Глава 10. Ощущая беспокойство Лиа, Адди крепче сжала ее руку и наклонилась к девочке:

Ощущая беспокойство Лиа, Адди крепче сжала ее руку и наклонилась к девочке:

– Не хочешь пойти к коляске и подождать меня там?

–Джонсоны плохие, тетя Аделина…

–Тише, – шикнула на нее Адди. – Все в порядке, Лиа.

– Я пойду, поищу Кейда…

– Не нужно. Подожди меня в коляске. Я не задержусь.

Хотя голос ее звучал твердо, лицо Адди застыло в непроницаемой маске. И не Лиа была тому причиной, хотя она еще была слишком мала, что бы это понять. Лиа глядела на Адди и Джефа с легким испугом и медленно зашагала к коляске. Поравнявшись с Джефом, Адди гордо вздернула подбородок.

– Джонсоны плохие? – удивленно спросил он.

– А что можно сказать о человеке, который нанимает людей, чтобы отобрать чужую собственность и нападать на чужих работников?

– Это было только предупреждение. Я полагаю, что Рассел теперь знает, что случится, если он не захочет делиться правом на воду. В особенности, если учесть, что мы предложили за это платить…

– Он позволял вам пользоваться водой в течение многих лет совершенно бесплатно. Ему пришлось пойти на такие меры после того, как вы стали угонять его скот и передвигать границы своего ранчо, захватывая его земли.

– Я не хочу говорить о нем.

– Тогда скажи, что тебе нужно и оставь меня в покое. Я приехала не одна, и будут большие неприятности, если нас заметят вдвоем.

Он посмотрел на нее удивленно, озадаченный ее словами.

– Ты ли это, Аделина?

Но она была не в настроении поддерживать разговор ни о чем.

– Что тебе нужно?

– Ты, – легкомысленно ответил он, хотя ни в его голосе, ни в его улыбке не было и намека на веселость. – Скоро, Аделина.

Она тут же поняла, что он имел ввиду. Он собирался привести в исполнение планы, которые они строили вместе, и тем самым разрушить все, что она любила и все, что она хотела в жизни. Все, к чему раньше она была абсолютно равнодушна. Она испугалась, и просто стояла и смотрела на него. Как она могла хотеть его? Как она могла помогать ему планировать собственный крах?

Твердость собственного голоса удивила ее саму.

– Джеф, все изменилось.

– Что изменилось?

– Я проверяла тебя. Все, что я тебе говорила было ложью. Я никогда тебя не любила.

– Аделина, что, черт побери… – он протянул руку, что бы взять ее под локоть, но она резко увернулась.

– Никогда не трогай меня. Я тебя не хочу. Я даже знать тебя не желаю.

Поначалу, он был слишком ошеломлен, что бы рассердиться:

– Ты не можешь так думать! Что случилось? Это из‑ за того, что случилось у Фенинсов? Я просто немного перебрал, дорогая. Все мужчины, когда переберут и слишком долго…

– Нет, это не имеет к этому никакого отношения. Послушай меня! Ты и я никогда не будем вместе. Забудь обо всех планах, обо мне и моем отце. – Она сделала паузу и проглотила, возникший в горле, комок. – Я не хочу, что бы он пострадал. И клянусь, если ты чем‑ то ему навредишь, то получишь в ответ в два раза хуже. Я все для этого сделаю.

– Иисус Христос! О чем ты? Ты что‑ то ему рассказала? – Джеф потянулся к ней, что бы схватить за плечи и как следует встряхнуть, но в последний момент оглянулся и увидел, что они и так привлекают достаточно много внимания прохожих. От досады его лицо приобрело свекольный оттенок, и он просто уставился на нее. – Нет, ты ничего никому не говорила, – пробормотал он. – Ты не посмела бы никому в этом признаться. И ты никогда ничего не скажешь, потому что слишком заботишься о собственной шее, и не предпримешь ничего против. Ты знаешь, что твой отец на пути к собственной гибели так или иначе. И не нуждается в дополнительном толчке. Почему ты в последний момент изменила свои намерения? Сомневаешься? Это уже не имеет значения. Я не всегда понимаю тебя, Аделина, но прекрасно знаю, что ты из себя представляешь. Я знаю о тебе гораздо больше, чем кто‑ либо еще. И я хочу тебя. Тоже самое ты чувствуешь по отношению ко мне.

Ее губы дрожали, поскольку она из последних сил сдерживала все угрозы, которые возникли у нее в голове. Все они, казались, глупыми и бесполезными. Если бы только, она смогла вспомнить имя того человека, которого нанял Джонсон. Какое имя она тогда произнесла? Вспоминай, кричало все внутри нее, но упиралось в глухую стену, сквозь которую невозможно было пробиться. Вспоминай!

– Я… Я все расскажу, – заявила она, пытаясь скрыть отчаяние. – Я могу погубить тебя и всю твою семью, если ты меня вынудишь к этому… И я сделаю так…

– Нет, ты не станешь, – опроверг так убежденно Джеф, что она еле сдержала желание ударить его со всей силой.

– Я тебя ненавижу, – прошипела она.

– Ага. И кое‑ что еще, – с дразнящей улыбкой подтвердил он и крепко взял ее за руку.

– Я говорила тебе, что б ты не смел ко мне прикасаться.

– Не стоит разговаривать об этом посреди улицы. Я знаю здесь недалеко одно тихое местечко.

Адди выдернула руку и развернулась к коляске как раз вовремя, чтобы заметить приближающееся бедствие. Прежде чем она смогла издать хотя бы звук, она почувствовала вихрь воздуха, когда мимо нее промчался Бен и с такой силой и скоростью налетел на Джефа, что они оба тут же рухнули на тротуар. Они были похожи на двух животных, которые рычали и дрались, катаясь в пыли. Ошеломленная Адди наблюдала, как со всех сторон стали сбегаться праздные зеваки, кто с проклятиями, кто с восторгом, и очень скоро образовали вокруг дерущихся плотную толпу. Внезапно, шум стал просто оглушительным. Пятясь назад, она покачнулась, поскольку кто то сильно толкнул ее в плечо. Оказавшийся сзади Кейд, тут же подхватил ее, что б она не упала.

– Аделина, я не смог остановить его. Как только он увидел вас вместе, он, как будто, сошел с ума.

– Лиа, – выдохнула она в ужасе, увидев пустую коляску.

– Я найду ее. Побудь здесь, – с этими словами, Кейд бросился сквозь толпу к противоположному тротуару.

Не послушавшись, Адди бросилась к толпе, расталкивая всех на своем пути, пытаясь увидеть, что происходит.

– Бен, – во все горло закричала она, но ее голос утонул в воплях все разрастающейся толпы. – Бен!

Людей в толпе становилось все больше и больше, среди них началась потасовка. И это было не удивительно, потому, что драка воспринималась как противостояние «Даблл Бар» и «Санрайз», так что болельщиков и с той и с другой стороны было достаточно: люди выбрали каждый для себя ‑ за или против Рассела Уорнера. Здравомыслящих среди них было очень немного. Отступая к тротуару, Адди была оглушена ревом толпы и звуками ударов.

– Кучка идиотов, – прошептал ей на ухо Кейд, а когда она обернулась, то увидела брата с прижимающейся к его боку Лиа. – Они слишком трусливы, что бы бороться против нашего забора.

– Это не… то, что… Не из‑ за…

– Из‑ за тебя? – покровительственно ухмельнулся Кейд. – Между Беном и Джефом – это ты. А между всеми остальными из‑ за того проклятого забора.

– Ты считаешь, что это не я во всем виновата?

– Нет, конечно. Это нужно нам самим, – сказал он серьезно. – Наше ранчо слишком большое и поэтому уязвимое, что бы выжить без ограждения.

Адди переключила внимание на Лиа, которая возбужденно крутила головой и с интересом наблюдала за дракой.

– Это Лиа нашла и привела вас? – спросила она, на что Кейд отрицательно покачал головой.

– Мы с Беном как раз выходили из офиса шерифа, когда увидели тебя с Джефом, – ухмыляясь ответил он. – Бен тут же с проклятиями, которые я никогда не рискну повторить в приличном обществе, бросился на Джефа сломя голову.

