Глава тринадцатая. Сразу к Оракулу их не пустили

Сразу к Оракулу их не пустили. Брат Егор куда-то подевался, а остальные суровые и неразговорчивые Сыновья качали головами. «Утром», – вот и все, что удалось от них добиться.

Антон метался от стены к стене, как зверь в тесной клетке (и правда, в отведенной им комнатушке едва помещались два матраса и стол из картонного ящика), хлеща себя по бокам воображаемым хвостом. Глеб растянулся на продавленном матрасе, заложив руки за голову и уставившись в низкий потолок из гофрированного железа. Наверху ходили, и мелкие частицы ржавчины сыпались вниз с каждым гулким шагом. Как снег.

Последние часы рыцарю казалось, что он снова на войне. Бег, стрельба, нелепые смерти, и совершенно неясно, кому это все надо.

Но одно было неоспоримо: на войне следует использовать каждую спокойную минуту для отдыха. И, закрывая глаза, Глеб приказал себе отключиться. До утра.

Местом проведения своих ритуалов, а заодно проживания Сыновья Оракула избрали давно заброшенную товарную станцию железной дороги. Ныне она превратилась в дикую помесь свалки и города бездомных. Старые вагоны и фуры были переделаны в дома. Расчищенное пространство между ними – в улицы и площади.

Храм Оракула располагался на одной из таких площадей. Необычное сооружение из приваренных друг к другу транспортных контейнеров с полустершимися надписями вдоль облупленных бортов. Удивительно, но на Храме отсутствовала популярная оккультная символика: кресты, звезды, свастики и мандалы. Ничего подобного, если не считать издыхающих ламп-стержней над входом.

Случайно или нет, но вместе они образовывали триграмму[7] «кань» –погружение.

– Это не похоже на обычные места паломничества на Дне, – сказал Глеб Егору. – Маловато помпы.

– Сюда не приходят для поклонения, – серьезно ответил Сын. – Оракулу не молятся, и подношения ему не нужны. Он может дать истолкование, реже совет. Но обычно он молчит.

– Надеюсь, для нас он сделает исключение, – угрожающе пробормотал Антон, и Глеб ткнул его в бок. Они были не в том положении, чтобы потрясать кулаками. Особенно перед этими ребятами с повадками опытных и не размышляющих долго убийц.

– Входите, – сказал им брат Егор, останавливаясь перед низким и темным дверным проемом. – Оракул ждет вас.

– А ты? – спросил Глеб, пропуская Антона вперед.

– Я? – Сын невесело усмехнулся, – Моя судьба мне уже известна, рыцарь.

Пожав плечами, Глеб шагнул вслед за хакером.

(Внутри оказалось сумрачно и тесно, спертый воздух был наполнен запахом электричества, пластика и горелой изоляции. И пыли. Пыли было так много, что Антон, лишенный удовольствия иметь вживленные фильтры, чихал без остановки, утирая рукой слезящиеся глаза и сгибаясь пополам. – Будьте здоровы, – сказал голос откуда-то со стороны. – Извините за грязь, мне-то она не мешает, а убирать сюда ходят редко. Боятся навредить.

Вспыхнули лампы разной степени тусклости (частью от старости, частью от недостатка питания, частью все от той же пыли), и стало ясно, чему деликатные Сыновья боятся навредить. Храм Оракула оказался целиком заполнен старой и разваливающейся на вид техникой; немыслимо древними процессорными блоками, мониторами, сканерами. Всему этому хламу было не меньше полувека. Его полуразобранные внутренности были с примитивным бесстыдством обнажены и сплетены между собой толстыми мотками проводов, местами оголенных и покрывшихся налетом всякой дряни.

Увидев прямо перед собой монитор «Sony», который был старше его на пятнадцать лет, Антон от удивления даже перестал чихать.

– Bay! – сказал он, блуждая взглядом по помещению. – Вот это да! Интересно, хоть что-то из этого работает?

– Работает все, – с достоинством отозвался голос. – То, что перегорает окончательно и не подлежит восстановлению, сразу оказывается на свалке.

«На свалке? А это тогда что?» – хотел спросить Антон, но передумал. Оракул мог оказаться безобидным, выжившим из ума собирателем мусора, но его ближайшие ученики если и были сумасшедшими, то отнюдь не безобидными.

– Простите, – сказал Глеб с удивлением. – Но где вы?

Его сканеры, шаря среди нагромождений электронного антиквариата, отказывались обнаружить что-то живое. Неужели сбоили из-за интерференции полей?

– Пожалуйста, идите направо, – попросил голос. – Там будет небольшой проход, вам по нему до конца.

Нельзя сказать, что у Глеба не возникли догадки. Возникли. Но на полное понимание его сразу не хватило. Оставались еще вещи, которые он трезво относил к разряду бредовых слухов.

Как оказалось, зря.

– Отвечая на твой вопрос, Глеб, в этом ящике я повсюду, – раздался голос из пары динамиков. Витой кабель соединял их со звуковой платой «Yamaha», торчащей из раскрытого корпуса. – Но беседуют обычно со мной здесь.

Здесь – это на небольшом пятачке, где на полу валяются два пенопластовых сиденья-подушки и стоит «башня» без кожуха, ощетинившаяся разнообразной периферией. На специальной подставке «глаза» – две цифровые видеокамеры и «уши» – направленный в сторону сиденьев микрофон. Еще здесь есть старый лазерный принтер «Epson» с вложенной пачкой бумаги и мигающим огоньком готовности.

– Это... это и есть Оракул? – с глупым видом спросил Антон.

В динамиках хихикнуло.

