Глава 1. (s)Aint

Проповедник

https://ficbook.net/readfic/983503

Автор: 5Stories (https://ficbook.net/authors/5Stories)
Фэндом: My Chemical Romance
Персонажи: Джерард/Фрэнк
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Ангст, Юмор, Экшн (action), POV, AU
Предупреждения: OOC, Насилие, Нецензурная лексика
Размер: Макси, 155 страниц
Кол-во частей: 19
Статус: закончен

Описание:
- Как я слышал, Бога можно искать только в двух местах: в церкви и на дне бутылки.
- Тогда я, пожалуй, пойду в винный магазин. Потому что - всеми чертями клянусь - в церкви его нет" *

История о странной любви, извращенном чувстве юмора и прошлом, от которого вовсе не так просто убежать.

Публикация на других ресурсах:
С указанием авторства. Ну и ссылку пришлите, мне приятно будет)

Примечания автора:
Ересь.
Прошу простить, если оскорбила чьи-то религиозные чувства, я вовсе не хотела этого.

*(с) " Preacher"

Огромная просьба, если встретите в тексте какие-то ошибочки или опечатки, то не стесняйтесь их исправлять. Автор - тоже человек, тем более, автор без беты. А если учитывать, что первая половина фанфика была написана в обыкновенном вордпаде, который ничерта не исправляет, то тут уж, как говорится, судьба. Я просто хочу, чтоб все было идеально. Заранее спасибо ^__^

Глава 1. (s)Aint

В церковь приходят, когда хотят стать лучше. Когда хотят раскаяться в своих грехах, очистить свою душу, смыть с нее всю грязь, которой она успела обрасти. В церковь приходят, когда больше нет сил держать при себе свои мерзкие мелкие тайны, когда становится просто жизненно необходимо услышать, что ты можешь быть прощен, что ты можешь быть любим.
В церковь приходят, когда хотят стать ближе к Богу, почувствовать его любовь и заботу.
В церковь приходят тогда, когда другой надежды уже нет.

