ДИАГРАММА 2 14 страница

Я стал гораздо спокойнее, увереннее и доверчивей и чувс­твую себя гораздо лучше на пороге нового опыта. Предчув­ствие неизвестных заранее результатов было тяжелее, чем сим опыт. Уменьшение одержимости пристрастиями не 4ЛЛ0 того эффекта, которого я ожидал. Появилось более глубокое осознание всего происходящего, чему сопутствова­ла открытость, готовность к приятию внутреннего про­водника.

Покой стал моим обычным состоянием, уменьшилась нега­тивная болтовня в голове. По сути, бывает такое время, когда эта болтовня вообще пропадает, и я недоумеваю, куда она подевалась. Что касается интуиции, то она, слава Богу, неизмеримо возросла. Вот почему быстрее пошли мои писательские дела. Как только я успокаиваюсь, у меня появляются тонны материала. Я читаю параграф на экране компьютера и думаю: «Хорошо, черт побери!» Не знаю, откуда оно приходит, но получается действительно хоро­шо! Я также стал более чувствителен к безумию и не желаю быть вблизи хаотичной энергии. Я не осуждаю ее как плохую, но я уже не согласен на то, чтобы мой покой был потревожен. Я просто наслаждаюсь уединением и спо­койствием.

Я бы назвал свое состояние более расслабленным. Исчезло напряжение. Я быстрее возвращаюсь к состоянию покоя, сдавая свои позиции, а не активно сопротивляясь этому. Я не ощущаю какого-либо давления на себя. Ослабла необхо­димость постоянно переключать внимание с одного объек­та на другой, чтобы сохранить видимую занятость. И, конечно же, когда я отстраняюсь от пристрастий и сопри­касаюсь с собственной интуицией, в моем взгляде на мир появляется большая ясность.

Прежде всего, в моих мыслях гораздо больше спокойствия, и они уже не так загромождены. Когда нет помех, легче находить ответы и намечать правильный образ действий. Трудно оставаться сосредоточенным, когда вас постоянно что-то заботит или беспокоит. Когда исчезают предчув­ствия, страх и нужда в планировании, вы просто оказыва­етесь в настоящем моменте и, довольствуясь им, отдыха­ете в нем. Одержимость пристрастиями, диктуемая ими занятость или же беспокойство по поводу грядущих собы­тий засоряют мысли, перекрывают творческую способ­ность, становясь на пути естественного течения того, что нужно делать.

Первым ответом на поставленный вопрос, безусловно, бу­дет умиротворение. Затем последуют: покой, безмятеж­ность, вера. Все становится более ясным, появляется ви­дение во всем более широкой перспективы и осознание того, что всё работает сообща и связно. Несомненно, расчистил­ся доступ к собственной интуиции, к ответам, к внутрен­нему озарению.

Я не уверен, что знаю подходящее слово для выражения моего состояния, но это, несомненно, ощущение расслаблен­ности, успокоения, равновесия. Оно вносит энергию в каж­дую часть моей жизни внутренне и внешне. Это приятное и всеобъемлющее чувство.

Мой разум более спокоен, глубже осознает природу и красо­ту. Это осознание я стараюсь поддерживать ежедневно и постоянно, что помогает мне общаться с другими людьми и любить их. Теперь то единение, которое я генерирую изнутри, несомненно, распространяется и вовне.

Теперь я в большем согласии с собой и с миром. Гнев прошел, и, вознамерившись судить кого-то, я напоминаю себе, что вовсе не желаю этого делать. Кроме того, я постигаю, что слушать намного важнее, чем без конца говорить. Когда слушаешь других, то помогаешь им, ибо людям необходимо, чтобы кто-то их выслушал.

Я чувствую себя поистине умиротворенным, уверенным, защищённым. Я убежден в существовании во всем высшего порядка и готов следовать более могущественному плану, чем мой собственный. Но ведь я также и член плановой комиссии, вопрошающий, чего я хочу и каким желаю видеть мой день. Всё утратило былую значимость. Я чувствую себя легче, свободней и счастливей, чем раньше.

