Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Доктор Карлайл Каллен. Я сидел в своем кабинете в уютном кожаном кресле, с кипой лежавших передо мной документов, и тревожно постукивал по столу ручкой






 

Я сидел в своем кабинете в уютном кожаном кресле, с кипой лежавших передо мной документов, и тревожно постукивал по столу ручкой. У меня была куча работы, и она все росла - как в больнице, так и в Боргате, но я никак не мог заставить себя сосредоточиться. Мое внимание было рассеяно, а мысли и глаза метались от бумаг в сторону открытого и включенного ноутбука, стоявшего рядом. Я попытался взять себя в руки и сосредоточиться, наконец, на медикаментах или на партиях наркотиков, на пациентах или новобранцах, но каждый раз мои мысли в конечном итоге возвращались к одному – к Эдварду.

 

Прошло уже девять дней, как Эдвард и Изабелла вернулись из Финикса, дней, которые казались одними из самых длинных в моей жизни. Атмосфера в доме была напряженной, их обоюдное молчание нервировало. Они оба были погружены каждый в свои мысли, и, казалось, не было никакой возможности выдернуть их из этого кокона. Было ясно, что им обоим очень больно, они боятся, и изо всех сил стараются не открываться друг другу и не позволить другому уничтожить себя еще раз. Все было зыбко, и я чувствовал, будто хожу по скорлупе или крадусь по минному полю, зная, что в любую секунду они могут без предупреждения дать трещину. Они были бомбами с часовым механизмом, и только и ждали момента, чтобы взорваться, если кто-нибудь не обезвредит их, но проблема заключалась в том, что я не знал, как это сделать. Я не знал наверняка, какой – образно говоря - резать провод, и боялся, что неправильный подход вызовет взрыв и уничтожит все вокруг. Я просто ждал. Ядерная бомба может уничтожить мирок, который я создал, и я отчаянно боялся, что мой младший сын станет повлиявшим на это ураном.

 

Ах, я слишком устал для интеллектуальных метафор. Я едва ли мог сосредоточиться достаточно, чтобы накалякать свое имя на каких-то бумагах, и пытался найти мало-мальски умный способ, чтобы объяснить ситуацию, в которой мы оказались. Это было пустой тратой времени и энергии, потому что не имеет значения, каким образом мы вляпались в нее, или как ее назовем, в конечном итоге, нас просто поимели.

 

Девять дней. Я сидел за этим столом на протяжении девяти дней подряд, и через камеры наблюдал, как мой сын ходит по коридору за кабинетом, с остервенением выдирая себе волосы, как он ругается на себя. Я не мог слышать слов, но по выражению его лица и движениям мог представить, что именно он говорит. Я получил полный отчет от мужа своей сестры и поэтому был в курсе, что мой сын видел в Финиксе и что было сказано в его присутствии. Я знал, где витали его мысли, и как он пытался сопоставить все увиденное и услышанное, и знал также, что это лишь вопрос времени, когда он ворвется в мой кабинет и станет излагать свою теорию.

 

Накануне я был почти уверен, что это произойдет, так как он подошел очень близко, даже схватился за ручку двери. Но, прежде чем повернуть ее, он пробурчал что-то сам себе и ушел. Часть меня вздохнула с облегчением, что он не оказался со мной лицом к лицу, так как я понимал, что в этот момент не смогу ему солгать, и при этом не был полностью готов к тому, чтобы открыть всю правду, но другая часть меня хотела покончить со всем. Мне хотелось, чтобы он прекратил терзаться и изводить себя мыслями, потому что было нечто более важное, он должен сконцентрироваться на том, чем неумышленно пренебрегал...

 

На Изабелле.

 

Я протянул руку и нажал несколько кнопок на ноутбуке, изображение сменилось, теперь на экране показалась библиотека. Я увидал ее сразу - свернувшись калачиком в кресле у окна, она смотрела в него, а на коленях ее лежала книга. Тут она проводила каждую ночь всю прошлую неделю, в то время как мой сын исступленно мерил шагами коридор. Иногда она включала свет и читала, но зачастую просто сидела в темноте и вглядывалась в ночь за окном. Она была отстраненной, со временем все сильнее замыкалась в себе, и я даже не был уверен, явственно ли понимал мой сын, насколько быстро она ускользает от него. Это наводило тоску, и я хотел, чтобы он вытащил голову из своей же задницы и огляделся вокруг, прежде чем будет уже поздно.

