Поход за плодородными землями

Российский историк Василий Ключевский², американский исто­рик Ричард Пайпс (Richard Pipes) и британский историк Доминик Ливен (Dominic Lieven) пришли к выводу, что начиная с XVI и вплоть до начала XX столетия территориальная экспансия россий­ского государства, которая представлялась такой хищнической, на самом деле была продиктована трудностями в осуществлении ши-

* После Второй мировой войны Польша вошла в сферу советского военного, поли­тического и экономического влияния вместе с ранее неподвластными СССР Чехо­словакией, Венгрией, и другими восточноевропейскими государствами. Прибал­тийские государства были снова включены в состав СССР, став «союзными рес­публиками» Советского Союза. Галиция была отторгнута от Польши и включена в состав Советской Украины в составе СССР, а принадлежавшая до 1918 года Рос­сийской империи Бессарабия была отделена от Румынии, захватившей ее в годы Первой мировой войны, и превращена в «Молдавскую Советскую Социалистичес­кую Републику» тоже в составе СССР. Кроме того, в состав Советского Союза бы­ла включена Тува, небольшое полунезависимое государство, расположенное меж­ду Монголией и СССР. Тогда же СССР вернул южную часть острова Сахалин, захваченную Японией в 1905 году после русско-японской войны, а также Куриль­ские острова, которые по русско-японскому договору 1875 года признавались за Японией, но от прав на которые она была вынуждена отказаться по Сан-Францис-скому миру 1951 года.

Фиона Хилл, Клиффорд Гэдди. Сибирское бремя ______________________

рокомасштабной культивации земель в окрестностях Москвы. Ли-вен отмечает: «Поскольку русские вынуждены были жить далеко на севере в лесистой местности с неплодородными землями, они не могли увеличить численность своего населения или благосостоя­ния настолько, чтобы можно было создать настоящую империю»³. В начале своей знаменитой книги «Россия при старом режиме» то же самое предположение высказывает и Пайпс⁴. Молодому россий­скому государству Московия приходилось довольствоваться сель­скохозяйственным сезоном продолжительностью всего лишь 4-5 месяцев в году для того, чтобы взрастить и собрать урожай. Сельскохозяйственный сезон в евразийских степях к югу от Моско­вии длился 6 месяцев в году, и 8-9 месяцев в Западной Европе. Зна­чит, если бы русские продолжали оставаться в окрестностях Моск­вы, то у России не было бы возможности производить достаточное количество сельскохозяйственной продукции для обеспечения эко­номического развития, роста населения и добиться, как конечной цели, превращения России в крупное европейское государство³.

Исторические записи свидетельствуют, что в XVI веке в Мос­ковии действительно были низкие урожаи и довольно малочислен­ное население по сравнению с ее европейскими соседями - от 6 до 12 миллионов человек⁶. Такое положение коренным образом изме­нилось, как только московские правители приступили к почти по­всеместному захвату земель. К середине XVIII столетия стал на­блюдаться быстрый рост численности населения. Она увеличилась почти вчетверо с 17-18 миллионов человек в 1750 году до 68 мил­лионов в 1850 году⁷. В XVII и XVIII столетиях, отвоевав террито­рии у Швеции, Польши и Турции, Россия получила в свое распо­ряжение Черноземье. Это были обширные сельскохозяйственные угодья с плодородной почвой, простирающиеся по евразийской степи от современной Украины и далее к северному побережью Черного моря, занимающие Среднее и Нижнее Поволжье сего­дняшней Российской Федерации вплоть до Уральских гор*. Захва­ченные территории были немедленно поделены и раздарены для освоения отличившимся генералам, дипломатам и семьям, близ­ким к царскому двору. Часть земель была передана в надел монас­тырям. Российским крестьянам также было позволено заселять и обрабатывать их. К началу XX века около 18 миллионов человек (численность всего населения России в 1750 году) переехало туда в поисках пахотных земель. Российское правительство ежегодно

•''•• Средние январские температуры в центре Черноземья колеблются в диапазоне от —2° в Одессе и Краснодаре до —6° в Ростове и —9° в Воронеже, что делает его несколько теплее, чем Москва (—10°).

Глава 4. География - выбор

стало выделять из бюджета крупные суммы для оказания под­держки переселенцам⁸.

Статистикой царских времен подтверждается факт, что такая массовая миграция в степные районы с плодородными почвами и про­должительным сельскохозяйственным сезоном придала импульс рос­ту численности населения страны. Согласно официальным доку­ментам Российской империи, в период с 1809 по 1887 год посевные площади в России возросли на 60 процентов⁹. С 1858 по 1897 год чис­ленность населения в европейской части России почти удвоилась, увеличившись с 68 до 125 миллионов человек¹⁰. Несмотря на то, что урожаи зерновых в России оставались низкими, заселялись и возде-лывались все новые и новые земли, что, в свою очередь, позволяло со­держать и кормить все большее количество людей. В 60-х годах XIX века темпы роста численности российского населения были особенно высоки в сельских местностях центральных губерний (древняя Мос­ковия) и на новых землях Черноземья¹¹. В центре Черноземья кон­центрация населения и количество крупных крестьянских хозяйств были выше, чем в остальных регионах России. Там же быстро росли многочисленные административные центры и города (Харьков, Воро­неж, Курск и Саратов). В итоге присоединение новых земель за преде­лами Московии и последующее изменение в распределении населе­ния России, судя по всему, позволили преодолеть первоначальные не­достатки географии и неудачного расположения Москвы. Однако, к сожалению, на этом история не заканчивается. В конце XIX века жи­тели России продолжали перемещаться. На сей раз они отправились на территории с более суровым климатом и с еще более бедными поч­вами, чем в древней Московии, - на Урал и в Сибирь.