POV GERARD

Я говорил этим людям о Боге, но вряд ли они меня слышали. Их лица выражали лишь скуку. Они не верили, а только делали вид. Или же подчинялись привычке. Я вкладывал в свои слова все чувства, всю страсть, я почти кричал на них, но они оставались глухими. Это было бесполезно.
За стенами церкви лил дождь. Не просто дождь, а настоящий ливень, каких давно не было. Молнии разбивали стремительно темнеющее небо Джерси на сотни сверкающих осколков, гром сотрясал высокие витражи старой церкви. Не удивлюсь, если половина из этих людей зашли в церковь только для того, чтоб переждать непогоду.
Я открыл Библию и начал зачитывать главы о Всемирном Потопе. Я хотел, чтоб они испугались, чтоб они поверили в то, что гигантская волна в любую секунду может смыть эту жалкую церквушку на окраине города, и тогда они все умрут, так и не раскаявшись в своих грехах. Я хотел, чтоб они дрожали от страха. Я хотел, чтоб они все сдохли.
Ярость клокотала во мне, мой голос уже почти срывался на крик. Я ненавидел их всей душой, ненавидел этих людишек с их жалкими проблемами и испачканной совестью. Я желал каждому из них самых страшных мук Ада. Я хотел видеть их искаженные болью лица, хотел слышать их крики и мольбы о спасении. И знать, что их муки продлятся вечно.
Впервые за всю проповедь я почувствовал на себе взгляд. Это вмиг отрезвило меня и вырвало из греховных мыслей о сладкой мести. Я поднял глаза от Библии и увидел его. Он сидел в первом ряду и неотрывно смотрел на меня. Все его лицо, от чуть сощуренных карих глаз до изогнутых в полу-оскале губ выражало насмешку. Он смеялся надо мной. Над моей ненавистью к этим людям. Над моим желанием заставить их одуматься, встать на путь истинный. Он смеялся над моей Верой.
Он смеялся, а я не мог отвести от него взгляда. Не было сомнений, что в церковь его заставил зайти исключительно дождь. Длинные каштановые волосы были мокрыми и липли к его щекам и шее, драные джинсы и черная кожанка потяжелели от впитавшейся в них воды. Он сидел закинув ногу на ногу, развалившись на жесткой и неудобной скамье так, будто она была мягким креслом. Даже его поза выражала насмешку надо мной.
Как я мог раньше его не заметить?
Все оставшееся время до конца проповеди я смотрел на него. Он привлек мое внимание и явно наслаждался этим, потому то вовсе и не стремился прервать наш зрительный контакт. Он развязно облизывал губы, покусывал колечко пирсинга и смотрел на меня таким взглядом, что мне становилось не по себе. Я не мог понять, чего он хочет. Я боялся его. Боялся того, какие воспоминания и чувства пробуждает во мне этот взгляд.
Проповедь закончилась, и наступило время исповеди. Впрочем, людей, стремительно покидающих церковь, я не видел ни одного, желающего исповедаться.
Я положил Библию на алтарь и уже было собрался помолиться, как вдруг, будто из ниоткуда, возле меня появился он.
- Святой отец, - хриплый голос и запах сигарет опалили мое ухо, - мне необходимо исповедаться.
Как можно более невозмутимо, стараясь не выдавать своих истинных чувств, я ответил:
- Конечно, сын мой. Пройдем в кабинку.
Меня тошнило от этого официального фарса. " Отец", " сын" - мне всего двадцать шесть, а он, судя по внешности, не намного младше меня. Но я проповедник, и это официальное обращение. Господи, как я ненавидел это.
Сквозь узорчатую решетку я видел его силуэт. И даже один этот силуэт заставлял меня чувствовать себя не в своей тарелке.
- Святой отец, - в его голосе была настолько отчетливо слышна насмешка, что мне хотелось закрыть уши и больше никогда не слышать этого хриплого полушепота, - вы можете ответить на один мой вопрос?
- Да, - мой голос был настолько тихим и неуверенным, что лучше бы я молчал.