– Где же шериф, когда он так нужен? – требовательно спросила она.

Адди была напугана, что Бен сильно пострадает в драке, или уже ранен, когда раздался выстрел, который показался ударом грома для ее слуха. Лиа вздрогнула и крепко прижалась к ней. Прозвучал еще один выстрел и дерущиеся бросились в рассыпную, как будто их ошпарили. Сэм Дейри, шериф, был крупным мужчиной, с которым предпочитали не связываться. Он опустил свой револьвер и пошел прямо на толпу, отпихивая любого, кто попадался ему на пути. Образовалось свободное пространство, и можно было увидеть Бена и Джефа. Понадобилось несколько мужчин, что бы их разнять, но после этого противники бросали друг на друга яростные взгляды, жадно ловя ртом воздух.

– Полегче, полегче… не кипятитесь. Парни, вы уже достаточно показали свой характер, – сказал Дейри, вытирая свое вспотевшее красное лицо. – Не важно, кто это начал, говорю я вам. Оба хороши, насколько я знаю. На этом все должно закончиться. Осталось только заключить мировую, и что б такого больше не повторялось. И оставим это в прошлом, парни.

– Пожать ему руку? – потрясенно переспросил Джеф.

– Если Вы думаете, что я… – раздраженно начал Бен.

– Довольно, – перебил его шериф. Угрожающе насупившись, он продолжил, – я еще достаточно силен, чтобы дать вам хорошенькую встряску.

– Такого больше не повторится, – сказал Бен в полной тишине. – Так подойдет?

Адди почувствовала облегчение, когда шериф неохотно кивнул, а противники направились в разные стороны. Оставив Лиа с Кейдом, она поспешила к Бену, что бы лично убедиться, что он не сильно пострадал. С тревогой она проходила мимо столпившихся, не обращая ни на кого внимания. Ее взгляд был сосредоточен на высокой фигуре. Двигаясь через толпу и игнорируя множество дружеских похлопываний по плечу, Бен, казалось, совершенно не замечал ее, пока они не поравнялись.

Адди с трудом заставила себя улыбнуться.

– Какая была необходимость устраивать драку на весь город?

Бен протер от пыли и пота глаза.

– Я сказал ему однажды, что будет, если он хоть пальцем тебя коснется.

– Тебе больно?

– Нет. Черт, он такой же мягкотелый, как и все Джонсоны, – с отвращением сказал Бен. – Неудивительно, что им приходится нанимать кого‑ то, что бы сломать наши ограждения. Своих силенок не хватает, что бы сделать самим.

– Мягкий или нет, ему удалось тебя задеть, – сказала Адди, глядя на ссадины на его лице. Она наклонила голову, что бы скрыть, охватившие ее, эмоции. – Пошли. Отвезем тебя домой.

– Посмотри на меня.

Тон его голоса, заставил ее без колебаний, повиноваться. Их взгляды встретились, ее с замешательством, его с ярким блеском. Удерживая ее лицо рукой, он наклонился и с горячностью стал ее целовать. Потрясенная тишина, а затем восторженный свист и улюлюканье, прошли мимо внимания Адди. Она чувствовала запах пыли и пота, жадно целующие ее губы и, из‑ за внезапно ослабевших ног, прижалась к крепкому мужскому телу под оглушительный стук своего сердца. Когда он ослабил хватку и прекратил поцелуй, Адди смогла лишь потрясенно смотреть на Бена, не в силах произнести ни звука. Город. Он поцеловал ее прямо перед всем городом!

– Считай это официальным объявлением о нашей помолвке, – заявил Бен, махнув рукой широко улыбающемуся Кейду по направлению к коляске.

* * * * *

Мэй пришла в ярость, когда услышала о произошедшем, да так сильно, что даже Рассел побаивался лишний раз попадаться ей на глаза.

– Ты понимаешь положение, в которое он ее поставил? – задала вопрос Мэй, шагая вперед назад по гостиной. Бен оперся локтем на каминную доску и наблюдал за ней с безразличным выражением лица, в то время как Рассел и Адди сидели а диване, не осмеливаясь издать и звука. Рассел дымил как паровоз, время от времени поглядывая на Адди и подмигивая ей.

– Драться за нее посреди улицы, – продолжила Мэй, повышая тон, – словно она какой‑ то приз или… и затем…

Все прекрасно знали, что «и затем» относилось к поцелую на глазах у толпы, инциденту, который, благодаря сплетням, стал известен всему городу. Бен виновато склонил так голову, что это вызвало приступ смеха у Адди. Она хорошо знала, что это была мольба о снисхождении Мэй. Бен не испытывал ни грамма угрызений совести за то, что сделал.

Мэй прижала ладони к вискам, словно желая успокоить головную боль.

– Репутация моей дочери разрушена. Разрушена.

– Мама, никто не принял этот поцелуй всерьез, – вмешалась Адди.– Это был просто импульс. Все были просто взбудоражены. Это произошло под влиянием момента.– Она проигнорировала взгляд, посланный Беном, зная о веселых чертенятах в его глазах. Они появились еще с того вечера.– Я уверена, что он не специально сделал это. Это просто… случилось.

– Он должен контролировать все свои импульсы, – сказала Мэй, бросая на Бена тяжелый взгляд, и он уважительно кивнул.

– Да, мэм.

– Я подозреваю, Бен Хантер, что ты прекрасно знал, что ты делаешь.– Она оборвала его, как только он открыл рот, чтобы ответить.– Не пытайся очаровать меня. Все в этой комнате знают, что ты сегодня увидел подходящий случай, чтобы добиться своего, и ты не преминул воспользоваться шансом. Ну, мне не надо притворяться, что одобряю твои методы. Жестоко и необдуманно было играть с репутацией Адди, как ты сделал сегодня, и я надеюсь ради нее, что это не войдет у тебя в привычку.

– Даже и не собирался, – прямо сказал Бен, и Адди осознала, что он ничему не был удивлен. Он принял всерьез слова Мэй, выслушивая ее без всякой насмешки. Он всегда испытывал уважение к Мэй, но Адди никогда бы не подумала, что он позволит ее матери читать ему подобные лекции.

– Я ее мать, – продолжила Мэй.– У меня есть право высказать свое мнение, и это твоя обязанность выслушать его. Я никак не могу помешать тебе, и я не собираюсь бороться с кем‑ то из вас троих. Важно, что Адделина думает, что сделаешь ее счастливой. Полагаю, ты тоже так думаешь. Но будет по‑ другому, если ты будешь с ней обращаться подобным образом. Вы не будете устраивать такие спектакли, никогда. С ней надо обращаться с уважением и заботой. Ее благополучие должно заботить тебя больше, чем твои собственные нужды.

Когда Адди услышала наставления Мэй, она посмотрела вниз на руки, ее щеки горели. Ужасно унизительно было, когда тебя обсуждают, словно тебя здесь нет. Она хотела было прервать ее, но она не могла ничего сказать ни в свое оправдание, ни в оправдание Бена. Только Бен мог успокоить тревогу Мэй.

– Ее счастье моя главная забота, – сказал он. Когда увидела холодное выражение его лица, даже Мэй могла не сомневаться в его словах.– Вот почему я хочу, чтобы она стала моей женой.

– Ты знаешь мое нежелание брака между вами, – усмехнулась Мэй.– Ты знаешь, что я не одобряю эту идею. И ты поставил всех нас в это неловкое положение. Я не могу отказывать вам в браке сейчас. По правде говоря, мне придется настаивать на нем.

Глаза Бена удовлетворенно сверкнули.

– Я сделаю ее счастливой.

– Ты даже не потрудился извиниться за свое поведение.

– Я извиняюсь за это. Но со всем своим уважением, не за результат.

Услышав это сомнительное извинение, Мэй перевела свой взгляд с Бена на Рассела.

– Ты не сказал ни слова за все это время.

Рассел придал своей позе внушительности, встав и двинувшись к Бену.

– Я собираюсь поговорить с ним как мужчина с мужчиной. Даже будущая свадьба с моей дочери не позволит ему избежать хорошей взбучки, тем более заслуженной. Пошли, Бен, в мой кабинет.