 

У меня и без того было слишком много проблем, чтобы взваливать на себя еще и их, но я чувствовал, что должен. Мне нужно, по крайней мере, попытаться сделать все правильно, но я не знал как, равно как и не был до конца уверен, получится ли у меня. Я имел непосредственное отношение к этому, но ничего нельзя повернуть вспять или изменить, и все, что мы могли – это смириться и бороться с последствиями. Я - честно - не был уверен, достаточно ли они сильны в их нынешнем состоянии, чтобы услышать всю правду до мельчайших подробностей и столкнуться лицом к лицу с реалиями этого мира. Казалось, все, что я делал когда-либо раньше - это заметал следы, придумывал легенды, которые помогут выбраться из ситуации, и я устал от этого. Я был утомлен, и умственно, и физически, до такой степени, что радиоактивные осадки уже больше не казались такими уж страшными.

 

В любом случае, в определенный момент все это рухнет.

 

Я погряз в Borgata. Я лгал, обманывал, грабил и убивал ради них, но оставалась одна вещь, которой я всегда гордился - независимо ни от чего, я оставался верным своему делу. Может быть, я и преступник, но, по крайней мере, в рамках организации я был уважаемым человеком. Правда, в последнее время это ушло на второй план, и я понимал, что они не глупы. Каждый делал карьеру в преступном мире, их учили за версту распознавать ненадежных членов организации, и они отнюдь не были слепы, чтобы не заметить мое недавнее поведение. Они подозрительны, особенно Аро, и меня настораживало то, что самый ненадежный из всех медленно, но верно карабкался по карьерной лестнице внутри организации прямо у него под носом, и он никак не мог его не заметить.

 

Джеймс. Я всегда подозревал, что он пришел не с добром, но после недавнего визита окончательно уверился, что он крайне опасен. У нас в организации завелись крысы - кто-то сдавал нас в Департамент юстиции и конкурирующим преступным группировкам, и я был уверен, что без Джеймса тут не обошлось. Они приехали спонтанно, чтобы очистить дом от всяческих намеков на незаконную деятельность, с максимально возможной для человека скоростью, так как правоохранительными органами мое жилище было отмечено как «горячее место», и они вломились бы ко мне при первой же представившейся возможности. И во время их пребывания я заметил, что Джеймс ведет себя странно и кидает совсем даже не случайные взгляды на мои личные вещи. В доме не было ничего, что он смог бы использовать против меня, так как файлов, которые были у меня на Изабеллу, к тому времени уже не было, но я до сих пор не понимал его закулисной слежки.

 

Мне ничуть не нравился интерес, который он проявлял к Изабелле, и было ясно, что ему это известно, потому что он часто произносил ее имя во время визита в попытке задеть меня – это была одна из многих причин, почему я хотел удалить детей из дома до того, как явятся представители Borgata. Я не беспокоился о том, что Джеймс, находясь под моей крышей, физически навредит Изабелле, потому что был уверен, что Эдвард не позволил бы ему приблизиться к ней даже на сто футов (1), но ему ничего не стоило сделать ей больно по-другому. Вообще-то, он мог навредить им обоим, потому что владел информацией, которая – со злым умыслом - запросто скатится с его языка, и потенциально способна уничтожить и моего сына, и его любимую девушку.

 

Одной из причин, по которой Алек выбрал для моих детей поездку в Финикс, было стремление легализовать Изабеллу, на случай, если представители власти придут и станут задавать вопросы. Он был единственным, кто имел возможность сделать это, и был в состоянии использовать свое влияние, чтобы заставить Чарльза сотрудничать, не прибегая к насилию. Алек официально поручился за Изабеллу вскоре после возвращения в Чикаго, а я вылетел для официального отказа от права собственности на нее в его пользу. Это было трудно, несмотря на то, что я верил своему зятю, потому что это означало, что я был уже не властен в вопросах, касающихся ее жизни. Сейчас она, фактически, находилась во власти Алека. По его словам, тот факт, что Borgata зашевелилась, означал, что настало время действовать, так что я согласился, хотя и боялся, что это обернется катастрофой. Я, конечно, имел право голоса, но помалкивал. Ситуация была похожа на летящий под откос чертов поезд, и не имело значения, когда он рухнет, так что, может быть, раньше было даже лучше.

 

Я не знал, появились ли у Аро подозрения насчет Алека, но он, определенно, заинтересовался им. За пропажу доктора из Порт-Анжелеса я взялся отвечать сам, потому что Аро мог догадаться, что это наших рук дело, поскольку он был в курсе моих контактов с ним. Я сказал ему, что доктор начал задавать вопросы, что доставляло мне неудобства, так как тот слишком много знал - а это так и было - и пояснил, что принял тактическое решение об исключении его из уравнения. Это частично было правдой, и Аро, казалось, купился на это... по крайней мере, до тех пор, пока ему не позвонили по поводу инцидента в Финиксе.