– Оракул – это я, – сообщил электронный голос. – А то, что вы видите, – это его, мое, так сказать, материальное воплощение. Согласитесь, было бы неуютно общаться напрямую с грудой вышедшего из употребления железа. А так и мне значительно удобней. В этом месте я вижу и слышу лучше, чем в любом другом.

Хакер прищурился, глядя между рядами включенных системных блоков.

– Дешевка, – подвел он итог. – Ты сидишь в соседнем ящике с микрофоном и клавиатурой на коленях, притворяясь ожившей программой или еще чем. На такую херню уже никого не купишь, приятель, лучше завязывай с этими играми. На Дне я встречал умников и покруче. Обычно их топили в отходах. Знаешь, берется такая жестяная бочка...

– Быстро соображаешь, – перебил его Оракул. – Быстрее тех доверчивых ребят со «стигматами», которые вас сюда привели. Но не об этом речь. Если я тебе скажу, что в целях моей безопасности этот Храм сейчас вообще никак не соединен с внешним миром, ты, наверное, не поверишь. Времени на то, чтобы дать тебе осмотреть все и убедиться в этом самому, у нас нет. Поэтому мне придется явить тебе, неверующему, чудо.

– Жду с нетерпением.

– Так, так, так, – забормотал Оракул, – посмотрим. Антон Зверев, год рождения, ЛИК, группа крови... это неинтересно... школа.., не окончил... агентство быстрого найма «Саян», «Срочная доставка», трехнедельные курсы оператора погрузочно-разгрузочных автоматов, стриптиз-бар «Малинка»... ого, неплохо для несовершеннолетнего... эскорт-услуги по объявлению, Дом Виртуальных Удовольствий «Ручей»...

По лицу Антона ползли малиновые пятна.

– Тут у нас провал, ага... реабилитационный курс в клинике Седова. Нет, это все ерунда. Посмотрим, нет ли чего поинтересней.

Громко гудели захлебывающиеся от пыли вентиляторы.

– Нашел! – радостно известил Оракул. – Я вкратце, если ты не возражаешь. Двадцать восьмой год. Букмекерский Цех Семеновых, махинации с квотами и выигрышными линиями. Тот же год, Федеральная Сберегательная Касса, округление остатков на текущих счетах. Двадцать девятый. Подложные заказы Ювелирному Цеху Гуревичей. Порча бухгалтерской отчетности Картеля «Качественные и Новые Товары». Похищение электронной документации из виртуального офиса «Банка Реальной Инициативы». Однако!

– Хватит, – сказал Антон, сжимая зубы.

– Почему же? Так, в тридцатом у нас тишина, зато тридцать первый! Одни имена чего стоят: «Импориум-трансфер», «Глобальные коммуникации», «Трехмерные сновидения». Понемножку, пока на подхвате, но наш «крысеныш» выползает на корпоративный уровень. Тридцать третий, первая настоящая работа – ТПК «Атлант». Крошечная блоха на теле титана, но ведь успела же соскочить, не пережрав, не лопнув!

– Хватит! – заорал Антон.

– Да, здесь чувствуется опытная направляющая рука, – не обращая на него внимания, продолжал Оракул. – Баграт, земля ему пухом, всегда пригребал к своей кормушке лучших сосунков, засранец. Наш герой исключение, обычно у доброго толстяка сгорали за год, ложились мертвым грузом на Дно.

Антон, твердея лицом, шагнул вперед, намереваясь обрушить стойку с динамиками. Рука Глеба опустилась ему на плечо, смиряя порыв.

– Будем считать, что чудо явлено, – сказал рыцарь. – И перейдем к делу.

– Ах, Лейтенант. – В загроможденных ветхой аппаратурой проходах зашуршал неживой смех. – Можно я опять буду тебя называть так? Ты все так же немногословен, человек не слов, а дела. Я помню, как на дне рождения Ирины ты сидел в форме, особняком от нас, полуштатских, «очкариков». И, поднявшись, вместо длинного тоста, который все ждали, не сказал ничего. Посмотрел ей в глаза, поцеловал край бокала и выпил до дна.

– Кто ты? – спросил Глеб, делая шаг вперед. Теперь он собрался перевернуть весь этот Храм вверх дном. – Ты был там?

– Конечно. Мы сидели напротив. Слева от меня был наш главный физик, Васильев, ты его должен помнить. Морщинистый такой дядька. Он тогда подвыпил, разоткровенничался, чего за ним не водилось. И шепнул мне по секрету, имея в виду тебя, понятно. «Убийца с мозгами гораздо хуже безмозглого. Опаснее». Он думал, бедняга, если объявят зачистку, стрелять в затылок ему будешь именно ты. А вышло по-другому.

– Я слышал, что он сказал, – протянул Глеб. – Теперь вспоминаю.

«Акустика у меня тогда уже была улучшенная, активные усилители, шумовые фильтры. Для пьяного шепота достаточно. Вполне. Но больше никто... я и...»

– Ты? Николай Токарев? Рыбак?

– Ну что, Лейтенант? – ответил вопросом Оракул. – Чудо свершилось?

Тот вечер был в краденой памяти Георгия,

Тихая музыка, мягкий свет, вкус пряного сыра и вина на языке. Очаровательные девушки из группы связи. Почему-то под началом Токарева работали исключительно такие, молодые и яркие («Завел себе цветник», – осторожно, вполголоса острили в курилке, всерьез связываться с Рыбаком никому не хотелось). Они враз пьянели, громко смеялись старым анекдотам и ласково ослабляли галстук недоступному начальнику экологической секции.

Не такому уж недоступному, если честно. Одну из них, высокую беловолосую Дину, весь вечер касавшуюся его под столом гладкой обнаженной коленкой, он подвез домой после всего. И, глубоко заглянув у двери во влажные зеленые глаза, остался у нее до утра.

