Вы познакомились с ним 26 страница

— Марк, — произнесла Юлия с дрожью в голосе и протянула ему руку. — Рада видеть тебя.

Допускала ли она мысль о том, что он все ей простил?

Марк не шелохнулся.

Юлия чувствовала его ненависть. Увидев по его глазам, насколько он потрясен, она на мгновение почувствовала некую радостную надежду — возможно, теперь ему станет ее жаль, и он пожалеет обо всех тех словах, которые сказал ей когда-то. Но теперь она видела холод в его взгляде и непреклонность в его позе. Она опустила руку, испытав неловкость от того, как он смотрел на нее. В глазах Марка действительно не было ни капли жалости, и он бесстрастно оглядывал ее, видя разрушительную силу ее болезни.

— Вижу, ты серьезно больна.

Радовался ли он этому? Юлия приподняла подбородок, стараясь скрыть свою боль.

— Да, это так, хотя почему это тебя удивляет? — Увидев, как Марк недоуменно приподнял бровь, Юлия горько улыбнулась. — Разве ты не помнишь последние слова, которые ты мне сказал?

— Я их прекрасно помню, но только не старайся свалить на меня вину за то, что с тобой стало. Лучше посмотри на себя. Виной твоей болезни является тот выбор, который ты сделала, а не какие-то мои слова.

Его равнодушие отозвалось в ней болью.

— Значит, пришел позлорадствовать.

— Я пришел узнать, почему ты так долго не приходишь к матери.

— Ну вот, теперь ты знаешь.

Марк стоял и молчал, ее пренебрежительная манера разговора усиливала его гнев. Юлия даже не спросила, в каком состоянии сейчас находится мать. Сжав зубы, он подумал, что лучше бы он не приходил сюда, потому что сейчас, когда он увидел, в каком состоянии пребывает его сестра, он знал, что не имеет права бросить ее одну, и это вызывало в нем чувство досады.

Юлия посмотрела на женщину с закрытым лицом.

— Мою шаль, — повелительно сказала она и протянула руки, чтобы шаль было удобнее на нее накинуть. Она надеялась, что Азарь простит ей ее резкость, но из последних сил пыталась сохранить хотя бы видимость своего высокого положения. Ей очень хотелось спасти свою гордость перед братом, который теперь ее так презирает. Пусть он думает, что ничего не изменилось.

Она снова протянула руки, и Азарь поддержала ее, чтобы помочь встать с дивана.

— Ненависть лучше всего встречать стоя, — сказала Юлия, холодно улыбнувшись Марку. — Можешь идти, — сказала она Азари.

— Если тебе понадобится моя помощь, я буду за дверью.

Марк смотрел, как служанка, хромая, выходит из комнаты.

— Любопытную служанку ты себе выбрала, — сказал он, когда служанка закрыла за собой дверь.

— Азарь свободна, она пришла сюда сама и может уйти, если захочет, — сказала Юлия. Она заставила себя насмешливо улыбнуться. Нужно было нанести брату хоть какой-то ответный удар за все его обиды, и она знала, как это лучше всего сделать. — Кстати, она христианка, Марк. Какая ирония судьбы, правда?

На его лице отразилась боль.

Она увидела, что ранила его, и сильнее закуталась в шаль, дрожа, несмотря на чувство удовлетворения. Ей было жаль, что она напомнила брату о прошлом, но она тут же нашла себе оправдание. Он ведь обидел ее. Или он не ожидал, что она встанет и ответит ему ударом на удар?

— Как мать?

— Очень мило с твоей стороны, что ты, наконец, спросила об этом.

Юлия сжала губы, всеми силами стараясь противостоять его осуждению. Как же он ненавидел ее!

— А где ты был все это время?

Марк не ответил на ее вопрос.

— Матери станет лучше, когда она повидает тебя.

— Сомневаюсь.

— А ты не сомневайся в том, что я тебе говорю.

— Тебе, наверное, Юлий посоветовал прийти сюда? Не могу себе представить, что ты это сделал по собственной воле. — Юлия снова закуталась в свою шаль и отошла к стене.