 

Чарльз не был " вором в законе", а лишь одним из членов организации, и заменить его не составляло труда, но Аро не был в восторге от тех неудобств, что повлечет за собой необходимость искать новичка, который будет обеспечивать нас документами. На самом деле, никто в Borgata не любил Свона, так что никто и не горевал ни из-за него, ни из-за его жены, но сам факт, что Алек убил их обоих, привлек к нему нежелательное внимание. Во время инициации каждый из нас поклялся, что, если потребуется, мы без колебаний убьем любого члена наших семей, но тот факт, что Алек сделал это с такой легкостью и без угрызений совести, возвысил его положение в рамках организации. Алек предпочел залечь на дно, чтобы выйти из ситуации незамеченным. Он не нуждался во всеобщей благодарности за свои действия, но сейчас, из-за того, что сделал, он оказался в центре внимания. И Аро стал приглядываться к нему, что не доставляло Алеку особой радости.

 

Из-за своей роли в этом я чувствовал себя виноватым, но не мог ничего сказать или сделать, чтобы это изменить. Я был расстроен, что мать Изабеллы умерла, но и не был удивлен этим. В нашей жизни попытки защитить невиновных не проходят без определенных потерь, и они были неизбежны. Утрата принцессы мафии губительна, даже той, чья личность держится в секрете. В альтернативной вселенной с ней обращаются как с особой королевской крови, какой она и была, но мир, в котором живем мы, не был столь же добр к ней.

 

С ней жестоко обращались, принуждали к рабскому труду, унижали самым презренным образом, как никто и никогда не должен быть унижен. Я вспомнил, как Элизабет говорила мне, что хоть не все из нас живут, все мы умираем, и порой со смертью приходит освобождение. Смерть означает свободу, и не только для нее, для всех нас - свобода от того, что угнетало нас и отбрасывало на несколько шагов назад. Я презрительно усмехался, когда Элизабет упоминала подобные вещи, но сейчас понимал, что она имела в виду. Я знал, каково это - желать обрести покой, и осознавать, что не имеешь права, потому что у тебя есть незаконченные дела. А увидев Изабеллу, Рене поняла, что цель ее жизни достигнута. Она произвела ее на свет, воспитала и выпустила в мир, чтобы пройти свой собственный путь. Больше ее ничто не держало, и пришло время, наконец, обрести покой.

 

Я завидовал ей. Потому что не мог сбросить со своих плеч тяжесть этого мира.

 

Я вздохнул и, сжав переносицу, посмотрел на экран. Каждую ночь, когда я наблюдал за Изабеллой и видел, как глубоко она увязла в своем горе, мне хотелось подняться в библиотеку и поговорить с ней, но я так и не придумал, что сказать ей. Прежде всего, ей было не очень комфортно со мной, поэтому я считал, что был последним человеком, кого она желала бы видеть в качестве утешителя из-за гибели ее матери... но она нуждалась в утешении.

 

Я снова переключил камеру, возвращаясь к изображению холла на втором этаже. Эдвард по-прежнему ходил за дверью моего кабинета с расстроенным выражением на лице, бегая глазами от моей двери к лестнице на третий этаж. Я был удивлен, что он проявлял такую настойчивость и терпение, учитывая то, что до появления в его жизни Изабеллы, он бы ворвался ко мне в кабинет, не подумав дважды о возможных последствиях. Казалось, что злополучное путешествие в Финикс усмирило его иррациональное поведение и неуравновешенность, наглядно продемонстрировав ему, что происходит с людьми, ведущими наш образ жизни, если они совершают необдуманные поступки.

 

Я наблюдал за ним несколько минут, и, взглянув на часы, удивился, что время уже перевалило за одиннадцать вечера. Эдвард, как правило, к этому времени уже делал свой выбор и, в отчаянии, топал вверх по лестнице. Изабелла слышала его приближение и, покинув библиотеку, быстро бежала обратно в спальню, прежде чем он появится там. В присутствии Эдварда она улыбалась и делала вид, что все хорошо, а я знал, что если бы он не был так погружен в себя, то понял бы, что это не так.

 

Никто не догадывался, что все камеры в доме включены, и каждое их движение записывается. Я не позаботился о том, чтобы выключить их после посещения коллектива из Borgata, и был рад этому, потому что без камер я бы не знал, что происходит.

 

Темп шагов Эдварда замедлился, он схватился за волосы и посмотрел на дверь кабинета. Я понял, что всего через пару минут он обернется и поднимется наверх, отложив принятие решения на другой день. Это было глупо, и я знал, что мы не можем продолжать наш обмен реверансами, пора объясниться, пока все не рухнули от изнеможения.

 

Как я уже говорил... Я был слишком утомлен, чтобы придумывать осмысленные метафоры.

 

Я устал от этого, так что когда он, наконец, остановился и с решительным лицом направился к моей двери, я почувствовал облегчение.

