Изабелла Свон. Я открыла дверь холодильника и вздохнула, оглядываясь по сторонам

Я открыла дверь холодильника и вздохнула, оглядываясь по сторонам. После того дня, что был у меня, я не хотела ничего, кроме как подняться в свою комнату и поспать, забыв обо всем, что сегодня произошло, но это просто невозможно. Уже вот несколько минут седьмого, а доктор Каллен должен быть дома около семи, ожидая ужин на столе и порядок в доме. Меня не было весь день и поэтому ничего не сделано, но все равно это не позволяет мне не подать ужин, поэтому я попыталась успеть. Факт, что сегодня День рождения доктора Каллена, заставил меня еще больше заволноваться из-за этого, я хотела сделать все безукоризненно, даже, несмотря на то, что он не хочет его признавать.

Обучение вождению было одним из самых потрясающих опытов моей жизни. Я не думаю, что Эдвард действительно понимает, насколько удивительным было это для меня. Впервые в жизни кто-то доверил мне полный контроль. Это было не так уж значительно, так как все, что они практически сделали, было вождение машины под их руководством, но, тем не менее, они дали мне маленький кусочек власти. Я отвечала за что-то, что не являлось пылесосом или стиральной машиной, отвечала за кое-что более мощное и дорогое, то есть они дали мне чуточку контроля над тем, в чем совершенно нет для меня необходимости. И впервые в моей жизни кто-то находился в моей власти, даже если это был просто Эдвард, но я не думаю, что он понял тот факт, что его жизнь находилась в моих руках. Я могла нанести ему серьезные травмы, хотя я никогда не сделаю это, но он и вправду показал, что доверяет мне. Он все время твердит мне, что доверяет, и я никогда не сомневалась относительно него, но он показал мне это сегодня, и это действительно значит для меня больше, чем он способен понять.

Изначально урок по вождению начался ужасно, так Эдварду от природы свойственна нетерпеливость, а я совершенно не понимала, что я делаю. Я ничего не знаю об автомобилях и мне немного стыдно признаться, но я едва обращала внимание на Эдварда, когда он водил, или даже на доктора Каллена в этом деле, так что я действительно не знаю эту технику. Я знаю, что его раздражала сложившаяся ситуация, и он дал мне расплывчатые инструкции, которые в итоге еще больше усугубили раздраженность нас обоих. И я сделала много ошибок, непреднамеренно, просто пытаясь следовать тому, что он мне говорил, и пару раз чуть было не разбила машину. Раз я действительно задела почтовый ящик и сбила бы его окончательно, если бы не быстрая реакция Эдварда. Это могло быть катастрофой и все еще может стать, так как остался след от удара на боковом зеркале со стороны доктора Каллена. Я не была уверенна, что сделает доктор Каллен, если будет достаточно сердит, чтобы захотеть наказать меня. Это было его указанием, так как он один заявил, что я должна научиться водить в любом случае, поэтому Эдвард утверждает, что это не такое уж большое дело. Но сама я не была достаточно уверена в том, что доктор Каллен всегда очень логичный человек. Он наказал меня за то, что не являлось моей виной в октябре, он сам подстроил ситуацию, поэтому я признаю, что след на его машине потенциально может гарантировать другое наказание. Возможно, он рассмотрит это как неуважение к его собственности или, возможно, он даже не попытается оправдывать свои рассуждения. Он, в конце концов, не должен.

После изначальной ухабистости урока вождения, после того, как Эдвард набросился на меня пару раз, так как я, видимо, " практически, нахрен, убила его или вызвала сердечный приступ, или все сразу", как он выразился позже, дела пошли немного более-менее гладко. Я думаю, что это связано с тем, что я начала плакать: слишком большое количество давления и страха сломало меня. Я могу сказать, что он почувствовал себя плохо, и он все время извинялся, но я заверила его, что все хорошо. Я знаю, какой он, как он теряет самообладание, и как ему не хватает терпения – мне это не нравится, но я справляюсь с этим. Он справлялся с моей некомпетентностью в некоторых вещах, которые он считал здравыми, а я справлялась с его неспособностью сдерживать себя все время. И, к счастью, после того, как мы оба успокоились на стоянке у продуктового магазина, и он смог рационально объяснить мне некоторые вещи, у нас не было больше каких-либо серьезных неудач. Он принудил меня объехать вокруг города несколько раз, заставляя меня нервничать сначала, но потом я расслабилась, чувствуя себя более уверенной за рулем.

Но любое счастье или гордость, которые я чувствовала после таких достижений, которые должны были быть для меня большими, к сожалению, были омрачены событиями предыдущих дней. Потому что слова доктора Каллена, сказанные в его кабинете, внедрились в мои мысли, эхом отдаваясь в моем разуме, как бесконечно повторяемая песня.

…Мой сын будет весьма убедительным… проявит нетерпение…

…ты захочешь слепо следовать за ним…

…втягивая себя глубоко… действует только когда причиняет кому-то боль…

…не могу позволить ему пасть жертвой всего этого…

…мне необходима твоя помощь…

…я достану тебя из-под земли и убью тебя… я не могу позволить, чтобы моему сыну причинили боль…

…секреты, которые могут убить его… вещи, о которых я даже не знал…

…смертельные последствия, когда близкие люди шпионят за тобой…

…все тайны вращаются вокруг тебя…

…не осознавая всю серьезность бросаться его жизнью …

…ожидают, как я только передам своего сына им…

…ты бережешь его, тогда как я его потерял …

…пытаешься уберечь его от того, чего он сам не понимает, от чего его нужно оберегать…

…путь спасения для нас всех, где никто не должен быть принесенным в жертву…

Вновь и вновь это повторяется в моей голове, мой разум пытается вникнуть в суть этого, вплоть до того пункта, который до сих пор не был замечен. Я вообще не сомневалась в словах доктора Каллена, я могу сказать, что его тон был обоснован и серьезен, когда он говорил все это, и жизнь его сына не была той вещью, которую он использует, чтобы манипулировать мной. Доктор Каллен, естественно, любит своих троих сыновей, и беспокойство в его словах было очевидным … есть проблема, я просто не могу понять ее. Я думаю, что это неудивительно, учитывая, что доктор Каллен прямо сказал, что и не ожидает, что я пойму его, пока он не уточнит, но он ожидал, что я тут же ему подчинюсь. И это было трудно, потому что я до сих пор не была полностью уверена в том, что должна делать, чтобы помочь ему, каким образом заставить Эдварда отступить, не выдавая разговор между мной и доктором Калленом. Я даже не совсем уверена, что именно из этого разговора я должна держать в секрете, если я могу рассказать ему хоть что-то. Я знаю, что Эдвард знает меня достаточно хорошо и с легкостью способен читать мое настроение, поэтому хранить от него секреты вовсе не легкое дело. Я усовершенствовалась в искусстве неуловимости, уклонения и скрытности, пока росла в доме Свонов, так как эти характеристики способствовали таким как я в избегании бед и в выживании. Но с Эдвардом все было по-другому: впервые в жизни кто-то действительно знал меня – знал всю меня. И вот теперь мне опять придется скрыть часть себя, для его же безопасности, и это очень сильно меня беспокоит.

И самой худшей частью было то, что я даже не знаю, зачем я делаю это. Что в этом было такого опасного, чтобы это потенциально могло ранить Эдварда? И кто причинит ему боль?

Настолько, насколько мне было страшно слышать это, я не могу винить доктора Каллена в том, что он поставил меня в известность, что скорее убьет меня, чем разрешит причинить боль своему сыну, но если все сводится к этому, то я сама скорее умру, чем позволю причинить боль Эдварду из-за меня. Но проблема заключается в том, что я даже представить себе не могу, что во мне есть такого, что может причинить боль Эдварду, углубляясь, если это не доктор Каллен, который причиняет боль. Я не могла даже внять ему, когда он ранит собственного ребенка, хотя, он и пытается сохранить своего сына в безопасности и не причинить ему вреда. Но факт был в том, что во мне не было совершенно ничего необычного. Я никто, разве что шестнадцатилетняя ребенок-раб, и никогда не буду никем другим, кроме как ребенком-рабом. Возможно, мой отец связан с организованной преступностью, но он отказывается признавать меня. Я ему была важна настолько ничтожно мало, что он легко и с радостью продал меня за наличную сумму, совершенно не заботясь о том, что случится со мной или для чего меня вообще приобрели. Это было очевидным, когда он намекал на то, что взяв меня на аукцион и продав, как сексуального раба, он выручил бы больше денег. И моя мать была никем, кроме как рабом, была ребенком-рабом, как я, и на сегодняшний день она никто более чем невольный goomah, как объяснил мне Эдвард. Я даже технически не существую в мире, поэтому для меня, честно, никто не имеет никакого значения за пределами этого дома. Так, как задавание Эдвардом вопросов или углубление в тему может ранить его? Я никто, поэтому нет никаких оснований быть раненым тому, кто получил данные относительно меня.