Жаль, совсем расслабиться так и не получилось. Не только потому, что трижды за эту ночь звонила «ракушка» и срывающийся голос жены требовал немедленно приехать, иначе она покончит с собой. К этому он привык, не обращал на ее выходки внимания. Опасаться было нечего. После того как она действительно попала в реанимацию, проглотив лишний десяток снотворных капсул, ей вживили датчик, снимающий внутренние показания. Сигнал с него поступал напрямую к дежурному врачу. А у того под рукой была выездная бригада спасателей. Сам же Георгий старался пореже бывать дома.

Но в темноте чужой спальни, рядом с чужой женщиной (к счастью, оказавшейся в меру нежной и сверх меры умелой), так похожей во сне на красивую и дорогую e-doll...

Е-куклу или идола, как их называли отечественные продавцы искусственного секса. Послушную невысказанным желаниям игрушку из теплой и шелковистой псевдоплоти. С нейротродами обратной связи на гладких ладонях, припухлых губах, удивительно подвижном языке. И, last but not least, с упругим влагалищем, автоматически подгоняемым подпараметры владельца и вырабатывающим биологическую смазку (новинка! без запаха!).

Все это в одной упаковке с загружаемой библиотекой программ, рядом с которыми «Кама-Сутра» не больше чем скучное пособие для начинающих...

ПОКУПАЙТЕ! ВКЛЮЧАЙТЕ! НАСЛАЖДАЙТЕСЬ!

Последнее время большинство женщин казались ему роботами. Иногда они функционировали безупречно, как Дина, а иногда неожиданно и бесповоротно ломались. Робот, называющий себя его женой, со времени перехода Георгия в Проект дал сбой. А теперь дошло до того, что она не пускает сына в дот, крича, что его превратили в чудовище...

...Но, с приятной усталостью и истомой растянувшись на желеобразно колыхающемся гель-матрасе, рядом с очаровательной и, как он тогда думал, случайной подругой...

Майор Георгий Светлов, один из лучших специалистов в области экологической войны, более того, специалистов-практиков, а не теоретиков-болтунов.

Солдат незримого погодного фронта.

Тем летом над «солнечными полями» SSE стояла непроницаемая свинцовая пелена облаков, и акции падали и падали вниз. Пока одного из генеральных директоров (того самого, кстати, «заказавшего» двенадцать лет назад танкерную флотилию янычарам-подводникам) не нашли застрелившимся в кабинете. И не были заключены столь важные договоры на поставку новых биоаккумуляторов марки «Неотех-Энергополис».

Погонщик Северных Ветров.

«Зефир» и «Борей» – военные погодные спутники, запущенные в семнадцатом и девятнадцатом соответственно. Первый смерч, созданный ими и обрушенный на побережье одной излишне ретивой восточной державы, звался, как и положено, красивым женским именем «Медея». Там, где он прошел, говорили «аой икари» – «синий гнев».

И Сотрясатель Тверди – это тоже он.

На запуск первого тектонического «трезубца» не явился, говоря, что ничего хорошего из проекта «Тартар» не выйдет. И правда не вышло.

Когда повсеместно объявили Красную Ступень, ведомственная охрана сдуру начала палить в «кротов». А это были уже не слепые вяловатые тупицы из первого неудавшегося поколения – настоящие глубинные командос. И они ненавидели своих надсмотрщиков глубоко, инстинктивно.

Рассказать, что там случилось, было некому, наружу не выбрался никто. Входные туннели оказались взорваны, и все три подземные базы стали недоступны на время. А потом уже было не до них.

Свидетель и прямой участник многих значительных и страшных событий, происходивших в то время на земном шаре.

Войну нельзя было выиграть, она вела к самоуничтожению. Это понимали все, кто мог еще что-то понимать. Таких оставалось немного.

Среди них еще меньше было тех, кто в полной мере осознавал, что и прекратить эту войну нельзя. Какой бы суицидальной она ни была. Слишком важные судьбы зависели от самого факта ее продолжения. Чересчур высокие интересы сходились на полях ее брани. Очень уж многое мыслилось без войны по-другому или не мыслилось вообще.

Значит, надо было сделать эту войну абсурдной. Невозможной. Как драку за пищу, самку или клочок территории делает невозможной, превращает в совместное паническое бегство яростный гул лесного пожара.

Даже если ради этого придется разлить на опушке канистру напалма.

Но, невольно вслушиваясь в ровное и теплое дыхание рядом, он думал не о войне. И не о тех разрушениях, которые она принесла повсюду, в том числе в его собственный дом. Нет.

Он думал о своем сыне. О том, что ему через месяц уже пятнадцать и он твердо рассчитывает получить обещанный моноцикл. И жена, конечно же, не права, он не чудовище. Но и далеко не обычный ребенок.

До самого рассвета он лежал без сна. Георгий Светлов, человек с рано поседевшей головой, молодым жестким лицом и неутихающим яростным блеском в глазах. Плохой муж, хороший солдат и... какой?., отец. До восхода солнца, когда усталость и алкоголь все-таки погрузили его в хрупкую нервную дрему, он думало том, что уже скоро.

Очень скоро его сын, Влад, должен будет первый раз войти в Янтарную Дверь.

– В двадцать восьмом мою группу окончательно расформировали. Медиумов передали секции сбора данных, меня сделали внештатным консультантом. Глава отдела безопасности, твой, Лейтенант, непосредственный начальник, настойчиво убедил меня пойти на блокирование памяти. Тогда же, кстати, этой мерой заменили обязательную подписку о неразглашении. Выходя из здания Проекта, сотрудник слышал кодовое слово и забывал все, что подпадало под гриф «секретно». А возвращаясь, снова вспоминал. В высшей степени надежно и эффективно.