– Да, за выпивкой и сигарой и хорошим хлопком по спине, – ядовито произнесла Мэй.

Адди не смогла сдержаться и не захихикать.

В дыхании Бена явственно чувствовалось виски, когда он вышел из кабинета Рассела. Он улыбнулся Адди, увидев ее у дверей кабинета, и молчаливо последовал за ней, когда она повлекла его к переднему крыльцу, чтобы остаться наедине. Он покраснел от выпитого виски.

– Бедняга, – сказала она.– Могу сказать, что он не был с тобой слишком строг.

Бен улыбнулся, кладя свою шляпу на перила крыльца.

– Он сказал, это самый счастливый день его жизни.

– Рада, что хоть кто‑ то думает так, – дерзко сказала она.– Я бы осталась в постели, если бы знала, что день будет таким.

Он расслабил плечи и моргнул.

– Я словно оказался посреди спасающегося в паническом бегстве стада.

– Как смеешь ты жаловаться? Ты виноват во всем, что сегодня произошло. Сначала драка, затем поцелуй.

– Пожалуйста, милая, я целый час выслушивал это от твоей матери.

– Тогда что я должна сказать? Та принял свое наказание как мужчина. Браво.

– Ты сегодня остроумна, – заключил он, шагнув к краю крыльца и прислонившись к перилам.

– Эй, Уоттс, – позвал он в темноту, и ковбой, кто патрулировал сейчас, мягко ответил.

– Да, Бен?

– Почему бы тебе не вернуться с осмотром через пару минут?

Послышался полузадушенный смешок.

– Я как раз и думал это сделать.

– Тогда двигайся.

Адди вглядывалась в ночь, ее глаза проследили за движением Уоттса. Она только увидела очертания серой фигуры. Когда стих звук его шагов, она посмотрела на Бена с мягкой угрозой, вспоминая ночь, когда Уоттс пьяно рыдал на плече Бена после того, как узнал, что его сестра проститутка.

– Его сестра все еще работает в танцзале? – спросила она, и Бен пожал плечами.

– Насколько я знаю, да.

– Ты собирался предложить ему денег, чтобы вытащить ее оттуда.

– Я не смог его заставить взять их.

– Слишком горд? – изумленно вскрикнула она. – Как насчет того, чтобы дать ему больше работы и платить ему больше денег?

– Я уже пытался, и, нет, он не хочет больше работать. Думаю, все уже привыкли к тому, кто его сестра, милая. Перестань пытаться решать чужие проблемы, и начни волноваться обо мне, например.

– Все, что делала недавно – это волновалась о тебе.

Адди положила руки на свои бедра, когда Бен медленно подошел к ней. У нее был ужасный день, и все из‑ за него.

– Остановись сейчас же.– Он остановился за несколько шагов до нее, его брови изогнулись в вопросе.– Я не намерена позволить тебе приблизится ко мне, Бен Хантер. Ты ужасно обращался со мной вся неделю. Грубый, нетерпеливый… ты проигнорировал и оскорбил меня.

– Я был словно в аду. Я чертовски сильно хотел тебя, что просто не мог на тебя смотреть, и а у меня было невпроворот работы на ранчо, чтобы вести себя как влюбленный дурак.

– И ты думаешь мне пришлось легче? И как ты думаешь, что чувствовала я, когда увидела тебя и Джефа, дерущихся посреди улицы, словно медведь и бык? И эта драка лишь ухудшила наши отношения с Джонсонами.

Бен усмехнулся, все его подавленное настроение вмиг улетучилось.

– Я просто не мог удержаться. Когда я увидел, как он смотрит на тебя, Иисусе, и когда он прикоснулся к тебе.

– Ради Бога, он же не собирался изнасиловать меня прямо на улице! Мы были на виду всего города.

– Он вел себя, словно ты принадлежишь ему, – угрюмо проговорил Бен, сложив руки на груди и перенося свой вес на одну ногу, а другую выдвигая вперед.– Он, казалось, думал, что у него есть права на тебя, Адди. Это так? – Ревность вспыхнула в его глазах.

– Почему ты это спрашиваешь?

– Как далеко ты зашла с ним?

Она была поражена его грубостью.

– Когда он ухаживал за мной?

– Да.

– О, ради… ты же не хочешь, чтобы я отвечала на этот вопрос?!

Он ничего не ответил. Он лишь упорно продолжал на нее смотреть.

– Ты хочешь, – медленно сказала она.– После того, как ты и я … О, я не ожидала этого от тебя! И как далеко, по‑ твоему, мы зашли? Ты знаешь, что ты первый и единственный мужчина, с кем я занималась любовью. Этого не достаточно, чтобы удовлетворить твое драгоценное эго? Будет плохо, если это так, потому что я не собираюсь сообщать интимные детали моих отношений с другими мужчинами, пока ты не скажешь мне, что ты делал с другими женщинами.

– Это не то же самое.

–Не…– Адди пыталась повторить, но замолчала потрясенная. Иногда она забывала, что, хотя Бен был не такой ярый шовинист, как большинство мужчин вокруг, он до сих пор был подвержен этому. Вдруг она испытала желание засмеяться.– Почему это не то же самое? – потребовала она.– Если у тебя есть право знать о моем прошлом опыте, тогда и у меня ест право знать о твоем.

– Мы не совсем равны в этом отношении. Мужчина должен быть опытным. И женщина…

– Должна быть невинной? Прошу прощения, я забыла, что существуют одни правила для тебя и другие для меня.

– Я говорю не о правилах.

– Правда? Ты можешь быть опытным, а я нет. Хорошо, я просто рада за тебя, что ты мой первый мужчина, но ты не думаешь, что и я хотела бы быть у тебя первой?

Бен выглядел ошеломленным, как будто эта идея пришла к нему в голову впервые.

– Ты чертовски хорошо умеешь искажать слова.

– Иногда мне приходится это делать. Ты не всегда честен со мной.

Он улыбнулся краешком рта, и он чертыхнулся вполголоса.

– Послушай, извини меня, что я начал этот разговор. Не знаю, почему я спросил об этом болване. Мне просто не выносима мысль о тебе с ним.

– Я никак не могу изменить факт, что я когда‑ то увлеклась им. Но я никогда не испытывала таких чувств как к тебе. И ты знаешь это.

Он пожал плечами, глядя на дверь.

Адди вздохнула.

– Ну, позволь мне сказать тебе что‑ то. Я ненавижу мысль о тебе с другими женщинами. Если бы я только могла вычеркнуть их из твоей памяти. Жаль, что ты был с кем‑ то, кроме меня. Но я ничего не могу изменить, не так ли? Разве ты не видишь, как бессмысленно сожалеть о вещах, изменить которые ты не в силах.

Бен посмотрел на нее, его зеленые глаза ярко горели в темноте. Он подошел к ней размеренными шагами, надвигаясь на нее пока она не прижалась к стене дома. Когда не осталось пространства между ее спиной и стеной, он обхватил руками ее голову. Она отвернулась от него, почувствовав давление его тела, его дыхание на щеке. Боже помоги ей, она никогда не могла долго злиться на него.

– Я никогда не говорил, что нам будет легко, – сказа он. – Тебе не надо это говорить. Я знал, что ты не будешь…– Он закрыл глаза и поцеловал локон ее волос, что вился на виске, его рот легко касался мягкой кожи прямо под глазом. Затем его губы проследили линию брови, и она почувствовала прикосновение его языка к глади ее волос. Она подняла подбородок, ища его рот, и тихо вздохнула, когда он поцеловал ее с медленной силой. Они молча прижались друг к другу, страстно прильнув, продолжая голодный поцелуй, и Бен издал звук недовольства и поднял голову.

– Я не могу остановиться, – сказал он, тяжело дыша.

– Бен, когда мы сможем…

– Если бы я только знал, – он, казалось, испытывал боль.– Я не смогу прийти к тебе сегодня. Никто не будет крепко спать после случившегося сегодня днем.

– Что будет с нами и Джонсонами? – прошептала она, глубже зарываясь в его объятьях.– Я ненавижу, что дела зашли так далеко.