Так какой же в этом может быть секрет?

Я думаю, что может это из-за того, что я рабыня, и он чувствует, что я недостаточно хороша для Эдварда из-за этого. И иногда я действительно чувствую себя так, но Эдвард умеет заставить меня почувствовать себя достойной и красивой. Но чем больше слова доктора Каллена вращались в моей голове, тем больше мне казалось, что в этом было что-то большее, чем это. Если бы это было просто из-за того, что я рабыня, у него не было бы никакого стимула разрешать нам продолжать дальше то, что мы делаем. Я была немного ошеломлена, когда он сказал, что разрешает нам продолжать встречаться до того момента, пока мы не щеголяем этим перед ним. Значит, что его проблема не в этом, так как казалось, что у него лично почти нет с этим проблем. Это было больше что-то внешнее, кое-что, что все еще было для меня тайной, кое-что, что может навредить всем нам, если Эдвард начнет пытаться выкопать информацию обо мне.

Но какую информацию он когда-нибудь сможет найти? Не было ничего…

Я была в недоумении. И я еще больше запуталась, как подойти к делу, как умерить его любопытство и заставить остановиться, независимо от того, что он делает, не демонстрируя свои мотивы и не вызывая у него подозрений. Мне необходимо найти золотую середину между честностью и нечестностью… найти способ сказать ему правду и заставить его понять то, что я понять не смогла, да еще ограждая его от той части, с которой я тоже не справилась.

Но как это сделать?

Я не хотела, чтобы он думал, что я теряю надежду, но чем больше слова доктора Каллена проникали в меня, тем больше моя новообретенная надежда начинала пошатываться. Потому что доктор Каллен не мог найти выход для нас всех из этой ситуации, не принося кому-нибудь страдания, и он знал все факты.

Так как я могу ожидать, что мы с Эдвардом поймем это все и будем в порядке?

В машине, когда он упомянул о нас, как о " свободных" вместе, это сильно подействовало на меня. Я почувствовала сильнейшую жажду свободы, которую когда-либо вообще чувствовала в своей жизни, когда он сказал это, и я не была даже уверена, что именно свобода значит для меня. Но я хотела этого, чтобы это не значило, я так отчаянно хотела этого для нас с Эдвардом, и чтобы у нас вместе все было хорошо. Я не была уверенна, что это возможно сейчас, и это сильно поражало меня, и это было очень тяжело принять, после того, как я наконец-то позволила себе искренне надеяться на это. Сейчас я решила не упускать ни единого момента с ним, не имеет значения, каким он невыносимым может быть иногда или как трудно могут восприниматься некоторые вещи, потому что я не могла быть уверенной, как долго это продлиться. Я сделаю все возможное, чтобы помочь умерить ситуацию, поэтому доктор Каллен не примет никаких мер и не будет пытаться сломать нас, но я все так же не знаю, как это сделать.

Как можно остановить кого-то в пересечении невидимой черты, когда ты сам не можешь ее видеть, и даже не имея возможности узнать, где эта линия, как можно заставить их понять и убедить всех замереть на одном месте без каких-либо объяснений, почему они должны оставаться на одном месте? И еще хуже: как можно заставить кого-то настолько непредсказуемого и иррационального как Эдвард сделать это?

Я подскочила и вскрикнула, когда чья-то рука обвилась вокруг моей талии, быстро оборачиваясь к Эдварду, который стоял позади меня. Он обескуражено смотрел на меня, очевидно удивленный такой моей реакцией, но я настолько погрязла в собственных мыслях, что даже не услышала, как он приблизился. Я немного улыбнулась ему, мое сердце начало хаотично биться в груди от одного взгляда на него. Он только что вышел из душа, его волосы потемнели почти до коричневого цвета от влаги и были уже в таком положение, как если бы он прошелся по ним пальцами. На нем не было ничего, кроме пары свободных джинсов, которые немного сползли вниз, заставляя выглядывать черную пару боксеров. Он был бос и с обнаженной грудью – совершенно потрясающий. Я чувствовала его запах: смесь его шампуня, мыла и его естественный солнечный аромат, опьяняющий мои чувства.

Он улыбнулся и наклонился ко мне, прижимаясь своим ртом к моему. Я приоткрыла губы, и из них вырвался тихий стон, когда его язык проник в мой рот и начал медленно взаимодействовать с моим. Чувствовался ментоловый вкус от зубной пасты, и был еще какой-то небольшой горьковатый привкус, который удивил меня. Через минуту я разорвала поцелуй, нахмурив лоб в замешательстве.

– Ты пил? – полюбопытствовала я. Вкус горечи отчетливо напоминал о вкусе крепкого алкоголя, который он запирал в ящике в своей спальне. Он потрясенно посмотрел на меня, несколько раз моргнув, прежде чем смущенно улыбнулся. Его выражение было единственным ответом, который был мне нужен, чтобы убедиться в своих предположениях. Я помотала головой и улыбнулась. Я развернулась обратно к холодильнику, Эдвард усмехнулся и притянул меня обратно, обнимая вокруг талии. Я посмотрела на холодильник еще раз, когда Эдвард откинул мои волосы в сторону и зарылся носом в шею. Мои глаза непроизвольно закрылись, когда я почувствовала его губы и язык, скользящие по моей коже, и как его влажные волосы, пребывающие в полном беспорядке, задевали мою щеку и ухо. Ощущение было холодным и щекотным, заставляя дрожь проходить через все мое тело. Эдвард снова усмехнулся и оторвался от моей шеи.

– Давай сегодня выпьем, tesoro, только ты и я, – пробормотал он. Я взглянула на него, наморщив лоб.

– Зачем? – спросила я. Он пожал плечами.

– Черт, я не знаю. Может потому что сегодня пятница? Неужели действительно нужна причина, чтобы выпить? Я думаю, что это было бы весело. И я обещаю быть безукоризненным джентльменом, – сказал он и наклонился, снова оставляя поцелуй на моей коже. Я почувствовала небольшие укусы на задней части шеи и импульсивно застонала. Я была ошеломлена такой реакцией моего тела на его игривый укус, поскольку я никогда прежде не думала, что что-нибудь вроде этого может быть приятным. Но это было так, и он делал это все чаще и чаще в течение последней недели или около того, – Хорошо, блин. Может не таким и безукоризненным джентльменом.

Я легкомысленно засмеялась, покачивая головой.

– Как скажешь, – пробормотала я. Он вздохнул и запечатлел еще один мягкий поцелуй на моей шее, прежде чем выпрямиться.

– Знаешь, а у нас есть кондиционер, – сказал он. Я подняла брови в смятении и взглянула на него, не понимая, что он имеет в виду. Он увидел выражение моего лица, и легкая улыбка коснулась его губ, – Я хочу сказать, что ты так долго держишь эту чертову дверь холодильника открытой, что я решил, что ты пытаешься охладить кухню или еще что, выпуская весь чертов холодный воздух.

Я игриво закатила глаза и взглянула на холодильник, улыбаясь, – Я думаю об обеде, – сказала я. Он прогудел что-то в ответ, кивая.

– Что сделаем? Потому что я проголодался, – сказал он, выпуская меня из рук. Он подошел к шкафчику и вытащил стакан. Он повернулся ко мне, и я потянулась, чтобы взять стакан из его рук. Он в замешательстве посмотрел на меня в течение секунды, прежде чем пожал плечами.

