Изабелла Свон. Я стояла в дверях спальни Эдварда, нервно кусая губу

Я стояла в дверях спальни Эдварда, нервно кусая губу. Он сидел на стуле возле стола, подперев рукой голову, и неотрывно смотрел в экран своего маленького черного компьютера. Эдвард равнодушно стучал по клавиатуре, прокручивая страницу с текстом. Весь его вид говорил о том, как ему скучно, но, судя по вырывавшимся у него проклятиям и почти постоянным вздохам, он пытался сконцентрироваться, а мне не хотелось беспокоить его в такой момент. Я не знаю, как долго я простояла, наблюдая за ним, наверное, не меньше десяти минут. Он так и не заметил моего присутствия или же делал вид, что не замечает.

За последнее время характер Эдварда немного изменился, я не знала наверняка, что именно послужило этому причиной, но кажется, все началось с того дня, когда они решили устроить семейный совет. Как только за столом зашел разговор о его матери, он вскочил и стремительно унесся, заперся у себя в комнате, где впал в настоящее бешенство. Он ураганом прошелся по своей комнате, кулаком разбил зеркало в ванной, сломав при этом два пальца и запястье.

На руке у него была черная гипсовая повязка, и он мог пользоваться только тремя пальцами правой руки, что несказанно его бесило, потому что этой рукой он пользовался больше всего. Я удивилась тому, как сильно его огорчила невозможность пользоваться своей правой рукой в полную силу и он на это беспрерывно жаловался.

Он не мог писать, поэтому теперь ему практически постоянно приходилось пользоваться компьютером. Он жаловался, что теперь не может бренчать на гитаре или играть на пианино, и я не понимала, почему для него это имело такое большое значение, поскольку в любом случае он не так уж часто занимался подобными вещами.

Учитывая то, как часто он жаловался, – он казался почти беспомощным и я постоянно предлагала ему свою помощь, но он лишь ворчал и говорил мне, что сам в состоянии со всем справиться, заявляя, что не хочет, чтобы над ним тряслись.

К тому же из-за проблемы с правой рукой вождение машины превратилось в невыполнимую задачу. В течение нескольких дней, после того, как ему наложили гипс, он отказывался уступать и пытался водить машину самостоятельно, но, в конце концов, ему пришлось сдаться, когда он едва не попал в аварию. В тот день он вернулся домой очень расстроенным, расшвыривая на ходу вещи и матерясь на чем свет стоит.

На следующий день они вместе с доктором Каленом уехали рано утром, отсутствовали большую часть дня, и вернулись вечером с новой машиной. Я не очень поняла смысла этого поступка: зачем им нужно было покупать новую машину, тогда как они могли бы просто поменяться машинами на несколько недель, но ничего не сказала, так как это не мое дело.

Я рассудила, что это их деньги и они могут тратить их, как пожелают, к тому же, как бы то ни было, ко мне это не имеет никакого отношения. Когда они вернулись, Эдвард практически вытащил меня из дома на улицу, чтобы показать машину, и его энтузиазм меня немного испугал.

До этого у него было очень плохое настроение, и сейчас мне было так приятно видеть его, улыбающимся чему угодно, даже если это была всего лишь машина. Я не обращала внимания на большую часть того, что он говорил, потому что, честно говоря, почти ничего не знала ни о машинах, ни о таких вещах как " частота вращения" или " лошадиная сила".

Я кивала и просто слушала, позволяя ему увлеченно рассказывать мне обо всех этих премудростях. Когда он закончил и с надеждой посмотрел на меня, вероятно, ожидая от меня какой-то определенной реакции, я на мгновение взглянула на него, после чего просто улыбнулась.

- Отлично, - пробормотала я, делая вывод, что то, о чем он мне только что рассказал, имело для него очень большое значение. Он пристально на меня посмотрел, а затем застонал и попытался пробежаться рукой по своим волосам, что – из-за гипса на руке – было почти невозможно. Еще одна вещь, которая его бесила.

- Ты слышала хоть одно долбаное слово, из того, что я только что сказал? – явно разозлившись, спросил он.

Я вздохнула и нерешительно кивнула.

- Да, конечно же, - ответила я. – Ты говорил про частоту вращения, лошадиные силы и скорость, – из всех слов, что он называл мне, я повторила те, которые запомнила, хотя не имела ни малейшего представления о том, что они значили, надеясь, что он поверит в то, что я его внимательно слушала. Он покачал головой.

- Это относится ко всем машинам, Белла, - произнес он.

Я сморщила лоб и в замешательстве посмотрела на него, гадая, зачем же он тогда только что мне об этом рассказал, если все это есть и в других машинах.

- Я говорил, что это Кабриолет Ауди А4 Кватро. С трехлитровым V-образным индукторным двигателем. Мощностью в 220 лошадиных сил и емкостью топливного бака 63 литра. Скорость вращения от 221 до 230 оборотов в минуту. Разгон с нуля до шестидесяти миль за 7, 9 секунды.

- Здорово, - нерешительно сказала я, не совсем понимая то, что он мне только что сказал или, скорее, то, как он смог запомнить все эти цифры. – И это хорошо, да?

Он кивнул. – Будь я проклят, но это так же прекрасно, как мой Вольво. Возможно, некоторые люди сказали бы, что даже лучше, но с этим дерьмом я не согласен.

Я тоже кивнула, он внимательно на меня посмотрел, а затем развернулся и пошел к машине. Пробежался рукой по ее капоту, а я с любопытством наблюдала, как он достал ключи. Эдвард открыл дверь, сел в машину и завел ее. После этого крыша машины начала двигаться и я поняла, что она откидывается. Он остановил машину, вышел из нее, захлопывая дверь, и вернулся туда, где стояла я.

- Так что ты думаешь? – тихо спросил он, обвивая меня руками и прижимая к себе.

Он наклонился и нежно поцеловал меня в шею. Прикосновение его влажных губ отозвалось в моем теле приятной дрожью.

- Мило, - пролепетала я, глядя на машину. Она была серебристого цвета и выглядела почти так же, как его Вольво, только с опущенной крышей. Я не знала, каких именно слов он ждал от меня, так как мои познания в машинах были весьма ограничены. – Она похожа на твою.

Он вздохнул и оторвал губы от моей кожи. – Не смеши меня. Ауди уже и короче. Вольво – более блестящая и у нее литая крыша, а у Ауди черный подвижный верх. У них нет ничего общего.

Я на мгновение посмотрела на Ауди, а затем повернула голову, чтобы взглянуть на Вольво.

- Они серебристые, - пробормотала я.

Он фыркнул, отрицательно покачав головой.

- Они даже не одинакового серебристого цвета, Белла. Вольво темнее. Да, как бы то ни было, они обе серебристые, но у них был Ауди только такого цвета. Если ты хочешь машину другого цвета, мы можем ее покрасить, – выпалил он.

Мои брови удивленно взметнулись.

- Зачем мне просить тебя перекрасить твою машину? – непонимающе спросила я, ведь совершенно очевидно, что он любит серебристый цвет.

Он застонал: - Ты и в самом деле меня не слушала, верно? Это не моя машина, Белла, она – твоя.

Я вытаращила глаза и изумленно уставилась на него, лихорадочно думая, что наверняка ослышалась. Не может быть, чтобы он только что сказал мне, будто это моя машина. Нет ни единой причины, по которой она вообще может у меня быть и, положа руку на сердце, сама мысль о том, что они могли бы мне ее купить, была настолько ошеломительной, что мне даже страшно было об этом подумать. Машины ведь были очень дорогими.

- Моя? – в ужасе переспросила я.

Он улыбнулся и кивнул.

- Ага, твоя. Знаю, может, не слишком честно, что ты не сама ее выбирала, но на самом деле это была папина идея, и я бы не смог оспорить его решение. Мне показалось, тебе понравится, - сказал он, пожимая плечами.