– Нам придется принять все, что произойдет. Я не позволю ситуации выйти из‑ под контроля. Сейчас будет легче, когда всем стала известно о нашей помолвке.

– У тебя столько обязанностей. Жаль, что нельзя облегчить твою долю.

– Все будет хорошо.– Он тяжело вздохнул и опустил подбородок на ее макушку.– Если бы только я не хотел бы тебя так сильно. Я даже не могу взглянуть на тебя за столом и не показать своих чувств. – Он притянул ее к себе еще ближе, она прижала свое горящее лицо к его шеи, ее сердце билось как сумасшедшее.

– Мне так же тяжело.

– Для мужчин все намного тяжелее, милая. Поверь мне.

– Мне жаль, – прошептала она с улыбкой.

– Адди! – послышался голос Мэй внутри дома, показывая, что они провели слишком много времени наедине на крыльце.

– Сейчас, мама, – Адди отошла от Бена, зная, что ей придется покинуть его. Она затосковала по теплу его тела сразу же, как они расстались. Внезапным движением она достигла его и прижалась к нему, он крепко прижал ее к себе.– Я не могу тебя отпустить.

– Адди, – пробормотал он, стискивая ее в объятьях. Она прильнула к нему, приветствуя эту сладкую боль, желая ощутить его яростную любовь.– Я хочу тебя каждую минуту. Я скучаю по близости с тобой. Я хочу держать тебя в объятьях часами.– Он осторожно покусывал мочку ее уха и затем зарылся лицом в ее волосы.– Еще один поцелуй. И потом ступай в дом.

Дрожа, она предложила ему свои губы, и хотя поцелуй начинался как нежный, он закончился яростной страстью.

– Теперь иди, – сказал он, хотя его сердце желало еще несколько минут с ней.

– Не отдаляйся от меня завтра, – прошептала она.– Когда вокруг посторонние, ты никогда не смотришь на меня с любовью.

– Ты не позволишь сделать это после сегодняшней ночи. Помнишь? Держать наши отношения в секрете было твоей идеей.

– Я не была уверена в своих чувствах, – заметила она. – А ты был?

– Никогда. Я уже давно знал, что я тебя люблю

Она была ошеломлена этим знанием о его любви. Нетрудно было вспомнить дни, когда у нее не было никого кроме Лиа. Она вспомнила дождливую ночь, когда даже Лиа забрали у нее. Теперь у нее было больше, чем она могла и мечтать.

Но словно тень воспоминания об Аделине вернулись к ней, темные и неизбежные. Всю свою оставшуюся жизнь у нее будет частичка, связывающая ее с той Аделиной, и глубоко внутри нее будет жить знание о том, какой она однажды была. Что сделало ее такой? Как могла дочь плести заговор против своего собственного отца?

Она внезапно услышала эхо слов, что Каролина когда‑ то ей сказала.

– Некогда я думала, что отец сделал это, испортил тебя до конца.

Я была такой, думала Адди с отчаянием и стыдом. Совсем испорченная. О, нельзя ли исправить все, что она натворила? Чувство стыда болью отзывалось в глубине ее сердца.

– Я не заслуживаю тебя, – проговорила она, и рот Бена искривился.

– Почему ты говоришь это?

– Я совершала ужасные поступки в прошлом. Поступки, о которых я не смогу никогда сказать тебе. Я и на половину так хороша и добра, как ты думаешь, и …

– Я никогда и не думал о тебе как о какой‑ то святой, Адди. И никто кроме тебя не достоин меня…– Он замолчал и усмехнулся.– Давай просто скажем, что ты наиболее сильно подходишь мне. Возможно, я – наказание за все твои грехи, и брак со мной будет твоим искуплением. Ты когда‑ нибудь думала об этом. А сейчас поцелуй меня еще раз и иди, или я не отпущу тебя.

Немного раздраженная его джентльменским отношением к ее виноватой исповеди, она подставила щеку для поцелуя, вместо губ. Почему, когда она пыталась облегчить эту вину, он не принял всерьез ее волнение.

Бен мягко засмеялся, оставляя поцелуй на щеке.

– Чем вызвана эта смена настроения? Минуту назад ты была намного ласковее.

– Я пыталась сказать тебе о моих ошибках, и ты просто…

– Мне безразличны твои ошибки. Те, о которых я уже узнал, не имеют значение, и скоро я узнаю о других.

–Я пытаюсь предупредить тебя.

– Что ты не такая как кажешься?

Он улыбнулся и положил руки ей на талию, притягивая ближе.

– Я знаю это, и кое‑ что еще. Ты любишь иногда плохо вести себя…и наверно это твоя вина, Адди, но случилось так, что мне нравиться это. К тому же, в постели ты одна из самых жадных женщин, когда я либо знал.

– Бен! – воскликнула она, краска бросилась ей в лицо.

– Но мне тоже нравиться это. Мне продолжать или я доказал, что я прав?

Адди ткнула его в грудь в попытке ослабить его объятья.

– Ты слишком самоуверен.

–Адди! – услышали они зов Мэй, на этот раз более настойчивый.– Пора домой.

– Ты слышал ее, – сказала Адди нетерпеливо.– Так что убери свои руки или мы оба попадем в беду.

Он усмехнулся и поцеловал кончик ее носа.

– Я не могу не подчиниться этой угрозе.– И он смотрел на нее горящими глазами, пока она не исчезла в доме.

* * * *

На следующий день Аделина обнаружила, что Диаз покинул ранчо, несмотря на свое обещание поговорить с ней до отъезда. Никто так и не понял, почему она так расстроилась из‑ за его исчезновения. Днем, когда Бен зашел к Расселу в контору, она пожаловалась ему на Диаза, но он только пожал плечами, воспринимая его отъезд как свершившийся факт.

– Большинство ковбоев должны собраться и сорваться с места, как только они почувствуют, что слишком прочно там обосновались. Они независимы до крайности, любят знакомиться с окружающим миром, находясь в седле. Здешние люди не выносят цивилизации. Им нравится простой грубый уклад жизни и независимость.

– Ну а ты? – настаивала Адди, – Ты тоже собираешься быстро собраться и исчезнуть, как только почувствуешь себя в клетке за высоким забором, опутанным узами брака?

– Нет, мэм, – тут же уверил ее Бен, подмигнув Адди. – Я не типичный ковбой.

Ее глаза пристально его изучили, задержавшись на грязных ботинках, поношенных джинсах «Левайс» и голубой хлопчатобумажной рубашке.

– По мне так ты выглядишь как типичный ковбой. Как я могу быть уверена, что ты не почувствуешь себя слишком привязанным к этому месту и не покинешь меня. Ты уверен, что желание завести собственную семью, жениться – не слишком «цивилизованное»?

– Слушай, меня в тайне всегда тянуло к респектабельности. И я совсем не возражаю против статуса женатого мужчины. Дьявол, даже Рассел не имеет ничего против этого…

– Да, но ведь он…

Адди удалось закрыть рот до того, как она проговорится, что Рассел совсем не такой семейный человек, как это кажется со стороны. Рассел и Мэй спали в разных комнатах, и, скорее всего, у него была женщина на стороне. Нервничая, она посмотрела на закрытую дверь в контору. Казалось, Бен все понял. Бессознательно он обхватил Адди за шею и склонился к ней, пробормотал в самое ушко:

– С нами такое никогда не случится.

Потом он поцеловал ее в шею и освободил свою пленницу. Адди неуверенно улыбнулась.

– Принимая во внимание то, как тебя воспитывали и твое необычное восточное образование, полагаю, мне не стоит удивляться, что в тебе есть что‑ то от современного, цивилизованного человека.

– Да мы все здесь скоро станем жертвами цивилизации, поверь, это не займет много времени. По крайней мере, не с такими темпами строительства железных дорог.

– Ты думаешь, многое изменится?

– Да уж. Абсолютно все, даже наш скот. Придет время, когда спрос будет на говядину лучшего качества, чем та, которую мы сейчас поставляем в Канзас. Лонгхорны неприхотливы, однако, мясо у них жесткое и волокнистое.

– А ты не обсуждал с отцом возможность разведения лучших пород? Например, горнских короткошерстых пород, дающих больше мяса?