– Я не знаю. А что бы ты хотел? – спросила я. Я открыла холодильник и схватила банку с вишнями и колу, выставляя их на столешницу. Эдвард что-то прогудел в ответ, и я взглянула на него: он стоял, прислонившись к столешнице и скрестив руки.

Его глаза кратко скользнули вниз по моему телу, и он усмехнулся.

– Тебя, – сказал он игриво. Я закатила глаза, чувствуя, как румянец загорается на моем лице.

– Если быть точным, то, сколько ты выпил, Эдвард? – спросила я, смешивая вишневую колу для него. Он рассмеялся, качая головой.

– Я не пьян, tesoro, я только пригубил. Сейчас мое желание тебя вызвано природой, а не химической реакцией, – сказал он. Я улыбнулась и подняла вишневую колу, отдавая ее ему. Он бережно взял ее и сделал глоток – улыбка на его лице стала шире, – Спасибо. Я клянусь, ты точно дьявольски хороша для меня. Я не заслуживаю этого.

Я пожала плечами.

– Ты можешь сделать это для меня позже, – игриво сказала я. Он хихикнул, обхватив меня одной рукой и притянув в свои объятья. Он поставил свою вишневую колу на столешницу и обнял меня второй рукой, крепко прижав к себе.

Потом его рука плавно спустилась вниз и остановилась на моей заднице, после чего он слегка сжал мой зад.

– Если ты хочешь подняться наверх, я сделаю это для тебя прямо сейчас, – прошептал он. Мой румянец стал еще ярче, и я улыбнулась, отходя от него и качая головой.

– Мне нужно приготовить обед. Твой папа уже в ближайшее время будет дома, у меня не так много времени, – сказала я. Он вздохнул, пожимая плечами.

– К черту его. Он, наверное, даже не будет обедать вместе с нами сегодня. Это его День рождения, а он всегда на него напивается, – сказал Эдвард. Я вздохнула и кивнула.

– Не имеет значения, обед должен быть готов к семи, поэтому у меня есть тридцать минут, чтобы наваять что-то, – сказала я, открывая холодильник, чтобы поставить на место продукты, которые использовала для приготовления его напитка. Я открыла морозильник и достала оттуда немного итальянской колбасы, подошла и положила ее в микроволновку, чтобы разморозить. Я начала нажимать на кнопки, чтобы начать размораживание, когда рука Эдварда резко дернулась и схватила мою, останавливая меня. Я в замешательстве посмотрела на него, и он открыл микроволновую печь, вытаскивая оттуда колбасу. Он подошел и открыл морозилку, грубо швырнув назад в нее колбасу, и закрыл дверь. Я замерла на месте, ошеломленная тем, что он сделал.

– Эдвард, что ты делаешь? Мне нужно приготовить обед. Ты затягиваешь меня в проблему, – сказала я, направляясь к морозилке и раздраженно снова открывая ее. Прежде чем я успела дотянуться до колбасы, рука Эдварда снова стала на пути и закрыла передо мной дверь. Я прищурилась, глядя на него, раздраженная тем, что он делает. Он вздохнул и залез в карман за своим телефоном. Он начал рассматривать его и через секунду поднес к уху.

– Что… – начала я в замешательстве, но он только поднял руку, тихо указывая мне молчать.

– Эй, можно заказать пиццу на обед? – спросил он, когда кто-то ответил на линии. Я удивленно посмотрела на него, он улыбнулся, – Да, отлично. Хорошо, спасибо. Пока.

Он отключился и засунул телефон обратно в карман, – Так, дело с обедом решено, – сказал он самодовольно. Я просто смотрела на него, немного опешив. Он выжидающе уставился на меня, выглядя очень довольным собой, и, видимо, ожидая от меня хоть какой-то реакции.

– Мы все еще не идем наверх, – сказала я спустя секунду с досадой. Его ухмылка росла, пока он не рассмеялся, качая головой. Он протянул руку и обвил ее вокруг, притягивая меня к себе и крепко обнимая.

– Ладно, но я действительно хочу выпить сегодня вечером. Просто, гребано, как, – сказал он, выпуская меня и беря свою вишневую колу. Он поднял ее и осушил около половины колы, отодвинул стакан от губ и взглянул на него.

Через секунду он потянулся к стакану и вытянул оттуда вишню за стебель, который торчал из нее. Он поднес ее к моим губам, ухмыляясь, – Хочешь вишню, tesoro? – спросил он шепотом с хрипотцой.

Я улыбнулась и открыла рот, захватывая вишню губами. Я укусила ее, и его ухмылка выросла. Он начал наклоняться вперед, когда на улице остановилась машина. Он быстро выглянул в окно, прежде чем наклониться ко мне. Он провел языком по моей нижней губе, прежде чем мягко и сладко поцеловать меня. Я застонала и посмотрела на него, когда он оторвался от меня, ошеломленная тем, насколько сильным и эротичным был маленький обмен. Открылась входная дверь, и он рассмеялся над выражением моего лица, качая головой. Я услышала голоса Джаспера и Эммета и тотчас обернулась к ним обоим. Они замерли в дверном проеме, переводя взгляды с меня на Эдварда с заинтересованностью на лицах. Я нахмурила брови, когда посмотрела на них, не понимая, почему они немного расстроены, и начала жевать вишню во рту.

– Все хорошо? – спросил Эммет Эдварда, вопросительно поднимая бровь. Я почувствовала, как рука Эдварда обернулась вокруг моих бедер, и он притянул меня к себе.

– Да, – сказал Эдвард, – Все круто.

Эммет кивнул, на его лице читалось очевидное облегчение. Это смутило меня, и я обернулась к Джасперу, ожидая увидеть такое же выражение. Он поймал мой взгляд и немного улыбнулся мне.

– Эй, Иззи Бизз, можешь сделать мне одолжение? – сказал Эммет спустя секунду. Я перевела глаза с Джаспера на Эммета, вопросительно поднимая брови.

– Конечно, – сказала я, любопытствуя, чего же он хочет. Он кивнул.

– Можешь показать свою спину, где мой отец установил чип? – спросил он. Я замерла, мои глаза широко распахнулись от шока, ошеломленная тем, что даже он знает об этом. Я не знала, что сказать, поэтому просто стояла, пялясь на него. Эдвард, должно быть, почувствовал мое напряжение, потому что он вздохнул, крепко притягивая меня к себе и целуя в макушку.

– Я рассказал об этом Эммету сегодня за ланчем, после того как папа ответил с твоего телефона. Я немного вышел из себя, думая, что он пытается встать между нами, – сказал Эдвард. Я вздохнула и кивнула, совсем не удивляясь слишком острой реакции Эдварда. Хотя можно ли даже назвать это чересчур острой реакцией? В конце концов, я была практически уверена в том, что он собирается убить меня.

– Я имею в виду, что ты можешь посмотреть, если хочешь, но Эдвард сказал, что ты не сможешь ничего увидеть, – пробормотала я, не понимая, почему он захотел осмотреть это место. Эдвард видел мою голую спину несколько раз на прошлой неделе, и он спрашивал меня, где установлен чип, сообщив мне, что нет никаких признаков чего-нибудь имплантированного. У меня есть маленькие шрамы вдоль всей спины, так что добавь еще один – он не будет выделяться.

Эммет кивнул, улыбаясь, и Эдвард повернул меня так, чтобы я оказалась лицом к нему. Эммет подошел, и я слегка напряглась, когда почувствовала, как он взялся за подол моей рубашки. Я знаю, что он безвреден, но все равно мне было немного не по себе. Он приподнял рубашку в области спины, и Эдвард держал меня, видимо, в попытке создать мне удобства, чтобы я расслабилась. Он вздохнул и потянулся рукой к моей голове, мягко поглаживая волосы. Я могла чувствовать касания грубых пальцев Эммета на коже моей спины. Спустя какое-то время он вздохнул и отпустил рубашку, я открыла глаза. Я ожидала, что Эммет скажет что-то о моих шрамах, чувствуя некую стеснительность от того, что он видел их, но он ничего не сказал.

– Я посмотрю, что смогу тут раскопать, – сказал Эммет. Мой лоб нахмурился, и я развернулась к нему, взглянув на него в замешательстве. Он смотрел на Эдварда, я повернула голову – Эдвард кивнул.

