Уязвленный дух

Часть моих читателей сейчас, возможно, удивляется: Почему только мальчики? Почему бы не поговорить за­одно о проблемах девочек? Ответ сводится к тому, что мальчики — причем в большей степени, чем девочки — находятся в наши дни в довольно опасном положении. На протяжении трех десятилетий мы слышали, что девочки в школе подвергаются дискриминации, сексуальным до­могательствам, что к ним относятся пренебрежительно и не занимаются ими в должной мере. Эти утверждения не­которым образом соответствуют действительности, и в связи с этим предпринимаются определенные шаги. Но сейчас со стороны представителей социальных наук зву­чит хор озабоченных голосов, указывающих на невидан­ный ранее кризис, угрожающий именно будущим муж­чинам. Хотя для многих детей обеспечены благоприят­ные внешние условия, малая, но заметная часть их стра­дает от таких социальных факторов и влияний, с которы­ми еще вчера детям сталкиваться не приходилось. Для некоторых детей непосильной оказывается уже попытка просто сохранить свое эмоциональное здоровье. Давайте обратимся к данным, которые покажут нам, что многие будущие мужчины сегодня терпят бедствие — и подавля­ющее их большинство из-за негативного влияния нашей культуры.
Мальчики по сравнению с девочками в шесть раз чаще страдают от неприспособленности к учебе, в три раза ча­ще регистрируются в качестве наркоманов и в четыре раза чаще получают диагнозы, обусловленные эмоцио­нальными расстройствами. Для них выше риск возник­новения шизофрении, аутизма, сексуальных отклоне­ний, алкоголизма, энуреза, а также появления всевозмо­жных форм антисоциального и криминального поведе­ния. Для них в двенадцать раз выше вероятность совер­шить убийство, а смертность в дорожных происшествиях у них выше на пятьдесят процентов. Семьдесят семь про­центов судебных дел о правонарушениях относятся к ли­цам мужского пола.
Более того. Мальчики в возрасте до пятнадцати лет в два раза чаще по сравнению с девочками поступают в пси­хиатрические лечебницы и в пять раз чаще совершают самоубийство. Не менее 80 процентов самоубийц явля­ются лицами мужского пола в возрасте до двадцати пяти лет. Количество самоубийств среди черных подростков возросло на 165 процентов только за последние двенад­цать лет. Мальчики составляют до 90 процентов тех, кто охвачен программами отвыкания от наркотиков, и до 95 процентов несовершеннолетних, предстающих перед судом.
Как утверждает доктор Майкл Гуриан — психотера­певт и автор книги «Феномен мальчиков» (The Wonder of Boys), причины смятения и неудовлетворенности жиз­нью у мальчиков особенно ясно видны в системе общест­венного образования.
От первых классов до конца школы оценки у мальчи­ков хуже, чем у девочек. В восьмом классе (при 12-летней системе обучения. — Примеч. пер.) мальчи­ки задерживаются на 50 процентов чаще, чем девоч­ки. В школе высшей ступени мальчики составляют две трети обучающихся в классах для отстающих. В наши дни мало юношей поступают в колледж и окан­чивают его. Теперь 59 процентов кандидатов на сте­пень магистра составляют девушки, а доля мужчин в высшем профессиональном образовании с каждым годом снижается. Когда учащихся восьмого класса спрашивают об их планах, в наши дни девочки в два раза чаще мальчиков отвечают, что хотели бы занять­ся менеджментом, свободными профессиями или бизнесом. Мальчикам труднее приспособиться к школе, они почти в десять раз чаще девочек страдают «гиперактивностью», и на их долю приходится 71 процент случаев временного исключения из школы.
Самым, может быть, тревожным свидетельством кризи­са являются все учащающиеся случаи вооруженного на­силия среди подростков, особенно массовые убийства в школах таких городов, как Литлтон, штат Колорадо, Джонсборо, штат Арканзас, Спрингфилд, штат Орегон, Падьюка, штат Кентукки, Форт-Гибсон, штат Оклахо­ма, Санти и Эль-Кайон — оба штат Калифорния. И за то время, пока эта книга готовится к печати, могут, к не­счастью, произойти новые кровавые инциденты. До сих пор большинство таких убийц оказывались подростка­ми мужского пола и белой расы, совершенно не способ­ными объяснить, почему они решили застрелить своих одноклассников и учителей. Когда тех из них, кто остал­ся в живых, спрашивали, каковы были их мотивы, боль­шинство отвечало просто: «Не знаю». Некоторые гово­рили об издевательствах со стороны сверстников, сход­ных с теми, что всем нам, взрослым, пришлось в детстве испытать и научиться переносить.
Одним из убийц был пятнадцатилетний подросток из Спрингфилда (штат Орегон) по имени Кип Кинкель. Он убил своих родителей, а потом обстрелу подверглись два­дцать семь его одноклассников в Спрингфилдской сред­ней школе. Двое из них умерли. Вот выдержка из разго­вора Кинкеля с полицейским дознавателем, состоявше­гося спустя всего несколько часов после того, как подрос­ток убил своих отца и мать.
Неизвестный сотрудник полиции: Ты подошел к не­му и выстрелил ему в голову. Так это было? Кинкель: В общем, да.
Полицейский: Сколько раз ты в него выстрелил? Кинкель: Один.
Полицейский: И куда ему попала пуля? Кинкель: Прямо над ухом... О, Боже мой... я любил своего отца; поэтому мне и пришлось... Полицейский: Ты любил его, поэтому тебе пришлось убить его?
Кинкель: Да... О, Боже мой. Мои родители были хо­рошими людьми... я не знал, что делать, потому что... о, Боже мой, мама пришла домой... О, Боже мой. Полицейский: Ты понимал, что этого нельзя делать?
Кинкель: У меня не было другого выхода. Мне остава­лось только это.
Кто сможет в точности сказать, что заставило Кипа за­стрелить своего отца, несмотря на все заверения о любви к нему? Однако мы знаем, что существует некий общий знаменатель между ним и многими другими подростка­ми, тоже устроившими бойню для своих сверстников. Это скрытая внутри ярость, которая почти не поддается объяснению. Как полагает один исследователь, в типич­ном случае эти дети до последней минуты не знают, со­вершить им убийство, самоубийство или то и другое2. Хотя в наши дни есть миллионы других подростков, тех, кто никогда не прибегнет к такому жестокому насилию; на их долю тоже выпадает свое бремя отчуждения.
Очевидно, в современном мире есть что-то глубоко не­правильное. Чем нам объяснить вулканы эмоций, бушу­ющие внутри многих подростков, и кто взялся бы пред­сказать, что это предвещает для тех мужчин, которые из них вырастут? И чем объясняется возрастающее число подростков, которые просто не в состоянии жить в совре­менном мире? Это трудные вопросы, и ответы на них сло­жны и разнообразны. В следующих главах я рассмотрю некоторые подспудные факторы и приведу свои предло­жения, чем могли бы помочь детям их родители и учите­ля. Но сначала давайте внимательнее приглядимся к эмоциональной жизни детей в современном мире и к не­гативной роли распространенного среди них явления под названием «уязвленный дух».
В наши дни мальчики больше чем когда бы то ни было страдают от кризиса уверенности в себе, который прони­зывает их до самых глубин души. Многие из них растут с убеждением, что родители их не любят, а сверстники не­навидят или презирают. Это вызывает у них определен­ные формы отвращения к самим себе, которые нередко служат прелюдией к насилию, наркомании, беспорядоч­ным половым связям и самоубийствам. Это помогает по­нять, почему и мальчики, и девочки занимаются веща­ми, которые в противном случае не имели бы никакого смысла, такими как причинение себе боли, пирсинг наи­более чувствительных частей тела, татуирование с голо­вы до ног, употребление опасных препаратов и/или ото­ждествление себя со смертью, извращения и сатанистские ритуалы. Некоторые из них, как выразился кто-то, «кричат пулями».