Я в шоке смотрела на него, переваривая его слова. Так идея подарить мне машину принадлежала мистеру Каллену?

- Я, м-м, - начала я, повернув голову, чтобы вновь взглянуть на нее. - Мне действительно нравится. Но зачем она мне? Я не понимаю.

Он вздохнул: – Потому что ты умеешь водить, Белла. Вот зачем. Тебе нужна машина, чтобы прошвырнуться по округе, когда нас нет днем, так что теперь ты сама сможешь ходить за покупками и делать то, что тебе нужно. Черт, я не знаю, да все, что придет тебе в голову.

Я несколько раз моргнула, пытаясь осознать его слова. Мне было сложно игнорировать то, что у меня в животе все трепетало от радости, и казалось, что я сейчас взорвусь от счастья, но изо всех сил пыталась удержаться. Происходящее было настолько ошеломляющим, что, должно быть, было какой-то ошибкой.

- Погоди, - сказала я, когда в конце концов обрела дар речи. – Так значит, я могу ездить в магазин или по делам… Одна?

Он вздохнул и кивнул.

– Да. Не вижу ни одной причины, почему тебе нельзя этого делать. Ты ведь не собираешься сбегать, и умеешь вести себя на людях. Все нормально, - сказал он, пожимая плечами.

Бесстрастность, с которой он относился к данной ситуации, просто потрясала. Я не могла оторвать от машины глаз; ни я, ни Эдвард не произносили ни слова. Я пыталась осознать происходящее, но из-за шока не могла даже открыть рот. У меня машина? И мне доверяют настолько, что разрешают уезжать из дома и появляться на людях одной? Сама мысль об этом меня ошеломила и даже немного напугала, но в то же время… В то же время была настолько восхитительной. Несмотря на то, что Эдвард только что сказал, было ненормально, это было очень большим событием в моей жизни.

- Вау, - произнесла я в конце концов, испытывая противоречивые чувства. Эдвард вздохнул и снова обнял меня.

- Добро пожаловать к независимости, - пробормотал он, наклоняясь к моей шее, чтобы поцеловать ее.

Я бы солгала, если бы сказала, что обошлось без затруднений, потому что это не так. Эдвард ездил в школу на моей машине – у нее была коробка-автомат, – оставляя свой Вольво в гараже, и так должно было продолжаться до тех пор, пока ему не снимут гипс. Где-то через неделю после того, как мне подарили машину, доктор Каллен зашел в кухню и вручил мне маленькую пластиковую кредитную карточку, сказав, чтобы я съездила в магазин за продуктами. Я в шоке посмотрела на него, а затем протянула руку и взяла карточку, моя рука при этом слегка дрожала. Он тут же вышел, не говоря ни слова, с таким видом, будто это была самая обычная вещь.

Я попросила Эдварда съездить со мной, но он отказался, говоря, что ему слишком много задали на дом уроков. Я немного испугалась, что мне придется ехать одной, но не хотела спорить или придавать этому слишком большое значение. Учитывая, что у меня не было выбора, мне пришлось смириться, и, собрав все свое мужество в кулак, выйти из дома и сесть за руль машины. Мне потребовалось некоторое время, чтобы отважиться просто завести ее, впрочем, гораздо меньшее, чем чтобы попытаться тронуться с места, но после отчаянных молчаливых уговоров и увещеваний, я, наконец, решилась отъехать от дома Калленов. При попытке втиснуться на огромную парковку перед универмагом у меня чуть не началась паническая атака, и мне пришлось позвонить Эдварду, чтобы он помог мне успокоиться. Я боялась, что он расстроится, когда услышит мой задыхающийся голос и невнятную речь, будто я пьяная, но он был очень терпелив и разговаривал со мной почти на протяжении всей моей вылазки в магазин. Мне это очень помогло, и я быстро прошлась через торговый зал. Он повесил трубку, когда я подошла к кассе расплатиться; я нервничала, ведь впервые самостоятельно использовала кредитную карточку и расписывалась на чеке за саму себя, но – на удивление – я со всем очень хорошо справилась.

Сказать, что я гордилась собой – было бы преуменьшением. Я еще ни разу в жизни не испытывала такого чувства удовлетворения, и мне было немного жаль, что то, что другие люди делают практически не задумываясь, для меня являлось чем-то большим и важным. Эдвард сказал, что гордится мной, и в его голосе я услышала радость, которая лишь усилила мою.

В свои следующие поездки я справлялась уже самостоятельно. Эдварду больше не приходилось отвечать на мои взволнованные телефонные звонки, чтобы успокоить меня, но это произошло лишь после того, как я перестала волноваться и принимать происходящее слишком близко к сердцу. Я по-прежнему боялась ездить куда-то одна, но с каждым разом мне становилось все легче и легче.

Из размышлений меня вывели громкие проклятия Эдварда:

- Ну что за гребаный вопрос? Какое отношение имеет проклятая шестнадцатая буква греческого алфавита к математике? Что это за дерьмо?

- Пи? – вырвалось у меня.

При звуке моего голоса он подпрыгнул от неожиданности и повернулся ко мне, сощурив глаза. Я предположила, что он не знал о том, что я стояла у него за спиной.

- Ты только что спросила меня, не хочу ли я кусок чертова пирога? (игра слов: буква " пи" на английском произносится как [пай] – что созвучно слову " пирог") – переспросил он.

Я смущенно нахмурилась.

- Вообще-то нет. Шестнадцатая буква греческого алфавита – Пи, и в математике она обозначает число Пи, - пробормотала я.

Он некоторое время с удивлением смотрел на меня, очевидно, пытаясь понять то, что я ему только что сказала.

- Да? – спросил он, я кивнула. – Что ж, спасибо за это шизанутому Алексу Требексу. А он, случайно, не говорил тебе, во скольких пьесах Шекспира есть призраки? Потому что я не могу отыскать это дерьмо.

- Сколько призраков или сколько пьес? – переспросила я.

Он посмотрел на меня, а затем заглянул в книгу.

- А есть разница? – смущенно спросил он.

- В четырех пьесах в качестве действующих персонажей есть призраки, но в одной из них их двое. – Сказала я, заикаясь.

Он перевел на меня удивленный взгляд.

- Ты вправду знаешь чертов ответ? Господи Иисусе, Белла, – пробормотал он. – Ты бы могла делать за меня домашнюю работу и тем самым помогла бы мне избежать многих проблем.

Я покраснела, а он усмехнулся.

- Полагаю, я не так уж много и знаю; только то, что видела сама или о чем мне рассказывали. И если я бы делала за тебя домашнюю работу, то как бы ты тогда научился чему-нибудь?

Он пожал плечами.

- Не представляю, зачем мне знать все это дерьмо, но я бы мог просто запоминать твои ответы, - игриво сказал он, качая головой и что-то печатая. – Короче, тебе что-то было нужно?

Я вздохнула, и он снова повернул голову в мою сторону.

- Я собиралась уйти, – пробормотала я.

Он посмотрел на часы и кивнул.

- Окей, - произнес он, вытаскивая из стола связку ключей.

Эдвард протянул их мне, и, подойдя, я осторожно взяла их.

- Я хочу разделаться с этим дерьмом и выполнить кое-какие поручения. Желаю повеселиться и, ради всего святого, не позволяй Элис делать с тобой что-то такое, чего сама не захочешь. Если она будем слишком настойчивой – посылай ее прямиком в ад.

Я улыбнулась.

– Хорошо. Увидимся позже, - пробормотала я.

Он кивнул и развернулся к компьютеру. Я еще немного постояла, наблюдая за ним, а затем вышла из комнаты.