Мое состояние прекрасно. Мышление прояснилось. Я больше не вношу в свою жизнь беспорядка, не барахтаюсь в пута­нице. Очень быстро я осознаю момент потери покоя, этого прекрасного состояния, и точно знаю, что делать для возвращения к нему. Мое мышление лучше и яснее, чем когда бы то ни было. Я глубже осознаю, насколько важно желать покоя во взаимоотношениях с людьми. Конечно, я хочу им помочь, но самое интересное — это осознавать, что в непокое нет того, что я действительно хочу. Это не имеет ничего общего с прежней тенденцией изолировать себя. Это связано с признанием бесполезности всего, на что я раньше делал ставку. Всё оно стало безотносительным и неинтересным. Всё изменилось!

Первый ответ, который приходит в голову, — это яс­ность в мыслях, а также мужество. Я способен видеть нюансы и ответы, недоступные ранее. Я могу идти дальше, поскольку больше не связан страхами, рождавшими колеба­ния и боязнь.

Мысли прояснились, пришло умиротворение, уравновешен­ность и доверие. Почувствовав нарастающую тревогу, вы­званную моим собственным отрицанием, я могу либо немед­ленно потонуть в ней, либо помнить о доверии. Очень важно в этот момент выбрать предпочтительное для меня направление к счастью и к доверию и помнить в сердце своем, что со мною всё в порядке, всё хорошо.

Два состояния настолько отличны Друг от друга, что сравнивать их бессмысленно. Время страданий подобно кру­жению по спирали в свободном и стремительном падении через пространство вниз. Времена же покоя приносят такое чувство поддержки и ощущение твердой почвы под ногами, что трудно выразить словами. Переживаемый опыт — полнейшая свобода, ибо всё остальное воспринимается как западня.

Без всей этой загроможденности в голове освобождается место для прихода истины. Теперь с каждым днем мои мысли становятся яснее и яснее, я менее взвинчен и часто безмятежен.

Я и раньше в достаточной мере осознавал свою суть, но нынче вышел на другой уровень, и поэтому многое в моем видении прояснилось. Это не значит, что страх полностью покинул меня, но я способен распознать его. Кроме того, я больше не чувствую необходимости улаживать и устраи­вать всё на свете. Теперь, когда я расстраиваюсь, то пони­маю, что происходит, и говорю себе: «Так-так. Это инте­ресно. Идем дальше».

Я стал счастливей, спокойней и мыслю намного яснее. С исчезновением внутренних блоков я следую шаг за шагом с большим пониманием.

У меня появляется гораздо больше творческих устремле­ний, желания рисовать или писать. Возросла интуиция. Мой внутренний мир ста.1 гораздо богаче, и я выражаю это многими способами.

Теперь гораздо легче распознавать, когда я отклоняюсь от тропы, ведущей к счастью. Как только это происходит, я осознаю, что могу мгновенно изменить направление своих мыслей, независимо от того, прошла минута, час или же весь день. Я уже не барахтаюсь в этом состоянии и в большей степени осведомлен о своем мыслительном процессе и о могуществе собственных мыслей.

Качество мыслей совсем другое, не сравнимое с прежним. Первое, что приходит на ум, — это былое стремление быть спасителем, гладиатором, борцом за всех угнетенных. И мне хотелось, чтобы мой образ в восприятии других был именно таким. Но оттуда я всегда должен был возвращаться к себе и своему состоянию неполноценности. Те­перь, осознавая собственную ценность, я постигаю себя реального и, право же, я — Сын Божий, Господне чадо! Я буду жить вечно, и, чем бы я ни занимался, это осознание всегда со мной.

Случается, я снова переключаюсь с философского отноше­ния к своей личности на важность собственной персоны, однако, чем старше я становлюсь, тем меньше ощущаю необходимость во многих вещах. Молодым человеком я меч­тал о костюме от Армани. Теперь у меня их целый гардероб, однако, как вы видите, сейчас на мне надеты свободная футболка и старые джинсы.