У части детей синдром уязвленного духа начинается очень рано вследствие жестокого обращения и пренебре­жения. Крошечные мальчики и девочки, чьи фундамен­тальные потребности остались неудовлетворенными, уже никогда, может быть, не оправятся от этого полностью. Они будут страдать от серьезных психологических и нев­рологических расстройств, которые мы вскоре обсудим. Почему такое возможно? Семьдесят семь процентов ро­дителей, которые плохо заботятся о своих детях и жесто­ки с ними, в то же время вредят и собственному телу, зло­употребляя алкоголем или другими психоактивными ве­ществами. Довольно трудно проявлять свою любовь и за­ботиться о ребенке в состоянии алкогольного или нарко­тического опьянения.
Разумеется, дурное обращение с детьми не всегда вы­звано злоупотреблением психоактивными веществами. Многие родители просто бывают слишком заняты, озабо­чены чем-то другим или отличаются чрезмерной инфан­тильностью и эгоизмом, чтобы удовлетворять настоя­тельные психологические потребности СВОИХ младенцев или малышей. В случае развода внимание взрослых от­влечено от детей и сосредоточено на собственных мучи­тельных переживаниях. С этим отчуждением родителей от детей в современном, до головокружения стремитель­ном мире мы еще не раз встретимся, обсуждая нашу тему воспитания сыновей. Это и есть одна из тех коренных проблем, от которых страдают сегодняшние дети.
Хроническое невнимание к мальчикам и девочкам в первые два года их жизни оказывает на их психологию и неврологию самое пагубное действие. Мозг — это разви­вающийся в интерактивных взаимодействиях орган, для которого необходимы стимулы, приходящие из внешне­го мира. Когда ребенка игнорируют, не заботятся о нем или перепасовывают от одной няньки к другой, его лиша­ют возможностей для формирования умственных способ­ностей. Чем хуже с ребенком обращаются, тем сильнее причиняемый ему вред.
Об актуальности этой проблемы свидетельствуют сот­ни миллионов долларов, выделяемых правительством на медицинские и психологические исследования, охваты­вающие не только младенцев, но и подростков, с которы­ми в первые годы их жизни обращались просто ужасно. Некоторые из них по много дней валялись, всеми забы­тые, в грязных пеленках, воспаляющих нежную кожу; на теле у них виднелись следы побоев и ожогов, достав­шиеся им от психически больных или одурманенных ко­каином родителей. Такого рода заброшенность несчаст­ного ребенка, отторженность от родителей, по данным ис­следователей, заставляют его организм вырабатывать значительные количества гормонов кортизола (гидро­кортизона) и адреналина. Эти вещества попадают с током крови в определенные области мозга, где сосредоточены такие эмоциональные функции, как сопереживание и совесть. Повреждения, причиненные здесь критически ва­жным нервным путям, уже никогда не компенсируются й в конечном счете ограничивают способность индивиду­ума на следующих этапах жизни «сочувствовать» другим людям. Именно поэтому о многих из самых жестоких де­тей можно сказать, что они «повредились умом» в бук­вальном смысле слова.
Эти исследования помогают понять, почему все возрас­тающее число подростков словно бы не чувствует ника­ких угрызений совести, убивая или калеча невинные жертвы. Один четырнадцатилетний мальчик выстрелил в человека, остановившегося в своей машине перед пере­крестком. Когда убийцу спросили, почему он это сделал, он ответил, что тот «как-то странно на него смотрел». Еще один ребенок стоял у магазина «7-Eleven» и убил од­ного из покупателей, просто чтобы посмотреть, как тот умрет. Эти юные убийцы, из которых почти все были мальчиками, как правило, не выражают своего раская­ния или сожалений о проявленной ими жестокости. Ро­бин Карр-Морс, соавтор книги «Привидения в детской: прослеживая истоки насилия» (Ghosts in the Nursery: Tracing the Roots of the Violence), говорит, что нация за­брошенных, эмоционально отчужденных младенцев «со­здала конвейер [для детей], ведущий прямиком в наши тюрьмы».
Существуют, конечно, и другие факторы, из-за кото­рых дух становится уязвленным. Один из них — это пре­дельная сосредоточенность на физическом облике чело­века, ныне проникающая уже в души самых юных детей. Жизнь может оказаться очень трудна для мальчика, ко­торый выглядит необычно, имеет какое-то бросающееся в глаза отличие — нос крючком, покрытую оспинами или прыщами кожу, слишком сильно вьющиеся, или, наобо­рот, слишком прилизанные волосы, слишком большие ступни, косые глаза, торчащие уши или слишком тол­стые бедра. Рыжих дразнят немилосердно еще в дошкольном возрасте. Фактически ребенок может быть фи­зически безупречен за единственным исключением в ви­де некоей досадной особенности, однако под градом на­смешек он или она начинает переживать по поводу этого единственного недостатка, как будто бы к нему сводится все самое важное в жизни. И в их возрасте дело обстоит именно так.
Писатель Франк Перетти предложил выражение «уязвленный дух» и использовал его в качестве загла­вия своей замечательной книги, основанной на его соб­ственных детских переживаниях. Он родился с опухо­лью на челюсти, которая его уродовала и в течение всего детства навлекала безжалостные насмешки. Он считал себя «монстром», потому что именно так его звали дру­гие дети. Бок о бок с Франком стоят миллионы других людей, прошедших сквозь годы отверженности и изде­вательств из-за физической аномалии или изъяна в сво­ей внешности.
Такая уязвимость во взаимоотношениях с юными сверстниками всегда была частью человеческой жизни, однако современные дети и подростки стали в этом отно­шении еще чувствительнее. Причина в том, что массовая культура превратилась в деспотического владыку умов, который требует все более точного соответствия своему ползущему вверх стандарту физического совершенства. Например, если вам доведется посмотреть старые филь­мы с Элвисом Пресли, вы заметите, что девушки из подтанцовки, щеголяющие своими фигурами в бикини, явно набрали лишний вес и несколько «расплылись». Вот они, трясут дородными телесами на радость Элвису и другим гиперсексуальным участникам его команды. Но эти акт­рисы, казавшиеся такими соблазнительными в 1960 го­ду, не смогли бы сегодня попасть в передачу Bay watch. Большинству из них пришлось бы провести год-другой в спортзале и сделать операцию по увеличению бюста, что­бы соответствовать современным требованиям. В дни Рембрандта женщины, считавшиеся особенно красивы­ми, были откровенно толстыми. Сегодня идеалом стала крайняя худоба и «твердые», накачанные формы — ино­гда граничащие с мужеподобностью. Словом, стандарты совершенства ужесточаются и сделались для большинст­ва детей недостижимыми.
За волну насилия, которую мы видим в наши дни, от­ветственны, в основном, масс-медиа и индустрия развле­чений. Они превозносят образцы физического совершен­ства, приводя нам в пример нескончаемую череду «топ-моделей», «подружек «Плейбоя»», просто «красо­ток» и «качков». В конечном счете это оказывает на детей и подростков очень глубокое действие, не только в нашей стране, но и во всем мире. Мы увидели драматическую иллюстрацию этого факта, когда передачи западного спутникового TV впервые стали достигать островов юж­ной части Тихого океана. В телепродукции то и дело мелькали образы обворожительных и довольно худень­ких актрис, игравших роли в «Мелроуз Плейс», «Бевер­ли Хиллз 90210» и прочих сериалах для подростков. Спу­стя четыре года проведенный на острове Фиджи опрос Шестидесяти пяти девушек выявил, как изменялись (или Искажались) их взгляды под воздействием телепередач. Почти сразу же девушки захотели одеваться и уклады­вать свои волосы так, как это делают западные женщи­ны. Доктор Анна Бич ер, научный директор Гарвардского центра нарушений аппетита, обнаружила также серьез­ные перемены в пищевых предпочтениях юных острови­тян и островитянок. Для тех, кто смотрел телевизор три раза в неделю и чаще, на 50 процентов выше по сравне­нию с остальными была вероятность того, что они воспри­нимают самих себя в качестве «слишком крупных» или «слишком толстых». Свыше 62 процентов из них пыта­лись в течение последнего месяца сесть на диету.
