июня, Алтай, 16:12.

Ветер поднимал свои невидимые флаги над пиками Алтайских гор. Он спускался в долины, где срывал победоносные аплодисменты листьев и трав, будоражил течения рек и свистел в ущельях, точил древние камни этой земли, миллионы лет проверяя их на прочность.

Шуршание речки отражалось от острогов гор, что исполинами стояли под безоблачным небом. На высоте оно казалось ярче, ближе, и словно сливалось с заснеженными вершинами. О присутствии человека тут напоминал лишь старый деревянный скит и эхо разговора.

– Долго ещё? – спрашивал Тивес. Он шел последним и часто спотыкался о многочисленные камни в высокой траве.

Брумель посмотрел на часы, потом вздохнул и протянул Николе 10 карбованцев.

– Ты подвел меня, брат. Я надеялся, этот вопрос ты прибережешь хотя бы до вечера.

– До вечера? Ничего себе… Эй, подожди, вы что, поспорили?!

Алекс посмотрел на брата. Покачал головой.

– Ты должен мне 10 карбованцев. Я же говорил тебе, не ныть.

Власиш прокашлялся.

– Я не рассказывал ему о споре, Ник. Просто сказал не хныкать.

– Я и не ныл!! Просто интересно!

– Все так говорят. – Сказал Власиш. – Вопрос только – когда.

Засмеялись.

– Стоянка уже скоро. У меня там недалеко радио припрятано. Если никто не нашел, что вряд ли.

– А если кто-то увидит?

– Не увидят. К нам никто не будет подходить – стоянка на малое количество туристов. Увидят, что стоянка занята, и все. А радио от АУ только вблизи отличается. Да и вообще там навес. И потолкаться можно. Как за границей.

– Кстати, Алекс, а что это за эхо в эфире? Я тебя давно хотел спросить.

– Мировое эхо называется.

– В О-волнах нет.

– Феномен только у радио. Причем более чем за две сотни лет ответа не нашли. А явление это из радиофизики, где всё изучено вдоль и поперёк. Объяснений много, и фантастических, и не очень, но ни одно из них не объясняет наблюдаемого на 100%.

– А кто обнаружил?

– Не перебивай, не дорос! Норвежец-радиолюбитель Йорген Хальс, ещё в 1927 году. Радио в то время было диковинкой, всех тонкостей распространения радиоволн, конечно, не знали. Но известно было многое: ионосфера, особый слой атмосферы, может многократно отражать короткие и средние волны и те как бы огибают Землю.

Эффектом отражения волн от ионосферы вовсю пользуются радиостанции, ведь иначе львиная доля сигнала попросту улетала бы в космос. Радиоволны распространяются со скоростью света – меньше, чем за секунду они могут обогнуть Землю, за три секунды – достичь Луны и, отразившись, вернуться к исследователям.

Но вся соль в том, что некоторые сигналы задерживались на необъяснимо долгий срок. И через разные промежутки. Это могла быть секунда, а могло быть и пятьдесят секунд, при чем сигналы не искажались и не ослаблялись.

Другие ученные после замечания Хальса так же начали охотиться за мировым эхом, которое от исследователей не пряталось, и вскоре за этот феномен заговорили множество радиофизиков и других ученных. Только вот объяснить не мог никто.

– А теории?

– Множество, Ник. Говорили, что радиоволну захватывает ионосфера, своеобразная ловушка. Сигнал отражается от ионосферы, от Луны, и возвращается на Землю. Но эта теория не объясняет всего: в таком случае сигнал должен быть искажен и ослаблен, а этого не происходит. Тут много вопросов: что отражает радиосигнал, и почему с разными промежутками? ДА и вообще сейчас достоверно известно, что в ионосфере не может быть «ловушек».

– Может, инопланетяне?

– За это говорили. Даже Никола Власиш… тьфу, Никола Тесла предпологал, что это происки инопланетного аппарата.

– Кстати, тогда люди в это верили! – сказал Тивес.

– Ты заткнешься, и перестанешь перебивать? – сказал Брумель. – Верили, и что с того? Ученые были уверены, что зонд находиться в пяти точках либрации. Это место, где гравитация Луны и Земли уравновешивают друг друга, и тело может вращаться там в космосе сколько угодно. Ничего там не обнаружили…

– Может, ответ будет и совсем простым, но всё равно очень интересный эффект… – Сказал Тивес. – Ослабление сигнала без усилителя неизбежно, но в данном случае этого ведь не происходит?