— Юлий убедил меня в том, что мать очень хочет тебя видеть.

— Хочет меня видеть? — сказала Юлия, иронично рассмеявшись. — Да она даже не узнает меня. Сидит на троне, который он для нее сделал, пускает слюни и издает свои ужасные звуки. Я смотреть на нее не могла.

— Лучше бы подумала о том, что мать чувствует и что ей нужно, а не думала бы только о себе.

— На ее месте я попросила бы кого-нибудь дать мне цикуты и разом покончила бы с такими мучениями!

Марк яростным взглядом оглядел истонченную фигуру сестры и снова посмотрел ей в глаза.

— В самом деле?

Юлия, затаив дыхание, смотрела на него и видела все, что отразилось на его лице. Она была тяжело больна и умирала, а ему до этого не было никакого дела. Сейчас она чувствовала, что он желает ей смерти, и не сомневалась в этом. Ей стоило немалого труда сдержать слезы, которые уже жгли ей глаза.

— Никогда не думала, что ты можешь быть таким холодным и жестоким, Марк.

— Кто бы говорил о жестокости... — С этими словами Марк подошел к стене и уперся в нее рукой. Взглянув на Юлию, он скривил губы в ироничной улыбке. — А что случилось с Калабой и Примом?

Откинув голову назад, Юлия сделала вид, что наслаждается легким ветерком.

— Они оставили меня, — сказала она, стараясь говорить как можно более равнодушно.

— И большие они тебе оставили долги?

— Можешь обо мне не беспокоиться, — сказала она таким же беспечным тоном. Марка и без того радовало ее бесконечное унижение.

— Я и не беспокоюсь, — сказал он, глядя на гавань, — просто интересно...

Она напрягла руки, стараясь не упасть.

— За мной осталась эта вилла.

— Не сомневаюсь, что и она заложена за долги.

В каждом слове Марка слышалась неприкрытая издевка.

— Да, — ровным голосом произнесла она. — Ты доволен?

— Это упрощает дело, — откровенно сказал Марк. — Я перевезу отсюда твои вещи и расплачусь с твоими долгами.

Удивившись, она посмотрела на него, надеясь, что он все же смягчил свое отношение к ней. Но его взгляд оставался тяжелым.

— Матери будет легче, если она будет знать, что ты снова с ней под одной крышей, — добавил он.

Юлии было не по себе от его взгляда, и она запротестовала:

— Тогда я лучше останусь здесь.

— Меня не волнует, что тебе кажется лучше. Юлий сказал, что матери будет спокойнее, если ты будешь там. И ты будешь там.

— Что толку ей от меня? Я больна, хотя тебя это, кажется, не волнует.

— Ты права. Меня это действительно не волнует.

— Я умираю. Может, хоть это тебе небезразлично.

Марк сощурил глаза, но ничего не сказал.

Юлия отвернулась от его каменного лица и вцепилась побелевшими пальцами в стену.

— У нее есть ты. Я ей не нужна.

— Она любит и тебя, и меня, и только Богу известно, почему.

Она посмотрела на него сквозь слезы.

— А если я скажу, что не пойду?

— Говори, что хочешь. Мне все равно. Кричи. Бейся в истерике. Плачь. Это ничего не изменит. Мужа у тебя больше нет, так ведь? Отца тоже. Значит, все юридические права опеки над тобой перешли ко мне. А от меня тебе не удастся избавиться так, как это ты делала с другими. Хочешь ты того, или нет, но ты будешь делать все то, что я сочту нужным. А я сейчас решил вернуть тебя домой.

Марк отошел от стены.

— Я пришлю сюда кого-нибудь, чтобы забрать твои вещи, и прослежу, чтобы мои слуги позаботились о тебе, — он направился по балкону к выходу.

— У меня есть и свои слуги, — сказала она ему вслед.

Марк остановился и обернулся к ней, его лицо было белым от гнева.