Малышам совсем не обязательно иметь избыточный вес, чтобы ощутить на себе это давление общественного мнения. Исследование, проведенное Калифорнийским университетом несколько лет назад, выявило, что 80 про­центов девочек в четвертом классе школы пытались сесть на диету, поскольку считали себя слишком толстыми. Как показало еще одно исследование, к настоящему времени тоже слегка устаревшее, половина учащихся на­чальной школы в возрасте от восьми до одиннадцати лет отвечают в анкете, что не удовлетворены тем, сколько они весят. Убежден, что сегодня эти цифры оказались бы еще более шокирующими. Доктор Мэри Сандерс и ее кол­леги из Медицинской школы Стэнфордского университе­та полагают, что причины, вызывающие такие неврозы, как анорексия (патология, выражающаяся в чрезмерно упорном стремлении к похудению. — Примеч. пер.), булимия (букв, «бычий голод»; патологический неутоли­мый аппетит. — Примеч. пер.) и другие нарушения аппе­тита, можно обнаружить в этих ранних детских пережи­ваниях. Сандерс и ее коллеги уверены, что современные дети «включены в культуру, где господствуют призывы соблюдать диету». Догадываетесь, в чем дело? Отноше­ние окружающих к «толстякам» воспринимается в каче­стве такой сильной угрозы, что даже самых худеньких всерьез страшит перспектива набрать лишний вес. Не приходится удивляться, что среди подростков свирепст­вуют всевозможные нарушения аппетита.
Эта одержимость мыслями о своем весе, похоже, за­тронула даже английскую принцессу Диану, которую многие поклонники причисляли к самым красивым и очаровательным женщинам в мире. В любом случае, она была одной из самых часто фотографируемых женщин, о чем напоминает преследование со стороны папарацци, не отстававших от принцессы до самого последнего момента ее жизни. Никто не сделал столько для поддержки благо­творительности и других добрых начинаний, сколько Диана, принцесса Уэльская. Учитывая красоту, обаяние и грандиозное влияние ее личности во всем мире, почти невозможно представить себе, что принцесса Диана была недовольна своей внешностью — ей не нравилось собст­венное отражение в зеркале, и по временам она страдала нарушениями аппетита. Как могла такая женщина, с ее богатством и популярностью, дойти до отвращения к са­мой себе и депрессии?
Возможно, то, что у принцессы Дианы была занижена самооценка, не так уж странно, как могло бы показаться. Наша система ценностей устроена таким образом, что лишь немногим женщинам удается чувствовать полную Удовлетворенность своей фигурой. Даже участницы конкурсов «Мисс Америка» и «Мисс Вселенная» в минуту откровенности признались бы, что их беспокоят собственные физические недостатки. Если уж те, кто наделен великим даром красоты и обаяния, зачастую страдают от ощущения собственной неполноценности, представьте себе, что должны чувствовать незрелые и нескладные подростки по отношению к далеким от совершенства те­лам, доставшимся им от рождения. Культ красоты — это международное бедствие, отравляющее жизнь сотен миллионов людей, в основном юных, прививая им комп­лекс неполноценности. Жертвой его стала даже принцес­са Диана.
Кстати, примеры, которые я до сих пор приводил, от­носились, главным образом, к девочкам и женщинам. Почему же данный вопрос касается также мальчиков и мужчин? Потому что эта мания физического совершенст­ва и красоты тела стала для сильного пола такой же серь­езной проблемой, как и для слабого. Исследования пока­зывают, что в этом аспекте различий между полами боль­ше не существует. Мальчишки отчаянно хотят быть большими, сильными и стройными. В свои четыре года мальчик напрягает крошечные бицепсы, сгибая руку в локте и сжимая кулак; он указывает на припухлость в том месте, где должен появиться рельеф мускулатуры, и с надеждой говорит: «Смотри-ка, папа; правда, уже боль­шие?» «Да, сынок, — хочет он услышать в ответ, — ты стал по-настоящему сильным».
Маленькие мальчики носят плащи Супермена и Бэтмана, костюмы ковбоев и забавную набедренную повязочку Тарзана, желая показать, какие они «крутые», — что означает «замечательные». Это чисто мужская «воля к власти» заставляет их драться, влезать куда ни попадя, состязаться, пыжиться и хвастаться. Так они устроены. Именно поэтому мальчик, если он отстает в развитии или ниже ростом, чем его сверстники, так часто страдает от низкой самооценки. Просто поставьте себя на место мел­кого ребенка, которого дразнят и цепляют все остальные дети в классе, — который ростом даже ниже девочек, ко­торому не хватает силенок, чтобы показать себя в спор­те, — и которого кличут не иначе как «Коротышка», «Хомячок», «Комарик» или «Суперкиллер». После не­скольких лет таких шпицрутенов его уязвленный дух на­чинает кровоточить.
Помню, как однажды я сидел в своей машине около кафе быстрого питания и ел гамбургер с картошкой (тог­да сердечный приступ еще не лишил меня радости хоро­шо поесть!). Я бросил случайный взгляд в боковое зер­кальце как раз вовремя, чтобы увидеть, как тощий обод­ранный котенок пробегает за моей машиной. Он выгля­дел таким несчастным и жалким. Сердце мое всегда ле­жало ко всему бесприютному племени, в том числе к се­мейству кошачьих, и в данном случае я тоже не смог устоять. Выйдя из машины, я оторвал кусочек своего гамбургера и бросил котенку. Но, прежде чем малыш по­добрался к угощению, огромный котяра выскочил из ку­стов и сожрал все до крошки. Мне стало жаль детеныша, который, поджавшись, ретировался в укромный уголок. Как я ни звал его, предлагая еще один кусочек гамбурге­ра, он был слишком испуган, чтобы решиться на новую вылазку. Мне сразу вспомнились годы, когда я подвизал­ся в роли учителя седьмых-восьмых классов. Я каждый День видел подростков, которые были такими же непри­каянными — такими же неухоженными и заброшенны­ми, как этот котенок. Они страдали не из-за отсутствия еды; они страдали из-за отсутствия любви, внимания и Уважения к себе. Некоторые из них просто отчаянно нуж­дались в этом. Когда они осмеливались раскрыться и «претендовать на приз», — например, попытаться назна­чить свидание или войти в спортивную команду, кто-ни­будь из пользующихся влиянием ребят их отпугивал, за­ставляя поспешно вернуться в убежище, к своему разоча­рованию и одиночеству. Такое происходит постоянно, в каждой школе.
Несколько недель назад мне позвонила одна родитель­ница, чтобы поделиться крайней озабоченностью по по­воду своего двенадцатилетнего сына Брэда. Пару дней на­зад она застала его плачущим и не отступалась от него, пока тот не объяснил причину. Он неохотно признался ей сквозь слезы, что не хочет жить и подумывает, как бы ему убить себя. Он читал, что зубная паста, если ее про­глотить, может быть вредна, и собирается съесть целый тюбик. Это одна из самых прочных и благополучных се­мей, которые мне выпало счастье знать, однако под са­мым носом у родителей их горячо любимый сын замыс­лил самоубийство. Брэд всегда был хорошим мальчиком, располагавшим к себе окружающих, но он столкнулся с проблемой, которую оказался не в состоянии решить. Преодолев разразившийся кризис, родители выяснили, что один мальчик в школе смеется над ушами Брэда, так как они немного торчат в стороны. Обидчик заставил Брэда почувствовать себя последним идиотом во всей школе. Когда они выходят из класса, насмешник идет сзади и руками оттопыривает себе уши.