– Даже слишком, – заметил Глеб. – После всего я, например, не могу вспомнить упомянутого тобой начальника. Ни лица, ни имени. Аж жутко становится.

– Неудивительно, – сказал Оракул. – Ведь именно этого он и добивался, накачивая тебя мнемоанестиками в тридцать третьем.

– Что?!

– Ну да. Убивать тебя было глупо, точнее, нерационально. А он прослыл очень большим рационалистом – не пускал зря в расход материал, который мог еще пойти в дело.

– Кто он? – Глеб повернулся к Антону, но тот пожал плечами. Память Георгия пока не давала ответ на этот вопрос. – Кто?! – Он снова повернулся к дигитальным «глазам» Оракула.

– Не спеши. И не перебивай. Я стараюсь рассказывать все по порядку.

Лицо рыцаря осталось невозмутимым. Только напряглись плечи и руки, выдавая невидимую глазу внутреннюю борьбу. Но он сдержался и замолчал.

– Так, на пятом десятке, я стал вольным стрелком. Относительно вольным, конечно. Люди Службы за мной присматривали, ненавязчиво, но постоянно, как без этого. Ведь, даже не помня этого толком, я был посвящен в один из самых хранимых государственных секретов. Но политический климат к тому моменту изменился, потеплел, что ли. Повеяло какой-то, воображаемой по большей части, свободой. И я, как и многие, решил, что можно то, чего нельзя.

В синтетической реальности, к счастью, границы не так непроницаемы и надзор не так пристален. К тому моменту у меня были, налаженные через Мультиверсум контакты в Японии.

Я всегда считал, что если бы не Дверь, то японцы были бы лучшими во всем. Они и так оказались вторыми за нами после того, что Перелом сотворил со Штатами. Клонирование, синтетическая и наложенная память, адаптация организма к морским условиям... Нет, они были, безусловно, сильны. И в том, что касалось сферы моих интересов – глобальных информационных сетей, – тоже.

Я не хотел попадать в поле зрения мощной дзайбацу и потому искал такого же, как я, одиночку. Так я познакомился с Харуки Мураками, интереснейшим человеком и замечательным специалистом в области защиты и кодирования данных. О, относительно последнего пункта нам бы нашлось о чем поговорить, если бы не ментальные блоки федеральных умельцев. Проект «Большой Перехват». Орбитальное «Ухо». Наши стационарные перехватчики на Курилах и мобильные – автоматические субмарины-невидимки «Аргонавт» – в Тихом океане. Думаю, для него это все были бы не пустые звуки. Но меня, как и Мураками, связывали определенные обязательства. И еще страх.

После года совместной работы, первых успешно проданных криптографов и менеджеров доступа мы познакомились, так сказать, телесно. Он прилетел в Город вместе со своим молодым секретарем по имени Тэньши.

Тэньши был ходячей загадкой. Его пол невозможно было определить на глаз, и даже тембр голоса был такой... универсальный. Результат, наверное, хирургической правки. Мураками как-то обмолвился, что Тэньши был тесно связан с Якудзой, крупнейшим мафиозным цехом Большого Токио, но в чем-то провинился и вынужден был уйти. Не знаю, насколько это соответствовало истине, но на правой руке секретаря не хватало мизинца[8]. Кроме прочего, Тэньши был прирожденным виртуальщиком и, как я узнал после, самым настоящим «призраком».

Эта необычная троица, двое оказавшихся не у дел военных специалистов и бывший хакер, разрабатывали новую систему защитных мер для Мультиверсума. Ее основой должны были послужить автономные самообучающиеся боты, действующие в аналогах, виртуальных телах-оболочках. От пользовательских аналогов их отличало то, что не существовало никакого реального оператора.

Бот, который Тэньши предложил назвать ангелом, имел целиком программную основу. От других подобных ей защитных программ эта отличалась всего одной, зато чрезвычайно важной особенностью. Она могла развиваться.

Это было мое скромное вложение в разработку. В рамках Проекта нам частенько приходилось крутиться вокруг алгоритмизированных эволюционных процессов... и из-за Двери мы получали подсказки. Мой японец все недоумевал, каким образом нам удалось добиться того, чего мы добились. Он, бедняга, и не подозревал, что ответ убил бы нас обоих.

Он едва это не сделал, маленький ангелочек Тэньши оказался шкатулкой с двойным, тройным дном, своим умением перевоплощаться достойный первых ролей театра Кабуки. Его наниматель то ли не догадывался, то ли делал вид, что понятия не имеет об истинном лице своего секретаря. Том, что скрывалось под маской вечной исполнительности и подобострастия, улыбчиво-непроницаемом лице промышленного синоби, наемного шпиона. Профессионального охотника за чужими секретами. Вполне вероятно, что в тот момент он работал на концерн «Мисато», жаждущий наложить свое липкое щупальце на столь перспективную разработку. Или же был в свободном плавании, намереваясь продать добычу тому, кто больше заплатит.

Замысел Тэньши (так ли его звали? какая теперь разница) был прост. Он дожидается завершения работы над бета-версией программы. Спокойно и без помех (у него были все необходимые ключи и пароли) переливает ее в свой персональный базис. И отбывает без лишнего шума.

Но все пошло не так, как предполагалось.

Из нас троих вживленный базис был только у этого мерзавца. Я обходился, по старинке, головным дисплеем и виртуальной клавиатурой. Харуки подключался через тактильное соединение. Это нас и спасло.

