Флуктуации высоты профессиональной стратификации

Рассматривая существующие организации с профессиональной точки зрения, можно увидеть между ними большую разницу. Сравним, к при­меру, руководителя общественного учреждения, такого, как университет, с руководителем частного бизнеса. Объем власти ректора университета и предпринимателя не идентичен. Ректор не может по своему усмотре­нию закрыть университет, радикально изменить его устав или уволить некоторых членов факультета или других служащих. Предприниматель же может все это сделать. У него больше власти и свободы. Это сравнение показывает, что высота профессиональной стратификации меняется в зависимости от типа организации. Она может варьироваться и в рамках одного и того же учреждения с течением времени. Исследова­тели различают абсолютный и конституционный режимы. Точно так же можно выделить абсолютный и конституционный режимы в професси­ональной стратификации. Так, любой шаг к ограничению прав и воли руководителей профессиональной организации может рассматриваться как уменьшение высоты профессиональной стратификации.

Есть ли какое-нибудь определенное направление в изменениях высо­ты стратификации? Некоторые теоретики утверждают, что направление идет в сторону ее сокращения, другие настаивают на противоположном. Какая из этих двух гипотез верна? Думаю, что никакая.

Остановимся кратко на доказательствах сторонников первой гипо­тезы. Свои построения они основывают на утверждаемой ими тенденции замены частной собственности социалистической или коммунистичес­кой. Они считают, что при социалистическом строе профессиональная дистанция между управляющими и рабочими исчезнет, а высота профес­сиональной стратификации сильно уменьшится или будет равна нулю. Несмотря на популярность этой гипотезы в настоящее время, я считаю ее весьма сомнительной. Во-первых, будущая отмена частной собствен­ности раз и навсегда, установление социалистического или коммунисти­ческого рая не вызывают уверенности. Временно этого конечно же можно достичь, как это и не раз случалось в истории различных стран (скажем, в Древнем Египте, Китае, Спарте и в некоторых других гречес­ких полисах, Древней Персии, в государстве таборитов, в Новом Иеру­салиме, в современной Венгрии и России и в ряде других стран)¹.

¹ Во всех этих экспериментах настаивалось на замене частной собственности и частного менеджмента в экономике на государственный социализм или неог­раниченный государственный контроль. Именно этим путем они реализуют фундаментальное требование всевозможных вариаций социализма, коллективиз­ма и коммунизма, а потому все подобные эксперименты должны именоваться социалистическими или коммунистическими. Принципиальное отличие между прошлыми и нынешними экспериментами заключается лишь в " словах", со­провождавших или оправдывавших их. Однако, как я уже неоднократно писал выше, не следует придавать никакого значения вербализации и пышной фразе­ологии. Что действительно существенно важно, так это объективные результаты подобных экспериментов, а не " желания, мотивы и слова".

Но при всех этих исторических " казусах" рай устанавливался и исчезал; в одних случаях — через короткий промежуток времени, в других — через более длительный. Если так было в прошлом, то нет никаких препятствий полагать, что подобная " история" не повторится снова. Короче говоря, история не дает ровным счетом никакого фактического подтверждения существованию такой тенденции как постоянной. По этому вопросу доказательства профессиональных уравнителей не валидны.

Мой второй довод заключается в том, что, хотя социалистическая организация возникает для того, чтобы таковой остаться, нет гарантий, что такая организация ведет к сокращению высоты профессиональной стратификации. В упомянутых выше исторических экспериментах госу­дарственного или военного социализма не наступало такого сокраще­ния. Нынешние эксперименты в России и Венгрии дали тот же результат. При коммунистическом режиме рабочий превращен в раба правительст­венного уполномоченного; он не смеет возражать ему, иначе подвергся бы наказанию, а потому ему приходится действовать так, как ему прикажут. Он даже не может уволиться с работы, бастовать, так как забастовки запрещены; он не может просить защиты от своих нанимателей у правительства, так как его наниматель — государство; он не может апеллировать к общественному мнению ввиду отсутствия тако­вого (кроме мнения правительства) и запрещенности всяких митингов. Он не может обратиться в суд, так как судьи — доверенные лица того же самого правительства. При таких условиях наемный рабочий стано­вится совершенно беспомощным. Дистанция между ним и комиссаром даже больше, чем между Генри Фордом и его наемными рабочими. Те, кто исследовал подобные эксперименты в истории, должен знать, что русская картина, которую мы только что нарисовали, суть самая типичная. Я не вижу никакой исторической причины утверждать, что в будущем при каком-нибудь социалистическом или коммунистическом эксперименте ситуация изменится. Я верю, что социалисты имеют самые чистые намерения, но благими намерениями вымощена дорога в ад: важны не намерения, а реальные результаты и воплощения. Уроки истории не дают никакой почвы для веры в будущие чудеса социализма.