– Именно, мой юный друг. Не такой уж ты и дурак. Сигнал не ослабляется, не искажается. Необычное поведение обычных радиоволн.

– Выходит, задача найти «транслятор-усилитель», какова бы ни была его природа. – Сказал Тивес.

– Только найти его, наверное, не получится. – Ответил Власиш. – Есть все же то, что пока наука не в состоянии объяснить. Мы над землей парим, тысячи километров преодолеваем, органы растим. А это…

– Дать этому эху по уху кулаком рабоче-крестьянской науки, вот в чем наша задача, товарищи! – сказал Тивес.

– Ты малому показывал, что мы слышали?

– Нет.

– Покажите!

– Жди.

Стоянка являла собой две лавочки из обработанных сосен, стол, и навес от дождя. Брумель отлучился

Приемник шуршал и щелкал.

Брумель дрожащими руками взял его, но тут же отпустил: из динамиков послышался крик.

– Какого черта ты тут, по всей стране тревога!!! – И тишина.

Тивес схватил Алекса за плече.

– Алик, нужно делать ноги, бежим обратно на вокзал!

– Какой на хрен вокзал?! – сказал Власиш. Он снял рюкзак и кинул его под лавку. Никола забрал оттуда деньги, положив их в карман. Ощупав карманы, он удостоверился в наличии паспорта. – Есть в рюкзаках что-то ценное?

– Нет. Снимаем их, и бежим на станцию спасательной службы. – Сказал Брумель.

– Тут же недалеко, насколько я помню?

– Да, Ник. Быстрее!

Бежать по склонам, хоть и без провизии, все равно оказалось нелегко. Станция виднелась на горизонте, на склоне одной из гор.

Над ними пронеслись три истребителя. Тивес пригнулся, остановился. Брумель схватил его и потянул за собой. Со станции взлетел экраноплан.

– Эй!!! – Власиш замахал руками и запрыгал. – Твою мать!! Они нас даже не видят!! – Никола был на грани истерики.

– Подожди. – Сказал Брумель и достал крупный красный пистолет. Алекс выстрелил в небо ярким огоньком. С экраноплана заголосили из громкоговорителя. Аппарат, сверкая черными стеклами иллюминаторов, спускался на траву и камни Алтая.

– Документы! – Крикнул спасатель. Все трое достали голографические пленки.

– С партийным билетом возьму, остальных – нет.

– Так не годиться.

– Так положено.

– Ну, на, на! – сказал Власиш, и протянул спасателю сто карбованцев. Спасатель их взял, но все ещё думал, подошел ещё один, начал торопить. Брумель вздохнул и положил ещё сотню.

– Клен Виктор. Добро пожаловать. – Кивнул спасатель путешественникам. Они забрались в салон экраноплана, который через минуту уже парил в небе по направлению к Казахстану.

– Вы в Колоград? – спросил Тивес.

– Ни в коем случае.

– А почему?

– Угроза ядерной атаки, малый. Город будут бомбить первым. – Сказал Клен Виктор.

Тивес прижался к стене и заерзал.

Брумель отдышался после пробежки, подождал, когда экипаж привыкнет к ним, и подошел к спасателю.

– Товарищ Клен… Дело в том, что у меня личный бункер в Кортнево. Там жена осталась, дети.

Клен присвистнул.

– А знаете, сколько Последняя война семей разлучила? – сказал он в иллюминатор, даже не удостоив Брумеля взглядом. Алекс сжал челюсти и кулаки. Он хотел что-то сказать, но комок в сморщенном горле помешал словам вырваться наружу. Виктор это заметил, и, уже повернувшись в Брумелю, заговорил.

– Да вы успокойтесь, товарищ. Но вы же понимаете, у нас вообще по уставу не положено людей подбирать…

– Вы спасатели!! – Брумель сорвался на крик, но следующую фразу говорил осознанно спокойно. – Это ваш долг.

Клен занервничал.

– Мы не можем изменять наш путь. Мы тоже нужны в своем убежище. Сирена…

Брумель заскрипел от злости и сунул в карман Клену 50 карбованцев. На лице спасателя Алекс прочитал лишь одно: мало. Брумель достал из кармана триста карбованцев. Рука Клена дернула, но деньги он не взял. Алекс прекрасно знал это выражение лица. Он тысячи раз видел его на лицах чиновников разных ведомств и рангов. Брумель держал деньги перед Виктором. Тот глотал слюну. Он понял, что Брумель над ним издевается. Даже захихикал, когда Алекс показал ему ещё одну купюру, с цифрой пятьдесят.

Наконец журналист сунул деньги в карман. Только свой.