Я так и не знаю, что между ними произошло незадолго до этого. Но Мураками почему-то заблокировал пароли Тэньши, запретил ему доступ к архивам разработки. И поставил программного жучка на случай попытки нелегального копирования. Он-то знал, что Тэньши – «призрак» и никакие блоки его не остановят. Тэньши это тоже знал и потому влез в систему напрямую, ни о чем не беспокоясь. Мы оба как раз, чисто случайно, были онлайн, когда жучок Харуки подал сигнал.

Я, честно говоря, опешил. Никогда не видел до этого «призрака» в деле. Он прошел три уровня защиты, на каждом из которых ему могло выпарить мозги, как ртуть на спиртовке. Прошел, будто их там вообще не было. Доступился к ядру и начал копирование основных файлов,

– Почему вы его не отключили директом? – не выдержал Антон. – У кого-то должен был быть админ-приоритет.

– Он заблокировал все административные функции наших терминалов, запретил все, что можно. Кроме работы с файлами. На этом Мураками его и подловил. Хитрый узкоглазый лис. Тэньши рядом с ним был сосунком. Он спокойно дождался, пока чертов вор сольет ангела себе в базис, и запустил его. Ангел проснулся прямо в башке у этого пронырливого сукиного сына. И расправил крылышки.

Антон присвистнул. Хакерская присказка «ангелочки в базисе завелись» относилась к тем, у кого в ВР не на шутку поехала крыша: «трясунам», «молчунам», «коматозникам». Ходячим трупам в смирительных рубашках.

– И что дальше? – спросил он.

– Дальше? – Оракул хмыкнул. – Дальше началось самое интересное. Он отключил нас обоих. У меня снесло начисто всю систему, больше он ничем не мог мне навредить. Мураками лежал без сознания – сильнейший шок. Информационная перегрузка, ему повезло, что была запущена сторожевая программа, автоматически разорвавшая соединение. Он и так чудом выжил. Даже остался в своем уме, отделался неклинической формой, «трясучки»,

– Кто это сделал? Тэньши? Или... ангел?

– Сложно сказать. Как мне стало известно много позже, «одержимый» в самом начале еще в значительной степени человек. Программа захватывает его разум постепенно. Но возможности... Такое мог проделать только ангел. Дотянуться до самого мозга виртуальным скальпелем. Он не хотел убивать. Но сделал Виртуальную Реальность для Мураками не более доступной, чем купание в кишащем акулами-мутантами Токийском Заливе. И исчез,

Я искал его. О, поиск стал смыслом моей жизни. Я искал в Мультиверсуме и на всех уровнях Города, дергал за старые нити, протягивал новые. Все бесполезно. Я ступал по его остывающим следам. Исходный код ангела появился в открытом доступе, таким способом Тэньши осуществлял свое размножение, программа, способная потягаться с «призраками», – она не могла не стать популярной. Скоро ангелы появились повсюду, а вместе с ними и новые «одержимые».

«Падший» незамеченным входил в любую систему, провоцировал срабатывание защиты. И копировал запущенных администратором ангелов в чьи-то базисы. Может быть, он думал, что освобождает их от виртуального рабства, Может быть, ему было одиноко в чужом и опасном настоящем мире. Как бы то ни было, количество подобных ему росло. И во всем Городе был только один человек, который знал об этом. И мог что-то предпринять.

– И ты никому не рассказал? – спросил Антон.

Загудел старый принтер. Из него выполз отпечатанный на весь лист древний символ времен текстовых интерфейсов. Горизонтально повернутая «улыбка» из двоеточия, минуса и скобки –: -).

Обычно им обозначали веселую реакцию на высказывание собеседника.

– Меня бы прямо отправили в «Седова», – сказал Оракул, – Или решили, что я хочу сделать себе рекламу с помощью дешевой сенсации. В конце концов, среди «крыс» ходило и ходит немало подобных историй, нет, действовать следовало иначе.

Для начала бывший сотрудник Проекта сам стал «крысой». А что? Надо было как-то зарабатывать на жизнь. Имевшиеся у него наработки позволяли дешифровать большинство кодов, справиться с любой программной защитой, включая тех самых ангелов.

Но главным движущим мотивом были не деньги (хотя их значение он и не думал отрицать). Токарев-Рыбак забрасывал свои сети, чтобы поймать в них покинувших ВР ботов. Просматривал чужие логи, ища сообщения о странном поведении сторожевых ангелов. Фиксировал имена и ЛИКи пользователей, подвергшихся атакам неизвестного вируса, вызывающего кратковременную глубокую кому без вредных последствий.

Он уже знал, что так проявляют себя «падшие», овладевая человеческим телом. Выяснил, как они действуют, пробудившись в реальном мире.

Но главные открытия ожидали его впереди.

– Сначала «падшим» движет Цель, его основная программная директива.

– Поиск нарушителя?

– Поиск и уничтожение, если быть точным. Покинув Мультиверсум, он продолжает ей следовать. По сути дела, для него нет особой разницы между тем миром и этим. И поэтому, наверное, многое из того, что люди считают незыблемыми границами физической реальности, не имеет для «одержимых» никакого значения.

То, что они творили, можно было назвать чудесами. Токарев предпочитал осторожный оборот «необъяснимые явления». Самый обыкновенный человек, натурал до костного мозга, превращаясь в «одержимого», становился невероятно силен и быстр, выживал после серьезнейших ранений, мог обходиться без пищи и воды. Все это на самой ранней стадии. А со временем...

В это верили единицы. Сыновья Оракула, например. Они многое видели своими глазами. Людей, способных в одиночку поднять легковой кар и запрыгнуть на крышу дома. Извергнуть с ладони поток огня и горящей серы, расплавить железо взглядом, одним ударом пробить грудную пластину бронекостюма.