Я испытываю некоторую степень комфорта, который быс­тро сменяется ощущением, что что-то во мне неладно и я не заслуживаю покоя. Это очень интересный вопрос, ибо совсем недавно я испытал подобный контраст. Я ощущаю мгновения покоя, которые впускаю в свою жизнь через приятие, не задаваясь вопросом, действительно ли я — проявленье Божье. Это прекрасно.

Помощь всегда доступна для тех, кто о ней просит, а наши участники о ней действительно просили! Покоем и умиротво­рением пронизаны все эти ответы, и вы наблюдаете то облегче­ние, которое все они ощутили, в сравнении со старыми путями их пристрастий! Разве мы все не согласились бы изменить мышление, узнав, сколь велика награда?

Обрести покой, ясность и умиротворение, испытывать меньше напряжения, быть менее занятым и более интуитив­ным и энергичным, развить творческие устремления и высокое самосознание — немалое достижение. И для этого от нас не просят жертвы. Всё это даровано нам при нашем сотворении. Готовы ли мы принять эти дары?

Шаг 10:

Каково качество ваших мыслей? Ощущаете ли в них невнятный шум или смятение? Боитесь ли не упустить чего-то? Универ­сальный опыт состоит в том, что, когда вы соглашаетесь следо­вать этим шагам, приходит большая ясность. А ее значение трудно переоценить. Когда в мышлении есть ясность, все эле­менты жизни становятся более очевидными и понятными. Рас­тут чувства удовлетворенности и безопасности. Появляется более непосредственный доступ к нашей собственной мудрос­ти. Движимая любовью интуиция становится встроенным внутренним гидом. Больше не надо размышлять над жизнен­ными путями, ранее полными сомнений.

Случалось ли вам в своем жизненном опыте сражаться с проблемой в тщетных попытках разрешить ее, пока, наконец, вы не сдавались? А позже, вроде бы ниоткуда, приходил ответ. И часто вы изумлялись тому, насколько простым и легким ока­зывалось решение. Откуда же оно пришло? От вас, от вашей собственной мудрости, ставшей доступной теперь, когда вы свободны от волнений, от улаживания чужих дел, когда вы больше не вините других людей во всех смертных грехах. Какой была бы ваша жизнь в постоянном контакте с подобной муд­ростью в сравнении с отсутствием в ней мудрости вообще?

Ясность и все преимущества подобной жизни — ваше на­следственное право. Отводите ежедневно время на то, чтобы просто побыть в ненарушаемом покое, пусть даже несколько минут. Если вы желаете исцеления, то тишина —это необходи­мость, а не наказание и не роскошь. Пусть мысли проплывают мимо, поместите напыщенные тирады эго куда-то в угол разу­ма, и пусть оно играет свою драму перед пустым театром. Не обращайте на него внимания. Знайте, что быть неподвижным безопасно и что те внутренние озарения, которых вы отчаянно искали, совсем недалеко.

11. Какова ваша жизнь сейчас?

Пережить сумерки души и вернуться к прежнему состоянию было бы не только безумием; это просто невозможно. Вам не изменить мыслей о жизненных целях, о том, как вы желаете воспринимать себя и остальных, не улучшив свой метод оценки обстоятельств и ситуаций вашей жизни. Итак, мы дадим здесь несколько полезных советов о том, как внедрить в процесс мышления новые привычки, которые в один прекрасный день могут стать для вас естественным мышлением. Тогда непроизвольно изменится и образ жизни, и взаимоотношения в этом мире.

Думаю, что самый большой сдвиг произошел в моих оценках текущей ситуации. Теперь я пытаюсь отвечать, а не реа­гировать. Я останавливаю себя, осознаю, что именно хочу сказать еще до того, как начинаю говорить, и стараюсь почувствовать, откуда это исходит. Такой подход поло­жительно сказывается на взаимоотношениях, поскольку, не обороняясь, я исхожу в своем ответе из более осмысленной позиции любви к человеку и понимания его страхов — источника любой атаки. Это заметно улучшило мои от­ношения с детьми. Как только мною завладевает чувство недовольства ими, я понимаю, что должен работать над чем-то в себе самом. Это особенно тяжело, поскольку тот дискомфорт, который вызывают во мне их слова и поступ­ки, укоренен в моей вине за то, что я никчемный, несосто­явшийся родитель.