— Я не потерплю любовника Прима в моем доме, — сказал он сквозь зубы. — Тебе не привыкать избавляться от своих слуг. Избавься и от него. Продай. Отдай кому-нибудь. Дай ему свободу. Делай с ним, что хочешь, только не смей брать его с собой. Поняла? Что касается другой...

— Я хочу, чтобы Азарь осталась со мной. Она мне нужна.

— У тебя будет другая служанка, моложе и расторопнее.

Страх охватил Юлию. Мысль о том, что она останется без нежной доброты Азари, казалась ей невыносимой.

— Она мне нужна, Марк. Пожалуйста.

— Не кажется ли тебе, Юлия, что тебе всегда было нужно слишком много? Теперь я позабочусь о том, чтобы у тебя было все, в чем ты действительно нуждаешься. — Отвернувшись, Марк направился к двери.

— Ну умоляю тебя, если хочешь. Только не разлучай меня с ней.

Марк не остановился.

— Марк! Пожалуйста!

Марк распахнул дверь и захлопнул ее за собой. Он и раньше множество раз слышал, как Юлия плакала, поэтому ее слезы не тронули его и на этот раз.

Женщина с закрытым лицом находилась в аркаде, выходящей к перистилю. Марк подошел к ней и на скорую руку сообщил о своем решении.

— Можешь считать себя свободной и идти, куда хочешь, — сказал он. Он уже повернулся и направился было к выходу.

— Я хочу остаться с госпожой Юлией.

Марк удивленно посмотрел на нее. Наверное, у нее были причины, для того чтобы так сказать.

— Ну хорошо, если у тебя проблема с деньгами, то я позабочусь о том, чтобы тебе хватило на всю оставшуюся жизнь.

— Дело не в деньгах, мой господин. У меня достаточно средств, чтобы жить независимо.

Это удивило его еще больше.

— Тогда почему ты хочешь остаться с ней?

— Потому что я дала ей слово.

— Она своего слова не держит.

— Зато я держу свое.

Это был самый простой из ответов и самый последний из всех, которые Марк хотел услышать.

— Поступай, как знаешь, — сердито произнес он, направившись через холл к выходу.

Хадасса смотрела ему вслед. Она приложила руку к бьющемуся сердцу и перевела дух. Он так неожиданно появился у входной двери. Если бы о его приходе было известно заранее, она бы смогла подготовиться к этой встрече. И подготовить к ней Юлию. Мысль о том, что она снова будет жить в одном с ним доме, наполняла ее и радостью, и болью.

Она направилась к покоям и открыла дверь. Юлия лежала на своей постели и плакала. Увидев Азарь, она села и протянула к ней руки, как ребенок, нуждающийся в утешении, протягивает ручки к маме.

— Я не хочу, чтобы он разлучал нас с тобой. Не уходи!

Хадасса села рядом и обняла ее.

— Я здесь.

— Не покидай меня, — плакала Юлия. — Я умру, если ты уйдешь от меня.

— Я не оставлю тебя, моя госпожа, — Азарь погладила ее по волосам. — Я никогда тебя не оставлю.

— Он ненавидит меня. Он так меня ненавидит.

Хадасса знала, что Юлия права; она чувствовала исходящую от Марка ненависть с того самого момента, как он вошел в покои Юлии. Она видела зловещий блеск в его глазах.

— Почему он ненавидит тебя? — Интересно, что между ними могло произойти, чтобы Марк люто возненавидел свою сестру, которую раньше так нежно любил? Юлия закрыла глаза и скривила губы. Откинувшись назад, она стала бороться со слезами.

— Не хочу говорить об этом. Это было давно, и я думала, что он уже все забыл. — Она задрожала, и слезы снова хлынули из ее глаз. Потом она подняла голову и опять посмотрела на Азарь. — Он сказал, чтобы я избавилась от Прометея.

У Хадассы все похолодело внутри.

— Что значит «избавилась от Прометея»?