«Изобилие пространства»

К 80-м годам XIX века целины в Черноземье почти не осталось, и рас­тущему населению России стало не хватать свободных пахотных зе­мель. Страна стремительно приближалась к ограничениям, предска­занным Томасом Мальтусом в его известном очерке 1798 года «Опыт о законе народонаселения»¹². Мальтус предвидел резкий рост чис­ленности населения во всем мире, который превысит возможности всех сельскохозяйственных угодий земли обеспечивать людей про­довольствием. Он задал задачу европейским политическим мыслите­лям XIX столетия, изучавшим рост численности народонаселения и территориальные возможности. В течение полувека, предшествовав­шего Первой мировой войне, большинство европейских стран были заняты поиском способов, которые позволили бы справиться с пер-

Фиона Хилл, Клиффорд Гэдди. Сибирское бремя ____________

спективой перенаселения. Те, кто не мог увеличить свою территорию путем аннексии или колонизации, надеялись справиться с этой про­блемой путем регулирования роста численности своего населения и адаптации его под имеющиеся возможности. Набор альтернатив включал в себя поощрение эмиграции, увеличение производитель­ности сельского хозяйства, а в некоторых случаях и популяризацию государственных образовательных программ по снижению рожда­емости (что предлагал сам Мальтус). Между тем Германия, Велико­британия, Бельгия и Нидерланды успешно опровергали так называе­мый «мальтузианский софизм» - тезис о том, что население обречено на перерасход ресурсов, - путем внедрения интенсивных сельско­хозяйственных методик и ускоренной индустриализации. Другие европейские страны, такие как Австро-Венгрия, Италия и Ирлан­дия, поощряли эмиграцию из своих перенаселенных городских реги­онов - главным образом в Северную Америку. В результате с 1870 по 1914 год эмигрировало почти 25 миллионов человек¹³.

У России, однако, был другой выход. Благодаря «изобилию пространства» у нее еще имелось много земли для освоения в рам­ках собственных границ". Поэтому она открыла доступ к террито­риям, расположенным за пределами Черноземья - на Урале и в южной части Сибири, - разрешив заселять и обрабатывать их. Бес­крайние евразийские степи были, по сути, российской собственной «Северной Америкой». Ричард Пайпс писал в работе «Русская ре­волюция»: «Российские граждане не мигрировали в другие стра­ны». Вместо этого «они предпочитали колонизовать свою собствен­ную страну»¹⁵. Это весьма примечательно, поскольку означало, что в XIX и начале XX столетия России удавалось избегать «мальтузи­анских ограничений», прибегая к территориальной экспансии. Ей не надо было сдерживать рост численности своего населения*.

Мальтус писал, что ростом численности населения движет до­ступ к земле и пище. Вот что он говорил о Северной Америке (хотя в этом контексте он мог бы свободно говорить и о России): «Повсеме­стно отмечалось, что в новых колониях, основанных в благодатных странах, где достаточно земель и пищи, численность населения по­стоянно и стремительно растет... Обширные плодородные земли, ко­торые можно получить за гроши или вовсе бесплатно, настолько благоприятно сказываются на росте численности населения, что преодолевают все препятствия на его пути». Развивая эту мысль,

* России необходимо было преодолевать «мальтузианские ограничения» только из-за того, что в стране не увеличивалась производительность. Избавляться от избыточного населения приходилось только странам с плохо функционирующими экономиками.

Глава 4. География - выбор

Мальтус пишет, что, «когда акр за акром вся плодородная земля бу­дет занята, ежегодный рост урожайности будет зависеть от окульту­ривания уже используемых земель... Но население, если его обеспе­чивать пищей, будет возрастать с неимоверной интенсивностью, и возрастание за один период придаст импульс еще большему возрас­танию в последующий период, и так будет продолжаться бесконеч­но»¹⁶. По Мальтусу, страна, у которой слишком мало земель, могла бы оказаться со слишком многочисленным населением. Но в стране не может быть слишком много земель, особенно если они пригодны для обеспечения населения достаточным количеством продовольст­вия. В такой стране население продолжало бы расти, что и произо­шло в России. Бескрайность территории, несмотря на неплодород­ность ее почв, позволяла осваивать все новые и новые земли для компенсации их неполноценности. В результате такая территория позволяла обеспечивать содержание большего количества людей, хотя и при сравнительно низком уровне жизни и без получения больших излишков сельскохозяйственной продукции.

Наличие новых земель, действительно, избавляло российских землевладельцев от необходимости внедрения более интенсивной методики ведения сельского хозяйства для повышения его произво­дительности. Ввиду того, что российские земли за пределами Черно­земья не сулили богатых урожаев, там можно было обойтись и без интенсивного земледелия. Оно было не только сложным, но и доро­гостоящим делом. В течение всего XIX столетия инвестиции в интен­сивное земледелие существенной прибыли не приносили¹⁷. Счита­лось, что дешевле, проще и предпочтительнее позволять российским крестьянам переезжать на новые земли, чем поощрять их вклады­вать свои средства в старые земли и их культивацию. Поэтому из-за избытка земель для российского земледелия, а позднее и для совет­ской промышленности стало характерным экстенсивное развитие. Когда почва в одном месте истощалась или пик производительности там был пройден, всегда можно было перебраться куда-нибудь еще. Небольшим европейским странам, таким как Бельгия и Нидерлан­ды, никогда так «крупно не везло» в части безбрежных просторов.

Ничейная земля (terra nullius)