Как сказал один из моих друзей несколько лет назад: «Самое главное — быстрота прощения. Как скоро желаешь ты простить? Как долго еще ты собираешься удерживать при себе весь мусор, не избавляясь от него? Быстрота прощения определяет то, как скоро я приду к решению проблемы.

Теперь я живу более осознанной жизнью, ежедневно наблю­даю за собой, поскольку во мне всё еще присутствует некая «неподконтрольность». Но это ничего. Я живу настоящим моментом, и каждое мгновение для меня идеально такое, какое оно есть, включая все ошибки. Каждый момент — это постижение и даже удовольствие, приключение и тай­на, ранее мне неведомые. Я должен в большей степени наблюдать за процессом своего мышления, быть более дис­циплинированным и останавливаться, спрашивая себя о своих мотивациях и намерениях. Иногда мысль эго пристро­ится рядом, сопровождая меня, и я отпускаю ее простым наблюдением за ней. Эго всё еще пытается мне сказать, что поведение мое неподконтрольно, но это уже далеко не так. Я совершенно уверен, что во всем существует божес­твенный порядок, даже когда и кажется, что кругом царит хаос. Это приносит большое облегчение.

Теперь, если какие-то люди вызывают во мне огорчение или гнев, то я знаю, что эти чувства не имеют к ним отно­шения. Всё это говорит лишь обо мне, и я должен остано­виться на пару минут и посмотреть в себя. Я понимаю, что люди послужили просто триггером, спусковым механиз­мом или поводом, тогда как прежде я винил их, считая, что именно они — причина моего скверного самочувствия. Я изумляюсь тому, как долго проделывал это. Теперь я смот­рю прямо сквозь эту проекцию и больше не играю в иг­ру вины.

Раньше я говорил: «Я совершенно не понимаю, в чем заклю­чается проблема». И обнаружил, что это игра моего эго, поскольку мне доподлинно известно, в чем состоит пробле­ма. Когда дискомфорт достигает высокого уровня, мы го­ворим, что не знаем, где искать истину, и ждем молние­носного озарения. Между тем наша истина постоянно при нас, проявляясь многими способами. И дискомфорт — один из них.

Я живу более интуитивно, позволяя каждому моменту быть таким, каков он есть, без прежнего пристрастия к планированию. Я стараюсь думать о моей истинной цели. Я здесь, чтобы любить, не имея ни малейшего представле­ния о том, в какой форме проявится то или иное событие. С некоторых пор моя жизнь целиком непредсказуема, и, если что-либо заставляет меня менять свои планы в середине
дня, я думаю: «Это приключение!» Например, я спланировал свой день определенным образом, но затем могут произойти пять изменений, а я остаюсь в совершенном покое. И тогда начинают происходить замечательные вещи. Даже
постаравшись, я бы не мог спланировать всё столь совершенно. Встретить данного человека, попасть в данную ситуацию или стать свидетелем данного события — один шанс на миллион, и это именно то, что мне было нужно,
именно то, о чем я просил в это утро. Просто удивительно, но это повторяется снова и снова. Покой, приходящий с отказом от контроля и планирования, стал доступней, чем раньше, когда я прикладываю невероятные усилия для
ею достижения. Я не во всем уверен, но у меня явно появилось больше
контроля над тем, что и как я чувствую. Я наслаждаюсь
жизнью, друзьями, тем, что я делаю и где нахожусь. Если
моя внутренняя и внешняя атмосфера и окружение есть
результат моего мышления, то я достиг немалого, за что
премного благодарен.

Теперь я полагаюсь на естественное течение событий. Я
имею в виду, что больше не сопротивляюсь мелким поручениям или исполнению чего-то, даже если это и кажется мне бессмысленным в данный момент.