– Многие владельцы ранчо поговаривают об этом. Проблема в том, что горнские короткошерстые породы более прихотливы, им нужно больше внимания, поэтому большинство ребят просто не хотят с ними связываться. Разведение горнских короткошерстых пород означает еще больше заборов, то есть скоро вокруг все будет обмотано проволокой и тебе придется в буквальном смысле прорезать себе дорогу в город. Так что…

Он огляделся по сторонам, прежде чем наклонился к Адди, и украл быстрый поцелуй.

– …открытого пространства будет все меньше и меньше. Восток продолжит свое наступление. И под давлением всех этих перемен, ковбоям придется изменить привычный уклад жизни.

– То есть ты собираешься стать землевладельцем нового поколения?

– Да, мэм, и я стану одним из лучших.

– Подумать только, да ты бы мог горы свернуть, если бы только заслуживал больше доверия.

Он ухмыльнулся в ответ и открыл дверь. Адди горько усмехнулась и покачала головой, стоя в дверях и провожая его взглядом. Начался осенний сбор скота. Для всех остальных этот сбор ничем не отличался от предыдущих. Телят, рожденных весной, разлучали с их матерями и клеймили как собственность ранчо «Санрайз». Бычков собирали таким образом, чтобы заботиться и кормить их всю зиму, в то время как особи постарше, уже не пригодные к деторождению шли на убой. Планировалось отправить большое количество скота на продажу. Вот примерно о чем думали на ранчо во время сбора скота. Однако для Адди это в первую очередь означало опасность для Рассела. Если у кого‑ то были планы убийства Рассела, он попытается их осуществить именно сейчас. Ночью она лежала без сна и прислушивалась к малейшему звуку. Время от времени она вставала и подходила к окну, чтобы убедиться что ковбой, чей обязанностью было наблюдать за домом в тот вечер, был на месте. Как только Рассел обнаружил ночное патрулирование дома, он потребовал объяснений. Бен не стал делать из этого трагедии, ответив кратко, что, по его мнению, это необходимо.

– Кто хозяин на этом ранчо, черт возьми! – восклицал Рассел при входе в свою контору, все еще споря на эту тему после обеда и подкрепив свою обиду небольшим количеством виски.

Адди тайком пробралась к нему, чтобы поговорить. Он сидел спиной к двери, но было ясно, что он наливает себе виски. Адди усмехнулась, заметив, что он виновато оглянулся.

– Это всего лишь я, – проговорила она, и он расслабился, что‑ то бормоча себе под нос.

– Золотко, не говори маме об этом. Я ей обещал, что завяжу.

– Ты собираешься завязать?

– Ну, я в завязке… время от времени.

Он поманил ее к себе и облегченно вздохнул, как только виски обожгло его горло.

– Зачем пожаловала?

– Да, без всякой цели. Просто хотела тебя спросить, о чем вы с Беном поспорили?

– Ой, этот Бен и его дурацкие идеи, – с отвращением произнес Рассел, – Поставил часовых около дома в ночное время… Чтобы защитить мою семью, по его словам. Как будто я сам не могу позаботиться о моей семье! Кроме меня, наверху есть еще Пит и Кейд! И что, спрашивается, может с нами произойти?

– Может это и неплохая идея. Все знают, что Уорнеры сейчас не очень то популярны в округе.

Адди заколебалась, прежде чем добавить:

– И я не думаю, что Джонсоны остановятся перед тем, чтобы убить человека в его постели. Папа, не смейся, я серьезно.

– Джонсоны и пальцем меня не тронут, – Рассел широко улыбнулся. – Мой забор восстановят, и им это не остановить. И если у них когда‑ либо и были планы на мое ранчо, им до сих пор не прибрать его к рукам, потому что скоро Бен будет членом семьи Уорнер, и он скорее первым разорит ранчо, чем позволит Большому Джорджу им завладеть.

Но что, если они обвинят в твоем убийстве самого Бена? Адди хотелось завопить. Ведь именно так они и поступят.

– Но при всем этом, все равно есть смысл сохранять осторожность, – резко бросила она в ответ. – И, кроме того, когда бы ты не говорил о планах Бена породниться с семьей Уорнер, создается впечатление, что он станет Беном Уорнером. Но сдается мне, его вполне устраивает его собственная фамилия, и он не собирается ее менять.

Рассел рассмеялся от всей души.

– Имя ничего для меня не значит, пока он будет женат на моей, Аделине и будет заботиться о твоем ранчо.

Посмеиваясь, Рассел выпроводил ее из комнаты, прежде чем налить себе еще стаканчик виски.

Прошло несколько дней и ночей, но ничего не произошло, и Адди стала меньше бояться. Она позволила себе думать, что, может, ничего и не произойдет. Тому могло быть несколько объяснений. Возможно, Джеф внял ее угрозам и предупреждениям, или Джонсоны могли решить, что посылать кого‑ то к Расселу рискованно. Может быть, тот человек, которого они наняли, уже прибыл на ранчо и испугался ночного патруля. В то время, как все были заняты сбором скота, а Мэй и Каролина строили планы относительно ее свадьбы, жизнь на ранчо кипела. Адди ужасно скучала по Бену, особенно по ночам, но у них было достаточно мгновений, чтобы украдкой умерить силу ее страсти.

Тяжелей всего было в те часы, когда она лежала в постели и знала, что они совсем близко друг от друга, и он лежит один в маленьком вагончике рядом с ее домом.

В конце концов, ожидание стало невозможно переносить, а страсть пересилила осторожность. До этого Адди планировала быть терпеливой и вопреки всему не оставаться с ним наедине до свадьбы. Но он ей был нужен прямо сейчас. Она задумалась, как же ей пробраться к нему, когда Мэй не сводили глаз с них обоих. Она должна придумать, несмотря на риск, что потом все откроется. Ей уже не было дела до пристойности.

Пока она пыталась выгадать время, когда она могла застать Бена одного, способ увидеться с Беном просто лежал на поверхности. Почему бы просто не отправится прогуляться по направлению к его вагончику? И не надо красться по ночам, не надо шептаться о том, где бы им встретиться. Просто улизнуть после обеда. Пока ее семья кушала с аппетитом, Адди едва поковыряла вилкой в своей тарелке. Она просто не могла что‑ либо жевать и глотать, так как мысли ее были заняты тем, что должно произойти ночью. Она ловила на себе взгляды Бена, и знала, что он почувствовал напряжение, которое ее охватило и отразилось на ее лице. Она ощущала, как кровь приливает к ее лицу, и подозревала, что со стороны заметно, что она покраснела. Прежде чем обед подошел к концу, она уже встала из‑ за стола.

– Я немного утомилась, – сказала она в ответ на вопросительный взгляд Мэй. – Думаю, что рано сегодня лягу.

Бен встретился с ней глазами и пытливо на нее посмотрел, она заметила тревогу в его взгляде. Она вела себя странно, и он подозревал, что с ней что‑ то было не так.

– Адди, – начал он, но она мягко его прервала.

– Увидимся завтра утром. Спокойной ночи.

Пока она выходила их комнаты, она чувствовала, как взгляд Бена упирается ей в спину. Остановившись у лестницы, она выждала, пока возобновится разговор за столом. Затем она выскользнула в главную дверь. Было еще слишком рано для Робби Кея, который должен этим вечером был заступить на охрану дома. Адди сначала посмотрела по сторонам, прежде чем прокрасться к вагончику Бена, который стоял совсем близко. Она старалась, как могла, чтобы оставаться в тени. Окрыленная успехом, она подобралась к вагончику и скользнула внутрь, при этом ее сердечко билось как сумасшедшее от волнения. На тот момент она не могла себе представить, как утром вернуться в свою комнату и остаться незамеченной. Бену придется об этом позаботиться.

Адди медленно прошлась по комнате. Она была чистой и убранной, но весьма скромно обставленной. Узкая кровать с тонким, жестким матрасом была застелена покрывалом с замысловатым индейским узором. Простыни, наволочка сияли белизной.