- Святой отец, - ему будто доставляло удовольствие раз за разом повторять эти дурацкие слова, - ненависть - это грех?
- Это грех, - я не понимал, к чему он клонит.
- Хорошо, - я мог буквально почувствовать, как его губы растягиваются в усмешке. - Святой отец, а вы ненавидите?
- Нет, - врал я. - И какое это вообще имеет отношение к вашей исповеди?
- Тише, святой отец, тише, - он тихонько рассмеялся, - будем считать, что это мой способ открыть вам душу. - Он опять рассмеялся, на этот раз чуть громче. - А ложь? Святой отец, ложь - это грех?
- Да, это грех, - слова будто вырывали из меня, так тяжело было мне произнести их. Единственное, чего я сейчас хотел, это никогда не знать этого странного парня.
- А похоть, святой отец, это грех?
- Да...
- Тогда вы грешны, святой отец, еще как грешны!
Его громкий смех наполнил все здание церкви до самых высоких потолков и вдруг оборвался. Я услышал, как отдергивается шторка, и тусклый свет резко проник в исповедальню.
Он возвышался надо мной, озаренный светом, льющимся из-за его спины, и я не мог оторвать взгляда от его идеального смеющегося лица. Он был падшим ангелом, который пришел забрать мою грязную прогнившую душонку в Ад. Я ведь знал, что никогда не спасусь, как бы я не пытался замолить свои грехи, и как бы быстро я не бежал от прошлой жизни, она меня все равно догонит.
Ангел взобрался на мои колени и прижал меня к стене кабинки.
- Ты самый отъявленный грешник, каких я только видел, хватит притворяться святошей, неужели ты не видишь, что тебе никто не верит? - Горячее дыхание с привкусом дыма опаляло мои губы, пальцы с ободранным черным лаком больно сжали мои волосы на затылке. Он притягивал меня к себе для такого отвратительно и такого желанного поцелуя.
- Оставь меня в покое, умоляю... - прошептал я, но он только рассмеялся.
- Нет, - его ответ был таким же грубым, как хватка пальцев на моих волосах, как его поцелуй, которым он терзал мои губы. - Ни-за-что.
Я разрывался от чувств. Мне одинаково хотелось оттолкнуть его, вырваться из этой стальной хватки, и, в то же время, еще ближе притянуть к себе. Я хотел ударить его и хотел ответить на его поцелуй со всей накопившейся за три года страстью. Но я ничего не мог поделать, потому что внутренняя борьба абсолютно парализовала меня.
Он сильнее дернул меня за волосы, заставляя открыть ему шею, и накинулся на нее с болезненными, яростными поцелуями.
- Я ненавижу тебя, - шептал я, - отпусти меня, прекрати это...
- Ты действительно этого хочешь? - Он остановился и посмотрел мне в глаза.
От его взгляда я потерял дар речи. Мне надо было сказать всего лишь простое " да", но я не мог пошевелить языком. Этот взгляд парализовал меня.
- Я так и знал, - усмехнулся он и продолжил свою пытку.
В этот момент магия пропала. Я нашел в себе силы, чтоб закричать:
- Да! Да! Я хочу, чтоб ты прекратил это! Хватит!
Он снова остановился и снова этот взгляд, но на этот раз я мог сопротивляться.
- Хватит, - прошептал я, умоляюще глядя на него.
Он рассмеялся прямо мне в губы и, в последний раз поцеловав, отстранился.
- Лжец, - все еще смеясь, сказал он.
Ангел слез с моих колен и, глядя на меня сверху вниз, повторил еще раз, громче:
- Лжец!
Я слышал, как его шаги отдаляются, слышал, как хлопнула, закрывшись за ним, дверь.
Я дрожал. Мне все еще казалось, что окружающий меня воздух наполнен его смехом. Я все еще чувствовал его поцелуи на своей коже.
Я бегом выскочил на улицу, под проливной дождь с грозой, желая, чтоб он смыл с меня его прикосновения, его горячее дымное дыхание. Чтоб этот дождь смыл с меня всю грязь, которой я сам покрыл себя.
Но это бесполезно.
Я был грязен изнутри.