Мой третий довод заключается в том, что в любом профессиональ­ном учреждении с несколькими десятками рабочих (будь то частная, правительственная корпорация или общественная организация) опреде­ленная высота профессиональной стратификации неизбежна. Успешное функционирование этого учреждения требует наличия управляющих и подчиненных. Если этого нет и все люди — руководители, а подчи­няться некому, то каждый будет делать то, что пожелает. Ни разработка единого систематического плана совместной деятельности, ни его ре­ализация невозможны при таких условиях. Несостоятельность подобно­го учреждения неизбежна. Чем сложнее техника производства, тем вер­нее это утверждение. В настоящее время она столь сложна, что средний рабочий едва ли сможет компетентно организовывать и управлять круп­ной корпорацией. Чем более некомпетентным он будет в будущем, тем выше будет роль специалистов и управляющих. Более того, как видно из опыта современных больших предприятий, труд среднего наемного ра­бочего становится все более монотонным и автоматичным. При таких условиях ни социализация, ни национализация не смогут уничтожить высоты профессиональной стратификации. Национализация предприя­тий Форда не сможет лишить " общественных менеджеров" сильной контролирующей власти, если конечно же предприятия продолжат рабо­тать эффективно. Отсутствие эффективного функционирования комп­лексного механизма организации нарушило бы саму организацию и при­вело бы к срыву производства. Подобный срыв, происходящий по тем же самым причинам в других отраслях промышленности, нарушил бы всю экономическую жизнь общества, что привело бы к нужде, нищете и страданиям людей. В результате общество приходит к настоятельной необходимости возродить свое производство, а это значит восстановле­ние профессиональной стратификации. Таков цикл, который происходил много раз в истории, происходит и сейчас на наших глазах в России¹. Существует только одна возможность избежать значительной высоты профессиональной стратификации — это вернуться к первобытной эко­номической организации " дикарей" — охотников, рыболовов и прими­тивных земледельцев. Но так как это невозможно, то вывод, к которому мы приходим, следующий: пока существуют профессиональные учреж­дения с их современным сложным механизмом производства, любая организация труда обречена на стратификацию.

¹ О России см. мою " Социологию революции", гл. 14.

Гипотеза об увеличении высоты стратификации также не подтверж­дается. Существуют объективные условия, не допускающие неограничен­ного увеличения высоты стратификации. Среди этих условий самые важные следующие: 1) ограниченные способности индивида; 2) склон­ность человека сглаживать любую чрезмерную форму неравенства. Со­временная техника организации и управления настолько сложна, что даже такие выдающиеся руководители, как Генри Форд, не могут обой­тись без сотрудничества со специалистами. Любой глава такого пред­приятия должен внимать и подчиняться советам своих многочисленных экспертов. В обратном случае руководители могут совершить много ошибок, которые приведут к дезорганизации предприятия. Эти фак­тические ограничения руководства суть всего лишь ограничения высоты профессиональной стратификации. Всем известно также, что успех рабо­ты предприятия зависит не только от высшего руководства, но и от многих других второстепенных специалистов, да и от всех рабочих. Их недовольство приводит к замедленному производственному циклу, к за­бастовкам и другим разрушительным актам, препятствующим успеху самого учреждения. Чтобы избежать этого, руководители вынуждены подчинять свое поведение требованиям служащих, искать сотрудничест­ва с ними, ограничивать своеволие и абсолютизм. Это означает, что заданные объективные условия производства настоятельно приводят к ограничению высоты профессиональной стратификации. Когда она слитком высока, учреждение не может успешно функционировать и об­речено на неудачу. Примечательно также и го, что в настоящее время стремление к равенству в различных социальных сферах все усиливается.

Так как существуют ограничения высоты профессиональной стратифи­кации в обоих направлениях, то отсюда следует, что и в истории профессиональных учреждений, и в истории всего профессионального состава населения страны существуют только временные изменения высоты, то есть нет постоянных направлений в ее колебаниях. Благодаря множеству разнообразных конкретных условий высота профессиональной стратифика­ции может увеличиваться: в другие периоды она же уменьшается. Возьмем ли мы средневековые гильдии (взаимоотношения между профессиональны­ми группами мастеров, учеников и подмастерьев), или руководство римской католической церковью папами и кардиналами, или дистанцию во власти главы государства и его подчиненных в руководстве государственными делами, или дистанцию между владельцем предприятия и его служащими, или меняющееся руководящее влияние ректоров одного и того же универси­тета, или степень влияния командующих одной и той же армии — повсюду мы увидим, что во всех этих профессиональных объединениях руководящая власть глав одного и того же учреждения не представляет собой чего-то неизменно застывшего на все периоды, а чувствительно колеблется с течением времени. Власть Григория VII или Иннокентия III была больше власти других католических пап. То же можно сказать и о любом другом профессиональном учреждении, частном или общественном.

Изменяясь во времени, высота профессиональной стратификации колеблется также и в пространстве, от одного учреждения к другому, от одной профессиональной отрасли к другой. Нам говорят, что управле­ние на предприятиях Форда более авторитарное, чем на многих других предприятиях. Личное влияние ректоров различных университетов опять же отличается. В военной сфере высота профессиональной стратифика­ции между командующим и солдатом намного выше, чем между руко­водителем исследовательского института и научным работником. Про­фессиональное поведение солдата, особенно во время войны, полностью зависимо от его " босса", а роль солдата в руководстве армией почти равна нулю. В то время как научный работник более независим от своего " босса". Метод исследования, процесс и результаты определяются ком­петентностью самого ученого, а не приказами его руководителя. Все это иллюстрирует флуктуации высоты профессиональной стратификации в пространстве.

Резюмируем сказанное: точное измерение высоты профессиональной стратификации почти невозможно, тем не менее попытка хотя бы приблизительно ее измерить не даст никаких ровным счетом законных оснований считать, что существует постоянная тенденция в ее ко­лебаниях.