Так как Бен делал большую часть бумажной работы в канторе у Рассела, небольшой письменный стол в его комнате был пуст, если не считать нескольких книг. Она решила ознакомиться с их содержанием и обнаружила небольшой томик Шекспира, биографию Томаса Джефферсона[8], книгу о животноводстве, а также статью из журнала животноводов о транспортировке скота.

«Как они скучны», – подумала Адди и улыбнулась. У него все равно не остается времени на чтение! Его гитара нашла приют в одном темном углу, совочки для обуви – в другом. Добравшись до кровати, Адди забралась на матрас, перевернулась и зарылась лицом в подушку. Она хранила его запах, и она, зажмурившись, с наслаждением потерлось об нее щекой. Ожидание обострило ее чувства, однако ей удалось задремать. Потом ее потревожили чьи‑ то шаги. Дверь открылась и она открыла глаза, сонно моргая, когда Бен зашел в комнату.

Адди, как котенок, свернувшаяся комочком на его постели, с заспанными глазами и взъерошенными волосами! Этого он точно не ожидал увидеть. Он застыл на месте и не мог отвести от нее глаз. Его глаза раскрывались все шире и шире, пока его взгляд перемещался с ее разметавшихся волос цвета хмельного меда по беспорядочным складкам ее платья. Он замер не в силах сделать шаг вперед, просто стоял и смотрел на нее.

– Глазам своим не верю. Ты здесь, – проговорил он в полном недоумении.

– Я хочу тебя, – отозвалась она, отбросив прядь волос со своего лба. – По крайней мере, покажи, что рад меня видеть.

– Рад? – глухо повторил он.

Уже через секунду он оказался около кровати, подхватил ее и усадил себе на колени. Он принялся ее жадно целовать так, что у нее перехватило дыхание, его губы скользили по ее шее. Затем он немного неуклюже стал бороться с пуговицами на ее платье. Адди пришла ему на помощь и расстегнула лиф своего платья. Жадные поцелуи Бена опускались все ниже и ниже по мере того, как ему удавалось открыть все больше ее гладкой кожи.

– Правда, это была прекрасная идея пробраться сюда? – едва дыша, проговорила она, зарывшись пальцами в его волосы. Его руки обвились вокруг Адди, он до боли сжал ее в объятиях.

– А кто тебя воодушевил? – сказал Бен, зарывшись лицом в ее шею. В пылу страсти, они говорили одновременно, ни мало не заботясь о том, чтобы дать сказать другому или даже просто закончить мысль.

– Я так скучал по тебе…

– Да ты и в половину не страдал так, как я…

– И каждый раз, когда я поворачивался к тебе, ты казалась еще прекраснее, чем минуту назад…

– Ты не выходил у меня из головы…

– Как же снять?.. – требовательно проговорил он, пытаясь найти крючки ее сорочки. Прежде чем она смогла ему показать, он порвал тонкую материю.

– Бен, – запротестовала она, не зная, то ли ей смеяться, то ли возмущаться его грубостью.

Адди затаила дыхание, когда его губы добрались до ее груди.

Его рот припал к ее ноющему соску, нежно его посасывая. Адди не смогла подавить стон, наклонила голову и обвилась вокруг Бена, ее тело было словно охвачено пламенем. Ее руки трепетали, и она не могла унять эту дрожь.

– Как давно это было, – прошептала она.

– Я всегда об этом помнил.

Она лихорадочно пыталась расстегнуть пуговицы на его рубашке, в то время как Бен стягивал с нее чулки. Его рука пробралась под ее юбки выше колена, но ее панталоны не позволили ему продолжить вторжение.

– Я просто сходил с ума, – бормотал он прямо в изгиб ее груди, – Хотеть тебя, встречаться с тобой каждый день – и не иметь возможности обладать тобой…

– Займись со мной любовью, – прервала она его, – Быстрее.

Он то ли рассмеялся, то ли зарычал, прижимая ее к матрасу. Несколько яростных рывков – и он освободился от ботинок и рубашки, затем повернулся к Адди, чтобы помочь ей выбраться из ее платья. Она потянула его голову к своей груди, мурлыкая от удовольствия, когда он покрыл ее поцелуями. Его язык легко касался Адди, чутко реагируя на каждый ее вздох. Его теплые ладони нежно гладили ее бедра, путешествуя от внешней к внутренней стороне, потом его рука нырнула к ней между бедер. Он глубоко вздохнул в ответ на сокращение ее влажной плоти вокруг его пальцев.

– Такая сладкая…, ты мне нужна, – сказал он ей прямо в рот, продвигаясь еще глубже; ее ногти оставляли следы на его спине.

Она хрипло произнесла его имя. Ее язычок пробрался в его рот, исследуя там каждый изгиб. Адди выгнулась под ним и поджала пальцы на ногах, чувствуя, как накатывают волны наслаждения. Шокированная такой быстрой реакцией, она потянулась к застежке на его джинсах, желая почувствовать его внутри, прежде чем наслаждение накроет ее с головой.

Бен расстегнул вредные пуговицы, его голова кружилась от радости, когда он наслаждался ее слабыми криками по мере того, как его плоть погружалась в пульсирующее тепло ее тела. Руки Адди скользнули вниз по его спине и ухватились за его сжимающиеся ягодицы. Ее тело под ним напряглось, когда ее удовлетворение достигло кульминации. Бену хватило времени лишь на несколько сильных толчков, прежде чем его накрыла волной страсти. Они не разомкнули объятий, наслаждаясь каждым движением их соединенной плоти; постепенно их напряжение сменилось приятной истомой. Его губы нежно скользили по ее губам, исследуя и пробуя на вкус. Теперь все, что произошло до этого момента, носило привкус отчаянной страсти, все, что последовало за ним, было восхитительно неторопливым.

– Я люблю тебя, – прошептал он, прижимая Адди к своему телу, зарывшись подбородком в ложбинку у самой шеи. Удовлетворенно вздохнув, Адди, как настоящая собственница, обвилась вокруг Бена ногами. Некоторое время они молчали, пока острота ощущений от пережитого восторга не угасла.

Адди пошевелилась первой, дернув на пояс джинсов, одетых на Бене. В ответ он лишь улыбнулся. На его лице застыло ленивое выражение полной расслабленности – чувство, которое посетило его, пожалуй, впервые за последние недели.

– Я предполагал их снять, – пробормотал он.

– Снимешь, наконец? – сонно спросила она.

Он слишком устал, чтобы пошевелиться.

– Подожди минутку.

Она сомкнула руки у него за спиной, наслаждаясь тяжестью его тела.

– Не двигайся. Потом.

– Не беспокойся.

Его рот накрыл ее губы, поцелуи тянулись вечность. В конце концов, Бен перевернулся на свою сторону постели и стащил с себя джинсы.

Как только одежда была сброшена на пол, Адди снова уютно устроилась поближе к Бену. Прикосновение его волосатых ног к ее телу доставляло ей удовольствие. Ее маленькие ладони скользили по его ребрам, по спине; она восхищалась совершенством его тела.

– Ты такой сильный, – проговорила она, пока ее пальцы путешествовали вверх по его спине.

–Так было не всегда. Это Техас меня привел меня в хорошую форму.

– Каким ты был, когда жил в Гарварде? – спросила она, водя пальчиком по его груди. – Худым и бледным?

Бен тихо рассмеялся.

– Нет, но тот парень не смог бы выжить в Техасе и работать в качестве погонщика скота.

– Должно быть, жизнь в Техасе сильно отличалась от того, к чему ты привык.

– Я освоился, – улыбнулся Бен, вспоминая, – Вначале я даже не знал, как связать петлю. Мне пришлось изучать многие вещи опытным путем.

– Это должно быть было страшно.

– Больше всего меня тяготило одиночество. А самым ужасным было отсутствие женского общества. После долгих часов в седле, нескольких месяцев воздержания, маленькие городишки скотоводов казались для меня раем. Виски, прожигающий тебе все нутро, который они называют «Овечья подливка по‑ канзаски»... Кругом одни девки. Господи, эти девки, пухлые, разодетые в пух и прах. Кейт – Аппетитная попка, Танцующая Энни. Когда я с парнями все‑ таки добрался до города, у нас глаза вылезали из орбит при виде всех этих перьев и красных платьев. Свою первую ночь в Годж‑ Сити я провел, переходя из салуна в салун, и…

– Надеюсь, ты спустил там все свои деньги и вернулся в Техас, мучаясь похмельем.