На дворе стояла середина мая, и с памятного семейного совета, на котором Эдвард разбушевался, прошло уже четыре недели. Прошедшие недели походили на поездку на " американских горках", на которых Эдвард меня, вероятно, прокатил бы, узнай он, что я на них не то что не каталась, а даже никогда их не видела, но и без этого я сейчас имела вполне полное представление, на что же это могло быть похоже. Крутые подъемы и спуски, которые сменяют друг друга так быстро, что невозможно предугадать. И это всегда сочетает в себе предвкушение и восторг, назревающие внутри, но также сопровождающиеся и страхом.

Страх неизвестного, страх неистового взрыва, потому что в эти дни поведение Эдварда невозможно было предугадать. Казалось, он с трудом сдерживал свою раздражительность, и я не знала, что было тому причиной: нынешняя ситуация или же было еще что-то, но он как будто целенаправленно старался скрыть это. Порой он не сдерживался: в такие моменты он становился грубым и легко раздражался, его поведение становилось еще хуже, чем обычно. Подобное происходило довольно часто, и иногда он останавливал сам себя и извинялся, но чаще всего даже не замечал этого.

Он не изъявлял желания говорить о причинах своей злости, и всегда менял тему разговора со словами, что хочет сосредоточиться на нашем совместном будущем, а не копаться в прошлом, которому уже невозможно ни помочь, ни изменить. Его слова одновременно смутили меня и разожгли во мне любопытство, но не могло быть и речи о том, чтобы проявить его или быть настойчивой и попытаться узнать о том, что он подразумевал. Я знала, что если бы Эдвард захотел со мной об этом поговорить, он бы сам пришел и начал этот разговор, а до тех пор пока он этого не сделал, я предпочитала не вмешиваться в его личное пространство.

Я пыталась не воспринимать его раздражительность на свой счет, поскольку была уверена в том, что не сделала ничего плохого. Не было похоже, что это было как-то связано со мной или что я была тем самым человеком, которому миссис Каллен пыталась помочь. Я едва знала ее, и она исчезла из моей жизни задолго до своей смерти. Я была всего лишь еще одним человеком, которого она встретила, благодаря работе своего мужа. Эдвард говорил, что она старалась помочь чикагским детям, обращавшимся в центр по защите жертв изнасилований, где она работала на общественных началах. Я решила, что она, пытаясь помочь спасти одного их таких детей, встала на пути у какой-то плохой семьи.

Что бы это ни было, это, безусловно, сильно разозлило Эдварда, но, казалось, он был в состоянии сам с этим справиться. Он держался немного отстраненно, но не физически, потому как всегда держался поблизости от меня, а эмоционально. Он все также обнимал и целовал меня, говорил, как сильно меня любит, но проявления той безудержной страсти, которая прежде сопровождала его признания и поцелуи, куда-то пропали. Я пришла к выводу, что это случилось лишь из-за того, что на него слишком много всего навалилось и со временем все пройдет, поэтому пыталась не обращать на это внимания.

Но внутри меня по-прежнему мучило тревожное чувство, а в голове раздавался голос, нашептывающий мне о том, что что-то не так, что я упустила какой-то важный кусочек этой головоломки, тот самый, который объяснит мне его поведение. Я старалась игнорировать это чувство и заглушить этот голос, поэтому не только Эдварду приходилось скрывать свои чувства. Мне хотелось верить в то, что, если между нами что-то не так, то он бы сказал мне об этом. Он бы никогда не обманул меня или специально притворился, чтобы причинить мне боль. Если он признавался мне в любви, значит, он на самом деле любил меня. Я чувствовала, что он любит меня, я видела любовь в его глазах и в ту ночь, когда он шептал мне о ней, думая, что я сплю, я слышала ее в его голосе сильнее, чем когда-либо.

Я беспокоилась о нем и изо всех сил старалась сделать его счастливым. Поймите меня правильно, он действительно казался счастливым, но к его счастью примешивалась едва уловимая грусть. Звучит противоречиво – счастье, смешанное с грустью, но только это приходит мне на ум, чтобы описать его. Оно проявлялось как сильная тоска, ностальгия по чему-то. Мне бы хотелось сделать для него гораздо больше, чем я могла, но поняла, что самым лучшим будет просто держаться поблизости и дать ему время.

Я вышла на улицу и, сев в машину, завела мотор. У меня слегка тряслись руки – я все еще немного нервничала, когда вела машину. Я тронулась с места и выехала на дорогу, направляясь к дому Элис.

Сегодня в Форксе был особенный день. День больших танцев в средней школе Форкса – Выпускной бал. Три недели назад Эдвард сообщил мне о нем весьма своеобразно, сказав, что на той неделе мне нужно пройтись с Элис по магазинам, если я хочу выбрать себе платье. Я смутилась и спросила его, что он имеет в виду, а он просто ответил: - Выпускной бал, Белла. Тебе нужно платье.

Я поразилась, поскольку знала о танцах, но не ожидала, что тоже там буду. Я ведь даже близко не была ученицей, и сомневалась, что доктор Каллен разрешит мне пойти. Я сказала об этом Эдварду, а он ответил, чтобы я не была смешной, ведь я его девушка и, само собой разумеется, что я пойду с ним, независимо от того, что об этом подумают другие. Я согласилась и спустя несколько дней отправилась с Элис по магазинам, где выбрала милое голубое платье, украшенное яркой золотистой окантовкой, и подходящие к нему туфли. Все это находилось в доме Элис, куда я сейчас направлялась, чтобы подготовиться.

Сказать, что я нервничала, собираясь на танцы с Эдвардом – значило бы ничего не сказать. Меня чуть не парализовало от страха. Не только потому, что мне предстояло провести вечер с ним и в непосредственной близости со всеми, с кем он ходил в школу, со всеми его бывшими девушками, но и из-за того, что я не имела ни малейшего понятия о том, как танцевать. Я боялась, что, поставив в неловкое положение себя, я поставлю в неловкое положение и его. Он был таким раздражительным, и меньше всего мне хотелось бы опозорить его на глазах у всей школы.

Элис пыталась заверить меня, что все будет отлично, что Эдвард будет меня поддерживать, как и всегда, и что современные танцы очень легкие, но мне это не помогало. Я чувствовала себя не в своей тарелке.

Едва я подъехала к дому Элис, как входная дверь тут же распахнулась, и она вышла на улицу, ослепительно улыбаясь. Я заглушила мотор и вышла из машины, направляясь к тому месту, где она стояла.

- Ты рада? – воодушевленно спросила она.

Я улыбнулась и кивнула.

- Конечно же, - ответила я, не отваживаясь сказать ей, как сильно моя радость омрачалась моей нервозностью. Мне не хотелось, чтобы она подумала, будто я не хочу идти или что я была этому не рада, потому что на самом деле была просто счастлива.

- Ты будешь выглядеть просто потрясающе, - выпалила она, хватая меня за руку и затаскивая в дом.

Я засмеялась и пошла за ней, быстренько помахав рукой ее родителям, когда она втащила меня в дом. Меня представили им несколькими неделями ранее, в один из тех дней, когда я была у нее в " девчачий день", который проводила с ней и Розали. Ее отец держался немного замкнуто, а мама была очень мила, насколько я могу судить. Я поднялась за Элис в ее комнату и уселась возле стола. Она тут же начала колдовать над моими волосами, одновременно болтая о танцах и Джаспере.

- Начали вечеринку без меня? - раздался спустя некоторое время голос Розали.

Я обернулась и увидела ее в дверном проеме, волосы у нее были скручены в узел, а несколько вьющихся прядей обрамляли лицо. Она уже сделала макияж и выглядела ошеломительно, будто сошла с обложки журнала мод. На ней были джинсы и рубашка, застегнутая на пуговицы, в руках она держала большую белую сумку, в которой, сделала я вывод, ожидало своей очереди ее платье.

- Примерно в то же время, как ты отправилась сюда, - сказала Элис, тряхнув головой и опуская плойку, которой укладывала мои волосы, вниз.