— Продала его, сделала все, что угодно. Но Прометей так добр ко мне. Я не хочу делать с ним ничего плохого. Мой брат презирает его, потому что Прометей был любовником Прима. Марк ненавидел Прима. Ненавидел Калабу. И теперь точно так же он ненавидит меня.

Хадасса взяла ее за руку.

— Моя госпожа, — нежно сказала она, пытаясь отвлечь Юлию от невеселых мыслей. — Господь дал тебе возможность проявить свои добрые качества.

Немного успокоившись, Юлия посмотрела на нее сквозь слезы.

— Как?

— Ты можешь дать Прометею свободу.

Она с минуту подумала и нахмурилась.

— Он стоит немалых денег.

— Сейчас, когда твой брат расплатится с твоими долгами, а ты вернешься домой, деньги тебе не нужны.

После слов Азари ситуация стала казаться не такой уж безнадежной. Юлия задумчиво пожевала губами.

— Не знаю. Марку вряд ли это понравится. — Она вдруг грустно засмеялась. — Но, в конце концов, если ему до меня нет никакого дела, то почему меня должно волновать, что он думает? — Она посмотрела на Азарь, глаза у нее блестели. — Да, так я и поступлю. Я дам Прометею свободу.

— Только дай Прометею свободу из благодарности за ту доброту, которую он к тебе проявил, моя госпожа, а не потому, что так решил твой брат. Иначе никакого благословения на тебе не будет.

Юлия насторожилась.

— Ты, я вижу, недовольна мной.

— Забудь о своих чувствах и поступай по правде.

Юлия на какое-то мгновение успокоилась.

— Я не знаю, где правда. Наверное, никогда и не узнаю. — Посмотрев на Азарь, она почувствовала тепло ее души. — Но я последую твоему совету.

Слуги Марка пришли спустя несколько часов после его ухода. Всю вторую половину дня Юлия провела за оформлением документа, дающего Прометею свободу. Как только он пришел с работы, которую нашел в городе, она вручила ему этот свиток. Юноша не сразу понял, что это за документ.

— Моя госпожа... — ошеломленно произнес он, когда до него наконец дошло.

Юлия улыбнулась ему.

— Ты был прекрасным и верным слугой, Прометей. Желаю тебе всех благ. — Она протянула ему руку. Он ее с почтением поцеловал. Никогда Юлии еще не было так легко на сердце. — Иди с миром.

Юлия видела, как Азарь ждет его за дверью. Прометей хотел было обнять ее, но воздержался от эмоций и просто многозначительно посмотрел на нее. Потом он сказал ей что-то, что могла слышать только она, и ушел. Юлия обессилено опустилась на постель.

Азарь вошла в покои и села рядом с ней.

— Ну вот, я и сделала то, что ты посоветовала.

— Да, — подтвердила Азарь и положила свои руки на ее ладони. — И как ты теперь себя чувствуешь?

— Прекрасно.

— Ты сделала доброе дело, моя госпожа. Господь увидел то, что ты сделала.

— Странно, — сказала Юлия, немало удивившись произошедшему. — Я не помню, когда в последний раз была так счастлива.

— Больше благословения в том, чтобы отдавать, чем в том, чтобы принимать.

Юлия покачала головой.

— Тогда мне бы очень хотелось хоть немного продлить это ощущение, потому что больше мне отдавать нечего. Всего этого у меня теперь тоже не будет.

— Ты можешь дать гораздо больше, чем думаешь.

Хадасса хотела сказать что-то еще, но тут вошел один из рабов Марка.

— Мы уже закончили паковать вещи, моя госпожа, — сказал он Юлии. — Паланкин ждет тебя, и твои покои в том доме готовы.

Юлия сжала руку Хадассы.

— Азарь отправится вместе со мной.

— Но в паланкине только одно место.

— Тогда приготовь еще один!

— Прости, моя госпожа, но...

— Не беспокойся, — сказала Хадасса. — Все в порядке.

— Нет, не все! Марк это сделал специально, чтобы наказать меня. Он специально хочет разлучить меня с тобой.

Хадасса махнула рукой рабу, и тот ушел. Она повернулась к своей хозяйке.