В это верили Первый Гроссмейстер Ежов и Пастырь Электрических Агнцев, являющиеся единой симбиотической личностью (при этих словах Рыбака у Глеба сделалось очень удивленное лицо).

В это верил он сам, Николай Токарев.

– Я должен был их остановить. Пока их было мало, «падшие» ничем не угрожали Городу и людям, но как долго это бы еще продолжалось? Я вел список известных мне одержимых, и он с каждым днем рос. Неуловимый Тэньши действовал уже не один. А я, что я мог сделать? – Оракул помолчал немного, затем сказал: – Выход подсказал мне человек, память которого ты носишь в себе, Антон. Ты помнишь наш последний разговор с Георгием?

– Помню, – медленно сказал хакер. – Осенью тридцать второго...

–Да, за год до того, как все рухнуло.

– Я не сержусь на тебя, – сказал Рыбак.

– А почему ты решил, что я так думаю? – спросил Георгий. Токарев смотрел на него, насмешливо щурясь, и Георгий понял. Понял все, «Дина, вот сучка», –подумал он без злобы.

Додумав мысль до конца, посмотрел на Токарева с испуганным уважением. Вот что значит старая школа, Николай был старше его всего на семь лет, но опыт, опыт!

После ухода Рыбака, девочек, тот самый «цветник», не уволили, а раскидали по другим отделам и секциям – секретаршами, архивистками. Покровители нашлись у каждой. Георгий сам взял свою беловолосую ведьму на какую-то непонятную должность.

После той давнишней ночи в ней обнаружилось еще немало талантов, кроме уже проявленных. Самое главное – она умела хорошо слушать, тепло и нежно прижавшись, положив голову ему на плечо. Слушать и запоминать.

И докладывать все своему бывшему шефу, как поступали ее очаровательные напарницы. Незримая сеть Рыбака (а он, простофиля, думал, что прозвище Токарев получил за свое участие в «Перехватах») опутывала Проект целиком. И по ее нитям к хозяину стекалась информация обо всех и о каждом.

Тогда Георгий подумал, что Рыбак – это второй опасный человек, которого он встретил за свою жизнь. Первый, далекой осенью восьмого тот стоял за плечом «странного генерала», делая вид, что не интересуется содержанием их беседы. Теперь они виделись каждый день, вот уже четырнадцать лет.

С Токаревым приходилось сталкиваться значительно реже. Так, иногда обменивались кивками в коридоре, на проходной. Или сидели на разных концах стола во время ежемесячных общих собраний, Сухопарый дядька с морщинистым, но не старым лицом и глубоко запавшими глазами. Редкие волосы расчесаны на пробор. Говорили, что он один из самых больших специалистов в области сбора, кодирования и расшифровки данных, начиная от персональных подслушивающих устройств и заканчивая глобальными сетями. Своего рода гений информационной войны.

Так оно и было.

– Ты думаешь, что вина за расформирование моей группы лежит на тебе. Косвенно, Ведь твой сын был первым «гостем»?

– Да, но...

Рыбак поднял узкую ладонь.

– Давай оставим это, – сказал он. – Я немножко знаком с подоплекой... Это даже хорошо, что все так получилось. Тогда, а не сейчас. Сейчас никто бы не стал вежливо предлагать мне переход на должность внештатного консультанта. Случилась бы неприятность, как с Васильевым.

– О чем ты говоришь? – Георгий даже привстал. – У него же был инфаркт!

– Этот инфаркт мальчики из СФК носят в кармане. Или, я слышал, сейчас есть такие станнеры, которые вживляются в лобовую кость. Чтобы легче было целиться. А спусковой контур приращивают к глазной мышце, подмигнул он тебе разок – и бах, спонтанная остановка сердца,

– Черт! О чем ты говоришь?

– Ты сам знаешь о чем. С каждым днем Служба все сильнее подминает под себя Проект. И кое-кому наверху это не очень нравится. Скоро начнется Большая Чистка, и тогда нам лучше оказаться подальше.

– Нам? – Георгий усмехнулся. – Ты зачисляешь меня в свои союзники?

– Вроде того. Ты и я, мы единственные не сделали пока выбор. Васильев поторопился, и вот результат. У новых хозяев руки оказались не короче, чем у старых. Остальные будут делать вид, что все идет как раньше, пока их не запихнут в пластиковые мешки с сухим льдом и не уложат в шкафы с номерками. И тогда будет уже поздно, как ты понимаешь.

– На чем основана такая мрачная уверенность?

– На моих собственных наблюдениях. И профессиональной интуиции, если угодно, шестом чувстве. Посмотри сам, во что они превратили Проект. Ящик Пандоры, в который они суют руки за все новыми и новыми чудесными игрушками, не думая о последствиях. На кой черт им все эти толпы бесполезных штатских в белых халатах, если достанет пары «медиумов» и «гостей» под присмотром ребят Лейтенанта? А? Что им мешает начать избавляться от лишнего народа хоть завтра? Через месяц? Через полгода? Или ты думаешь, что кого-то там, – он яростно ткнул пальцем вверх, – еще интересуют ваши исследования? Поверь мне, я знаю, о чем говорю, – это не так!

– Я тоже знаю, – кивнул Георгий. – Последнее время от нас не требуют даже отчетов.

– Вот видишь! Георгий пожал плечами:

– Ну и что я, ты, даже мы вместе можем сделать? Разве что убежать или спрятаться на самое Дно, Один из моих парней собирается с женой умотать за Город, думает, что там его не достанут.

– Не надо, Старый, не надо. – Токарев лукаво погрозил Георгию пальцем, – Убежать... А с кем ты проводишь все свое свободное время? Вербуешь попутчиков? –Он усмехнулся. –Или все-таки готовишь команду в поддержку?

Георгий неожиданно смутился.