- Да, с прической пришлось повозиться дольше, чем я предполагала, - сказала она, пожимая плечами, прошла в комнату и положила сумку на кровать. – Я должна была быть уверена, что она совершенна.

Элис улыбнулась. – Выглядит отлично, - сказала она.

Я кивнула.

- Так и есть. Ты выглядишь очень красиво, Розали, - сказала я.

Мы с Розали, по большей части, ладили друг с другом, но я все еще немного побаивалась ее. Она взглянула на меня и кивнула.

- Спасибо, - равнодушно произнесла она. – Так чем могу помочь?

Элис вздохнула: – Закончишь с ее волосами, пока я займусь своими?

Розали кивнула и встала у меня за спиной, начав перебирать пальцами кудри, которые мне сделала Элис, придавая им чуть более естественный вид. Элис принялась укладывать собственные волосы, закручивая концы волос наружу и приподнимая их.

Розали закрепила верхние пряди волос на затылке, оставляя нижнюю часть волос свободно струиться по спине.

Обе сплетничали о людях, с которыми ходили вместе в школу, обсуждая, кто с кем будет танцевать. Я молча сидела, не зная никого из тех, о ком они разговаривали, поэтому то, что они говорили, не вызывало у меня никакой реакции. Розали закончила укладывать мои волосы и взяла флакон с лаком для волос. Я крепко зажмурилась и задержала дыхание, помня, что лак для волос не так уж приятно вдыхать. Затем она начала накладывать мне макияж, нанеся мне на веки немного сверкающих золотистых теней. Элис закончила укладывать прическу и занялась своим макияжем.

После того, как с макияжем было покончено, они начали доставать свои платья, а я, нервничая, встала и подошла к кровати, убирая свои вещи, которые Элис положила на нее. Он тут же начали раздеваться, совершенно не беспокоясь о том, что стояли друг перед другом практически голые. Я в шоке распахнула глаза, когда Розали спокойно сняла свой лифчик и осталась стоять передо мной лишь в трусиках. Я покраснела и быстренько отвернулась, слыша ее смех.

- Я не стыжусь своего тела и тебе не нужно отворачиваться, - сказала она.

Я осторожно на нее посмотрела, а она через голову надела красное платье и начала натягивать его на тело.

- Можешь пялиться на мою грудь, сколько хочешь, но сразу предупреждаю: тронешь хоть пальцем – я его оторву.

Я слабо улыбнулась, чувствуя, что мои щеки по-прежнему горят; меня смутила их откровенность. Кивнув, я замешкалась, не зная, что же мне делать дальше. Мне было неудобно раздеваться перед ними и, думаю, Элис это поняла, потому что схватила Розали за руку и дернула ее в сторону.

– Роуз и я будем в ванной, - сказала она и потащила Розали через комнату.

Розали обиделась и отшатнулась от Элис, но не стала спорить и пошла за ней. Дверь в ванную закрылась, а я немного расслабилась.

Я быстренько разделась, надела нижнее белье и стала надевать свое платье, удостоверившись, что не порчу прическу. Я выпрямилась и потянулась рукой за спину, пытаясь застегнуть молнию, но не смогла этого сделать. Раздраженно вздохнув, я сдалась, понимая, что кто-нибудь из них обязательно мне поможет. Спустя минуту дверь ванной открылась и Розали посмотрела на меня.

- Какое милое платье, - сказала она, подходя ко мне.

Встав у меня за спиной, она убрала мои волосы на сторону и застегнула молнию на платье. Не знаю точно, как она поняла, что именно мне нужно, но она все-таки это сделала.

- Спасибо, - тихо произнесла я. Она пробурчала под нос что-то вроде " на здоровье", и отступила на несколько шагов назад, оценивающе глядя на меня.

Элис вышла из ванной и встала рядом с Розали, тоже глядя на меня. На ней было светло-желтое открытое вечернее платье без бретелек.

- Ты права, - сказала Розали спустя минуту, приподняв бровь и одарив меня злорадной улыбкой. Элис кивнула.

- Я знаю, - пафосно парировала она.

Розали закатила глаза, все еще ухмыляясь.

- Права в чем? – нерешительно спросила, не понимая, о чем они говорят.

- Элис тут подумала, что при виде тебя, половина города лопнет от зависти: все девчонки захотят быть тобой, а парни – захотят быть с тобой. Я сказала, что она бредит, но сейчас вижу, что она была права. Ты произведешь фурор, - сказала она.

Мои глаза немного распахнулись, а каждый нерв в теле обострился до предела, когда его пронзил шок.

- Ну, я ничего об этом не знаю, - пробормотала я. – Ну, они же все видели меня до этого, так что я не представляю из себя ничего особенного или нового.

Розали расхохоталась: – Такая наивная. Ну да, возможно, они видели тебя раньше, но сегодня все будет по-другому. Все знают, что вы двое вместе и да, возможно, кто-то из них видел, как он лапает тебя в Новый год, или еще где-нибудь, но это выпускной бал, милая. Не думаю, что ты знаешь, как люди относятся к его тупой заднице. Они либо любят его, что относится по большей части к девчонкам, либо же презирают – что относится к парням. Люди хотят либо быть с ним, либо быть им, и то же самое будет с девушкой, которая его захомутала. Эдвард Каллен официально придет как несвободный парень. Ты взяла этого чувака за яйца, и он будет крутиться рядом с тобой весь вечер, учитывая то, как ты выглядишь.

Я в шоке посмотрела на нее, чувствуя, как у меня заболел живот. Ее слова не помогли мне ни успокоиться, ни расслабиться, а лишь усилили мои опасения.

- Не переживай, - быстро добавила Элис. – Все будет отлично. Ты произведешь настоящий фурор.

Я слабо улыбнулась ей, кивая голой.

– Да, именно так все и есть. Получай удовольствие. И я, черт побери, тоже собираюсь его получить. Они просто завистливые сучки, которые хотят заполучить то, что есть у тебя, но не могут это заиметь. Я бы посчитала это за комплимент.

- Хорошо, - пробормотала я.

Затем глубоко вдохнула, взяла себя в руки и надела туфли. Я присела, а Элис и Розали продолжили болтать; я лишь время от времени поддакивала им, но по большей части молчала. Спустя некоторое время у меня зазвонил телефон, взяв его, я отошла в сторону и открыла его. Взглянув на экран, я увидела, что звонил Эдвард. Я улыбнулась и ответила.

- Алло? – тихо спросила я.

- Эй, ты домой собираешься? – спросил он.

- Ой, да. Я уже ухожу, - я посмотрела на часы и увидела, что было уже почти пять часов.

Я помнила, что танцы начнутся не раньше девяти, но мы еще собирались поужинать в Порт-Анжелесе. Роуз, Эммет, Элис и Джаспер поедут все вместе, но Эдвард захотел, чтобы мы приехали отдельно от них.

- Ты не могла бы заскочить в магазин и захватить немного колы? Я забыл ее купить по дороге, а если сейчас снова попробую сесть за руль Вольво, то, скорей всего, врежусь в какого-нибудь урода, - проворчал он.

- Конечно, - произнесла я.

И услышала раздражение в его голосе:

- В бардачке должно быть немного наличных. Скоро увидимся, - сказал он и тут же повесил трубку, я даже не успела ничего сказать.

Вздохнув, я закрыла телефон и посмотрела на Элис с Роуз.

- Мне нужно заехать в магазин по дороге домой, - призналась я им.

Они ответили, что все в порядке, и я начала собирать свои вещи, беспокоясь о том, что у Эдварда явно плохое настроение. Предстоящий вечер казался не таким уж заманчивым, учитывая настрой Эдварда и слова Розали. Элис вышла со мной к машине и сказала мне не беспокоиться, что все будет замечательно, а я поблагодарила ее за слова поддержки. Она не могла предвидеть, как пройдет сегодняшний вечер.