Нынче я получаю удовлетворение от любого опыта, поскольку, что бы я ни делал, я нахожусь в этом месте по какой-то причине. Я разрешаю себе идти туда, куда меня влечет, осознавая свою интуицию, развивая ее и доверяя ей. И это для меня, пожалуй, самое важное. Я не брожу бесцельно, но откликаюсь на сигнал, которым нечто во Вселенной зовет меня. И, пока я пребываю «там», все остальные проблемы разрешаются. Раньше я много и тяжело работал над заключением сделок по бизнесу, и когда заходил в полный тупик, отправлялся в путешествие по Европе или куда-нибудь еще. Обычно во время моего отпуска всё каким-то чудесным образом улаживалось. Уже тогда я понимала: что-то здесь связано с этой уступкой потоку, принятию естественного течения вещей. Теперь этот пат­терн кажется даже более осмысленным.

Я не чувствую, что должен объясняться и оправдываться. Я просто говорю, что не желаю куда-то идти или что-то делать, и надеюсь, что люди меня поймут. Самое смешное, что это оказывается лучше и для других. Однако всё еще существует часть меня, которая думает: «Слишком уж всё хорошо, такого быть не может, что-то за этой дверью должно произойти». Возможно, я встречусь с затруднени­ями или скверно проведу день, но это случается не так часто и проходит с меньшим, чем раньше, напряжением. Не думаю, что я мог бы вернуться к старым пристрастиям. Даже захотев, я бы не получил удовольствия от выкурен­ной сигареты. Будто в меня встроена предохранительная система. Всё во мне изменилось. Это естественная после­довательность, и мне больше не приходится сосредоточи­ваться на том, чтобы не дергать чего-то.

Даже понимая, что в этой жизни работает, а что нет, я временами сопротивляюсь рациональному выбору. Напри­мер, в последние дни я испытывала некоторый физиологи­ческий дискомфорт, связанный с климаксом, и чувствовала себя неспокойно. В первый день я боролась с этим почти автоматически. Интересно, что мое первое побуждение — бороться с любым дискомфортом, особенно если он прихо­дит оттуда, откуда я его не ждала. Мой первый импульс сопротивления напоминает, что мне всё еще предстоит долгий путь. Я ловлю его на сознательном уровне и напо­минаю себе, что борьба не помогает, что нужно рассла­биться. Иногда это мне удается за пять секунд или за минуту, иногда это занимает полтора дня. Благая весть, однако, в том, что прежняя борьба, занимавшая не меньше месяца, значительно сократилась, и я чувствую себя гораз­до лучше.

Я всё еще странствую своей дорогой, но это увлекательное и волнующее странствие. В этом вся разница. Я знаю, что еще далека от совершенства и вряд ли когда-нибудь его достигну, но увлекает и захватывает наблюдение за тем, как мой собственный разум старается обмануть меня. Я — мой самый лучший подопытный кролик. Иногда я изумляюсь своим мыслям о том, что должна быть духовно более продвинутой, и это еще одна маленькая западня. Мы сами расставили все эти капканы, и сами же стараемся их обойти. Смех да и только.

Если какое-то мое действие сопровождается неловким чув­ством, то, мысля здраво, я могу остановиться и посмот­реть в себя, если в том есть необходимость. Примерно 80% времени я пребываю в замечательном состоянии, но в ос­тальное время я желаю чего-то большего. Тогда я крепко обнимаю свою собаку или сижу с закрытыми глазами, иногда включив подходящую музыку, иногда читаю. Это изменяет ход моих мыслей, и я успокаиваюсь. Я чувствую внутреннее руководство. По обе стороны экрана моего компьютера висит множество одухотворяющих высказываний, и я час­то концентрирую на них внимание, чтобы вернуться к покою. Что бы я ни делала, всё и всегда на пользу. Это не отрицание, но если даже я и отрицаю что-то, то не волнуюсь по этому поводу, поскольку оно всё равно ко мне вернется. Всегда появится кто-то или что-то, чтобы продемонстрировать старый, неотработанный паттерн.