Часть моих читателей может счесть причину личного кризиса Брэда довольно глупой. Мне доводилось слы­шать, как в сходных обстоятельствах кое-кто говорит: «Ничего. Это просто ребячество. Он с этим справится. Мы все прошли через нечто подобное». Они правы. Большин­ство из нас подвергалось издевкам и насмешкам со сторо­ны сверстников. Но не следует недооценивать те муче­ния, которые могут начаться в результате таких «ребячь­их шалостей», кажущихся взрослым несерьезными, осо­бенно у тех детей, чей дух уже уязвлен из-за других при­чин. В случае Брэда дело дошло даже до мыслей о само­убийстве. Родителям нельзя отмахиваться от такого рода переживаний, тем более нельзя с легкостью относиться к угрозе самоубийства. Даже если вы растите своих детей в атмосфере здоровой, благополучной, любящей семьи, все то время, пока они преодолевают переходный возраст, вам нужно держать глаза и уши открытыми. Эмоции подростков взрывоопасны, и рискованная ситуация спо­собна возникнуть буквально на пустом месте. Мальчики, когда чувствуют себя загнанными в угол, гораздо чаще девочек переключаются на антисоциальное поведение.
Итак, что же вам делать, если вы узнаете, что вашего ребенка изводят его сверстники? В случае с Брэдом я по­советовал его маме поговорить с матерью обидчика. Но вместо нападок на ее сына, которые могли бы лишь вы­звать мгновенную негативную реакцию и усугубить не­приятности, я предложил матери Брэда объяснить, что это у нее возникла проблема, и она была бы рада получить помощь в данной ситуации. Мать Брэда так и поступила. Две женщины переговорили друг с другом и обсудили свои общие заботы. Хотя мать того мальчика искала для него какие-то оправдания, насмешки прекратились, и вопрос был улажен. Семья Брэда обратилась также к про­фессиональному психологическому консультанту, чтобы помочь своему сыну справиться с более глубокими проб­лемами самооценки и связанной с этим неуверенности в себе.
Кроме того, я посоветовал этой родительнице (советую и вам, рискуя быть обвиненным в саморекламе) достать экземпляр моей книги и серию аудиокассет под названи­ем «Подготовка к возмужанию» (Preparing for Adolesce­nce). Они адресованы не родителям, а самим детям, всту­пающим в подростковый возраст. В первой главе и на первой кассете речь идет об оскорблениях чувства собст­венного достоинства, которые в раннем подростковом возрасте почти неизбежны. Здесь объясняется мальчикам и девочкам, как лучше справиться с подобны­ми переживаниями. Если мы, взрослые люди, знаем, что эти трудные дни приближаются, но не стараемся подго­товить к ним своих детей, значит, мы не выполняем сво­их обязанностей. Все подробности есть в книге и на кассе­тах. Надеюсь, они окажутся для вас полезными.
Между прочим, совет, который я дал маме Брэда, был несколько рискованным. Я знал, что она сумеет его вы­полнить, поскольку была женщиной весьма рассудитель­ной и спокойной. Однако беседа с той, другой мамой о ее сыне была трудной и могла принести совсем иной резуль­тат. «Медведицы» бывают удивительно сварливы, когда кому-то вдруг вздумается критиковать «медвежат». Бо­лее того, далеко не все мамы контролируют поведение своих норовистых чад и, возможно, не способны разре­шить конфликт, даже если очень захотят. В таких случа­ях стоит попробовать другие подходы. Часть из них вооб­ще не рассчитана на взаимопомощь. Работая школьным психологом, я знавал одну родительницу, которая так разъярилась из-за насмешек над ее сыном, что решила сама разыскать и прижать в угол обидчика. Она обработа­ла его, как сержант новобранца. Я видел насмешника спустя несколько дней, и он все еще выглядел очень блед­но. Я спросил: «Что тебе сказала миссис Джордан?» Он ответил: «Она... она сказала, если я не оставлю ее сына в покое, она меня придушит». Очевидно, это не лучший ме­тод, однако миссис Джордан сумела доходчиво изложить свою мысль, и насмешки сами собой иссякли.
Должен существовать лучший способ защищать своих сыновей от обид. Меры для этого могут потребоваться эк­страординарные и нетрадиционные. Что касается меня, я не позволил бы своему ребенку оставаться во враждебной обстановке, если бы расценил ситуацию как выходящую за рамки обычных детских подначек. Если начинается такая травля вашего малыша со стороны сверстников, которая день за днем надрывает его сердце, — я нашел бы способ избавить его от этого. Я нашел бы какую-нибудь спецшколу или христианскую школу (между прочим, в христианских школах дразнить своих одноклассников иногда умеют ничуть не хуже, чем в обычных), а при не­обходимости даже переехал бы в другой город. Коль ско­ро пасьянс складывается опасным для вашего ребенка об­разом, пора подумать о смене обстановки. У нас сейчас много говорят о домашнем обучении, и для некоторых се­мей оно представляет собой прекрасную альтернативу. Какое бы решение вы ни выбрали, вы должны защитить ранимый дух вашего ребенка. Я лично видел, что способ­на сделать стая волков с беззащитным агнцем.
Раз уж речь зашла о волках, позвольте мне вспомнить еще одну связанную с животными историю, которую я считаю весьма важной. Наша собака Минди отнюдь не принадлежала к числу чемпионов породы. Ее отцом был, наверное, «заезжий коммивояжер», поэтому мы плохо себе представляли ее родословную. Она была просто пере­пуганным щенком, однажды вечером появившимся у на­шей входной двери, после того как жестокие хозяева про­сто-напросто выставили Минди из своей машины. Нам, в сущности, не нужна была еще одна собака, но что мы мог­ли поделать?
Мы взяли Минди к себе, и она быстро подросла, пре­вратившись в одну из лучших собак, которые у нас ког­да-либо были. Но она так и не избавилась от эмоциональ­ной ранимости, оставшейся как напоминание о жестоко­сти прежних владельцев. Она не могла переносить, если ее начинали воспитывать или журить за то, что она по ошибке сделала что-нибудь неправильное. Она сразу же вскакивала вам на колени и виновато прятала взгляд. Как-то летом мы уехали в двухнедельный отпуск и оста­вили Минди на заднем дворе. Соседский мальчик прино­сил ей еду и питье, а в остальном Минди все это время бы­ла обречена на одиночество. Мы явно недооценили, что для нее будет означать такая изоляция. Вернувшись, мы обнаружили, что она лежит рядом с домом на одеяле. Ее окружали семь старых плюшевых игрушек нашей доче­ри, которые Минди отыскала где-то в пустом гараже. Она одну за другой перенесла их к своей лежанке, чтобы жить среди этих маленьких друзей.
Если уж старая собака настолько нуждается в любви и дружбе, то что же говорить о любом ребенке, когда-либо ходившем по земле? Наша обязанность — как взрос­лых — проследить, чтобы для каждого из них был обеспе­чен необходимый психологический климат. Мы ни на минуту не должны забывать, как трудно расти в том мире соперничества и конкуренции, в котором существует ре­бенок. Найдите время прислушаться к ребенку, проявить заботу о нем, поделиться своей мудростью. Возможно, это окажется самой благодарной обязанностью в вашей жизни.
Одна из причин моей твердой уверенности в том, что взрослые должны защищать детей от них самих, заклю­чается в моей хорошей памяти. Благополучно и счастли­во проведя годы детства, я поступил в школу высшей сту­пени, где сделался мишенью для довольно жестоких шу­ток нескольких старшеклассников. Однажды, помню, я плакал всю дорогу от школы до дома из-за того, что услы­шал от двух мальчиков и одной девочки. Их слова вызва­ли у меня такой кризис уверенности в себе, что моему от­цу пришлось помогать мне с ним справиться. Наблюдая, сколько детей сталкиваются с теми же трудностями, которые вставали передо мной, я часто говорю учащимся школы средней ступени (шестой-восьмой классы. — Примеч. пер.), что они, если сумеют благополучно преодо­леть возраст тринадцати-четырнадцати лет, способны бу­дут выдержать все, что жизнь преподнесет им в дальней­шем. И при этом я шучу лишь наполовину.
Еще раз подчеркну, что мой отец «оставался рядом» со мной, когда я был в отчаянии, весь мой опыт показывает, как важно, чтобы крепкая и дружная семья помогала ре­бенку преодолеть кризисы переходного возраста. Одна из причин, почему некоторые подростки ведут себя так жес­токо и бессмысленно, состоит в том, что дома просто неко­му «отговорить» их от шага за черту. Рано или поздно все вопросы замыкаются на обстановке в семье. Это очень серьезная проблема.