— Я пойду за тобой следом, моя госпожа. Отправляйся и ни о чем не беспокойся.

— Ты обещаешь? — спросила Юлия, широко раскрыв глаза.

— Я ведь уже тебе обещала. Можешь не сомневаться. — Хадасса обняла Юлию одной рукой и подержала ее так с секунду. — Я буду рядом.

Как только Юлия отправилась в путь, Хадасса подошла к алькову, в котором Прометей ждал ее, как они и договорились. Увидев ее, он встал.

— Я знаю, это сделала ты, — сказал он ей, сжимая в руке свиток.

— Это сделал Господь.

— Я так долго мечтал стать свободным, — сказал он, садясь рядом с ней, — а вот теперь не знаю, что мне делать. Я хочу быть рядом с тобой.

— Это невозможно, Прометей. Господин Марк строго запретил.

— А-а... — протянул Прометей, сразу упав духом, — понимаю.

— Господь дал тебе эту возможность, Прометей. — Из складок своей одежды Хадасса вынула небольшой мешочек. Взяв юношу за руку, она сунула этот мешочек ему в ладонь. — Этот небольшой подарок поможет тебе начать новую жизнь, — сказала она, сомкнув его ладонь вокруг горсти золотых монет. Потом она объяснила Прометею, как разыскать апостола Иоанна. — Исповедуйся перед ним в своих прошлых грехах и в своих настоящих духовных трудностях. Он даст тебе все необходимые наставления и наставит тебя на путь Господа.

— Почему ты так в этом уверена?

— О, я это просто знаю. Иоанн полюбит тебя так же, как тебя любит Бог. Иди к нему, Прометей. Если ты еще не можешь следовать в своей жизни за Иисусом, последуй за тем человеком, который ходил с Господом, когда Господь нес Свое служение на земле. Посмотри, как он продолжает Его служение.

— Я уйду, — сказал Прометей, — но что будет с тобой?

— А я останусь с госпожой Юлией, пока она будет жива.

— Конечно, я благодарен ей за мою свободу, но ведь это было всего лишь одно-единственное проявление доброты после длинной череды жестокостей. Скорее, это прихоть, а не перемена в характере. Если она когда-нибудь узнает, кто ты есть на самом деле, то я даже боюсь думать о том, что она с тобой сделает.

— А какая опасность мне может грозить, Прометей? Моя душа принадлежит Богу. Смотри на все иначе и помни о том, что ты узнал. Ничто не может отлучить нас от Божьей любви, которая во Христе Иисусе. — Хадасса нежно прикоснулась к его лицу. — И ничто не может разлучить нас, когда мы вместе, в Божьей семье.

Он положил свою руку на ее ладонь.

— Как бы я хотел, чтобы ты пошла вместе со мной.

Хадасса положила руки на колени.

— Я сейчас там, где и должна быть. — Она медленно встала. — А теперь мне надо идти к госпоже Юлии. — С этими словами Хадасса направилась к передней. Прометей пошел вместе с ней, подстраиваясь под ее шаги. Направляясь к двери, она повернулась к ному. — Ты останешься здесь до тех пор, пока виллу не продадут?

— Да. А как быть с твоими вещами? — спросил он, пытаясь найти повод, чтобы оттянуть ее уход.

— Их упаковали и отправили с вещами госпожи Юлии. Мне не нужно ничего нести, кроме этой палки. — Увидев, как Прометей на нее беспокоится, Хадасса поспешила успокоить его. — Здесь недалеко, Прометей. Со мной все будет в порядке.

— Когда мы снова увидимся?

— Я буду приходить на собрания при первой же возможности. Там и встретимся.

Прометея все равно пугала эта разлука.

— Этого мало. Я ведь несу перед тобой определенную ответственность, — сказал он, и она поняла, что он имел в виду.

— Соломон сказал: «Надейся на Господа всем сердцем твоим, и не полагайся на разум твой. Во всех путях твоих познавай Его, и Он направит стези твои».

— Я постараюсь не забыть этого.