Сдача собственных позиций и сопутствующие этому изме­нения приводят к более радостному внутреннему климату. Для меня очень важно, чтобы мой партнер шел в том же направлении, поскольку, пойди каждый своим собственным путем, мы не смогли бы жить вместе. Мой бывший муж был святым, поскольку я была исчадием ада. Я постоянно помню, что, если что-то не получается так, как мне того хотелось, на это есть причина, так что «отпусти и расслабься». Я больше не борюсь с этим, и это дается мне легко.

В смысле развития сознания я всё еще зависаю в неопреде­ленности, но уже вижу рубеж, конец дороги. Идея «чувс­твовать свои чувства» для меня достаточно нова, но она совершенно ясна, и я знаю, что кроме этого ничего и нет, что это не просто теория. Используя спортивную терминологию (что само по себе абсурдно, ибо я — не спортивный болельщик), я уже вижу финишную ленту впереди.

Иногда я всё еще воспринимаю «демонов» вокруг себя. На­пример, выводя свою лодку в открытую воду без регист­рации, я боюсь, что попаду в тюрьму. Я всегда испытываю страх перед совершением какого-то нелегального поступка, и мне кажется, что другим людям это удается без каких- либо проблем. Но теперь я гораздо спокойнее, зная, что абсолютно всё, включая и то, как я желаю себя чувство­вать, зависит от меня и ни от кого больше. Иногда я испытываю такое смятение, что вынужден говорить себе: «Это глупо. Я не желаю делать это». Тогда стесняющее чувство вроде бы уходит, поскольку я осознал, что оно — иллюзия, нечто созданное мною самим в моем собственном разуме. Я почти отказался смотреть новости по телеви­зору, поскольку каждое происшествие вызывало во мне гам­му чувств. Теперь же я думаю: «На это должна быть своя причина. Что-то еще во мне не отработано, не закончено, и на это нужно обратить внимание».

Я изучаю «Курс чудес», поскольку он дает мне настройку на весь день. Обычно я читаю его перед сном, а если удается, то и утром. Во мне уже нет прежнего гнева. Время от времени я немного злюсь, особенно заслышав, как мой сын отзывается о работе, но если я вспоминаю, что услышанное есть мое восприятие ujiu мое зеркало, то жизнь становится много полнее и богаче. В данный момент я на пенсии, но никогда не был более занят. Я осознал, что мне под силу абсолютно всё, и мы прекрасно проводим время.

Теперь, если происходит какая-то неприятность или меня настигает неудача, я предпринимаю сознательные шаги для избавления от расстройства. Я должен практиковаться в том, что знаю как истину моей сущности, учиться жить в настоящем, а не бежать от самим же созданного образа и от переживания своих чувств. С недавнего времени, как только возникает тревога, я делаю шаг навстречу страху и соединяюсь с ним. Это далось мне нелегко, потому что по природе я склонен к анализу. Я всегда старался разоб­раться в сути вещей, поэтому теперь мне нужно практи­коваться совсем иначе и не пытаться тщательно все ана­лизировать.

Я могу сказать только следующее. Теперь я духовно воору­жена и обладаю некими духовными инструментами. Еще случаются моменты, когда я о них забываю, переживаю вспышку раздражения или ощущаю неуместные мысли о себе самой. Например, я веду машину и вспоминаю о каком- то неприятном для себя опыте. И вдруг я осознаю, что у меня есть духовные инструменты. Я решаю открыть этот набор тем же способом, каким раньше открывала комплект средств, за которыми было удобно прятаться.