В конце концов я научился защищать себя от нападок. На третьем году обучения в школе высшей ступени моя семья переехала, и меня отправили в новую школу. Поч­ти сразу же мне пришлось иметь дело с несколькими му­чителями, которые сочли меня легкой добычей. Как-то раз один из них шел за мной по всему коридору между классами, издеваясь и насмехаясь. Я понял, что с меня хватит. Повернувшись, я метнул свои учебники прямо ему в нос. Прежде чем он сообразил что к чему, я уже си­дел на нем верхом. К счастью, при моем росте в метр во­семьдесят восемь я мог постоять за себя. На этом наш кон­фликт был исчерпан. Слух о происшедшем быстро обле­тел других желающих позабавиться, и меня оставили в покое. Но если бы я весил килограммов на пятнадцать по­меньше и был сантиметров на двадцать пониже, я так и остался бы неизменной мишенью для этих здоровенных балбесов. Таков мир, в котором живут подростки. Как по­ет в бродвейском мюзикле сиротка Энни, «жизнь больно бьет».
Позвольте мне заодно признаться, что в какой-то момент я и сам принадлежал к числу тех, кто не прочь поза­бавиться, дразня других. Я был тогда зеленым девяти­классником, только что пережившим трудный год изде­вок, о которых уже рассказывал. Мне казалось справед­ливым, что я вымещу свои мучения на ком-то другом. Я избрал кандидата, показавшегося мне подходящим, и начал его изводить. По размеру Денни мне не уступал, но я считал его сосунком. Однажды утром перед уроками я славно проехался на его счет. К несчастью, Денни оказал­ся гораздо крепче, чем я предполагал. Он неожиданно на­нес мне около шести резких ударов в голову, прежде чем я успел осознать, что происходит. Денни побил меня по всем статьям, что оказалось одним из самых сильных по­трясений в моей жизни. В тот день и час моя карьера на­смешника бесславно закончилась. Просто у меня сердце к этому не лежало.
Почему же мальчики так жестоко дразнят и запуги­вают друг друга? Анджела Филлипс объясняет это сле­дующим образом: «Цель запугивания сводится к тому, чтобы довести другого ребенка посредством страха до собственного уровня беспомощности. Ребенок, который живет в страхе, не способен учиться. Тем самым мучи­тель доводит свою жертву до собственного уровня дис- функциональности». Именно это я пытался сделать с Денни. Я просто выбрал в качестве жертвы не того чело­века, вот и все.
А вот еще одна причина того, почему задиры задира­ются. В Журнале по психологии развития сообщается об исследовании 452 мальчиков в четвертом, пятом и шес­том классах. Выяснилось, что те, кто издевался над сво­ими более слабыми сверстниками и вел себя в школе аг­рессивно и вызывающе, зачастую пользовались самой большой популярностью у своих одноклассников. Гру­бая сила и дерзость этих мальчишек являются такими качествами, которыми дети склонны восхищаться. Док­тор Филлип Родкин из Университета Дьюка объясняет почему. Он говорит: «Возможно, эти мальчики усвоили идею, что агрессивность, популярность и власть естест­венным образом сочетаются друг с другом, и, не колеб­лясь, применяют физическую агрессию в качестве стра­тегии социального поведения, потому что в прошлом это себя оправдывало». Иными словами, мальчики, задира­ющие других детей, тех, кто стоит ниже них в «иерархии стаи», получают социальное вознаграждение, чем, веро­ятно, и объясняется, почему многие из них так себя ве­дут. Кстати, другие исследования показали, что среди де­вочек дерзкое и вызывающее поведение не приводит к увеличению популярности. Только мальчиков восхища­ет ниспровержение правил. И некоторые из них могут от­носиться к вам!
Как бы то ни было, кругом полно юных мучителей, де­лающих свое черное дело. Исследование, проведенное психологом Дороти Эспелаж, выявило, что 80 процентов учащихся когда-либо принимали участие в травле, а 15 процентов семи- и восьмиклассников ответили, что сами регулярно третируют кого-либо. Как было установлено в одном из предшествующих исследований, мальчики в че­тыре раза чаще девочек проявляют агрессию с примене­нием физической силы и еще чаще становятся жертвами такой агрессии3. В исследовании, финансируемом фондом Кайзера, 74 процента детей в возрасте от восьми до одиннадцати лет и 86 процентов подростков указывали, что их дразнят или запугивают сверстники. Каждый пя­тый ребенок боится войти в класс. Сегодня это большая проблема для учеников. Она также играет существенную роль в кровавых инцидентах, которые продолжают тре­вожить нацию. За последние четыре десятилетия частота убийств и самоубийств возросла на 500 процентов. Я убе­жден, многие из тех, кто убил себя и убивал других, стра­дали от того, что дух их был уязвлен. Над Энди Уильям- сом, несовершеннолетним убийцей, застрелившим в кон­це концов двух своих одноклассников в школе города Санти, безжалостно издевались, дразня «дистрофиком». Некоторые дети легко переносят подобные насмешки, но у других они порождают злобу, остающуюся на всю жизнь.
Те, кто обращается к насилию или иным видам анти­социального поведения, по своему происхождению за­частую принадлежат к низшим слоям социальной пира­миды. Адриан Николь Ле-Бланк, автор статьи под на­званием «Аутсайдеры», следующим образом описывает интересные для нас аспекты отношений между школь­никами:
Традиционная иерархия [в школе] сохраняется: са­мые популярные дети чаще бывают самыми богаты­ми, а мальчики из их числа обычно еще и хорошие спортсмены. «Недоступные девушки», «самостоя­тельные девушки» и девушки класса «поло» относят­ся к категории самых желанных девушек для обще­ния, и многие из них тоже занимаются спортом. Ниже слоя популярных детей, в порядке уменьшения срав­нительной значимости, идут наркоманы (балдежни­ки, балласт, торчки, хиппи или неохиппи), модницы или «доступные девушки», умники, скейтбордисты и подружки скейтбордистов, упертые и технари, фана­ты, работяги и «тундра», больше известные как «уро­ды». Есть также смутьяны, неудачники и бродяги — школьники, которые прибиваются то к одной группе, то к другой. Настоящие аутсайдеры невидимы.
Быть изгоем — означает вообще не быть парнем, быть слишком слабым, женоподобным. Третирую­щие такую жертву школьники выступают в роли своеобразной детской полиции, охраняющей соци­альный кодекс. Гимн мести способных школьни­ков — который поддерживает у этих непопулярных ребят веру в то, что если только они продержатся до конца школы, список чемпионов вскоре изменится — не ставит под сомнение саму иерархию, несущую в се­бе угрозу для аутсайдеров. Итак, мальчики выжива­ют благодаря своему терпению, с помощью своих ку­лаков, но главным образом — если им повезло — с по­мощью «семьи», которую они создают из круга своих друзей.
Ле-Бланк приводит далее потрясающие выдержки из беседы с мальчиком по имени Эндрю, который находил­ся в нижнем слое пирамиды:
«Сначала народ дразнил меня, потому что я действи­тельно умный, — отметил Эндрю, считая эту причин- но-следственную связь самоочевидной. — Я все время читал. Я читал на всех уроках математики». Тогда, в средней школе, компанию ему составляли Том Кланси (американский писатель, род. в 1947 г. — Примеч. пер.), а также лучший друг Эндрю, с которым можно
было поговорить обо всем на свете. По словам Эндрю, сейчас дело обстоит лучше, потому что в старших классах он поддерживал отношения с «чудаками». Однако типичный день в школе, который Эндрю опи­сывает, отнюдь не наводит на мысль об улучшении — если уж его переворотом бросили на кучу классных досок и засунули головой в мусорный бачок. На школьной дискотеке в присутствии учителей и поли­ции некто Н. оторвал Эндрю от земли и оборвал ему карманы джинсов. «Меня называли то педиком, то слабоумным», — рассказывает Эндрю. Одна девуш­ка, с которой он дружил, теперь, завидев Эндрю, гово­рила: «Ой, нет, уйди отсюда, кому ты нужен!»