– Зачем ты будешь что-то копать? – спросила я. Эммет улыбнулся.

– Информацию о микрочипах, способы заглушки сигнала или отключения его на всякий случай, – сказал он. Мои глаза расширились от шока, паника зашкаливала во мне. Это не было хорошо, мне было уже трудно придумать, как загасить любопытство Эдварда, так он втянул сюда еще и своего брата.

– Я, мм… Я не знаю, – начала я, неуверенна в том, что сказать, но я не должна была позволить кому-нибудь еще из мальчишек Калленов ввязаться в эту ситуацию. Доктор Каллен, конечно же, не одобрил бы этого, если бы знал.

– Расслабься, котенок. Мы уже имели дело с этим дерьмом, так что ничего грандиозного, – сказал он, беспечно пожимая плечами. – Ты слишком много нервничаешь, – я просто уставилась на него, и Эдвард откашлялся.

– Спасибо, чувак. За все. Вам обоим, – сказал Эдвард, в его тоне звучала серьезность. Эммет и Джаспер кивнули, отмахиваясь, мол, не велика проблема, но факт был в том, что это действительно большая проблема. Они ввязывались в опасное дело и это, конечно, волновало меня. Я не хочу, чтобы кто-нибудь из них пострадал из-за той тайны связанной со мной, которой владел Доктор Каллен.

– Так что вообще происходит? – спросил Джаспер, – Зачем он вызывал тебя в больницу?

Я оглянулась назад на Эдварда, и он перевел свои глаза на меня, улыбаясь, – Я думаю, что он просто хотел, чтобы я забрал ее, – сказал он, пожимая плечами. Джаспер кивнул, как будто он понял, но Эммет прищурил глаза и с подозрительностью посмотрел на брата.

– Подождите… Где, нахрен, твоя машина? – сказал Эммет, – До меня только что дошло, что Мерседес папы стоит там.

Эдвард растянулся в улыбке, – Мы обменялись машинами, чтобы Изабелла могла научиться водить, – сказал он. На минуту парни казались шокированными, но потом оба улыбнулись.

– Она водит? – спросил Джаспер. Эдвард кивнул, и Джаспер растянул губы в улыбке. – Поразительно!

Эммет смеялся, проходя мимо нас: – Будь я проклят, и автомобиль еще цел, – пошутил он. Он замер возле окна и посмотрел на черную машину, стоящую на дороге. – Ну ладно, не совсем цел. Вы, очевидно, кого-то подрезали.

Мы с Эдвардом синхронно вздохнули. – Это был почтовый ящик. И это моя вина, я просто нервировал ее. Я точно не самый терпеливый гребаный человек на планете, как ты знаешь, – сказал Эдвард. Эммет рассмеялся, кивая, и Джаспер покачал головой.

– Я рад, что вас не переехал поезд, – сказал Эммет. – Но я все равно не могу понять, почему из всех людей отец решил попросить именно тебя научить ее. Он хочет разбить свою машину? Я имею в виду, что это все равно, что вызывать катастрофу.

Эдвард кивнул, прижимая меня к себе крепче. – Да, я столько вылил на нее дерьма сначала. Мне офигенно повезло, что она не убила меня, проезжая на гребаный красный свет и стоп-сигналы, – он хихикнул, и я приподняла бровь.

– Эй, я не проезжала ни через какие стоп-сигналы, – сказала я, оправдываясь. Я не могла делать все хорошо изначально, но я достаточно сообразительна для того, чтобы понять, что стоп значит стоп. Эдвард застонал, а двое других засмеялись.

– Сигнал стоп, сигнал уступить – невелика гребаная разница. Я имею в виду, что они оба предупреждают о нужном замедлении движения, когда что-то едет, чего ты явно не делала, – сказал он. Я закатила глаза, покачивая головой.

– Все-таки разница есть. Один гласит, чтобы ты остановился несмотря ни на что, в то время как второй предупреждает замедлиться и остановиться, если что-то едет. Правильно? – спросила я. Он вздохнул и выдохнул в мою шею, оставляя легкий поцелуй на моей коже, даже не потрудившись ответить на мой вопрос, так как я была права. Я улыбнулась, и Эммет засмеялся.

– Да, точно катастрофа, – сказал Эммет.

– А что, если это что-то значит? – спросил Джаспер тихим голосом. Я оглянулась на него, неуверенная, что он имеет в виду, и увидела, что он нахмурился. Эдвард и Эммет также оглянулись на него.

– Что это может значить? – спросил Эдвард. Джаспер вздохнул, качая головой.

– Что, если значение заключается в создании катастрофы? Я хочу сказать, давайте говорить серьезно. Все мы знаем, что Эдвард – последний человек, который должен учить чему-либо кого-то… ни в обиду, но ты действительно слишком нетерпелив и резок для этого, – сказал он, глядя на брата. – Любой, даже с половиной мозга, видит, что оставлять этих двоих в машине вместе, и ожидать, что он будет учить ее ездить без каких-либо проблем просто невозможно. Он наверняка попросил бы кого-нибудь из нас или даже непосредственно занялся этим сам, значит, почему он просит именно того одного человека, который гарантирует испортить все? Опять-таки не в обиду, и прости меня за мои выражения, Изабелла, – я непроизвольно улыбнулась манерам Джаспера. – Но серьезно, он видел бы потенциальную катастрофу на расстоянии в одну милю, он должен был.

Я стояла на одном месте, удивленно смотря на Джаспера, вникая в суть его слов.

Доктор Каллен сделал это нарочно?

Эдвард и Эммет казались столь же удивленными словами Джаспера.

– Какого хрена он это делает? – спросил Эдвард в замешательстве. – Зачем ему играть в такие игры?

Джаспер пожал плечами, и Эммет вздохну. – Может, чтобы вбить клин между вами? – предположил Эммет. – Я имею в виду, конечно, это дерьмо не сработало, но я считаю возможным, что он сделал бы это. Я согласен, что не было никакого смысла просить тебя, он должно быть играет во что-то.

Мы все молчали в течение секунды, прежде чем Эдвард заговорил. – Что бы это ни было, я не играю в его игры. Если он думал, что чего-то столь же глупого, как обучение вождению гребаного автомобиля будет достаточно, чтобы отделить нас друг от друга, то он – идиот.

Я услышала хруст гравия и выглянула в окно, видя, как серебристый автомобиль подъезжает снаружи. Парни тоже заметили это, и я хотела отступить от Эдварда, но он все так же держал меня. Я попыталась отодвинуть его руками, но он не сдвинулся с места – он только еще крепче притянул меня к себе.

– Доктор Каллен дома, – сказала я, непонимающая, почему он не отпускает меня. Он сухо рассмеялся, качая головой.

– И это что-то должно для меня значить? – спросил он с четко выраженными нотками гнева в голосе. Он кипятился. Я напряглась, ощущая накатившие на меня волны страха. В этом вообще не было ничего хорошего. Раннее предупреждение доктора Каллена проскользнуло в моем мозгу, мои руки затряслись, и в животе появилось неприятное чувство тошноты.

…не буду вмешиваться, если не должен… прогуливаемся по тонкой грани прямо сейчас…

…рад, что вы оба нашли немного счастья…

…не хочу знать об этом, не вертитесь с этим передо мной…

…я продолжу позволять этому чему-то продолжаться…

…но не вынуждай меня…

– Ты должен отпустить меня, – спокойно произнесла я, стараясь расцепить его руки.

– Я устал прятаться, – сказал он серьезным тоном. Мое сердце начало бешено биться, так как доктор Каллен вышел из Вольво и открыл пассажирское сиденье, вытаскивая несколько коробок пиццы. Он захлопнул дверь машины, и мои колени начали подкашиваться.

– Я тоже не хочу прятаться, но… ммм... Давай не сегодня, договорились? Только не прямо сейчас, – бессвязно проговорила я, нервы натягивались до предела, так как доктор Каллен направился прямиком к дому.

– Почему? – буднично спросил он. Я вздохнула, покачивая головой.