Я залезла в машину, завела ее и поехала в универмаг. Припарковавшись и заглушив мотор, я открыла бардачок и пошарилась в нем. Вынула изнутри кожаный бумажник, открыла его и достала наличные. Не знаю почему, но я заметила, что все Каллены держали бумажники с наличными в своих машинах.

Я выбралась из машины, зашла в магазин, и тут же смущенно сморщила лоб, а волосы на шее встали дыбом, когда я почувствовала, что за мной наблюдают. Я в замешательстве оглянулась, заметив, что все присутствующие почему-то смотрят на меня. Мне стало стыдно и, опустив голову, я быстро прошла в отдел с содовой. В отделе я резко остановилась, не зная, что мне взять – бутылку или несколько банок. Немного поразмыслив, я решила взять банки и наклонилась, чтобы взять упаковку с двенадцатью банками колы, и у меня на коже выступили мурашки, когда я почувствовала, что в отделе есть кто-то еще.

- Как бы ты назвала чужой сыр?

Едва я услышала этот голос, как тут же замерла с содовой в руках. Закрыла глаза, снова открыла их и выдохнула: – Не знаю, Джейкоб, - промямлила я, отрицательно качая головой.

Я поднялась с содовой в руках и встала, повернувшись лицом к нему. Стоило мне взглянуть на него, как я снова замерла, потрясенная тем, что он состриг свои волосы. Прежде они были длинные и блестящие, теперь же у него на голове был короткий ежик. Он выглядел как совершенно другой человек, и был одет в рубашку от костюма с галстуком и черные брюки.

С тех пор, как три месяца тому назад мы с Эдвардом встретили Джейкоба в той забегаловке, случайные встречи с ним стали для меня обычным явлением. Казалось, он оказывался всюду, где и я, и по большей части был весьма дружелюбен. Наши встречи всегда проходили по одному и тому же сценарию: начинались с шутки, перетекали в вежливую беседу, во время которой он осыпал меня комплиментами, а затем, после того, как он упоминал Эдварда, я выражала свое неудовольствие и мы прощались. У него было хорошее чувство юмора и если бы не то, что он и Эдвард ненавидели друг друга, мы вполне могли бы стать друзьями.

- Сыр Начо, - сказал он, усмехаясь. Я в замешательстве посмотрела на него. – Начо, отвали. Не твой? Сыр не твой, когда это он успел стать твоим?

Когда до меня дошел смысл, я рассмеялась так громко, что почти захрюкала от смеха. Я подняла руку, чтобы прикрыть рот, но немного не подрассчитала и чуть не выронила при этом упаковку с колой.

- Ого, - крикнул Джейкоб, быстро наклоняясь вниз и схватив ее прежде, чем она окончательно выпадет у меня из рук. Он забрал ее у меня, ухмыляясь. – Так тебе понравилось?

Я кивнула. – Да. Хотя и немного вульгарно, - сказала я.

Он принялся смеяться, тряся головой над моей попыткой отшутиться, и я хихикнула.

- Она не только красивая, у нее к тому же отличное чувство юмора. Мне нравятся такие девушки, - сказал он, вполне ожидаемо превратив все в комплимент.

Я покраснела.

- Спасибо, - поблагодарила я. – Вижу, ты нарядился, - пробубнила я, не зная, что сказать. Он посмотрел на себя и кивнул.

- Ну да, это же выпускной. Я принарядился, - сказал он, пожимая плечами.

Я удивленно раскрыла глаза.

- Ты собираешься на танцы? – спросила я. Он кивнул. – Но ты же учишься не в этой школе.

Я помнила слова Эдварда о том, что в резервации есть своя школа. Он вопросительно поднял брови.

- Верно, но ты тоже, учитывая, что выглядишь, как королева бала, ты так готовилась явно не для того, чтобы пойти в магазин, - сказал он.

Я оглядела себя и залилась краской, поняв, наконец, почему все в магазине уставились на меня, когда я вошла.

- Я иду со своим парнем, - пробормотала я.

Он театрально вздохнул.

- Ну да, у меня тоже скоро свидание, - сказал он, передернув плечами.

- Правда? - с любопытством спросила я.

Он ухмыльнулся и кивнул.

- Ага, правда. И не удивляйся так сильно. Может, я и не так красив, как Каллен, может, и не настолько очарователен, но и на мою долю найдется немало прекрасных дам, - сказал он. – Кстати, о Каллене…

- Даже не начинай, - тут же сказала я, не давая ему продолжить.

Он замолк, поднимая руки в защищающемся жесте.

- Эй, я не собирался быть злым. Все, что я хотел сказать, что удивлен тем, что он разрешил выйти тебе на люди одной, - произнес он, пожимая плечами.

Я пристально посмотрела на него.

- Почему это? Я могу ходить по магазинам одна, - нерешительно сказала я.

Он уставился на меня, вопросительно подняв бровь.

- Правда? – серьезно спросил он, отчего я занервничала. - В самом деле?

Я кивнула: – Конечно же, могу, - ответила я, с подозрением глядя на него.

Сердце в груди начало бешено колотиться. Он не мог знать правду, Эдвард предупредил бы меня, если бы кто-то еще знал обо мне и то, откуда я появилась. Но то, как Джейкоб смотрел на меня, и то, как он об этом спросил, заставило меня сомневаться.

- Приятно узнать, - бесстрастно сказал он. – Раз уж ты можешь сама ходить по магазинам и вообще куда захочешь, то тебе стоит найти время и побывать в резервации.

Услышав, что он приглашает меня посетить резервацию, я слегка прищурила глаза.

– Почему ты мной так интересуешься? – спросила я.

Он пожал плечами.

- Ты кажешься милой девушкой, и думаю, мы могли бы стать друзьями. Нет ничего плохого в том, чтобы просто дружить, верно? – спросил он.

- Ты хочешь подружиться со мной, потому что хочешь узнать меня получше или же ты хочешь подружиться со мной, потому что знаешь, что это расстроит Эдварда? – задала я свой вопрос. – Ты ведь меня совсем не знаешь, и я не могу понять, зачем тебе это нужно, кроме того, что ты знаешь, что, подружись мы, Эдварда это ужасно разозлит. Я ничего не могу с этим поделать, но мне кажется, ты хочешь использовать меня, потому что обижен на него и жаждешь отомстить, а я не могу дружить с теми, кто намеревается причинить Эдварду вред.

Я выпалила свои слова на одном дыхании, даже не понимая толком, что именно говорю, до тех пор, пока все не сказала и между нами не повисла гнетущая тишина. Он некоторое время смотрел на меня.

– Я не настолько ограниченный человек, - произнес он в конце концов.

Я вздохнула и покачала головой.

- Как я могу это знать? – спросила я, вопросительно поднимая бровь.

Он пожал плечами.

- Ты должна доверять мне, - ответил он.

Я холодно рассмеялась.

- Не могу, - сказала я. – Я просто не доверяю людям.

Он с любопытством посмотрел на меня. – Но ему же ты доверяешь? – произнес он с ноткой недоверия в голосе.

Я нерешительно кивнула.

- Да, - ответила я. Он закатил глаза и застонал. – Что бы ты мне не сказал, я не изменю своего мнения, поэтому не трать слова попусту. Я верю Эдварду.

Он вновь поднял руки в защищающемся жесте. – Отлично. Но это не значит, что ты не можешь доверять мне.

Я взглянула на него, удивившись мольбе, которая прозвучала в его словах. Я покачала головой.

– Я, ну…. Мне нужно идти. Эдвард ждет… колу… так что, ну…

Я потянулась и взяла у него из рук упаковку с содовой, он нерешительно заколебался, но все же отдал мне ее. Я развернулась и пошла прочь, но тут услышала, что он зовет меня по имени.