Эндрю вступил в команду бегунов по пересеченной местности, но, когда дело дошло до забегов на местно­сти, на него посыпались неудачи. На следующий год он забросил секцию, хотя любит спорт. Недавно его и еще нескольких подростков временно исключили из школы по подозрению в употреблении наркотиков. По словам Эндрю, он всегда был круглым отличником, но теперь вместо оценок «А» получает в основном «С» и «Б». Он не усматривает связи между тем, как его тре­тируют, и этими переменами в своей жизни.
Родителям он ничего не говорит. По словам Энд­рю, те уверены, что у него хорошие отношения с одно­классниками. «Я пытался все это объяснить родите­лям, — говорит Эндрю, — а они отвечали: „Да будет, у тебя ведь куча друзей". Ну, я вообще-то так не думаю. Им этого не понять». Однако это понимают его друзья среди изгоев.
Один из них — Рэнди Так, недоросль метр шесть­десят ростом, с копной нечесаных волос и багровыми от прыщей щеками. Он спас Эндрю от «водоворота» (два школьника хотели опустить того за лодыжки го­ловой в унитаз).
Эндрю говорит, что остракизм «нагнетает внутри напряжение. Иногда можешь здорово разозлиться из-за чего-то, что на самом деле того не стоит; это вро­де как последняя капля». Он в состоянии понять убийц, Дилана Клеболда и Эрика Гарриса, ведь их му­чениям конца не было видно, однако сам Эндрю оста­ется оптимистом. В конце концов, есть и такие люди, у которых вообще нет друзей.
Не так уж трудно понять, почему мальчики с уязвлен­ным духом — «уроды», «дегенераты», «подонки», «хорьки и «слизняки» — способны под этим невыноси­мым давлением сорваться и причинить несоразмерный вред другим людям. Я, разумеется, их не извиняю и не оправдываю того, что они делают. Большинство школь­ников проходят через этот трудный период, не прибегая к кровавому насилию. В некоторых, однако, вселяется такая ненависть, что они начинают стрелять не только в своих обидчиков, но и во всех, кого видят. Затем они об­ращают оружие на самих себя в качестве завершающего акта этой ненависти к другим и к себе. Практически в каждом случае очередной вспышки насилия в школах малолетние преступники были объектом насмешек и из­девательств со стороны сверстников. Как заметил Энд­рю, именно так обстояло дело в Колумбайнской школе города Литлтон, штат Колорадо, в тот трагический ап­рельский день 1999 года. Двенадцать учеников и учи­тель расстались с жизнью, перед тем как два семнадца­тилетних преступника совершили самоубийство. Хотя они несут полную ответственность за эту кровавую бой­ню, нельзя, изучая привходящие обстоятельства, не от­метить, что они подвергались остракизму со стороны своих более популярных одноклассников. Когда убий­цы начали стрелять, Клеболд, как сообщают, крикнул: «Это всем вам, кто над нами издевался». Гаррис доба­вил: «Твои дети меня оскорбляли. Они унижали меня. Они все умрут [та-та-та-та], они все умрут. Я — Бог, и я решаю, что правильно». Очевидно, подавляемый гнев вырвался наружу и стал причиной гибели многих лю­дей. Такой ход событий становится типичным.
Еще один ключевой фактор — это господство насилия в средствах массовой информации, которые учат детей лож­ным способом решать проблемы со своими мучителями. Подростки, включая тех, у кого уязвлен дух, каждый день видят, как убивают — отравляют, калечат, обезглавлива­ют, режут, давят и взрывают. Это встречается везде — от театра и кабельного телевидения до музыкальных видео­фильмов и Интернета. Несколько лет назад одним из са­мых популярных фильмов стал «Крик», снятый на студии «Мирамакс», которая, как ни печально об этом говорить, является дочерней компанией корпорации «Уолт Дис­ней». Фильм начинается со зверского убийства юной де­вушки. Затем ее выпотрошенное тело остается на бельевой веревке, чтобы там его нашла мать девушки. Миллионы подростков посмотрели этот фильм в годы, когда были наиболее впечатлительными. С тех пор вышли «Крик-2» и «Крик-3». Спасибо тебе, корпорация «Дисней», за наших детишек. Твой основатель перевернулся бы в гробу, узнай он, что ты творишь, прикрываясь его добрым именем. Так что давай, не тушуйся. Греби деньги и крути бизнес. Но за­помни при этом, что кровь невинных жертв навсегда обаг­рила твои руки. Меня глубоко возмущают это духовное растление и эксплуатация детей, которые осуществляют президент корпорации «Дисней» Майкл Айзнер и другие магнаты кино и телевидения, нацеливаясь на самых впе­чатлительных среди нас.
Учитывая распространенность сцен насилия в масс-медиа, с какой стати нам удивляться, что дети, за все время своего детства достаточно на это насмотревшие­ся и об этом наслушавшиеся, иногда прибегают к наси­лию? Детей учат, что насилие — единственное, что оста­ется, когда тебя оскорбляют или не дают жить. «Да­вай, — кричат они, когда подвергаются издевательст­вам, — посмотрим, чего ты стоишь!» — и добавляют «та-та-та-та» из автоматической винтовки.
Многие люди возлагают вину за бойни в школах на от­носительную доступность оружия, что заставляет их со всей страстью участвовать в крестовом походе против пи­столетов и автоматов. Нет сомнений, что подростки и ору­жие — смесь взрывоопасная, но это еще не объясняет все­го, что происходит в наши дни. Рабби Дэниел Лапин, пре­зидент движения «Возврат к традициям», заявил, что было время, когда мальчики в большинстве американ­ских школ приносили с собой на уроки ружья. Они остав­ляли их в раздевалке до середины дня, а потом забирали назад и шли охотиться. С оружием не было проблем. Сейчас мы имеем разгул насилия почти в каждой школе, но не из-за того, что оружие изменилось, а из-за того, что изменились школьники. А почему они изменились? По­тому что поп-культура учит их, что насилие — признак мужественности. Разве не прибегал к насилию Сильвестр Сталлоне в «Рэмбо»? Разве не прибегал к насилию Брюс Уиллис в «Крепком орешке»? А Арнольд Шварценеггер в «Коммандо»? Разве не учатся наши дети на этих роле­вых примерах мстить всем и убивать всех, кто встанет у них на пути?
Родителям очень трудно оградить свою семью от тако­го культа насилия. Это все равно что пытаться остано­вить ливень. Тем не менее, мы должны насколько возмо­жно беречь от него наших детей, особенно пока они еще совсем юные. Четыре уважаемые национальные органи­зации усматривают связь между насилием по телевиде­нию, в видеоиграх, музыке, кинопродукции и ростом насильственной преступности среди детей. Это Амери­канская медицинская ассоциация, Американская ака­демия педиатрии, Американская психологическая ассо­циация и Американская академия детской и подростко­вой психиатрии. Их совместное заявление, в частности, гласит: «Эффекты [показа насилия] поддаются измере­нию и сохраняются на долгое время. Более того, при продолжительном ознакомлении со сценами насилия в масс-медиа происходит притупление эмоциональной восприимчивости по отношению к насилию в реальной жизни».
Еще с более суровым предупреждением выступила от­дельно Американская академия педиатрии. Сообщив­ший о нем Стив Рубенштейн из «Сан-Франциско кроникл» написал: «Папы и мамы, выключайте телевизор, ведь под угрозой здоровье ваших малышей. Дети в воз­расте до двух лет не должны смотреть телевизор: это мо­жет нарушить „нормальное развитие мозга", как сказано в новом обращении, сделанном на этой неделе Американ­ской академией педиатрии. „Педиатры должны призы­вать родителей не допускать, чтобы дети младше двух лет смотрели телевизор. Исследования развития мозга в ран­нем возрасте показывают, что младенцам и малышам для нормального развития мозга жизненно важны прямые контакты [с людьми]", — сказано в этом обращении».
В статье далее отмечено: «В предыдущих выпусках из­даваемого Медицинской ассоциацией журнала «Педиат­рия» доктора предостерегали, что просмотр телепередач детьми может привести к агрессивному поведению, ожи­рению, апатии, замедлению обмена веществ, затормажи­ванию воображения, к запорам и даже к смерти — в слу­чае, если телевизор опрокинется и упадет на ребенка. Од­нако ассоциация впервые призывает к прямому запрету. Исследования также показывают, что среднестатистиче­ский ребенок за год встречает в телепередачах 14 000 упо­минаний сексуальных действий и ежегодно поглощает в остальных средствах массовой информации рекламы ал­коголя на 2 миллиарда долларов.