– Потому что для одного дня сегодня было уже достаточно стресса, хорошо? Я имею в виду, что я уже поцарапала машину сегодня. И, плюс, сегодня – его День рождения. Я не думаю, что нужно еще добавлять поводов для разборок, – сказала я. Моя паника возросла десятикратно, когда раскрылась входная дверь, я была почти уверена, что это выглядит отвратительно, но Эдвард сердито вздохнул и наконец-таки отпустил меня, отступая на пару шагов. Я облегченно вздохнула: по крайней мере сейчас он рассеян.

Я открыла глаза и увидела, как доктор Каллен следует на кухню. Он обернулся на нас, его глаза остановились на мне на какое-то мгновение. Он подошел и протянул мне коробки с пиццей, чтобы я положила их на столешницу. Он оглянулся на Эдварда, и я услышала, как он легко и судорожно откашлялся. Это было едва слышимым, и я слышала это только потому, что он был около меня. Я неуверенно посмотрела на него и увидела, что он рассматривает Эдварда, который прислонился к столешнице, потягивая вишневую колу. Во мне зародилось замешательство, когда доктор Каллен покачал головой и отвел взгляд, потирая переносицу.

– У тебя мои ключи, сын? – спросил доктор Каллен. Эдвард посмотрел на него и кивнул, потянувшись в карман и вытащив оттуда связку ключей. Он протянул их ему, и доктор Каллен бережно забрал ключи. Он потянулся в собственный карман и достал ключи Эдварда, вручая их ему. – У меня есть чем заняться сегодня вечером, поэтому я не вернусь до завтрашнего дня. Хорошо повеселиться вечером, дети.

Доктор Каллен развернулся и вышел, даже не удосужившись дождаться чьего-либо ответа. Он пошел вверх по лестнице, и я взглянула на парней. Они все стояли спокойно, потупив взгляд в пространство, как будто находясь в глубокой задумчивости. Через секунду я прочистила горло, и три пары глаз сразу же сверкнули в мою сторону. – Ээ, вот ваш обед, – пробормотала я, кивая головой в сторону коробок с пиццей. Эммет усмехнулся и оттолкнулся от стены, к которой прислонился, и подошел сортировать пиццу. Он схватил коробку и сразу же направился к двери из кухни.

– Давайте посмотрим фильм. Один даже с зачетными сиськами, чувак – прокричал он, оборачиваясь к нам. Джаспер немного улыбнулся мне и покачал головой, Эдвард рассмеялся. Джаспер захватил коробку пиццы и направился в сторону жилой области, Эдвард остановился, глядя на меня.

– Хочешь захватить какие-то напитки? – спросил он, вопросительно приподнимая брови. Я улыбнулась и кивнула.

– Конечно, – ответила я, благодарная, что он спросил меня, а не просто сказал. Я поняла, что Эдвард никогда не руководил мной, сколько я могу вспомнить: казалось, он действительно уважает мои взгляды и желания. Я только надеялась, что это продолжится и дальше, когда я попытаюсь отговорить его от добывания информации.

– Хорошо, – сказал он тихо, делая пару шагов в мою сторону, наклоняясь и мягко целуя меня в губы. – Мы поедим и посмотрим фильм с моими братьями, а затем мы займемся нашим опьянением. Идет? – Я кивнула, и он улыбнулся, захватывая последнюю коробку пиццы и направляясь к выходу из кухни. Он прошел через холл, и я услышала его голос вновь, только он был недостаточно громким, чтобы разобрать слова. Я выглянула и увидела доктора Каллена, стоящего на нижней ступеньке с сумкой в руке. Он с улыбкой что-то сказал Эдварду, на что последний усмехнулся и кивнул. Доктор Каллен кивнул в ответ и повернулся, чтобы выйти через входную дверь. Я открыла холодильник и достала немного содовой, поставив ее на столешнице. Я освежила вишневую колу Эдварда и просто захватила банки с колой для нас всех. Я чувствовала себя немного неловко, потому что не делаю чего-то особенного для остальных парней, но я знаю, что их это не волнует.

Я подошла к раковине, чтобы вымыть руки, и выглянула в окно, когда доктор Каллен подошел к своей машине. Я напряглась, когда он остановился возле пассажирской стороны, глядя на зеркало, которое задело почтовый ящик. Оно было целым, но там была длинная царапина, достаточно заметная при свете солнца на черной блестящей краске. Он остановился и пристально смотрел на нее какое-то мгновение, прежде чем медленно повернуть голову в сторону дома. Мое сердце бешено забилось, когда его взгляд остановился на мне, стоящей у окна. Я сообразила, что не могу спрятаться, прежде чем он заметит меня, и я остолбенела, будто парализованная. Он с минуту смотрел на меня с пустым выражением лица, поэтому я не могла сказать, о чем он думает. Я почти уверена, что он вернется обратно или даст хотя бы пару визуальных намеков на то, что у меня неприятности. Чарльз подносил палец к горлу и проводил по нему, сообщая нам о том, что у нас будут проблемы, когда он сталкивался с тем, что ему не нравилось, в основном говоря нам, что мы будем так жестоко избиты, что, возможно, даже останемся с пробитыми головами. Он не должен был делать этого, но делал, зная, какой эффект это возымеет над нами. Иногда это было к лучшему не знать, что тебя ожидает, это заставляло еще больше мучится, чем, собственно, само физическое наказание.

Но доктор Каллен не сделал ничего подобного. Он смотрел на меня еще буквально минуту, затем развернулся и последовал к водительской двери, открывая ее и проскальзывая внутрь. Он отрегулировал сиденье, перед тем как завел автомобиль и выехал на дорогу. Я облегченно вздохнула, немного удивленная отсутствием его реакции, и отправилась с содовой в гостиную. Я отдала по содовой Джасперу и Эммету и села на кушетку между Эдвардом и Джаспером, на свое обычное место. Я отдала Эдварду его вишневую колу и он, улыбаясь, поставил ее на столик перед нами. Он взял пиццу, не беспокоясь о тарелке, – они никогда не ели из посуды, когда заказывали еду, – и откинулся обратно, закидывая ноги на стол. Я открыла свою содовую и сделала глоток, затем поставила ее и взяла кусок пиццы из коробки. Я откусила кусочек и обратила внимание на телевизор. Сейчас там был только синий экран, так как Эммет копался в их огромной DVD-коллекции.

– Хорошо, " Американский пирог" или " Дикие штучки"? – спросил он, немного помолчав, вращая в руках два DVD-диска и поглядывая на нас. Джаспер сразу же выкрикнул " Американский пирог", одновременно с Эдвардом, кричащим " Дикие штучки". Эммет покачал головой, смотря на братьев, прежде чем сосредоточить свое внимание на мне. – Так какой, Иззи Биззи?

Мои глаза расширились, так как он просил меня выбрать. – Ну, я не знаю… Я не знаю эти фильмы, – проговорила я запинаясь. Эммет улыбнулся и пожал плечами.

– Просто выбери один, – сказал он. Джаспер наклонился ко мне, расцветая в улыбке.

– Выбери " Американский пирог", – сказал он вполголоса, нарочно, чтобы Эдвард расслышал. Эдвард простонал и обнял меня рукой за плечи, быстро притягивая меня к себе и подальше от Джаспера.

– Сейчас, чувак, заткнись. Она моя девушка, – сказал он, глядя на брата, – Выбери " Дикие штучки", – сказал он мне, улыбаясь очаровательной кривоватой улыбкой, зная, что воздействует на меня. – Per favore. Ti amo.

Он шептал на ухо знакомые слова на итальянском языке, и я не была уверенна, но подозревала, что он сказал, что любит меня. Я улыбнулась ему, и Джаспер громко простонал.

– Это нечестно, он не может ослеплять ее итальянским языком! Будь справедливым, пусть сама выберет. Она сильная женщина, пусть выскажет свое личное мнение, – сказал Джаспер. Я повернула голову и взглянула на него, гордая тем, что он постоял за меня, и хотела уже поблагодарить его, но он улыбнулся и прошептал слова " Американский пирог", как только я перевела на него взгляд. Я начала смеяться над их детсадовским поведением, и Эдвард покачал головой.

– Ты, нахрен, себя обманываешь, – сказал Эдвард, – Чертов лицемер.