Бен рассмеялся:

– Так оно и было.

– Перья и красные платья…

Адди развеселилась, представляя, чтобы сказал Бен, если бы увидел ее в юбке, едва доходящей до колена.

– Возможно, когда‑ нибудь я куплю тебе красное платье, – проговорил Бен, его глаза блеснули. – Которое будет отличаться от твоих любимых розовых оттенков. Ты будешь носить его только для меня, босоногая, волосы будут свободно струиться по твоей спине.

– Не забудь о перьях.

Он усмехнулся и перевернулся таким образом, что она оказалась наверху.

– Боже, Адди, с тобой не соскучишься.

– Это точно, гарантирую, – отозвалась она, скрещивая свои руки на его груди.

– Я получу подтверждение твоим словам.

Он завладел ее запястьями, на которые она опиралась, и заставил ее упасть прямо на себя. При этом ее груди оказались прижатыми к его телу. Прежде чем она успела издать хоть один звук, его руки сжали ее затылок, вынуждая Адди прижаться губами к его рту. Склонив голову, девушка жарко его поцеловала. Она сощурилась, потому что луна светила теперь ей прямо в лицо.

Комната была залита лунным светом. Он падал прямо через окно и окутывал все, к чему прикасался, серебристым сиянием. Сейчас лицо Бена выражало спокойствие. В результате игры света и тени оно казался настолько красивым, что сердце Адди на секунду замерло.

– Я обожаю тебя, Бен Хантер, – сказала она, легко касаясь его скул кончиками пальцев. Он прижался своими губами к ее руке и запечатлел на ее ладони нежный поцелуй. Адди пронило ощущение абсолютного счастья. Она прижалась щекой к его груди и неотрывно смотрела в окно, чуть прикрыв глаза. Лучи света добрались через всю комнату до того угла, где стояла гитара и осветили ее потертую поверхность. Непонятная дрожь пронзила Адди, она пригляделась и улыбка увяла на его губах.

Между струнами зияла пустота, словно ранка от удаленного зуба. Адди моргнула, надеясь, что зрение сыграло с ней злую шутку. Пустота никуда не исчезла. Отсутствовала одна струна. Адди почувствовала, что не может дышать. Ее сердце сжалось от ужаса, который пронзил все ее существо.

– Нет…

Адди задыхалась и неожиданно стала бороться с Беном, стремясь вырваться на свободу. Ошеломленный ее натиском, он сжал ее сопротивляющиеся руки и постарался ограничить ее движения.

– Адди, – отрывисто проговорил Бен. – Черт побери, что с тобой случилось?

– Отпусти меня, – закричала она, побелев от страха, – Пожалуйста… Бен… пойдем в дом. Рассел… Боже мой… папа…

– С Расселом все в порядке. Он жив‑ здоров. Адди, ради Бога, успокойся.

– Пожалуйста, – сказала она, вся в слезах, чувствуя, что ее сердце вот–вот вырвется из груди.– Мы должны ему помочь.

Видя ее глаза, полные ужаса, Бен выругался и освободил ее, затем потянулся к джинсам. Она засуетилась в поисках своего платья, руки ее дрожали. Прежде чем она успели надеть платье, Бен уже был у дверей. Луна, спрятавшись за тучу, ее свет стал постепенно угасать, но прежде чем она окончательно исчезла, Бен успел разглядеть мужчину, лежащего в неестественной позе в нескольких шагах от крыльца. Неожиданно его охватил такой же ужас, что и Адди, он бросился к дому и опустился на колени перед лежащим человеком. Это был Робби Кей, мальчишка, который должен был делать обход вокруг дома. Робби лежал без сознания.

Кто‑ то ударил его по голове тупым предметом.

Бен поднялся, кровь струилась по его лицу.

– Боже мой… – пробормотал он, взобрался по лестнице в два прыжка, пролетел через крыльцо и бросился в переднюю дверь. Стоило ему зайти внутрь, боль накрыла его с головой. Не проронив ни звука, он упал как подкошенный.

Кое‑ как застегнувшись, Адди выбежала из комнаты Бена и босиком понеслась по направлению к дому. Волосы развивались у нее за спиной. Казалось, она бежала много миль.

–Господи, только бы ничего не случилось, – лихорадочно молилась она. Ей следовало этой ночью остаться в своей комнате. Зачем она пошла к Бену, когда все еще оставался риск для Рассела?! Не должно было ничего произойти. Нет, это был просто кошмарный сон, тот, что уже давно ее мучил. Она чувствовала себя маленькой и напуганной, словно ребенок, столкнувшийся с опасностью, с которой ему было никак не справиться. Теперь ничто не могло вернуть ей душевное равновесие, кроме самого Рассела, беззаботно посмеивающегося над ее страхами.

Адди замедлила шаг, как только заметила молодого человека, лежащего на земле, одна рука его была вывернута, другая обвилась вокруг его шеи. Адди словно обухом ударило по голове, ужас сковал ее тело.

Не останавливаясь, чтобы взглянуть на застывшую фигуру, она пошла прямо к парадной двери, которую кто‑ то прикрыл. Она обнаружила Бена, его обнаженная кожа казалась особенно темной на фоне ковра. Опустившись рядом с ним на колени, сдерживая слезы, она стала ощупывать его, пока не наткнулась на теплую влажность его затылка. Он пошевелился и застонал, как только она коснулась его воспаленной раны, взмахнул ресницами.

Раздался звон чего‑ то металлического, как будто из кухни. Кто‑ то пытался выбраться из дома. Адди проследила, откуда раздался звон, и поднялась на ноги, с трудом понимая, что ей делать дальше. Задыхаясь, она бросилась наверх, туда, где располагались спальни, не замечая, что остальные домочадцы уже проснулись и поднялись. Открылась дверь комнаты, которую занимал Кейд, Каролина, сонным голосом они спрашивали ее, что происходит, но она бежала, не останавливаясь, не отвечая и не глядя на них. Она влетела в комнату Рассела, оставив дверь наполовину открытой. Хотя комната была неосвещена, она смогла разглядеть блеск открытых глаз. Рассел лежал на боку.

– Папа?

Он не отозвался. На слезы не осталось сил, все внутри ее словно заледенело.

Подойдя к буфету, Адди попыталась зажечь лампу, но ее руки слишком сильно дрожали. Она прикусила свою нижнюю губу, пока она не заболела. Со второй попытки ей удалось зажечь лампу, приглушенный, мягкий свет заполнил комнату. Когда она повернулась лицом к кровати, она увидела, что тело Рассела застыло в конвульсиях, его лицо было синим и мертвенно бледным даже в теплом свете от лампы. Даже с такого расстояния было ясно, что было уже слишком поздно его спасать. На нее нахлынуло чувство во сто раз тяжелее чем горе, боль такой силы, какой ей еще не доводилось испытывать ни разу в своей жизни. Она позволила, чтобы это случилось с Расселом. Прижавшись к стене, сжав руки впереди, она зарылась в них лицом.

– Аделина?

Она услышала голос Кейда около дверей. Звук его голоса заставил его броситься к дверям, чтобы помешать ему подойти поближе, настолько близко, чтобы увидеть все, что произошло.

– Где мама? – спросила она. Ее глаза были темнее ночи.

– Ухаживает за Беном внизу, – в замешательстве ответил он. – Он только сейчас пришел в себя. Кто‑ то ударил его. Что случилось, Аделина? Почему ты так странно выглядишь? А что с папой?..

– Быстро!

Мысли вихрем проносились у нее в голове, слишком быстро, чтобы она могла остановиться хотя бы на одной из них. Ей пришлось заставить себя сконцентрироваться.

– Отправляйся в бараки и возьми кого‑ нибудь, чтобы вместе позвать шерифа.

– Я и сам могу пойти.

– А я не хочу, чтобы ты пошел один. Иди прямо сейчас и возвращайся скорее. И скажи Питеру, чтобы он не позволял сюда входить ни маме, ни Каро. На улице лежит Робби. Он тоже был ранен. Попроси маму посмотреть, что с ним, когда она закончит с Беном.