– Это не то, – замотал он головой. – Я не собираюсь ни с кем воевать, особенно со Службой. И никого не готовлю к этому. Эти люди... я собираюсь учить их жизни, а не смерти. Понимать жизнь, выращивать ее и сохранять. Это мой выбор, и я его уже сделал,

Рыбак выглядел разочарованным.

– Звучит как нечто культовое, – сказал он немного брезгливо. – Вроде религии.

– Да, так оно и есть. – Георгий, напротив, воодушевился, в его глазах появился блеск, жесты стали порывистыми, – Такие вещи необходимо прививать через религиозное самосознание, посмотри на теков, на симбиотов, на все эти новые секты. Они добиваются от своих последователей настоящего поклонения. И чему? Во что они верят? В слияние человека с газонокосилкой? В свое превосходство над теми, у кого не растут щупальца и кожа не фиолетового цвета? Чушь! Только вера в источник жизни даст нам возможность выжить! Возращение к корням, в буквальном смысле!

Рыбак, казалось, его не слышал.

– Вера, –пробормотал он. –Точно, Вот оно. Вера. Я должен был подумать об этом раньше. Прости, – он прервал Георгия, – давай закончим этот разговор как-нибудь в следующий раз, ладно? Мне надо бежать.

– Хорошо, – удивленно сказал Георгий. – Значит, до следующего раза?

– Да. Пока. Береги себя.,

– И ты.

Следующего раза у них не случилось. Никогда.

– Удивительно, кто бы мог подумать, но в наше бездушное время, когда Святые Книги продаются на мнемочипах, именно вера оказалась ключом ко всему. Пока Георгий возился со своими друидами, я воспитывал первых охотников за ангелами. В основном это были люди, уже сталкивавшиеся с «падшими». Напуганные, сомневающиеся, готовые поверить. Я разыскивал их в Виртуальной Реальности и предлагал вступить в новый воинствующий орден.

За образец его устава и духовных практик я взял средневековые тайные общества, действовавшие при инквизиции и самостоятельно, – Змееборцев, Братьев Железа и Молота, Святых Истребителей. Все они, если верить сохранившимся записям, имели дело с враждебными проявлениями сверхъестественного.

Я научил моих Сыновей верить в свою силу, выслеживать и уничтожать «одержимых», Скоро выяснилось, что некоторых из них можно спасти, на ранней стадии удалив вторгшегося в мозг

«Падшие» тоже учились. Скрываться, путать следы, наносить ответные удары, но в борьбе с подготовленными Оракулом бойцами большинство их чудесных уловок давали сбой. В отличие от гвоздометов «Стигмат».

Скоротечная, но яростная война между «падшими» и людьми заканчивалась победой последних.

Их оставались единицы. Вместе с Тэньши они скрывались в Гнезде, их последнем убежище, чье местонахождение должно было стать нам вот-вот известно. Смертельно опасная игра в «кошки-мышки» подходила к концу, мы собирали силы для последнего удара, Я очень хорошо помню, стоял одуряюще жаркий май тридцать третьего.

Все началось со смерти Георгия Белуги, генерального директора ТПК «Неотех» и главного куратора Проекта. Безотказный доселе кар с профессиональным водителем потерял управление и, пробив ограждение скоростной дороги, птицей воспарил над Городом.

Несчастный случай не оставил пригодных для опознания останков. Кое-как взяли соскобы горелых тканей с перекрученных «скелетов» пассажирских сиденьев, чтобы сличить ДНК. Безутешный сын покойного принял на себя управление осиротевшей корпорацией. Согласно завещанию, к нему отошел контрольный пакет акций «Неотеха».

В это же время случился еще ряд загадочных и печальных происшествий. Совершенно на первый взгляд не похожих друг на друга. Их объединяла одна важная черта – все они привели к преждевременной смерти неких людей.

При ближайшем рассмотрении оказывалось, что эти люди, в свою очередь, тоже были связаны между собой. И прежде всего общей работой на секретное подразделение «Гроза» и находившийся в его ведении проект под кодовым названием «Янтарная комната». Все они, пока были живы, называли его запросто – Проект.

Начиналась Большая Чистка. Те, кто оказался умней всех, успели сбежать, затеряться. Единицам повезло, их не стали зря отправлять под нож, вычистили и заблокировали память и отправили гулять до поры. Я, наверное, оказался в числе умных, но невезучих. Человек, чье имя я пока не хочу называть, отвел для меня особое место в своем ассенизаторском списке.

Не знаю, как вышел на него мой херувимчик Тэньши, легкокрылый ангел-губитель. У «падшего» были свои способы добывать информацию. И также я не знаю, какое соглашение они заключили между собой. Думаю, что последним ангелам была обещана безопасность в обмен на сведения о моем местонахождении. Тэньши слишком опасался приближаться ко мне сам, но вывести на меня Службу для него было вполне посильным делом. Так он и поступил.

Все случилось в день, когда была запланирована окончательная расправа с «одержимыми». Стоя на перроне в ожидании поезда, я поймал взгляд переминавшегося рядом парня в рабочем комбинезоне. Он смотрел так... будто целился в меня из пистолета. В руках у него ничего не было, но этот прищур... его нельзя ни с чем перепутать. Мы встретились глазами, и он подмигнул. Последнее, что я помню, – жжение в груди, чувство падения. И темноту в конце.

В динамике отчетливо скрипнуло, и голос Оракула сказал: – Тело Николая Токарева, упавшее на рельсы, разрезало и расплющило подходящим поездом. Но к тому моменту ему было уже все равно. Остановка сердца. Это случается с немолодыми людьми, особенно на такой адской жаре. Ему заранее стоило позаботиться о подходящем имплантате.