– Хорошо, хорошо, а теперь оба заткнитесь или мы будем смотреть " Грязные танцы". Я уверен, что Иззи Биззи понравится это дерьмо, – сказал Эммет. Я улыбнулась и оба его брата застонали, но спорить перестали. – Хорошо. Вот как мы сделаем: я опишу каждый фильм, и ты выберешь тот, который более понравится, не прислушиваясь к прочим мнениям и голосуя самостоятельно. Мы живем в гребаной демократии, в конце концов. Земля свободных, родина храбрых и так далее (В словах Эдварда ссылка на национальный гимн США " The Star-Spangled Banner").

Я просто посмотрела на него, подняв брови, Эдвард же застонал. – Земля моей свободной задницы, – пробормотал он. Я вздохнула, и выражение лица Эммета немного исказила вина.

– Прости, блин, я не подумал, что несу. Это часто бывает, ты знаешь, – смущенно улыбаясь проговорил он. Я кивнула, и Эдвард пробормотал что-то вроде " чертов придурок" себе под нос, но, к счастью, Эммет не расслышал.

– Ничего страшного, я не обижаюсь. Я осведомлена о том, что наша страна известна свободой. Я смотрю Джеопарди и слушаю выступления президента в новостях, – сказала я, пожимая плечами. Джаспер сдавленно рассмеялся, а Эдвард простонал еще раз, бормоча " долбанутый Буш". Я покачала головой, даже не утрудившись попросить его, чтобы он растолковал мне это все, догадываясь, что это превратится в напыщенную вульгарную речь и еще больше затянет просмотр фильма, что, наверное, будет только раздражать его братьев.

– Ну, тогда хорошо. Итак, у нас есть фильм о кучке парней, которые заключили договор, во что бы то ни было потерять девственность на выпускной вечер, – сказал он. Я в смущении уставилась на него.

– Выпускной вечер? – спросила я, недоумевая, что это такое. Я чувствовала, как напрягся Эдвард при наименьшем упоминании об этом, его руки, свободно обвивавшие мои плечи, немного сжались.

Эммет кивнул. – Да, это школьные танцы, знаешь? Каждый получает свой аттестат зрелости и вечеринки длятся всю ночь. Это – грандиозное торжество. И каждый знает, что выпускные для секса, это типа предначертано звездами или чем-то там.

Я кивнула, помедлив на секунду, понимая почему Эдвард напрягся. – Хорошо, то есть это комедия о мальчишках, которые хотели секса после большого бала, – сказала я. Эммет кивнул.

– Ага, точно, но это еще охренеть как смешно, – сказал он. – И о втором… хорошо, все, что я о нем, нахрен, помню, так это что несколько цыпочек застряли в бассейне, но все это смахивает на какой-то заговор или что-то похожее. Я не знаю.

Я удивленно посмотрела на него, так как он засмеялся. Я пожала плечами, не зная, что сказать. – Я думаю, что первый, – сказала я. Джаспер победно ликовал, а Эдвард застонал.

– Так, черт возьми, нечестно, это было несправедливо. Ты даже нормально не рассказал ей о " Диких штучках", так что, конечно, она не выбрала его, – проворчал он. Эммет засмеялся, открывая DVD-проигрыватель и вставляя в него диск.

– Кстати, о чем он, Эдвард? – спросил он. Эдвард на миг замолчал, а потом пожал плечами.

– Блядь, да если б я знал. Но сцена в бассейне реально была горячей, – сказал он усмехаясь. Эммет и Джаспер оба рассмеялись в ответ, соглашаясь.

Мы все вернулись к еде, начиная просмотр фильма, парни немного болтали, а я сидела молча, сосредоточив свое внимание на телевизоре. Парни нашли фильм истеричным, часто громко смеясь, но все это было странным для меня и немного

неловким. Это было немного неудобно, смотреть о том, как парень наблюдает за девушкой, видимо, мастурбируя, когда родители застают своего сына за мастурбацией с носком во время просмотра эротики, и, когда отец пытается объяснить порнографические материалы своему сыну. Но все это было ничего, в сравнении со сценой, когда парень хотел заняться сексом, но кончил, так и не начав, и сцена, где парень реально занимался сексом с реальным печенным яблочным пирогом. Сейчас я поняла, почему фильм называется " Американский пирог", но это немного тревожило меня после просмотра.

Я смеялась всего раз, и то не над фильмом, а над Эмметом: когда показывали девушку, лежащую на постели, и парня без рубашки, то он начал громко скандировать. Он вопил: – Это то, о чем я говорил! Посмотрите на эти сиськи! – взволнованно, поднимая свой кулак и качая им в воздухе. Эдвард и Джаспер тоже смеялись над его выходками.

Когда фильм подходил к концу и у всех мальчишек, наконец-то, состоялся секс, я встала и начала убирать весь хлам, который валялся вокруг после нашей еды, направляясь с ним на кухню. Я как раз выбрасывала банки в мусорное ведро, когда руки мягко схватили мои бедра. Я подскочила и вскрикнула, не услышав, как он подошел, и Эдвард тихо хмыкнул. Он обвил свои руки вокруг меня и прижал мое тело к себе сзади, потому что я мыла его стакан, пока он склонился надо мной и уткнулся носом в мою шею.

– Ты в порядке, tesoro? – тихо спросил он, оставляя легкий поцелуй на открытом участке кожи.

– Да, я в порядке, – сказала я, наклоняя свою голову так, чтобы дать ему больше доступа, удовлетворенно вздыхая, чувствуя его влажные губы, посылающие покалывание вниз по моей спине.

– Ты хочешь поговорить или еще что? – спросил он. – Кажется, что ты о чем-то думаешь. Я не сделал ничего плохого, ведь так? Я имею в виду, что знаю, что я раньше вел себя, как задница в машине…

Я вздохнула, покачав головой и прерывая его. – Ты ничего не сделал, – сказала я. – Я просто своего рода хочу… Я не знаю. Я просто хочу… – пробормотала я, толком не понимая, что я этим имею в виду. Если честно, то я не знала, что происходило в моей собственной голове, и не была уверенна в том, что именно я чувствовала. Это было что-то вроде печали, чувства вины, и я поняла, что это все из-за того факта, что у меня есть тайны от Эдварда, и это было тем, что я никогда не хотела делать. Я доверяла ему за веру и отчаянно хотела довериться ему, но меня постоянно отдергивали слова доктора Каллена.

…меняй все и действуй без раздумий…

…используй свое влияние, чтобы отгородить моего сына от этого, при этом, не будучи чересчур подозрительной…

…ответы на вопросы, на которые не могу ответить я… ответы, которые ему лучше никогда не слышать…

…ты не захочешь скрывать что-то от него…

…но ты должна, если хочешь, чтобы он остался в безопасности…

…скрывать что-то от Эдварда, к чему он будет пытать подозрение и интерес…

…препятствуй ему… склонный столкнуться кое с чем, что ранит вас обоих…

Не было никакого способа бросить вызов доктору Каллену, не было, если этот вызов мог причинить боль Эдварду. Я должна думать о том, как будет лучше для него, потому что и доктор Каллен, и Эдвард, оба основательно разъяснили мне, что ему проще абсурдно бросить все это и рискнуть его жизнью без размышлений. Это было последней вещью, которую я хочу.

– Скажи мне, что ты хочешь, и это будет твоим, – пробормотал он в мою кожу, когда я не закончила свою мысль. Я вздохнула, отчаянно желая, чтобы я смогла вынести все это.

– Я хочу подняться наверх, – тихо сказала я. Он хмыкнул и отвел лицо от моей шеи, выпрямляясь.

– Хорошо, мы можем это сделать, – сказал он, кивая. Он провел рукой по своим волосам, мельком осматривая кухню и останавливая свой взгляд на мне. – Подожди, я все еще могу напиться, правильно?

Я невольно улыбнулась выражению его лица: он надул губки от мысли, что ему нельзя напиваться вечером. Он выглядел таким милым, невинным и уязвимый, когда надувался, но, конечно, внешность обманчива. Я кивнула, легонько посмеиваясь. Его нахмуренность тотчас превратилась в кривоватую улыбку, и он усмехнулся. – Ты все еще собираешься выпить со мной сегодня, правда?