Как только я забываю о своих духовных средствах, гнев — самое легкое и самое «безопасное» место для укрытия. Я могу снять его с полки, почувствовав себя очень могущес­твенной благодаря обжигающему приливу адреналина, и ис­пугать или ошеломить окружающих меня людей. По край­ней мере, таково мое восприятие, будь оно истинно или нет. Я должна понять, что это целиком и полностью осознанный выбор. Я дотянулась до полки, достала бутылку с надписью «гнев» и открыла ее. Теперь позывы к этому не так часты, как раньше. Например, в недавней ситуации, когда возник конфликт, я решила закрыть на секунду глаза и попросила Святого Духа прийти и разрядить обстановку. Так и произошло. Я забываю делать это так часто, как мне хотелось бы, но я все больше и больше использую этот прием в своей практике. Думаю, что впереди у меня много жизней для подобной практики.

Я принимаю на себя больше риска. Я всегда чувствовала себя довольно естественной в своих поступках, но теперь боль­ше, чем когда бы то ни было. При появлении боли — а возникает она регулярно — я признаю ее присутствие: «Ага, снова ты здесь!» Например, в День Матери я отвела себе тридцать минут на то, чтобы похандрить. И провела в этом состоянии хороших пять часов. Я решила погру­зиться в свою боль, побыть с ней, не изменять ее и ничего не делать с ней. Она ушла. Мне абсолютно ясно, что боль

исходит от меня самой. В этом нет сомнений! Иногда немногочисленный хор всё еще поет мне о том, что со мной не всё в порядке, что мне грош цена, что я недостаточно добра, недостаточно хороша собой, недостаточно умна и что у меня всего недостаточно.

Могу смело сказать, что скорость и регулярность осозна­ния этого улучшились на 1000%. Буквально! Это пяти­часовое страдание ранее могло длиться пять месяцев, а то, что выбивало меня из колеи на целый день, теперь занима­ет всего пять минут, просто небольшое огорчение, и только.

Моя цель, вне всяких сомнений, быть тем, что я есть, и это — смелое начинание. Я согласна отвести время на собственное развитие. Оглядываясь назад, я понимаю, что родилась в гневе. Даже в исступленном гневе. Теперь, глядя на своего отца, я могу сказать, что всё становится на свои места и обретает смысл, тогда как раньше я не видела смысла ни в чем. Мне бы хотелось сказать, будто и раньше я была готова переживать подобный опыт, поскольку всё равно испытывает боль, но это не так. Я не желала слушать. Затем настал такой момент, когда я согласилась использовать боль, чтобы познать истину, вместо того, чтобы постоянно ощущать ее.

Мы все мирились с болью всю свою жизнь, и теперь настало время использовать ее по назначению, позволить ей привес­ти нас обратно к истине нашей сути, а не постоянно чувствовать ее. Я не должна жить с нею и, определенно, не должна с ней умереть. Теперь я могу позволить ей уйти, сказав: «Ничего страшного. Будь что будет». Моя единс­твенная задача — продолжать ее впускать, наблюдать, как я ее переживаю, и разрешить ей поведать мне, во что я верю.

Я действительно желаю новой цели и нового отношения к жизни. Я принял это решение и стараюсь не думать о том, каков окажется результат. Я стараюсь отказаться от обустройства и переустройства моего окружения, хотя мне это удается не всегда. Когда я достигаю баланса, осознаю свою божественность, прощаю себя и понимаю, что никогда во мне не было изъяна, всё становится на свои места.

Я стараюсь смотреть на жизнь через призму приятия и прощения и, думаю, достигла в этом немалого успеха. Я уже постигла, что, когда что-либо происходит, мне не нужно ничего анализировать, нужно всё принимать. Я помню, как однажды, разгневанная, кричала на идущую впереди маши­ну, и в середине фразы поймала себя на том, что кричала я на человека, на которого действительно была зла. Учась приятию, я обнаружила, что нет никакой необходимости в выяснении того, что отразило мое зеркало. Оно просто появилось в моей жизни и с ним нужно иметь дело. В этот момент прощение — естественно, а благодарность — счастливый опыт.