- Изабелла? – я повернулась, чтобы взглянуть на него и он ухмыльнулся. – Ты и в самом деле великолепно выглядишь. Может, Каллен и засранец, но удачливый засранец.

Я слегка улыбнулась. – Спасибо. Хотя мне тоже с ним повезло.

Я развернулась и быстро пошла, слыша, как он застонал от моих слов и что-то пробубнил, но я не стала останавливаться и прислушиваться. Я сказала правду. Мне действительно повезло с Эдвардом.

Я подошла к кассе, стараясь не обращать внимания на странные взгляды, которые на меня бросала кассирша. Эта девушка всегда тут работала и я сразу же подумала, почему бы ей не прихорошиться и не отправиться на танцы, но тут же одернула себя, потому что нельзя вмешиваться в чужую жизнь. Я протянула ей деньги, и она отдала мне сдачу с таким видом, будто за что-то сильно на меня обижена и рассержена. Несмотря на это, я улыбнулась и поблагодарила ее, желая хорошо провести вечер, затем забрала свою содовую и вышла из магазина. Очутившись в машине, я кинула упаковку на заднее сиденье, затем завела машину и выехала с парковки.

Подъехав к дому Калленов, я удивилась – когда я выехала на подъездную аллею, то увидела перед домом сверкающую спортивную машину. Припарковалась рядом с ней и вышла, достав с заднего сиденья упаковку с содовой. Обойдя машину, я рассмотрела ее. Определенно мне не доводилось видеть ее раньше, и я понятия не имела, кому она принадлежит. Взявшись за ручку и открыв парадную дверь дома, я тут же услышала грохот, доносящийся с кухни.

- Что тебя так задержало? – раздался раздраженный голос Эдварда.

Я вздохнула и закрыла за собой дверь, даже не ответив. У него было плохое настроение, и что бы я ни сказала в ответ, это ничего не изменит. Он по-прежнему ничего не подозревал о моих встречах с Джейкобом, и, часть меня была за то, чтобы рассказать ему о них, особенно сейчас. Но меня страшила его возможная реакция и я не хотела, чтобы у него были из-за этого какие-либо проблемы или он опять оказался бы втянутым в разборки с Джейкобом. Поэтому я держала рот на замке и, возможно, хоть мне и не стоило скрывать от него что-либо, я не была уверена, как и о чем мне ему рассказать.

Я прошла через фойе и остановилась на пороге кухни, придя в восхищение от его внешнего вида. Он был одет в черный пиджак, белую рубашку, а вокруг шеи повязал голубой галстук. Волосы в идеальном беспорядке, и я могла бы поклясться, что он сделал по крайней мере, одну попытку их уложить. Он нарядился, но выглядел уверенно и был расслаблен, как обычно. Я опустила глаза и улыбнулась, увидев, что он надел подходящие к его костюму пару кроссовок Найк с голубыми, белыми и черными полосками. Это было так на него похоже.

Он развернулся, увидел меня и замер. Я видела, как его глаза медленно округлились, когда он рассмотрел меня с головы до ног, и почувствовала, как к моим щекам прилил румянец. Он еще не видел мое платье и меня в таком виде, а просто знал, что я буду в голубом и золотистом – ему сказала об этом Элис. Я подошла и положила на стол упаковку с содовой, вскрыла ее и протянула ему одну из банок. Он осторожно взял ее, не отрывая от меня глаз. Я еще немного постояла, его молчание начало меня беспокоить, а напряжение в комнате – нарастать. Я понятия не имела, о чем он думал, а выражение его лица невозможно было назвать ни плохим, ни хорошим. Он просто пожирал меня глазами.

Спустя какое-то время я развернулась и пошла из комнаты, для чего мне понадобилась собрать все свои нервы в кулак, но Эдвард потянулся ко мне и взял меня за руку, останавливая. Я остановилась и повернулась, чтобы взглянуть на него. И в этот момент увидела, как на его губах расплывается легкая улыбка.

- La mia bella ragazza, - прошептал он, отпуская мою руку. Он поднял свою руку вверх и пробежался пальцами по моей щеке. – От тебя дух захватывает, – его слова заставили меня покраснеть еще больше и я улыбнулась.

- Спасибо, - ответила я. - Ты тоже прекрасно выглядишь.

Он улыбнулся еще шире и я увидела, как его глаза вспыхнули при взгляде на мои губы. Он заколебался, но все же медленно наклонился и поцеловал меня. Я тихо стонала, а он сладко целовал меня, нежно лаская языком мою нижнюю губу. Я раскрыла губы, ожидая, что он захочет, чтобы поцелуй стал еще сильнее и глубже, но он этого не сделал. Спустя мгновение он отодвинулся и провел указательным пальцем по моей нижней губе.

- Я не хочу испортить твой макияж до того, как покажу тебя во всем блеске, - ухмыльнувшись, сказал он. Я улыбнулась и кивнула, стараясь не замечать боль, которую ощутила, когда он отодвинулся от меня. За прошедшие несколько недель это стало уже обычным делом, еще одно проявление его нынешнего состояния. Казалось, он сдерживался. Он несколько раз прикасался ко мне, и я прикасалась к нему, но с того самого случая между нами ничего не было. Он часто говорил, что гипс оберегает его от того, чтобы самостоятельно доставлять себе удовольствие, и я не раз задумывалась, уж не это ли являлось причиной его раздражительности, но, в то же время, казалось, ему совсем не хочется заниматься сексом со мной, и я не понимала, почему.

Он повернулся ко мне спиной и, наполнив стакан льдом, открыл банку с содовой. Я замешкалась, но, спустя какое-то время, все же вышла из кухни и пошла в гостиную. Я не знала, чем себя занять, поэтому просто села на диван и положила руки на колени. Спустя минуту в комнату вошел Эдвард и подошел ко мне. Он поставил стакан на стол и проскользнул между мной и столом, усаживаясь на него, лицом ко мне. Засунул руку в карман и достал оттуда какую-то длинную и узкую черную коробочку.

- У меня для тебя кое-что есть, - тихо произнес он.

Я широко раскрыла глаза, когда он открыл коробку и достал оттуда золотую цепочку. Он положил коробочку на стол рядом с собой.

- Повернись и подними волосы, чтобы я смог его застегнуть.

Я сделала то, что он просил, развернувшись на сторону и приподнимая волосы. Он надел ожерелье мне на шею, немного замешкался и выругался, так как с поврежденной рукой ему было нелегко застегнуть его. В конце концов, ему это удалось, и я опустила волосы, поворачиваясь к нему лицом. Подняв руку, я дотронулась до подвесок, которые представляли собой сочетание трех разных цветов – голубого, белого и золотого.

- Боже, как красиво, - прошептала я, чувствуя, как глаза наполняются слезами, а восторг охватывает меня с головы до ног, грозя выплеснуться наружу. Я изо всех сил старалась удержаться и не расплакаться, чтобы не испортить свой макияж.

- Да, подвески – это хамса и глаз. Люди верят, что они защищают от сглаза. Считается, что они приносят позитивную энергию, счастье и тому подобное. Я не очень религиозен и суеверен, но когда искал для тебя что-нибудь подходящее, продавец в магазине сказал, что люди носят эти амулеты, чтобы быть уверенными в том, что отрицательные эмоции, которые кто-то испытывает по отношению к ним, не причинят им никакого вреда. В общем, я решил, что после всего, через что тебе пришлось пройти, тебе не помешает немного защиты, - произнес он.

Я с удивлением посмотрела на него: меня потрясло, какой смысл он вложил в свой подарок.

- Спасибо, - сказала я. Он кивнул.

- На здоровье, - ответил он, наклоняясь вниз и беря в руки свой стакан с содовой. Он сделал большой глоток и в тот момент, когда я увидела мурашки на его коже, я поняла, что в стакане был ликер. Я наблюдала, как он практически залпом выпил все содержимое. – Мне нужно что-нибудь перехватить. Все должны приехать пораньше, чтобы успеть сфотографироваться или что там еще нужно.