Он приподнял брови в надежде, и я вновь улыбнулась. – Если это то, что ты хочешь, – сказала я. Он пристально смотрел на меня какое-то мгновение и затем кивнул.

– Я хочу делать с тобой вместе все, даже если это дерьмо лучше нам, скорее всего, вместе не делать, – сказал он. – Как вождение, – добавил он игриво, дотягиваясь до моей руки и стукнув ее. Я рассмеялась и кивнула, он взял меня за руку, переплетая наши пальцы вместе.

– Давай, любимая, пошли тогда напиваться до потери сознания и забывать, что ты сегодня чуть не довела меня до сердечного приступа, – сказал он в шутку, потянув меня за собой к выходу из кухни. Я следовала за ним и, обернувшись к гостиной, помахала Джасперу, что мы ушли. Эдвард начал подниматься вверх по лестнице, но остановился на полпути, отпуская мою руку.

– Иди дальше, я захвачу прохладительные напитки, – сказал он. Я кивнула, и он развернулся, следуя вниз по лестнице. Я продолжила подниматься на третий этаж, проскользнула в спальню Эдварда и прошла дальше, шлепаясь на его кровать. Я спокойно лежала там буквально какую-то минуту, прежде чем послышались шаги на лестнице. В следующий момент появился Эдвард, жонглирующий двумя стаканами, двухлитровой бутылкой апельсиновой содовой и бутылкой холодного прозрачного ликера, который он взял из морозилки внизу. Он захлопнул дверь ногой и подошел к столу, ставя все на нем. Он открыл два литра Sunkist (апельсиновая содовая) и отпил, делая большой глоток. Он посмотрел на бутылку, после того как отпил и налил немного в пустой стакан. Он опять посмотрел на бутылку и налил больше, прежде чем поставить ее, когда она опустела почти на треть. Он дотянулся до своего заднего кармана, и я наморщила лоб, когда он вытащил оттуда несколько пакетиков Kool-Aid (вкусовая смесь для напитков). Он принялся открывать их и засыпать порошок в бутылку с содовой. После того, как он высыпал порошок в бутылку, он швырнул пустой пакет на стол и схватил бутылку ликера, открывая ее и наливая в бутылку с содовой, заполняя ее до конца. Он закрыл бутылку крышкой и принялся несильно встряхивать ее, размешивая порошок. Он поставил ее обратно на стол и взглянул на меня, улыбаясь.

– Это твое, – сказал он, кивая в сторону бутылки. Мои глаза расширились от шока, и он засмеялся, – Я же сказал, что мы напьемся в стельку. Это называется Sweet Tart, на вкус сладкое, как и конфеты sweetarts, ты понимаешь, о чем я говорю? – он сразу понял, что я не знаю о чем, так как он покачал головой и хлопнул себя рукой. – Не обращай внимания, я идиот. Это просто Sunkist и алкоголь, пьется довольно-таки легко.

Я кивнула и улыбнулась, немного ошеломленная тем, что он ожидает, что я так много выпью. Он подарил мне еще одну улыбку и подошел, склоняясь и целуя меня. – Включи IPod для меня, сможешь? Прямо не поверишь, как мне нужно отлить, – заявил он, перед тем как направиться в ванную. Я про себя засмеялась, качая головой в связи с тем, что он считает необходимым поделиться со мной этой информацией. Я встала, взяла его музыкальный проигрыватель со стола и пошла вставлять его в розетку, как он показывал мне несколько дней назад. Я включила его, гордо улыбаясь самой себе, и мягкая красивая песня полилась из него. Я подошла к столу Эдварда, колеблясь, прежде чем взять двухлитровую бутылку. Я раскрутила крышку, любопытствуя, какое оно на вкус, и сразу же пена стала подниматься вверх. Я попыталась быстро закрыть крышку, но я обладаю не настолько быстрой реакцией, поэтому она пролилась прямо на меня. Я вскрикнула, как будто это грязь оказалась на моей рубашке, и, наконец, закрыла бутылку. Внезапно дверь ванной распахнулась, и я уставилась во все глаза на стоящего в дверях Эдварда. Он смотрел на меня с беспокойством, очевидно, услышал мой крик. Мои глаза расширились от удивления, когда я заметила, что его штаны по-прежнему сняты, расстегнуты и раскрыты, и едва удерживаются на его бедрах, и то благодаря тому, что он держит их пальцем за петлю от ремня. Он нахмурил лоб, когда увидел мою забрызганную рубашку и стекающие по моей одежде капли. Я смущенно улыбнулась.

Он просто молча смотрел на меня, и я была не уверена расстроил ли его тот беспорядок, что я натворила. Я волновалась, что он будет раздражен тем, что я попыталась открыть и попробовать напиток, но в следующую секунду уголки его губ приподнялись. – Ты же знаешь, что происходит, когда открываешь содовую, после того, как потряс ее? – спросил он, глядя на мою рубашку. Его ухмылка еще больше выросла. – Наверное, нужно было открывать медленно, давая пене сойти.

– Я не подумала… – начала я, на моих щеках загорелся теплый смущенный румянец. Он усмехнулся.

– Вижу, – сказал он игриво.

Я закатила глаза и отвернулась от него, удивленная тем, что я смогла это сделать, когда он стоит такой обнаженный. Я обнаружила, что тело Эдварда странно завораживает меня, и я могу часами просто смотреть на него, запоминая каждый знак и пятнышко, веснушку и волосы, каждую складку и кривую его загорелых мышц. Он действительно великолепен, даже когда он не пытается быть таким.

Я поставила бутылку обратно на стол, вытирая залитые руки о свои штаны. Эдвард, наконец-то, застегнул свои штаны, перед тем как подошел ко мне с полотенцем и принялся быстро вытирать меня им, перед тем как взять бутылку и вытереть ее. Я на мгновение задумалась, прежде чем пошла и открыла дверь, направляясь в свою спальню. Я стянула с себя одежду и бросила ее в корзину, затем пошла в ванную, чтобы быстро умыться. Я схватила черные шорты и скользнула в них, схватила футболку Эдварда и одела ее. Я вернулась в комнату Эдварда и закрыла дверь, оказавшись внутри. Я улыбнулась, когда он протянул мне стакан полный коктейля Sweet Tart.

– Спасибо, – сказала я тихо, беря у него стакан. Он кивнул и пробормотал «Prego», прежде чем подойти и открыть ящик своего стола. Он вытянул оттуда бутылку с чистым ликером и, открыв ее, поднес к губам и сделал большой глоток. Он немного поморщился и поставил бутылку вниз, поднимая стакан с апельсиновой содовой, чтобы выпить. Я опустила глаза в чашку в руке и поднесла к губам, пригубив. Это обладало очень сладким и фруктовым вкусом, вкус алкоголя ощущался на втором плане, но не настолько, чтобы заставить меня содрогнуться или еще что. Я сделала еще глоток, больше, чем первый раз, и Эдвард ухмыльнулся шире.

– Да, ты скоро опьянеешь, – сказал он с любопытством, – Так, ну, чем займемся, пока ты еще вменяема?

Я пожала плечами, делая другой глоток, когда он снова налил немного ликера. – Что будем делать? – спросила я. Он пожал плечами, ставя бутылку.

– Черт, я не знаю. Давай играть в игры или еще что, – предложил он.

– Как в 21 вопрос? – спросила я. Он покачал головой, проведя рукой по своим волосам.

– Нет, я думаю, что мы уже прошли эту стадию, когда мы должны играть, чтобы поговорить о дерьме. Мы оба знаем, что можем рассказывать друг другу все, – сказал он. Он поднял на меня взгляд, и я улыбнулась, кивая, несмотря на то, что я чувствовала внутри в связи с фактом, что я преднамеренно имела от него секреты.

– А в какую игру тогда? Ты же знаешь, что я не очень хороша в вещах… – начала я, нервничая, что выставляю себя идиоткой.