 

Он вошел и закрыл за собой дверь. И подпрыгнул от громкого стука, хотя я его даже не заметил. Я воздержался от укоряющего замечания, что он снова не постучал.

 

- Садись, - сказал я спокойно, немного помолчав, нажал кое-какие кнопки на ноутбуке, чтобы переключить изображение обратно на библиотеку.

 

Изабелла все еще была там, по-прежнему сидела в кресле и смотрела в окно, будто и не двигалась с тех пор, как я проверял ее.

1. чуть более 30 метров (уж больно просторный дом у Калленов…))

 

 

Он сделал еще несколько шагов и плюхнулся в кресло, а я почувствовал, что он многозначительно смотрит на меня. Я глянул в его сторону и встретился с ним взглядом, отметив любопытство и растерянность в его глазах. На его лице застыла гневная маска, но я не мог винить его... Я бы сердился на себя ничуть не меньше.

 

- Ты выглядишь так, будто, на хрен, не спал несколько лет, - сказал он, внимательно вглядываясь мне в лицо. - Ты что, не можешь выписать себе хренов Золпидем (2)? Иисусе, и ты, мать твою, вообще ешь?

 

Я взглянул на него и откинулся в кресле.

 

– Ты хочешь обсудить мое здоровье, Эдвард? – с удивлением спросил я.

 

Он пожал плечами.

 

- Ну да, ты выглядишь затраханным, - сказал он серьезно.

 

Я отрицательно покачал головой.

 

- Ну, спасибо за комплимент, - сказал я с сарказмом. - Но что-то подсказывает мне, что ты провел последние недели, ходя кругами возле моего кабинета не потому, что набирался смелости для этой реплики.

 

Выражение его лица сменилось на удивление быстро.

 

- Как... – начал было он, после чего прищурился и покачал головой. – Ты включил гребаные камеры? Какого черта ты не сказал мне?

 

- Это не так важно, Эдвард, - ответил я. - Я гадал, соберешься ли ты когда-нибудь войти сюда или же нет.

 

- Да, хорошо, я не знаю, что сказать, - признался он. - Нет смысла вламываться в твой хренов кабинет, только чтобы посмотреть на тебя, особенно если учесть... ну ты знаешь... ты все же выглядишь дерьмово.

 

Я прекратил улыбаться и покачал головой.

 

- Приятно знать, что ты, по крайней мере, не утратил чувство юмора, - сказал я. - Итак, принимая во внимание тот факт, что сейчас ты сидишь здесь передо мной, значит ли это, что ты определился с тем, что собираешься сказать?

 

Он смотрел на меня с минуту, снова запустил руку в волосы и поморщился. Учитывая, как часто в последнее время он теребил себя за волосы, я был удивлен, что он до сих пор не выдернул их все с корнем.

 

- Не то чтобы да, - сказал он наконец. - Просто устал бродить по чертову коридору.

 

Я кивнул.

 

- Типа: лучше смотреть на меня, чем созерцать белые стены? – шутливо спросил я.

 

- Б…ь, нет, - усмехнулся он. - Но приятно узнать, что я не единственный ублюдок, который еще помнит, как шутить.

 

- Tale il padre, tale il figlio (3), - пробормотал я, пожав плечами.

 

Я пожалел о произнесенных словах в тот же миг, как они скатились с моих губ, и напрягся, так как улыбка сползла с его лица, сменившись внезапной серьезностью. Он смотрел на меня с любопытством, и я читал вопросы в его глазах. Я точно знал, что он хотел узнать... Я опасался этого дня всю свою жизнь.

 

- Просто скажи, в чем дело, Эдвард, - тихо произнес я со вздохом. - У меня нет сил ходить вокруг да около. Спроси, что хочешь знать.

 

Мгновение он смотрел на меня, и я видел его опасения. Он хотел спросить, он хотел знать, но боялся получить подтверждение тому, о чем, очевидно, догадывался.

 

- Когда мы были в Финиксе, Джейн сказала какое-то дерьмо. Я имею в виду, что знаю, насколько она была сумасшедшей, и все же, она назвала меня проклятым призраком, представляешь? Она все орала на Алека и сказала, что только потому, что я поступаю так же, как и ты, не значит, что мы одинаковые... и что Изабелла - не мама, - он остановился, в очередной раз провел рукой по волосам, а я сидел тихо, и не мешал ему высказываться. - И дело не только в этом, есть и другое дерьмо. Думаю, мне просто стало интересно... ну, ты понимаешь...

 

- Ты хочешь знать, как я встретил твою мать, - сказал я спокойно.

 

- Правду, - серьезным голосом согласился он.

 

Я кивнул.

 

- Правду.

 






© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.