– Это что, такая шутка? – спросил Глеб.

Все это время он просидел в подсознательном ожидании, что вот-вот этот техноготический спектакль кончится и между залежами электронного хлама появится Рыбак собственной персоной.

Выходит, теперь не появится? А кто же тогда с ними разговаривал все это время?

– Шутка? – хмыкнул динамик. – Нет. Все, что осталась после смерти Токарева, – это матрицированная копия его личности – его воспоминания вплоть до момента смерти, совмещенные с автономной программной основой. Последняя представляет собой переработанный код ангела, если вам интересно. Все это Токарев создал в тридцать втором году и записал на кучу старых магнитных носителей, упрятанных среди этого старья. С помощью своей матрицы, которую он назвал Оракулом, Николай запудривал мозги охотникам на «падших». Кроме всего прочего, этот Оракул был единственным, кому я – простите, он – хоть немного доверял. Звучит безумно, правда?

– Звучит как самый большой бред, который я когда-либо слышал. – Антон яростно взъерошил жестко торчащие волосы на макушке. – Так ты утверждаешь, что ты программа?

– Грубо говоря, да.

– И ты обладаешь способностью к самостоятельному мышлению? Бред! Бред! Таких программ не бывает! Попытки их создать уже сто лет заканчиваются ничем. Искусственного интеллекта не существует!

– Пошел ты, – с достоинством ответил Оракул. – Я существую. Я мыслю. Чего тебе еще не хватает?

– Мне надоело! –– Глеб встал и, подойдя вплотную, заглянул в камеры-«глаза». – Кто бы ты ни был, мне плевать. Нравится быть говорящей программой, оставайся ею. Это неважно.

– Успокойся, Лейтенант.

– Я спокоен. Ты должен знать, что киборг имеет возможность контролировать свои эмоции мануально. Я так и делаю, Просто мне надоело тратить время, пока кто-то рыщет за моим скальпом. Для начала я хочу знать, кто это.

– Ты узнаешь.

– И еще. Мне также надоело ждать, пока ты перестанешь ходить вокруг да около и, наконец, скажешь, зачем ты нас сюда притащил. Я был плохо знаком с Рыбаком, но помню: он никогда не делал ничего за так. Во всем искал выгоду для себя.

Снова ожил принтер. На этот раз из него выползла еще более веселая, удлиненная «улыбка» –

: -))))).

– Рыцарь, ты что, не слышал: «О мертвых или хорошо, или ничего»? – поинтересовался Оракул. – С другой стороны, это удивительно точная характеристика. Покойный был изрядным сукиным сыном. А я наследую от него не только память, но и характер. Мне действительно от вас кое-что нужно.

Он замолчал, но ожидаемых вопросов не последовало. Антон и Глеб слушали внимательно и напряженно.

– Я хочу, чтобы вы поучаствовали в охоте на «одержимых», – сказал Оракул. – В качестве приманки.

Антон длинно и непристойно выругался,

– Чего-то в этом роде я ожидал, – сказал Глеб. – И почему именно мы?

– Потому что два последних беглых ангела охотятся именно за вами, – пояснил Оракул. – С одним из них вы оба уже знакомы лично. Я тоже. Этой же честью выпало насладиться и Георгию. Увы, совсем кратко.

Руки Глеба сжались в кулаки. Даже у теков бывали сбои в системе самоконтроля.

– Его зовут Тэньши, я успел немного о нем рассказать. Опуская один факт. Когда, несмотря на мою смерть, атака на Гнездо «падших» все-таки состоялась, ему снова удалось уйти. Единственному из всех. Позже мы встретились в Мультиверсуме и потрепали друг друга. В результате он навсегда утратил способность подключаться к Виртуальной Реальности. Я оборвал гаденышу крылья. – В синтетическом голосе прорезались неприятные, хищные нотки. – Осталось добить его ползающим.

– А откуда взялся второй «одержимый»? – спросил Антон, – И что ему до нас?

– Не до вас, Антон, а до тебя, – поправил Оракул. – Помнишь, на днях в Мультиверсуме тебе на голову свалился крылатый страж с мечом и горном? Ты как раз вскрывал черепушку одного милого парня по имени Юрген Тиссен.

– Откуда ты...

– Знаю. Иначе какой из меня Оракул? – Динамик хихикнул. – Так вот, этот ангел завладел телом твоего клиента и, продолжая выполнять свое задание, преследует тебя. Он уже расправился с Юзом, Багратом и, если бы не я, добрался бы до Марты.

Антон вскочил, становясь рядом с Глебом:

– Марта! Где она?!

– В надежном и безопасном месте. Позже, если захочешь, я дам тебе возможность с ней поговорить. Встречаться вам сейчас опасно.

Антон открыл рот. Закрыл, Все ясно. Этот ублюдок шантажировал его.

– Со вторым разобрались, – сказал Глеб. – А этот, Тэньши, он ведь хотел убить меня. Почему?

– Потому, что ему приказали. Наверное, ты хочешь спросить– кто?

Из принтера с шорохом выполз лист бумаги с двумя крупно отпечатанными словами.

– Прочти вслух, – сказал Оракул. – И попытайся его вспомнить, и ты, Антон, тоже. Этот человек не остановится ни перед чем, чтобы убить вас обоих. Несколько раз это ему почти удавалось.

Рыцарь медленно нагнулся, поднял лист. Читая, сминал его в кулаке, пока не получился крошечный бесформенный комок.

– Аркадий Волох, – сказал он глухим мертвым голосом. – Начальник отдела безопасности Проекта. Полковник Службы Федерального Контроля Аркадий Волох.

Антон беззвучно повторял за ним, шевеля губами.

– Пардус, – сказал он.