Два раза в неделю я вел проповеди. За это мне выделили малюсенькую квартирку возле церкви - вонючую дыру, наполненную крысами и тараканами, и платили ровно столько, чтоб я не умер от голода. Впрочем, больше мне и не надо. Чем меньше возможностей, тем меньше соблазнов. Жизнь в столь аскетическом стиле хорошо помогает прочистить мозги и сосредоточиться на служении Господу.
Несмотря на шуршание крыс по углам и стойкий неприятный запах, который не выветривался, даже несмотря на то что единственное окно постоянно было открыто, я всегда спал хорошо и крепко. До сегодняшнего дня.
Вернуться в Джерси было большой ошибкой. Этот город всегда приносил мне одни неудачи. Я здесь всего один месяц, а уже влип в переделки!
Происшествие с этим парнем выбило меня из колеи, и впервые за два года ко мне вернулись мои ночные кошмары, от которых, я думал, я избавился навсегда.
Выстрел. Кровь на стене за нами. Короткий предсмертный выдох. Рука, отпускающая мои пальцы. Падение.
Дуло пистолета у моего виска. Приказ. Колени.
Одно и то же раз за разом, каждую ночь. Господи, я думал, ты простил меня и избавил от моих ночных мук! Но, видимо, я никогда не заслужу Твоего прощения.
Два дня до следующей проповеди я провел в молитве. Никуда не выходил и не ел ничего, кроме двух черствых кусков черного хлеба. Я надеялся, что это принесет мне очищение и успокоение, но кошмары не прекращались. И тогда я стал молиться лишь о том, чтобы больше никогда не видеть того парня.
Но даже эту мою маленькую просьбу Бог отказался исполнить.
Я видел его в последних рядах, на дальних скамьях. Он сидел позади всех и ухмылялся мне своей поганой развратной улыбкой. Он знал, что я смотрю на него и не могу отвести взгляда, он знал, какую власть имеет надо мной.
Тема проповеди пришла в мою голову мгновенно. Содом и Гоморра. Божественное воздаяние. Месть за грехи человеческие.
Когда я начал говорить об этом, он только шире ухмыльнулся, будто одобряя выбранную тему. И тогда я понял. Передо мной сидело живое воплощение седьмого греха Похоти. Он пошло прикусил колечко в губе, как уже делал это раньше, и откинул голову, прикрыв глаза. Его руки скользили по его груди и шее, приподнимая ткань футболки, демонстрируя татуировки, растирая их чуть ли не до красноты. Левой рукой он схватил себя за сосок и сжал его. Его губы приоткрылись в беззвучном стоне. Правая рука скользнула вниз и сжала вставший член сквозь ткань джинсов.
О, как хорошо мне было видно со своего возвышения всю эту сцену!
Его похоть распаляла мой гнев. Я уже кричал на людей, собравшихся в церкви, и они действительно слушали меня. Кажется, они начинали понимать, что Бог не прощает грехи. Он наказывает за них. Но сейчас это жалкое стадо баранов интересовало меня меньше всего. Мой взгляд был нацелен только на ублажающего себя падшего ангела. Когда его рука скользнула под пояс джинс, он коротко глянул на меня, чтоб убедиться, что я все еще неотрывно смотрю на него, и улыбнулся. Я понял значение этой улыбки. Взаимопомощь. Мой гнев только распалял его похоть.
Единственный раз я прервал свою проповедь, когда увидел, что он расстегивает ширинку и стягивает штаны. Молчание поглотило церковь, слова застряли у меня в горле. Обхватив свой член у основания, он посмотрел на меня и одними губами прошептал: " Продолжай".
И я с новой силой обрушился на толпу.
Чем громче я кричал, тем яростнее он скользил рукой по своему члену. По тому, как раскраснелось его лицо, как часто поднималась и опускалась его грудь, как судорожно сжались пальцы его левой руки на спинке скамьи, я понял, что он уже близок к концу. Когда он кончил, изливаясь себе в руку, я понял, что уже сам нахожусь на грани возбуждения.
Из-под полуопущенных век он удовлетворенно посмотрел на меня и слизал с руки свое семя. От этой сцены по позвоночнику пробежал электрический заряд. Моя левая рука неосознанно потянулась к промежности, но я вовремя спохватился. Но, кажется, это не осталось для него незамеченным, потому что его расслабленное только что полученным удовольствием лицо снова пересекла усмешка.
Он застегнул пуговицу джинс, одернул футболку и вскочил со своего места, аплодируя.
Я замер. По церкви прошелестел удивленный вздох.
- Браво! Браво! - Кричал он, подходя все ближе ко мне. - Это было очень страстно и проникновенно. - Он одарил меня хитрой улыбкой. - Я даже кончил.
Люди возмущенно зароптали, раздалось несколько отчетливых " Что происходит? " и " Да что он себе позволяет! "
Падший ангел взошел ко мне на кафедру и повернулся к толпе.
- Но я вынужден вас разочаровать! Вас наебали! - Мамаши быстро закрыли уши своим деткам. - Бог давно умер! - Крикнул он. - Можете расходиться! Сходите на какой-нибудь концерт, напейтесь, переспите в первым встречным, вьебите наркоты и больше никогда - НИКОГДА! - не возвращайтесь в церковь! Здесь нет ничего, кроме скуки и пыли! А Бога здесь точно нет. Даже он это подтвердит - Ангел развернулся и ткнул пальцем в меня. Под самый свод церкви взлетел вздох не просто удивления, а искреннего поражения. - Правда ведь?
Я молчал. Слова не то, что застряли в горле. Их просто не было. Как и мыслей, что же мне делать.