Кейд кивнул по‑ деловому, но дрожь его нижней губы испортил все впечатление.

– Почему папа не встает? С ним что‑ то не так? С ним что‑ то случилось, правда?

– Да.

Она не могла себе позволить сейчас говорить с ним мягко, с сочувствием, в противном случае они оба сломаются и не смогут действовать.

– Он мертв.

Его нежные карие глаза застыли без всякого выражения, а затем наполнились слезами, которые вот‑ вот должны были пролиться.

– Нет. Не может быть. Боже, Ад…

– Не смей, – резко бросила она, зная, если он сейчас даст волю чувствам, она тоже больше не сможет сдерживаться.

– Не сейчас. Будь мужчиной, Кейд. Мне нужна твоя помощь.

Он задрожал, прижал руки к глазам, стараясь взять себя в руки.

– Поспеши, – сказала Адди и зашла обратно в комнату, плотно закрыв за собой дверь.

Адди медленно добралась до кровати, посмотрела на вытаращенные глаза мертвого Рассела, дотянулась до него и закрыла ему веки. Ее лицо перекосилось от боли, как только она увидела тонкую стальную струну, обмотанную вокруг его шеи. Это была струна с гитары Бены. Ей надо было избавиться от струны, прежде чем ее заметит Мэй или кто‑ нибудь другой. Как только она дотянулась до залитой кровью струны, она почувствовала, как сквозь нее прокатилась волна дрожи, она обхватила себя руками, не отрывая взгляда от тела Бена. Я не могу… нет, не могу до него дотронуться. Это слишком страшно. Но ведь надо. Она ухватилась за струну и стала стаскивать ее с шеи, дыша через рот, чтобы только не вдохнуть в себя запах смерти. Это было больнее, чем она могла себе представить: осознание, как именно он был убит. Такой гордый человек, как Рассел не заслуживал такой унизительной смерти. Обстоятельства и ее личная ответственность за происшедшее сделали эту утрату еще более болезненной, чем в случае со смертью Лии.

–Я подумаю об этом позднее…– думала она, пытаясь держать себя в руках. Ей следует сообщить обо всем Бену, Каро и Мэй. Но она не сможет посмотреть в лицо своей матери и рассказать об этой трагедии. Кто угодно, только не она.

Поворот дверной ручки – и Мэй стоит на пороге, словно статуя. Аккуратно заплетенная золотая коса спадает ей на плечо, почти доходя до пояса ее приталенного домашнего халата.

Мэй выглядела неправдоподобно хрупкой. Ее лицо, как будто вырезанное из слоновой кости, сморщилось от боли. Такой Адди ее никогда не видела. Кейд, должно быть, рассказал ей. Адди отпустила струну и повернулась к Мей, чтобы помешать ей подойти ближе к телу. Прежде чем кто‑ нибудь увидит Рассела, Адди надо избавиться от улик против Бена.

– Мама…

– Оставь меня наедине с ним.

Адди облизала свои сухие губы.

– Мама, мне нужно несколько минут, чтобы…

Словно лунатик, Мэй подошла к кровати, не глядя на Адди. Адди отступила назад на несколько шагов.

– Он… его убили…, – беспомощно пробормотала она.

Не замечая Адди, Мэй, сохраняя безупречную осанку, опустилась на колени перед телом Рассела. Медленно Адди отступила в коридор. В ее голове все смешалось. Сейчас у нее не было времени что‑ либо организовать. Ей пришлось оставить струну от гитары там, где она была, и подумать над алиби для Бена. Этого было бы достаточно, чтобы обеспечить ему необходимую защиту.

В доме было тихо, за исключением приглушенных звуков, доносящихся из комнаты Каро. Бена нигде не было видно. Адди предполагала, что он был на улице вместе с Робби Киэ.

Поднявшись наверх, еле‑ еле переставляя дрожащие ноги, Адди направилась в кантору Рассела, где она точно могла найти бутылочку виски. Возможно, один‑ другой глоток спиртного успокоит ее нервы и уймет дрожь во всем теле. Она в смятении отпрянула, как ошпаренная кошка, когда дверь в комнату Каро внезапно распахнулась, и в коридор вышел Питер. В его глазах застыло отчаяние.

– Каролина…, – в панике проговорил он, – У нее боли. Ребенок…

– Воды уже отошли? – спросила Адди, а он сильно покраснел, безмолвно, как рыба, шевеля губами. То ли он не знал, то ли был слишком смущен, чтобы говорить об этом. Волна раздражения поднялась у Адди в душе, и ей оставалось только сдерживаться изо всех сил, чтобы не сорваться на нем.

– Пойди‑ ка лучше позови доктора Хаскина, – отмахнулась она от Питера и вошла в комнату к Каро.

Каролина свернулась клубочком на боку, держась за живот и кусая губы от боли.

– Каро?

Услышав голос Адди, Каролина разрыдалась.

– Каро, у тебя кровотечение?

Адди схватила ее за руки и повторила вопрос. Боль от сильных рук Адди, казалась, прорвалась через страх Каро. Она уставилась на Адди, поток слез стал понемногу ослабевать.

– Да, небольшое кровотечение. И боль от схваток…Но еще слишком рано…

Она замолчала и слабо застонала, ее лицо покрылось испариной.

– Воды только что отошли, – прошептала она, – Еще ведь так рано…

У нее наступили преждевременные роды. Адди прочитала ужас в ее глазах, ее саму охватила паника, но лишь на мгновение. Затем наступило спокойствие, в котором было что‑ то противоестественное.

– Я пойду принесу тебе побольше подушек, чтобы тебе было обо что опереться, – проговорила Адди, – ну и других вещей. Я скоро вернусь.

– Я хочу, чтобы пришла мама. Приведи ее… пожалуйста.

– Она будет здесь через несколько минут. А Питер уже пошел за доктором.

Глаза Каролины были закрыты, ресницы трепетали. Ее скрутила судорога.

– Аделина…, – задыхаясь, проговорила она, – Он действительно умер?

Адди вся сжалась от боли.

– Да, Каро, – мягко ответила она.

– Аделина, я не хочу умирать. Я так боюсь. Но думаю… думаю, что тоже скоро умру.

Это было уже слишком. Адди не могла сопротивляться чувству возмущения, которое охватило все ее существо. Ей хотелось забиться в угол и выплакаться. Разве не достаточно боли им пришлось пережить за эту ночь? С нее хватит. Она не хотела быть сильной, чтобы помочь Каролине, потому что вся ее энергия была нужна ей самой. Затем Адди пришла в ужас от охвативших ее чувств. Она была такой эгоисткой.

– Ты не умрешь, – сказала она, – Не трать свои душевные силы на такие глупости.

Угрызения совести захлестнули Адди, но вряд ли Каро услышала ее слова. Адди бросилась вон из комнаты, добежала до комнаты Рассела и в отчаянии распахнула дверь.

Мэй в страхе подняла глаза, продолжая молиться.

– Каро рожает, – хрипло проговорила Адди, – Ты нужна ей прямо сейчас.

Мэй моргнула и сказала, словно пребывая в трансе:

– Она расстроилась из‑ за Рассела.

– Это больше чем расстройство. У нее схватки. Побудь с ней, пока я ищу все, что пригодиться нам по такому случаю и заправляю кровать.

Не дожидаясь ответа, она вышла из комнаты и почти столкнулась с Лиа, которая стояла посередине коридора.

– Лиа, крошка, иди спать.

Ей не было нужды лгать девочке.

– Твоя мама рожает. Тебе надо оставаться в своей комнате и не путаться под ногами.

Даже в своем нежном возрасте Лиа наслушалась достаточно разговоров о родах, чтобы знать: говоря о родах, люди часто упоминают боль и смерть. Для наблюдательного ребенка, которая узнала много женских историй о родовых муках, беременность была чем–то страшным и опасным.

– Она не…

– С ней все будет в порядке, – быстро отозвалась Адди, подталкивая девочку по направлению к ее комнате, – А сейчас иди и оставайся в своей постели.