Я кивнула и сказала: - Конечно.

Он наклонился и быстро меня поцеловал, обычный невинный поцелуй, но я почувствовала на своих губах сильный вкус ликера. Он встал и направился через комнату к лестнице. Некоторое время я тихо сидела в одиночестве, а затем услышала звук открывшейся и закрывшейся двери, и вслед за этим – приближающиеся ко мне шаги. Я подняла глаза и увидела, что вошел доктор Каллен; увидев меня, он замедлил шаг. На мгновение он остановил на мне удивленный взгляд.

- Добрый вечер, сэр, - нервно пробормотала я.

Он слегка улыбнулся, кивая мне.

- Добрый вечер, Изабелла. Прекрасно выглядишь, - произнес он.

- Оу, спасибо, - поблагодарила я, слегка удивившись неожиданному комплименту.

Он кивнул в ответ и задержал на мне свой взгляд, отчего мне сразу же стало не по себе. В этот момент я услышала шаги на лестнице, и у меня вырывался вздох облегчения, потому что возвращался Эдвард. Он подошел к нам и остановился рядом с отцом.

- Привет, сын, - обратился доктор Каллен в Эдварду, приветственно кивая ему головой. - Какая хорошая машина стоит на улице.

Эдвард ухмыльнулся. – Ага. Не беспокойся, я взял ее напрокат, а не купил. В следующем месяце я отдам тебе за нее деньги.

Доктор Каллен вздохнул: – Деньги не имеют значения. Просто постарайся сегодня вечером вести ее аккуратно, особенно если будешь пить.

Эдвард натянуто рассмеялся: – Что-то ты поздно спохватился, заботясь о моей безопасности, папуля. Через месяц мне уже исполнится восемнадцать.

Доктор Каллен покачал головой. – Я всегда забочусь о твоей безопасности. Для меня это первостепенная задача.

- Что ж, тебе почти что удалось одурачить меня, – глухо произнес Эдвард.

В комнате повисла тяжелая тишина и я посмотрела на них, желая понять, почему они так напряжены… Эдвард сердито вздохнул и развернулся, удаляясь прочь.

- Rompiballe (заноза в заднице), - проворчал доктор Каллен, качая головой.

- Я все слышал, засранец, - закричал Эдвард из холла.

Спустя мгновения открылась входная дверь, и дом тут же заполнился гулом голосов. Доктор Каллен, улыбаясь, повернулся, чтобы выглянуть в холл. Спустя секунду на пороге появились Элис и Розали и поздоровались с доктором Калленом, а вслед за ними вошли Джаспер и Эммет.

- Черт возьми, кто это и что произошло с Иззи Биззи? – сказал Эммет, разглядывая меня со всех сторон и широко ухмыляясь. Я смущенно посмотрела на него, не понимая, о чем он говорит, а он разразился хохотом. – Сестричка, ты такая красивая, просто невероятно красивая.

Я улыбнулась ему и покраснела, отчего Эммет расхохотался еще больше. За последние недели он частенько стал называть меня своей маленькой сестричкой, отчего я поначалу смущалась. Было так странно, что кто-то относился ко мне почти как к члену семьи, и часть меня протестовала против этого, считая, что счастье, которое я от этого испытывала, было предательским по отношению к моей матери. Ведь она была моей единственной настоящей семьей, а сейчас у нее никого не осталось.

- Не понимаю, о чем ты, черт тебя побери, говоришь, - сказал Эдвард, войдя в комнату и специально толкая Эммета. – Моя девушка всегда была красоткой. Так что это не новость.

Я залилась краской пуще прежнего, а он ухмыльнулся, и, поднеся к губам наполненный до краев стакан, сделал глоток.

– Как бы то ни было, она отлично выглядит, - раздраженно сказала Розали. – В конце концов, мы можем уже покончить с этим дерьмом? Я бы не отказалась перекусить и сходить на танцы сегодня вечером.

Эдвард пожал плечами. – Не возражаю. Я в полной боевой готовности.

Я, нахмурившись, смотрела, как Эдвард быстро допивает содержимое своего стакана. Затем он встрепенулся и подошел к тому месту, где я сидела, ставя стакан на стол.

Потянулся и взял меня за руку, помогая встать с дивана. – Пошли, tesoro.

Он сплел наши пальцы и повел меня к выходу из комнаты, слегка замедлившись возле отца. Он повернул голову и вопросительно взглянул на меня. – Где твой фотоаппарат?

- Ой, на верхней полке, - сказала я, кивая головой в сторону DVD-проигрывателя.

- Возьми и ее фотоаппарат, - сказал он, поворачиваясь к отцу.

Доктор Каллен кивнул, и Эдвард вывел меня из комнаты. Мы вышли на улицу, а вслед за нами и все остальные. Я встала перед домом, а Эдвард заколебался, и, выругавшись, отпустил мою руку. Он обошел машину, открыл дверь, залез внутрь и достал маленький пластиковый контейнер. Открыв его, он что-то достал, а я с любопытством смотрела, как он швырнул контейнер на заднее сиденье машины. Он захлопнул дверь и подошел ко мне, держа в руках что-то, напоминающее маленькие цветы.

- Дай-ка мне твою руку, детка, - произнес он.

Я подняла руку и он закрепил их на моем запястье. Это оказались какие-то милые цветочки, белые, с золотистым отливом. Я посмотрела на Элис и Розали и увидела, что на их запястьях было что-то похожее. Наверное, это какая-то традиция или нечто подобное, подумала я.

- Спасибо, - тихо сказала я. Эдвард кивнул.

- Не стоит благодарности, - пробормотал он.

Доктор Каллен попросил нас встать в линию, чтобы он смог нас сфотографировать. Эдвард обвил меня руками, прижимая к себе. От него восхитительно пахло, и я глубоко вдохнула этот потрясающий запах. Он наклонился и нежно поцеловал меня в плечо.

- Ты же знаешь, что твой отец все видит, - тихо сказала я, слегка покраснев.

Он больше не скрывал наши отношения от отца, но мне, как и прежде, было от этого неуютно, и я старалась ему об этом напомнить. Хотя Эдвард, по обыкновению, лишь пожал на это плечами.

- Tanto gentile e tanto onesta pare la donna mia, - прошептал он, цитируя строчку из сонета Данте, того самого, который он читал мне, когда мы впервые занимались любовью.

У меня на коже сразу же выступили мурашки, и я улыбнулась. Несмотря на свое поведение, он мог быть бесконечно очаровательным, когда хотел этого, и именно поэтому я так сильно его любила.

Доктор Каллен сделал кучу фотографий несколькими разными камерами, он фотографировал нас так долго, что к концу все, кроме меня и Элис, начали ворчать.

В конце концов, он объявил, что закончил, на что Эдвард пробубнил: – Возблагодарим гребаного Господа, - и мы все разошлись по своим машинам.

Эдвард достал ключи из кармана и открыл дверь своей блестящей спортивной машины.

- Тебе нравится машина? – спросил он меня.

Я улыбнулась и кивнула. – Да.., она… милая, - сказала я.

- Ну да. Это же Астон Мартин Ванквиш, самая крутая тачка. Я всегда хотел такую, и ради тебя решил взять ее. За рулем этого ублюдка я чувствую себя как сраный Джеймс Бонд, - не без гордости произнес он.

- Джеймс Бонд? – переспросила я, нe зная, кто это такой.

Он удивленно на меня посмотрел.

- Ну да, ты знаешь, 007? Секретный агент – чертов сукин шпион?

Я отрицательно покачала головой и он вздохнул. – Да плевать, это всего лишь кино. Он ездил на такой машине.