Здравый смысл еще десятки лет назад подсказывал нам, что регулярная демонстрация сцен насилия и пото­ков льющейся крови вредна для детей, но лишь недавно появились достаточно солидные научные подтверждения этого. Ныне авторитеты в области науки о детях пришли к единодушному выводу. Индустрия развлечений ставит наших детей под удар. Реакция Голливуда, к сожале­нию, лишь немногим отличалась от равнодушного зевка. О сексе и насилии в масс-медиа мы подробнее поговорим в следующей главе.
Позвольте мне сейчас предложить матерям и отцам де­тей, дух которых уязвлен, несколько советов, что можно в этой связи предпринять. Как я уже говорил, в послед­ние тридцать лет я призываю родителей и учителей ак­тивно вмешиваться в ситуации, когда детям причиняет­ся такого рода вред. Одна из самых важных обязанностей родителей заключается в охране психического и физиче­ского здоровья детей. Вам и в голову не придет позволить кому-то физически повредить им, коль скоро в ваших си­лах это предотвратить. Почему же тогда вы готовы стоять в стороне и молчать, когда дух вашего мальчика или де­вочки сминают и калечат? Ущерб для самооценки чело­века, нанесенный в подростковом возрасте, может сказы­ваться на протяжении всей остальной жизни.
Как учитель, я недвусмысленно разъясняю своим уча­щимся, что не потерплю издевательств над слабыми. Ес­ли кто-то из моих учеников все-таки вознамерится трети­ровать другого моего ученика, ему придется иметь дело со мной. Мне хотелось бы, чтобы все взрослые заняли ту же позицию. Когда твердый и любящий учитель приходит на помощь самому презираемому ребенку в классе, в эмо­циональной атмосфере комнаты происходит некая дра­матическая перемена. Словно бы каждый ребенок испус­кает явственно слышимый вздох облегчения. В головах малышей проносится одна и та же мысль: если этому ре­бенку не грозят насмешки, значит, и я в безопасности. Защищая наименее популярного ребенка в классе, учи­тель демонстрирует, что уважает всех и встанет на сторо­ну каждого, с кем обращаются несправедливо.
Дети любят справедливость, и им очень неуютно в жес­током и нечестном мире. Поэтому, когда мы учим детей доброте и уважению к другим людям, отстаивая правила цивилизованного и корректного поведения в наших шко­лах и домах, мы закладываем основы доброты и человеч­ности в мире будущих взрослых. Как ни печально, сегод­ня во многих школах господствует совсем иная филосо­фия. И это нуждается в изменении. Не говорите мне, что мы, взрослые, не в силах положить конец насмешкам де­тей друг над другом. Конечно, мы в силах. Мы знаем, кто из детей беззащитен. Мы в состоянии их спасти. Нам про­сто нужна решимость вмешаться, когда мы видим, что ребенок в беде. И наша важнейшая обязанность — сде­лать это.
Здесь начинается сложная часть дела. Когда вы труди­тесь за кулисами, защищая своего ребенка от жестокого обращения, не позволяйте ему почувствовать себя жерт­вой в более широком смысле, нежели данная конкретная ситуация. Очень легко создать у мальчика впечатление, будто бы весь мир обратился против него. Такая универ­сальная привычка ощущать себя жертвой чрезвычайно деструктивна. Она парализует личность и заставляет в отчаянии опустить руки. Коль скоро ребенком овладела коварная мысль, что он не может победить, что он рож­ден для поражений, — он морально уничтожен. Его воля к преодолению трудностей подавлена. Говорите со свои­ми сыновьями не о большом мире, который к ним неспра­ведлив, а просто научите их, как найти выход в данной, отдельно возникшей ситуации. Надеюсь, это предельно ясно. Никогда не давайте своему ребенку подумать, будто вы считаете, что он обречен быть неудачником и изгоем. И он поверит в себя!
Мы должны также распознавать детей и подростков, которые, возможно, испытывают чувства ненависти к себе или таят глубокую обиду и гнев. Вот симптомы, за которыми надо следить: ребенок гипертрофированно реагирует на пустячные огорчения, боится новых для него социальных ситуаций, пробует употреблять нар­котики или алкоголь, страдает нарушениями сна или аппетита, пребывает в крайней изоляции, отстранен­ности от мира, грызет ногти, не умеет заводить друзей, не интересуется школьными делами, третирует других Детей. Следите также за признаками суицидных наме­рений. Проявляйте особую бдительность, когда ребе­нок, высказывавшийся на тему самоубийства, неожи­данно становится беззаботным и счастливым. Иногда это означает, что он решил не противиться своей тяге к смерти и прекратил внутреннюю борьбу с тем, что рань­ше его беспокоило. В любом из перечисленных случаев я призываю вас обратиться за профессиональной помо­щью для таких детей. Не утешайте себя уговорами: мол, «с возрастом это пройдет». Ваш малыш может от­чаянно нуждаться в помощи. Не упустите возможность ее предоставить.
Все эти замечания относились к подросткам; давайте теперь поговорим о младших детях. Раньше принято бы­ло считать, что для большинства детей детство — счаст­ливая и беззаботная пора. Теперь это изменилось. По сло­вам доктора Арчибальда Харта, психолога и писателя, в наши дни мы все чаще встречаем признаки серьезной де­прессии у детей, даже у таких маленьких, как пятилет­ние1. Если ребенок в возрасте от пяти до десяти лет нахо­дится в депрессии, у него могут появляться признаки апатии: скажем, он не хочет по утрам вылезать из крова­ти; бесцельно слоняется из комнаты в комнату; не выка­зывает ни малейшего интереса к вещам, от которых, бу­дучи в норме, должен был бы прийти в восторг. Наруше­ния сна и жалобы на пищеварение также служат предуп­реждающими сигналами. Другими симптомами могут быть прямые проявления гнева, враждебности, беспри­чинные вспышки ярости. Скажем, он вдруг, без предуп­реждения, набрасывается на людей или даже на окружа­ющие предметы. Если вы подозреваете, что у вашего ре­бенка депрессия, вы должны помочь ему выразить чувст­ва огорчения или разочарования словами. Постарайтесь, чтобы ребенок всегда мог рассчитывать на то, что вы его внимательно выслушаете, не высказывая поспешных су­ждений и не преуменьшая значения выраженных им чувств. Если ему удастся просто высказаться, это уже многое даст для изменения его депрессивных настрое­ний. Но самое главное — вам нужно выявить коренную причину его огорчений. Ответом на этот вопрос может оказаться то, что происходит с вашим ребенком в школе.
И наконец, я обращусь к словам журналистки Кэтлин Паркер, чтобы дать заключительную рекомендацию о том, как вырастить здоровых мальчиков в нашем мяту­щемся мире. Она говорит, что это можно сделать, если вы «будете рассудительными, проницательными и внима­тельными. Позаботьтесь, чтобы мальчики не слишком часто видели сцены насилия; будьте на месте, когда они возвращаются из школы; помогайте им делать домашние задания; расспрашивайте их, как прошел день; если ну­жно, дайте им выплакаться; поддерживайте их, когда им плохо; помогайте им осознать имеющиеся возможности; научите их осторожно обращаться с оружием, если оно у вас есть; хвалите за хорошее поведение; установите осмы­сленные наказания за неприемлемое поведение; предъ­являйте разумные требования; выражайте свои нравст­венные императивы; общайтесь с их учителями; [и] обни­майте своих детей, когда только представится случай. Не требуйте от них быть мужчинами, пока они всего лишь маленькие мальчики, но показывайте им, как ведут себя настоящие мужчины, проявляя то качество, которое в нашем обществе, кажется, исчезло: искусство властво­вать собою. Это величайший дар, и это проще, чем кван­товая теория. Это просто значит быть хорошим отцом».