— Не старайся. Повторяй эти слова снова и снова, пока они не будут записаны в твоем сердце. И помни еще. — Она процитировала Прометею псалом о пастыре. — Повторяй за мной. — Она повторяла эти слова до тех пор, пока он их не запомнил. — Повторяй утром, днем и вечером, и пусть эти слова станут главными в твоих мыслях.

Хадасса открыла дверь и вышла. Прометей поддерживал ее, когда она спускалась по ступенькам. Когда они дошли до ворот, он открыл их перед ней. Она остановилась и взглянула на него.

— А ты не знаешь, почему господин Марк так возненавидел свою сестру?

— Нет, — ответил Прометей. — Я слишком был занят своей бедой, поэтому не замечал беды других людей. К тому же, очень скоро, после того как тебя отправили на арену, я бежал из этого дома.

Хадасса вздохнула.

— Хотела бы я знать, что между ними произошло. — Наверное, все дело в тебе.

Она удивленно посмотрела на него.

— Почему ты так считаешь?

— Он ведь любил тебя, разве не так?

Эти слова Прометея глубоко опечалили ее, потому что пробудили в ней нелегкие воспоминания. Действительно ли Марк любил ее?

— Наверное, я чем-то отличалась от тех женщин, которых он знал. Была не похожа на них. Но я не думаю, что он по-настоящему любил меня. — Если бы он ее любил, разве бы он не прислушался к ее словам о Господе?

Она вспомнила, как Марк говорил ей о любви в покоях Юлии. Она вспомнила его гнев, когда она отказалась выходить за него замуж. У него была уязвлена гордость, но не сердце. И поэтому он проклял ее и ушел. Прошло много времени, и она встретила его только в тот день, когда они столкнулись возле общественных бань. После той встречи она уже не чаяла его встретить, и вот теперь ей вновь предстоит жить с ним под одной крышей. Ее охватил трепет — и необъяснимый восторг. Марк, возможно, никогда и не любил ее по-настоящему, зато она по-прежнему его любила.

— Прим думал, что Марк Валериан любит тебя, — сказал Прометей. — Он то и дело с издевкой говорил об этом Юлии. Как-то он сказал ей, что господин Марк приходит сюда, чтобы повидать не собственную сестру, а рабыню.

— Это неправда. Он всегда был предан Юлии. Марк всегда любил свою сестру. Он боготворил ее.

— Но он больше не любит ее.

Хадасса замолчала, недоумевая.

— Хочу верить, что он снова полюбит ее. — Она протянула к Прометею руку и дотронулась до его плеча. — Я каждый день буду молиться за тебя. Будь крепок в Господе.

— Я приложу к этому все силы.

— Он защитит тебя, — хрипло сказала она, не в силах больше говорить ни слова. Ее глаза уже были влажными.

Хадасса отошла от Прометея и вышла за ворота. Он закрыл за ней ворота и прислонился к ним лбом. «Боже, защити ее. Господи, не оставляй ее». Повернувшись, он поднялся по ступеням на опустевшую виллу, повторяя те слова, которые она ему только что сказала.

«Господь — Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться...»

Марк выходил вместе с Юлием из триклиния, когда один из слуг пропустил в переднюю женщину с закрытым лицом.

— Рафа! — радостно вздохнул Юлий и направился к ней, оставив Марка одного.

Женщина стояла, опершись на свою палку, но протянула ему руку в знак приветствия.

— Юлий, хорошо выглядишь. Как госпожа Феба?

— С тех пор как ты последний раз была у нее, — без изменений. Мы и не ждали тебя сегодня вечером. Госпожа Феба отдыхает.

— Я служу госпоже Юлии.

— Так это ты? Госпожа Юлия сказала, что ожидает служанку, но я не думал...

— Это и понятно.

— Как же так получилось?

— Господь свел нас вместе. Где она?

— Когда она сюда прибыла, у нее сдали нервы. Господин Марк приказал принести ей в покои вина. Я присмотрел сейчас за ней. Она спит.