Я кивнула. – Прости, - тихо пробормотала я, чувствуя себя идиоткой из-за того, что не знаю таких вещей. Он лишь отмахнулся.

- Я же сказал: плевать, - повторил он, шагая к отрытой дверце машины.

Я улыбнулась ему, залезла внутрь и застегнула ремень безопасности, когда он закрыл дверь. Он обошел машину с другой стороны и сел в нее, заводя мотор.

Во время поездки в Порт Анжелес, мы оба молчали, и я начала нервничать. Спустя полчаса я уже не могла выносить тишину и попыталась завязать разговор, надеясь оторвать его от его мыслей.

- Машина и вправду хорошая, - начала я, решив, что это неплохая тема для разговора, раз уж машина ему так нравится. – А ты мог бы оставить ее себе?

Он рассмеялся, но его смех нельзя было назвать ни счастливым, ни беззаботным. В нем явно слышалось насмешка, которая слегка ранила.

- Нет, Изабелла, не мог бы. Эта машина стоит в шесть раз больше, чем Вольво. Мой отец никогда не выложит за машину четверть миллиона долларов. Единственное, на что он мог бы потратить такую сумму – это дом, - сказал он. А чуть позже добавил: - Или на тебя, полагаю. За тебя он заплатил даже больше.

Его слова оглушили меня, и хоть я и понимала, что он не хотел меня обидеть, мне все же было больно.

- И да, думаю, машина действительно хорошая, раз уж даже ты назвала ее хорошей, - шутливо сказал он, посмеиваясь.

- По крайней мере, ты хотя бы не сказала, что она серебристая.

Я отвела от него взгляд и уставилась в окно, нервно кусая нижнюю губу.

Оставшуюся часть поездки я молчала, боясь, что не сдержусь и скажу что-нибудь не то. Происходящее казалось почти смешным, ведь я не должна была сдерживать себя, когда я с Эдвардом. Он был добрым, терпеливым, понимающим и любящим, он никогда не осуждал и не насмехался надо мной. И, несмотря на все, я по-прежнему верила в его любовь ко мне, поэтому все остальное в тот момент казалось не важным.

Мы подъехали к ресторану и Эдвард припарковался в самом конце, подальше от остальных. Он поставил машину поперек, занимая сразу несколько парковочных мест так, что рядом с ним уже никто не смог бы примоститься, и вышел из машины. Он подошел к моей двери, открыл ее и протянул мне руку. Я взялась за нее, и он сплел наши пальцы. Мы вошли в ресторан, где нас уже ждали его братья со своими девушками и прошли к нашему столу в глубине зала.

Эдвард отодвинул стул и кивнул головой, приглашая меня сесть. После того, как я села, он придвинул мой стул к столу и сел на соседний стул.

Мы заказали еду и напитки, которые нам тут же принесли. Эдвард вытащил из кармана маленькую металлическую фляжку, и, открыв, что-то налил из нее в свой стакан с колой. За едой мы беззаботно болтали; счастье и возбуждение окружающих большую часть времени помогали мне не думать о плохом настроении Эдварда. Иногда он вставлял в разговор пару слов, которые сбивали меня с толку, но кто-нибудь тут же менял тему. Мне не очень нравилась эта черта в Эдварде, тем более, она была мне не слишком знакома. Я подумала, что, если люди рассказывали мне именно об этом: что до того, как появилась я, Эдвард был таким и всегда вел себя так.

В какой-то момент к нам подошла официантка, чтобы узнать, не нужно ли нам что-то еще и она совершенно очевидно флиртовала с Эдвардом. Он не обратил на нее внимания, как никогда не обращал внимания на заигрывающих с ним девушек; когда она ушла, Розали громко застонала.

- Ненавижу шлюшек, - сказала она, качая головой. – Ведь видела же, что рядом с тобой сидит твоя девушка. Она хоть немного себя уважает?

Я слегка улыбнулась, а Эдвард захихикал. – У шлюх это в крови, Роуз. В чем ее винить? Посмотри на меня, - сказал он, пожимая плечами.

Элис выразительно вздохнула, и Розали опять застонала.

- Что с тобой, черт тебя побери? – огрызнулась Розали, разозлившись.

Эдвард нахмурился. – О чем ты? – раздраженно спросил он.

- О твоем настроении. Стыдно признаться, ты ведь чуть не начал мне нравится, - сказала она.

Эдвард прищурился.

- Ну а ты мне никогда не нравилась, - процедил Эдвард, разозлившись еще больше.

Меня встревожила его злость, и я посмотрела на остальных, которым также стало явно неприятно и они чувствовали себя не в своей тарелке.

- Ты такой отморозок, Каллен, - прошипела Розали, качая головой.

- И это говорит самая большая сучка из всех самых больших долбанутых сучек, что я когда-либо встречал, - огрызнулся Эдвард ей в ответ.

Розали злобно прищурила глаза. Эммет стукнул по столу, отчего я подпрыгнула на месте.

- Прекратите оба, - серьезным голосом сказал он. – Роуз, детка, ты можешь найти занятие и поинтереснее, чем беситься из-за этого засранца. А ты, Эдвард, я не знаю, в чем твоя проблема, но лучше, если ты сам с этим разберешься, потому как я очень близок к тому, чтобы заехать тебе по носу и надрать твою задницу.

Эдвард посмотрел на Эммета и его брови стремительно сошлись на переносице, а лицо перекосило от злости.

- Блядь, да что я сделал-то? – прорычал он. Эммет покачал головой.

- Ты хоть слышишь себя? Ты ведешь себя совсем как раньше, до того, как появилась Изабелла, и я ни за что не хочу, чтобы ты снова стал таким же засранцем, каким был, - сказал Эммет.

Эдвард сузил глаза. – Я не такой, - яростно сказал он.

- Именно такой, - не менее яростно огрызнулся Эмметт. – И я, блядь, тебя сейчас предупреждаю, братишка – если ты не угомонишься, то сильно об этом пожалеешь. Если ты причинишь ей боль, ты мне за это ответишь. Она заслуживает большего, чем разбираться с твоим дерьмом и больной головой, она не заслуживает, чтобы ты вел себя с ней как последний засранец.

Я сидела, боясь пошевелиться, и наблюдала за тем, как Эдвард, нахмурив брови, с удивлением смотрит на своего брата. Напряжение за столом достигло предела, и я запаниковала, отчего у меня разболелся живот и мне стало совсем неуютно.

– Мне… ну… мне нужно в туалет, - пробормотала я, быстро вставая из-за стола и оглядываясь по сторонам.

Элис тут же встала, говоря, что пойдет со мной, и я поблагодарила ее. Мы отошли от стола прежде, чем кто-то смог что-либо сказать, и Элис, показав мне где находится туалет, сказала, что подождет меня у дверей. Я вновь поблагодарила ее и вошла внутрь, и, едва я очутилась одна за закрытой дверью, с облегчением вздохнула.

Я провела там несколько минут, пытаясь успокоиться. Мне не хотелось, чтобы Элис начала волноваться, поэтому спустя какое-то время я открыла дверь кабинки, шагнула из нее и тут же остолбенела, столкнувшись нос к носу с Эдвардом. Он стоял, насупив брови, и всем своим видом выражал раскаяние.

- Можем отойти поговорить, tesoro? – тихо спросил он.

После моего нерешительного кивка он протянул мне руку. Я осторожно взяла ее, и он повел меня к выходу. Мельком взглянув на наш столик, я увидела, как Эммет, Джаспер, Розали и Элис разговаривают между собой. Мы с Джаспером успели пересечься взглядами, и он печально мне улыбнулся, слегка помахав рукой. Я тоже махнула ему в ответ и отвернулась, продолжая идти вслед за Эдвардом на улицу.

Оказавшись на улице, мы пересекли парковку и сели в машину; Эдвард вставил ключ в