Вопросы и ответы

Дайте мне, пожалуйста, какие-то более конкретные советы о том, как мне определить, не может ли мой сын совершить самоубийство?
Совет по исследованиям семьи (Family Research Council) Предлагает перечень контрольных вопросов для провер­ки, который может оказаться вам полезен. Задайте себе такие вопросы:

· Имеют ли место серьезные изменения в характере и чертах личности вашего сына?

· Нет ли у него затруднений с девушками? Может быть, ему трудно находить общий язык с друзья­ми, с родителями? Не отдалился ли он от людей, с которыми раньше был близок?

· Не снизилось ли качество его учебы в школе? На­пример, не перестал ли он удовлетворять собствен­ным или чьим-то еще стандартам в том, что касает­ся школьных отметок?

· Можно ли сказать, что он все время скучает, испы­тывает затруднения с концентрацией внимания?

· Склонен ли он к бунтарству, необъяснимому и дра­матичному поведению?

· Испытывает ли он затруднения в связи с серьезны­ми переменами в жизни, такими как переезд в дру­гой город, отделение от родителей?

· Убегал ли он из дома?

· Употребляет ли ваш подросток наркотики и/или алкоголь?

· Жалуется ли он по поводу головных болей, болей в животе, других симптомов, которые могут как быть, так и не быть реальными?

· Изменились ли его привычки в том, что касается сна или еды?

· Нет ли в его внешности изменений к худшему?

· Не раздал ли он что-то из самых ценных своих ве­щей?

· Пишет ли он рассуждения или стихи о смерти?

· Говорит ли он, пусть в шутку, о самоубийстве? Употребляет ли такие выражения, как: «это пос­ледняя капля», «я этого больше не вынесу» и «ни­кому до меня нет дела» (в четырех случаях из пяти суицидальной смерти предшествуют угрозы убить себя)?

· Пытался ли он в прошлом совершить самоубий­ство?

Если вы отмечаете в своем сыне соответствие каким-то из этих характеристик, я призываю вас немедленно об­ратиться за профессиональной помощью для него. Во многих случаях самоубийство становится для недоуме­вающих родителей громом с ясного неба. Вы достаточно мудры, чтобы сохранять бдительность в отношении при­знаков и симптомов, которые могли бы пройти незаме­ченными. Прочная и заботливая семья — это и есть са­мое эффективное средство профилактики, профилакти­ки не только самоубийств, но и большинства других ви­дов антисоциального поведения. К сожалению, миллио­ны детей как раз и лишены такой семьи.
Мой сын недавно начал водить знакомство с какими-то хулиганами, и они на­учили его курить марихуану. Он не отрицает, что курит ее, так как утвержда­ет, что это, якобы, безвредно. Не могли бы вы сообщить мне, как фактичес­ки обстоит дело?
Ваш сын получил неправильную информацию, которая распространяется теми, кто выступает за легализацию марихуаны. Это ложь. Доктор Гарольд. Вот, старший пси­хиатр фонда Меннингера (город Топика, штат Канзас), вносит в этот вопрос ясность.
Он сообщает, что, во-первых, пять сигарет с марихуа­ной оказывают такое же канцерогенное действие, как сто Двенадцать обычных сигарет. Во-вторых, те структуры Мозга, которые отвечают за высший уровень таких функ­ций личности, как сосредоточенность, концентрация внимания, творческие способности, обучаемость и конце­птуальное мышление, в подростковом возрасте все еще Продолжают формироваться. Постоянное употребление марихуаны в этот период замедлит нормальное развитие соответствующих клеток мозга. В-третьих, проведенное в Колумбийском университете исследование показало, что у курящих марихуану женщин происходит резкое увеличение количества повреждений в ДНК, хромосом­ном носителе наследственности. Было ТЭ.КЖ6 обнаруже­но, что репродуктивные яйцеклетки особенно уязвимы для вредного действия марихуаны. В-четвертых, еще од­но исследование ученых из Колумбийского университета выявило, что у людей, в течение года выкуривавших по единственной сигарете с марихуаной в день, количество белых кровяных клеток (лейкоцитов) уменьшается на 39 процентов ниже нормы, из-за чего выходит из строя им­мунная система, и человек становится мишенью для ин­фекций и разнообразных недугов1. Курение марихуа­ны — опасное хобби.
Сомневаюсь, что ваш сын будет удовлетворен этим от­ветом, хотя сообщить ему эту информацию в любом слу­чае необходимо. Вероятно, его намерения в большей сте­пени обусловлены влиянием со стороны сверстников, нежели его верой в безвредность марихуаны. Опасность заключается в том, что он «переквалифицируется» с травки на то, что сильнее действует и вызывает более сильную наркозависимость. На вашем месте я прило­жил бы все старания, чтобы избавить сына от той компа­нии, в которой он сейчас проводит время, даже если бы потребовалось переехать в другой город. Очевидно, он подошел к одной из критических развилок на своем жизненном пути.