Марк подошел ближе, глядя на них с сардонической улыбкой.

— Как ты, наверное, догадался, она изрядно выпила и забылась крепким сном.

Сердце Хадассы забилось чаще, когда она услышала знакомый голос. Она взглянула на Марка, когда он остановился перед ней.

— Добрый вечер, мой господин.

Он смотрел на нее холодным взглядом.

— Я тебя не ждал.

— Но я же говорила тебе, что приду.

— Да... я помню. — Он нахмурился, чувствуя некоторую неловкость. — Только думал, что ты придешь завтра, или послезавтра.

— С твоего позволения, я поднимусь к ней.

— Как тебе будет угодно.

Она захромала к ступеням. Было видно, что она устала и страдала от боли.

— Рафа, подожди, — сказал Юлий, направившись к ней. Они тихо поговорили, о чем — Марк не слышал. Она положила руку ему на плечо. Юлий покачал головой и поддержал ее под руку. Марк наблюдал, как он помогает ей подниматься по лестнице.

Раздраженный прибытием этой странной женщины, Марк вошел в перистиль. Сев в том небольшом алькове, в котором ему часто доводилось сидеть с Хадассой, он прислонился спиной к стене. Закрыв глаза, он слушал шум фонтана. Эта женщина с закрытым лицом явно озадачивала его. От ее присутствия ему почему-то становилось не по себе.

Услышав звук шагов на лестнице, он открыл глаза и наклонился вперед.

— Юлий, я бы хотел поговорить с тобой.

Юлий прошел к нему через перистиль.

— Она пришла сюда пешком, — сказал он, подойдя к Марку. В его тоне слышалась нотка упрека.

Марк помрачнел.

— Я бы послал за ней паланкин завтра.

— Я слышал, что она ушла от Александра Демоцеда Амандина, но даже не представлял себе, что она служит госпоже Юлии. Удивительно!

— Зачем? Кто она такая, если всякий мог бы трудиться там, где она, и делать ту работу, которую делает она?

— Она Рафа, — нахмурившись, Юлий жестом подозвал одну из служанок и сказал, чтобы та отнесла поднос в покои Юлии.

— О! Рафа здесь? — воскликнула девушка с радостным удивлением.

Марк взглянул на нее. Неужели все в доме знают, что это за женщина?

— Да, — ответил ей Юлий, — и она останется здесь с госпожой Юлией. Внесите в ее покои еще один диван и проследи, чтобы там было достаточно теплого постельного белья. Рафа не просила теплого компресса, но я думаю, ей сейчас тяжело после такого перехода от виллы госпожи Юлии.

Марку снова стало досадно при повторном упоминании о том, что Рафа пришла сюда пешком.

— Скажи ей, что она может пользоваться нашими ваннами, — холодным голосом сказал он.

— Спасибо, мой господин, я думаю, она будет тебе очень признательна, — сказал Юлий.

Марк сердито посмотрел на него.

— И еще, Лавиния, — сказал Юлий служанке. — Рафа просила, чтобы никто из посторонних не знал о том, что она здесь. Скажи об этом остальным в доме. Рафа хочет, чтобы ничто не мешало ей заботиться о госпоже Юлии.

— Хорошо, я всем скажу. — Девушка поспешила из перистиля, и Марк не мог не заметить, какое у нее было радостное настроение.

— Можно подумать, что к нам в дом пришел сам проконсул, а не какая-то искалеченная рабыня, чье лицо никто толком даже рассмотреть не может, — с сухой насмешкой сказал Марк.

Юлий пораженно смотрел на него.

— Неужели ты ничего не слышал о ней?

— Меня здесь долго не было. Ты забыл? Поэтому у меня есть много вопросов. И один из них: Кто она?

— Она целительница. Я узнал о ней на рынке вскоре после того, как твою мать хватил удар. Мне сказали, что Рафа может исцелить одним прикосновением руки. И тогда мы обратились к ней за помощью.

— Видно, что она вовсе не та, за кого ее принимают, иначе мама давно бы уже встала, могла бы говорить и ходить.