Я отпускаю фантазию романтической любви, фантазию, что каждому необходим партнер. Я разрешила всем эмоци­ям подняться к поверхности, и чем меньше анализа я подключаю, тем лучше. Это облегчает жизнь. Я подошла к такой вехе, когда уже не нужно спрашивать, что именно отразилось мне в огорчительной ситуации. Я чувствую, что пристрастие потеряло свою важность, свою ценность, и не волнуюсь о том, как это всё закончится. Очень важно быть открытой в тот момент, когда приходит та или иная эмоция, а то, что я рассказываю о ней другому, подтверждает, что я ничего не таю. И она исчезает.

Когда ваша интимная жизнь служит пристрастием, вы постоянно защищаете ее, не позволяя ей быть просто естественной частью любого дня. Невозможно получить от чего-либо удовольствие, если вы постоянно боретесь за то, чтобы не утратить этого. Нельзя одновременно испы­тывать и удовольствие, и страх. Отношения укрепляют­ся, когда уходят эта прилипчивость и обостренная нужда в ком-то, давая место большей честности, более глубокому расслаблению и большей благодарности за легкость и естес­твенное течение всего.

Сказать по правде, я не стремлюсь к какой-то определенной цели и не вовлечена в какую-либо деятельность. Я откро­венно ничем не занимаюсь, и это замечательно. Я больше не выстраиваю свою жизнь. Мы решаем делать какие-то неотложные дела, и если они получаются, прекрасно, если не получаются, опять же хорошо. Мы не заинтересованы в каком-то определенном результате, я не планирую свое будущее. Просыпаясь утром, я позволяю дню разворачи­ваться естественным образом, и это всегда работает от­лично. Люди считают это безумием, но только так всё и работает.

Моя жизнь увлекательна. Я абсолютно спокойна. Я не чувствую влечений. Мне говорят: «Карен, ты должна чем- то заняться». Но в действительности я вовсе не должна что-либо делать. Иногда приходит чувство необходимости делать что-то полезное, и в течение десяти минут второй голос скажет: «Нет, не должна. Уже и была там, и делала это. Ты не должна делать этого, если не желаешь».

Самое лучшее, что можно делать, — это поддерживать душевное спокойствие. Я больше не силюсь разрешать проб­лемы других людей. А что действительно помогает, так это быть там, где я есть, поддерживать покой в своем разуме. Люди говорят мне, что, слушая мои беседы, в душе буквально освистывали меня. А через шесть месяцев они возвращались и говоришь: «Черт побери. Всё, что вы гово­рили, оказалось правдой. Я получила от беседы гораздо больше, чем мне самой хотелось. Я вовсе не желала вгляды­ваться в свои проблемы». Но люди оказываются в самой гуще происходящего и воспринимают многое, даже не осо­знавая этого. Я не верю в случайность какого-либо разгово­ра. За ним всегда стоит определенная цель, и мне не нужно знать, в чем она состоит, не нужно и намечать ее. Если кто-то просит меня, я с удовольствием делюсь с ними всем, что знаю сама, и если кто-то сочтет это бредом, быть посему. Это прекрасный и легкий образ жизни, и я думаю, это как раз то, что мы и должны здесь делать.

Функционировать радостней и легче, когда я творю и действую как со-Творец. Я должен произносить это с большой осторожностью, ибо тот, кто меня не знает, непременно решит, что я подался в библейско-религиозную сферу, но это вовсе не так. Я приглашаю Духа, суть моей
духовности, и, зная, что окружен заботой, устанавливаю некий камертон на весь день, чтобы просить о том, чего желаю, о том, чтоб оказаться там, где нужно. Я говорю всё, что желаю сказать, а поймав себя на раздражении, выбираю немедленный ответ: «Нет, это совсем не то, что я желал бы послать вовне. Я не знаю всех обстоятельств.
Пожалуйста, реши всё за меня». И я проживаю прекрасный, спокойный день. Это не значит, что не бывает моментов, когда, казалось бы, ничего не клеится и день идет не так, как я бы предпочел. Но это всегда дает мне еще одну возможность выбрать между покоем и волнением. Если бы этого не случалось так много раз, я, вероятно, не справлялся бы столь успешно, как делаю это сейчас.