- Что молчишь? Ты только что был невероятно красноречивым. У тебя что, язык вдруг пропал?
Он в одну секунду оказался рядом со мной, схватил меня за волосы и прильнул к моим открытым от шока губам в поцелуе. Язык грубо проник в мой рот чтоб коснуться моего языка, и так же быстро покинул его.
- Да нет, вроде на месте, - причмокивая губами, задумчиво сказал он.
Это стало последней каплей.
Возмущенные люди повскакивали со своих мест и практически побежали к выходу.
- И правильно! - Кричал им вслед ангел, усаживаясь прямо на алтарь. - Валите отсюда как можно быстрее! И никогда не возвращайтесь! Никогда!
Я стоял, пораженный случившимся, и смотрел в спины уходящих людей. Если бы я не вцепился руками в кафедру, то я бы уже давно упал, так как ноги меня не держали. В голове билось всего два вопроса, но они наполняли мой череп до краев, так, что давление мыслей становилось невыносимо болезненным. Что мне делать? Что со мной будет?
Обернувшись, я увидел этого богохульника. Он все так же сидел на алтаре - на святыне! - и болтал в воздухе ножками.
Я схватился за голову руками и медленно осел на пол, забившись под кафедру. Голова гудела, а дурацкий воротничок сдавливал горло и мешал дышать. Глаза сами собой наполнились слезами. Мне нет прощения. Господь навсегда закрыл для меня свое сердце.
- Эй, что с тобой такое? - Встревоженный - встревоженный! - ангел сел рядом со мной на корточки и попытался дотронуться до моей руки.
- Не прикасайся ко мне! - Закричал я. - Ты! Почему ты все испортил?! Зачем?! Я только вернулся к нормальной жизни, только было подумал, что я могу быть прощен...!
- Да ладно! Ты веришь во всю эту чушь о прощении? - Кажется, он действительно был удивлен.
- Не тебе об этом говорить! Это не тебя каждую ночь мучают кошмары! Не тебе гореть в Аду - хотя и тебе тоже! - за все грехи!
- Таааак... - протянул он. - Тяжелый случай.
Парень сел на пол рядом со мной и обхватил свои колени. Куда делась вся его наигранная похоть, все вожделение? Даже насмешливой ухмылки больше не было на его лице. Сейчас он выглядел как обыкновенный подросток. Растерянный и немного смущенный подросток, должен сказать.
- Зачем ты это сделал? - В моем голосе все еще были слезливые нотки, хотя с истерикой уже удалось справиться.
- Нууу... Это было весело... - Он пожал плечами.
- Весело? - Во мне с новой силой закипела злоба. - По-твоему это весело?!
- Тише, святой отец, не кипятитесь, - снова ухмыльнулся он.
- Не называй меня " святым отцом", - буркнул я. - Меня это раздражает.
- А как мне тебя называть? Имени я не знаю...
- Джерард, - перебил я.
- Фрэнк. - Парень с улыбкой протянул мне руку, но я ее проигнорировал. Он ничуть не расстроился. - Приятно познакомиться.
- Просто пиздец как... - Впервые за несколько лет выругался я. От этого простого действия мне стало вдруг чуть легче, и поэтому я решил повторить. - Пиздец, пиздец, пиздец... - На душе становилось все легче и легче. - Ебать пиздец. Сука, ебануться нахуй. - Я рассмеялся. - Ебааать! - Выкрикнул я громко. Мой смех перешел в истерический хохот, а глаза снова заслезились, но на этот раз от смеха.
Кажется, я схожу с ума...
- Ну охуеть теперь, - тихо сказал Фрэнк.
Лицо парня выражало смесь шока, насмешки и крайней степени охуения. Губы приоткрылись в немом " О", глаза широко уставились куда-то в пространство. Какое же у него все-таки красивое лицо.
Я схожу с ума....
- Священник, который матерится на всю церковь...
Такие великолепные каре-зеленые глаза. Красивый чувственный изгиб губ.
Определенно схожу с ума...
- Ненавидит, когда его называют " святым отцом"...
Я сошел с ума.
Я хочу его поцеловать.
- И еще неплохо целуется, - быстро сказал я, заваливая его на пол и прижимаясь к его губам.
Мне было больше нечего терять.
Все еще шокированный, парень, тем не менее, сразу ответил, одна его рука тут же легла на мою спину, а вторая нежно огладила щеку. Как же это было хорошо - целовать парня - да вообще целоваться - после более трех лет воздержания! Но, несмотря на то, как же это было чудесно, я не собирался растягивать эту ситуацию. Я несколько раз коснулся его языка своим языком, слегка укусил за нижнюю губу и так же быстро отстранился от него.
Я снова откинулся спиной на кафедру и поднял голову вверх. Уходящий ввысь купол и витражи. Голова кружилась, и меня начинало тошнить от этой картины, поэтому я перевел взгляд на Фрэнка.
Он все еще лежал на полу, облизывая и покусывая раскрасневшиеся губы. Поймав мой взгляд, он сказал:
- Действительно, еще и неплохо целуется. Пожалуй, если бы у меня был такой священник, я бы даже начал верить в Бога.
Я рассмеялся. Сейчас мне его шутка показалась действительно смешной.
Фрэнк снова сел и улыбнулся мне.
- Может, пойдем отсюда? - Предложил он. - Зайдем куда-нибудь, выпьем...
- Отличная идея. Я согласен.
Плевать на прощение. Плевать на муки Ада. Я устал ползать на коленях, надеясь, что Всевышний меня простит. Я сделал достаточно... Что ж, если Богу этого мало... То пусть катится к черту!
Парень опять улыбнулся. Удивительно, но у этого развратника была самая невинная улыбка, которую я когда-либо видел. Фрэнк поднялся на ноги и подал мне руку широким открытым жестом, как подают ее друзьям. И на этот раз я не стал отказываться.