— Сама Рафа тоже так говорит, мой господин, — быстро сказал Юлий, — но именно она смогла убедить нас в том, что твоя мать понимает все, что происходит вокруг. Другой врач, приходивший сюда, сказал, что лучше всего будет покончить с ее страданиями одной дозой цикуты.

Марк похолодел.

— Продолжай...

— Тот врач, который пришел с Рафой, тоже предложил умертвить твою мать как безнадежную. Рафа запротестовала. Она настаивала на том, что твоя мать в сознании, что ее ум, в отличие от тела, работает. И мы тогда оказались перед трудным выбором, мой господин. Что было лучше для твоей матери? Можешь себе представить, каково ей пребывать в таком состоянии? Я видел в ее глазах столько страха и отчаяния, но не знал, понимает ли она то, что вокруг нее происходит. Рафа настаивала на том, что она все понимает и должна жить. Рафа попросила нас оставить ее наедине с госпожой Фебой, и когда она потом разрешила нам снова войти в покои, мы увидели, что твоя мать пребывает в том состоянии, в котором она находится и сейчас. Что бы там Рафа ни сказала ей, или ни сделала, но это вселило в твою мать надежду. И еще важно то, что Рафа придала ее жизни смысл.

— Какой смысл? — спросил Марк, пораженный услышанным.

— Она молится. Молится непрерывно, мой господин. С того момента, как она просыпается и ее выносят на балкон, и до того момента, как наступает вечер и ее снова вносят в покои. Конечно, после того как ты вернулся домой, она стала больше времени проводить с тобой.

— Ты хочешь сказать, что я помешал ее труду?

— Нет, мой господин. Прости меня, если я неудачно выразился. То, что ты здесь, — это ответ на многочисленные молитвы твоей матери. Твое возвращение домой укрепило ее веру. Через тебя она поняла, что Бог слышит ее молитвы и отвечает на них.

Марк встал с мраморной скамьи в глубокой задумчивости.

— Прости меня, но у меня все равно остаются некоторые сомнения относительно этой женщины. Госпожа Юлия называет ее Азарь, а не Рафа. Может быть, это все же не та женщина, о которой ты говоришь. Довольно часто можно встретить женщин с закрытыми лицами, и среди них тоже есть калеки.

— Ты прав, мой господин, но что касается ее, тут ошибки быть не может. Дело даже не в том, как Рафа выглядит, а в том, что ты чувствуешь, когда она рядом с тобой.

Марк нахмурился.

— И что же ты чувствуешь?

— Это трудно объяснить.

— А ты попробуй, — сардонически протянул Марк.

— Доверие. Спокойствие. Утешение. — Юлий развел руками. — Я не знаю, как, но ее вера в Бога помогает поверить в Него даже тем, кто раньше никогда в Него не верил.

— А ты сам веришь?

— Поскольку твоя мать верит, к этой вере пришел и я, но иногда у меня все же возникают сомнения.

Марк его прекрасно понимал. Он теперь верил в то, что Иисус пришел на землю, что Он был распят в очищение человеческих грехов и что Он воскрес из мертвых. И все же Марку было трудно поверить в то, что Христос всемогущ. В мире столько зла.

И именно эти сомнения пробуждали в нем настороженность.

— Все-таки, что бы ты тут мне ни говорил, Юлий, но мне не по душе то, что среди нас появилась эта незнакомка, тем более такая таинственная.

— Я уверен, что у нее были серьезные причины, чтобы изменить имя.

— И что это за причины?

— Если бы ты ее спросил об этом, я уверен, она бы все объяснила.

Марк все никак не мог найти возможность поговорить с Рафой-Азарью. Все больше деловых партнеров узнавало о его возвращении в Ефес. Они приходили к нему, приносили ему свои бумаги и отчеты, составленные еще в его отсутствие. Следующие несколько дней Марк беседовал с деловыми партнерами в библиотеке с утра до вечера. Все настоятельно уговаривали его снова взять дело в свои руки.