Но- горе побеждённым!

Как бы то ни было, Германия - это сердце Европы, а Европа - сердце мира. И это сердце пока ещё не сломлено. Оно бьётся и наполняет мир духом свободы и надеждой на его конечное торжество.

Когда по возвращении с Запада я впервые попалв камеру печальнознаменитой Лубянки, я пережил такое ощущение, словно израя был низвергнут на дно преисподней. Днём душа разрывалась на части муками раскаяния, ночью в сладостных полуснах-полугрёзах мой дух уносился туда, в далёкую, милуюстрану, полюбившуюся мне с детства по своим чудным сказкам, и я гулял там по улицам ставшего мне почти родным Мюнхена, залитым ласковым солнечным светом, встречал людей улыбающихся и доброжелательных, вдыхал воздух свободы и всеобщего благоденствия.Эги сладкие грёзы были настолько явственны и реальны, что, пробудившисьи осознав действительность, с досады хотелось рыдать и биться головою о стену. Почему те дивные картины — сон, а то чудовищноеизмывательство над человеком—явь, реальность, правда? Но деваться некуда, и чем раньше

Избавишься от грез и мечтаний, тем лучше. Предстоял тяжкий путь познания суровой, горькой правды-РУССКОЙ ПРАВДЫ.

Возвращение

Сестра Ленина, Мария Ильинична Ульянова, в своих " Воспоминаниях об Ильиче" приводит излюбленную поговорку вождя большевиков: " Нет такой хитрости, которую нельзя было бы перехитрить". И действительно, как это подтверждает его сестра, Ленин был великим мастером по части всевозможных уловок и ухищрений. В этой его наклонности, несомненно, сказалась не монгольская (от отпа), а еврейская его природа, унаследованная от матери, урождённой Марии Израилевны Бланк, дочери иммигрирован-ного в Россию швейцарского еврея по имени Израиль Бланк.

Хитрость - качество совершенно не русское и вообще не арийское. Ни немцам, ни французам, ни англичанамэто качество так же несвойственно. Оно было чуждо нашим предкам, древним славянам.

Это свойство души презирали древние греки и ещё более - римляне. Хитрость - это достояние Востока, перенявшее у евреев характер злобного коварства: не останавливаться ни перед какими средствами, лишь бы восторжествовать.

За спиной захлопнулась дверь камеры. С лязгом, надрывающим сердце, задвинулись железные затворы.

Итак, я в камере, в настоящей тюремной камере, в лапах знаменитой Чеки - пугала всего мира.

В еврейском мешке...

Что мешок был еврейский - в этом я уже не сомневался. Положение усугублялось тем, что по моему делу уже существовал приговор, что подтверждалось и в постановлении прокурора " о водворении" меня втюрьму. Характер приговора так же не вызывал у меня сомнений - К РАССТРЕЛУ. Строитьдогадки оставалось лишь относительно того, когда нынешние владыки России соизволят привести его в исполнение.