. Все части тела у нее были на месте, и те, которые уже сформировались, были совершенны... чертовски идеальными, да. Она не выглядела искусственной, как модели, каких полно на обложках журналов и даже среди знакомых девчонок, – ее красота была естественной.

Теперь, оказавшись в тени, она не сияла так ярко, но от нее по-прежнему исходило тонкое свечение. Ее волосы ниспадали с плеч естественными волнами, а нос был усыпан веснушками. Она явно не была итальянкой. Ни у одной итальянки, которых я когда-либо встречал, не было ярко-рыжих волос и зеленых глаз.

Эти глаза... б…ь, глаза были потрясающими. Я никак не мог перестать смотреть в них. Казалось, я был загипнотизирован и, безнадежно затерявшись в ее глазах, не мог придти в себя. Если бы я мог думать, то сказал бы, что она - ирландка, и поэтому смущена, поскольку семьи мафии, как правило, не общаются с ними. Итальянцы и ирландцы конфликтовали друг с другом еще до перемирия, и с трудом можно было найти таких, кто соглашался жить по соседству с врагами. Существовали границы, которые просто нельзя пересекать, и старшее поколение специально подчеркивало, что дружба итальянцев с ирландцами находится за пределами этих границ.

Но она была красива, и невозможно было отрицать этот факт. Глядя на нее, я чувствовал какую-то боль в груди; из-за разрядов электрического тока, которые пробегали по моей коже, реагирующей на ее близость, я знал, что не смогу забыть ее. Эти глаза будут, без сомнения, преследовать меня, и отец убьет меня за это, но я ничего не мог с собой поделать. Я хотел ее.

И в любом случае, я не мог разочаровать его сильнее, чем он уже был разочарован во мне. Кроме того, я мог бы влюбиться и в кого-нибудь похуже девушки-ирландки.

Такая мысль поразила меня. Влюбиться? Серьезно, Карлайл? Ты, мать твою, только что встретил девушку, и ты уже называешь это любовью? Что за дьявол в тебя вселился?

- Ты не должна удивляться, ты прекрасна, - сказал я, качая головой из-за недовольства собой.

Она посмотрела на меня, а на губах ее заиграла улыбка.

- Ты милый, - тихо произнесла она.

Я засмеялся над ее заявлением.

- Милый? Меня называли разными именами, но ни одно из них не звучало как " милый", - признался я шутливо. – " Мудак" или " говнюк", может быть, но люди, положительно отзывающиеся обо мне, попадались мне нечасто.

- Но ты мил. Я, может, и познакомилась с тобой только что, но точно знаю это. Другие, должно быть, не очень хорошо тебя знают, если не могут сказать ничего приятного, - ответила она.

- Красива и обаятельна, - сказал я, ухмыляясь. - Бог на самом деле благословил тебя, не так ли?

- Если бы Бог, действительно, благословил меня, то неужели ты думаешь, что я торчала бы в этом доме? - пробормотала она.

2. лекарственное средство из группы имидазопиридинов, используется для лечения бессонницы, носящей ситуационный и переходящий характер, включая частые пробуждения от сна и трудности с засыпанием

3. Каков отец, таков и сын

Ее глаза расширились от ужаса, как только она произнесла эти слова, и она быстро поднесла руку ко рту, чтобы прикрыть его, явно ошарашенная собственным заявлением. Я засмеялся.

- И с чувством юмора? Если бы я не знал ничего лучше, то сказал бы даже, что ты – идеальная добыча. Продолжай в том же духе, bellissima (4), и я никогда не захочу отпустить тебя, - сказал я, вновь становясь очаровательным.

Ее румянец снова усилился.

- Значит, ты не расстроен тем, что я налетела на тебя? - спросила она.

- Это не ты налетела на меня, а я - на тебя. Но нет, конечно, я не расстроился. На самом деле, я рад, потому что обычно мне так не везет, - проронил я.

Некоторое время она смотрела на меня, после чего покачала головой.

- Я не верю в удачу, - сказала она.

- Не веришь? Тогда как ты объясните нашу встречу в… э-э, этом доме? - спросил я шутливо. - Если это не удача, что тогда?

Она смущенно улыбнулся и пожал плечами.

- Судьба?

~ * ~

- Мы встретились на помолвке твоей тети Эсме в Финиксе, когда мне было пятнадцать, - сказал я спокойно.

- Это я знаю, - сказал он, прервав меня. - Ты столкнулся с ней и чуть не сбил с ног. Мама постоянно рассказывала это дерьмо. Colpo di fulmine (5). Это была любовь с первого взгляда.

- Да, - подтвердил я.

- И она была там с семьей Алека, а не с нашей, потому что наша семья ее даже, на хрен, не знала, не так ли? - вскинув брови, спросил он с любопытством.

Я кивнул.

- Да, - повторил еще раз.

- Итак, скажи мне... какого хрена делала ирландская девушка на помолвке двух итальянцев?

Я смотрел на него, обдумывая вопрос, соображая, как на него ответить. Отрицательно покачав головой, я вздохнул.

– Я спрашивал себя о том же.