Эдвард игриво закатил глаза, качая головой. – Ох, не говори мне этого, – сказал он. Он кратко оглядел комнату, вздыхая. Я поднесла чашку к своему рту, делая большой глоток: холодный сладкий ликер оказался вкуснее, чем я представляла себе вкус алкоголя. – У нас всегда есть несколько настольных игр тут, или же мы можем сыграть в карты. Вообще-то, я не думаю, что нам нужна хоть какая-либо помощь, чтобы напиться, – он посмотрел на меня, изогнув бровь и ухмыльнувшись, а я убрала чашку от своих губ и смущенно улыбнулась.

– Это вкусно, – сказала я, пожав плечами. Он усмехнулся и кивнул.

– Да, – сказал он, проводя рукой по волосам. Он схватил бутылку ликера снова и сделал большой глоток, морщась, будто дрожь прошла через него. Он все еще был без рубашки, не надевая ее целый день, и я была практически пленена зрелищем, когда мышцы его живота напрягались при дрожи тела. Его брюки все еще висели низко, его бедра выглядывали, и полоска светлых волос спускалась от живота и исчезала в штанах. Он нагнулся и почесал свой бок, где был шрам от пули, и я была заворожена видом его руки. Его руки были слегка шероховаты от игры в футбол, но крепкие, его пальцы были длинными и изящными. У него красивые руки, руки, которые заставляли меня чувствовать себя спокойно и в безопасности, и я осознавала, что я, наверное, действительно сильно его люблю, раз уж только его пальцы могут вызвать во мне бурю эмоций.

Эдвард кашлянул, привлекая к себе внимание, и я перевела взгляд на его лицо. Он смотрел на меня с ухмылкой, а я покраснела, так как он вновь подловил меня за разглядыванием его тела. Он хмыкнул и отпил из бутылки с ликером, прежде чем поставить ее на стол и подойти ко мне. Он взял мой подбородок ладонью и наклонился, чтобы поцеловать меня. Его губы были теплые и мягкие, и я чувствовала сильный вкус ликера в его поцелуе. Его губы начали неистово двигаться уже через мгновение, когда он углубил поцелуй, заставляя мое дыхание сбиться от сильных ощущений. Я потянулась руками вверх, зарываясь пальчиками в его волосы, и поцеловала его в ответ, отдаваясь полностью.

Он наконец-то оторвался от моих губ, тяжело дыша. Он облизал свои губы, ухмыляясь мне. – Я не знаю, что буду, черт возьми, делать, если мне когда-либо придется провести целый день, не целуя тебя. Это так чертовски потрясающе. Я зацелованный, – сказал он. Я улыбнулась и кивнула, стараясь привести свое сердцебиение в порядок и отдышаться.

– Да, и для меня тоже, – сказала я. – Я никогда не думала, что я вообще когда-то даже захочу целовать кого-то, даже целовать кого-то вроде него, но теперь я даже не знаю, как я выжила без этого.

Эдвард кивнул и отступил назад, проводя рукой по волосам. Он был тихим, и, казалось, размышлял о чем-то, перебирая свои неряшливые пряди и осматриваясь вокруг. Через секунду он замер, и его лицо просветлело, когда он взглянул на меня. В его глазах пылало волнение.

– Я знаю, во что мы можем поиграть, – сказал он, даже не потрудившись скрыть свой энтузиазм.

– И во что же? – спросила я, улыбаясь его внезапно повеселевшему настроению. Он поднял палец вверх, прося меня подождать, и присел. Он схватил одеяло и поднял его, заглядывая под кровать. Я подняла брови в замешательстве и смотрела на него с любопытством, когда он начал вытаскивать коробки из-под кровати. Он быстро заглядывал внутрь и заталкивал их обратно, пока не нашел, наконец-то, одну, которую, видимо, и искал. Он вытащил коробку с вещью, окрашенной в два разных оттенка серого. Перед этим была маленький кассетник, красная надпись и две кнопки с двумя различными отверстиями в которые, наверняка, что-то нужно вставлять. Он вытащил еще что-то из коробки: это выглядело, как джойстик для игровой видеосистемы. Он был такого же цвета, как и коробка, и у него тоже были какие-то кнопки и длинный шнур. Эдвард начал отыскивать другие шнуры и подошел к телевизору. Он начал подключать эти вещи и перемещать их вокруг.

Он сделал так, что подключил все и включил телевизор, он дотянулся до музыкального проигрывателя и сделал звук тише, но, не выключил полностью. Он вернулся ко мне и снова посмотрел в коробку, потянувшись и вынимая что-то оттуда. – А что это такое? – полюбопытствовала я. Эдвард взглянул на меня и улыбнулся.

– Это оригинальная игровая система Nintendo (японская компания, специализирующаяся на создании компьютерных игры и игровых консолей). Я берегу это дерьмо с самого детства, до сих пор работает отменно, – сказал он, пожимая плечами. Я понимающе кивнула, вздыхая.

– И мы будем играть в это? – спросила я нерешительно, не совсем уверенная, как я буду играть в видеоигру. Он кивнул.

– Да, это легче просто, даже ты справишься, – сказал он. В тот момент, когда эти слова сорвались с его уст, он напрягся и взглянул на меня. – Я не хотел, чтобы это так звучало.

– Я знаю, – сказала я, даря ему небольшую улыбку. Он кивнул и поднес к губам то, что, я думала, было игрой, и стал дуть внутрь. Я в замешательстве посмотрела на него, а он рассмеялся над моим выражением лица.

– Нужно убрать оттуда пыль, чтобы оно работало. Это не очень-то похоже на инновационные технологии, – сказал он, пожимая плечами. Он подошел, открыл кассетник в игровой приставке и вставил игру. Он нажал одну из кнопок и перевел взгляд на телевизор. Игра началась практически сразу, и он улыбнулся, схватив пульт. Он уселся на пол, вытянув ноги, и похлопал между ними по полу. – Иди сюда, tesoro, давай я научу тебя, как правильно делать это дерьмо.

Я улыбнулась и встала, направляясь к нему. Я осторожно уселась между его ног, и он разместил свои руки передо мной, держа джойстик. Он стал объяснять мне кнопки и что они делают, как запускать игру и прохождение первой части, чтобы показать мне, как это нужно делать. Он заставил это выглядеть довольно просто и удобно, что уменьшило мое волнение. Я знаю, что смешно беспокоиться, делая такие вещи рядом с Эдвардом, что мне нет никаких оснований стесняться, но я ничего не могла поделать. В глубине души я все еще была до такой степени напуганной, и я сильно боялась, что однажды он решит, что я недостаточно хороша для него.

– А как эта игра называется? – спросила я, оглядываясь на него. Он перевел глаза на меня и улыбнулся.

– Марио, – сказал он. – Это похоже на культ, Белла. К черту Хало, ГТА и прочую дребедень – ты никто, если не прошел Марио на Nintendo.

Он говорил серьезно, совершенно трезвым тоном, как будто он провозглашал истинный факт. Я не знала точно, что это за другие игры, но я смутно помнила, как ребята говорили о них раньше. Я улыбнулась и повернулась обратно к телевизору, еще больше откинувшись на него. Я наблюдала, как его маленький герой перепрыгнул через зеленые грибы и подпрыгивал, нарочно ударяясь головой о блоки, плывущее по небу. Гриб высовывался прямо из одного блока, в который он ударялся, и он направил своего крошечного героя бежать прямо к нему. ОН исчез, но тут же мгновенно вырос почти вдвое. Я засмеялась и снова посмотрела на Эдварда, который счастливо улыбался. Он выглядел таким маленьким и почти невинным в этот момент, таким беззаботным. Он перевел свои глаза на меня и вновь усмехнулся.

– Тут ты закончила эту часть, – сказал он, передавая мне джойстик. Мои глаза расширились от удивления.

– Что, если я убью его, – спросила я, внезапно начиная нервничать и бояться опять. – Я имею в виду, что его можно убить, правильно? – я поняла некоторые основы, но видеть, как это делается и делать это – совершенно разные вещи. Я не хочу портить его игру и раздражать его. Он только взглянул на меня и пожал плечами.

– Он оживает обратно. Это не то, что мы должны планировать долбаные похороны или еще что. Как только тебя убьют трижды, ну или сколько там у тебя жизней, то на этом игра заканчивается, и ты начинаешь все сначала. Ничего страшного, – сказал он. – И да, ты убьешь его. Мне вс