– Везешь до Кортнево.

– Договорились. Только после… – Клен показал на свой карман.

– После того, как отдашь приказ о смене маршрута.

– Пацаны не поймут.

Брумель достал ещё пятьдесят.

Клен позвал своего зама, приказал сменить курс. Спасатель начал возмущаться, но после двух слов Клена, «сто карбованцев», зам согласился.

– А ты знаешь, что в Подземном ССС деньги так же будут в ходу? – сказал Клен, когда сумма поселилась в его кармане. Теперь был его черед отыграться. Спектакль сработал – Кортнево находилось в смешной близости от их маршрута, его почти не нужно менять.

– Знаю. Чего ты спрашиваешь?

– Ты так деньгами раскидываешься.

Видеофон завибрировал. Брумель удивился.

– Не удивляйся, связь и после бомбежки, будет. Не дай бог, конечно. Они же установки под землю попрятали. – Сказал Клен, и ушел – Брумель его вообще не слушал.

– Да, товарищ Захаров, сейчас лечу в Кортнево.

– Летите?! Какого черта?! – кричал полковник Николай Юрьевич Захаров.

– Я был в Алтае, с Власишем, Тивесом.

– Власишем? Он приписан к бункеру?!!

Брумель сглотнул слюну.

– Приписан…

– Хорошо. Я буду в Кортнево как можно быстрее. Всем, кто дома, скажите закрыться в бункере.

Захаров отключился. Алекса пронзила дрожь. Он посмотрел на видеофон и замер: 38 пропущенных от Алисы. В трубке его на секунду оглушил плач жены, он ждал минуту, когда она успокоиться.

– Сирены, и люди все в машинах военных… мы с Саклабовыми и Кимберли в Бункере уже, когда ты будешь?!

– Через пол часа. Не волнуйся. Все хорошо. – Сказал Брумель. В иллюминаторе промелькнуло три истребителя.

– Тут паника!! – сказала Алиса. Её слова отразились в трубке Брумеля – «аника, аника». Мировое эхо.

Связь прервалась. Брумель кричал в трубку, тщетно.

Под ними лежало Кортнево. На дороге к Колограду зеленела вереница военной техники. Им просигналили приземлиться.

– К Тивесу, Власишу и Алексу подбежали военные. Проверив документы спасателей, военные разрешили им удалиться.

– К какому бункеру вы приписаны?! – кричал сержант.

– У меня личный бункер, в Кортнево!

– У этих двоих тоже?

– Они со мной!!

– Документы!!

Никола и Брумель показали паспорта.

– Нет, приписка к бункеру!!

– У Ника нет, есть только моя!!

– А где она делась?! Тьфу, давай паспорт, сейчас пробьем!! – сержант побежал к машине.

– Сука, он сейчас по электронике все узнает.

– Я тебе говорил, ко мне вписаться. Для тебя там все есть!

Власиш не ответил. Он смотрел по сторонам с кислым выражением лица, которое прояснилось в секунду, и биолог крикнул имя. К нему подошел майор КБ.

– Твою мать нехай, Власиш! Какими судьбами?

– Да вот, хочу спрятаться.

– Какие проблемы? Поедем в убежище.

– Димыч, я в том то и дело, что с Брумелем хочу. Бункер. В Кортнево.

Димыч присвистнул.

– Все с тобой ясно. А как же шлюха та твоя?

– Уже там.

Димыч рассмеялся.

– Ну и юркий же ты, проныра!

Сержант отдал честь майору и затараторил.

– Власиш Никола Вукович, приписан с женой Натальей Ивановной Ким к Центральному бункеру Колограда К-1…

– Сержант! – громыхнул майор. От былого добродушия не осталось следа. – Мы сами разберемся. И отдавай честь майору медицинской службы!!

Перепуганный сержант отдал честь Брумелю и удалился.

– Я лейтенант, Димыч. – смеялся Власиш.

– Он об этом не знает. Так, что бы, когда к вам пророют тоннель, был у себя в каюте. Ты там до сих пор приписан. – Димыч дал Власишу и Алексу два пистолета. – Идите!!

С грузо-пассажирских экранопланов на троицу смотрели люди. Испуганные, но довольные местом в эвакуационном караване, они провожали бегущих людей с интересом и сочувствием.

Первый выстрел они услышали уже на соседней улице. Военные кричали и угрожали.

– Не всех увозят.

– Почему? – спросил Тивес у брата.

– Потому что транспорта не хватает.

– У Партии? Не хватает?

Власиш и Брумель засмеялись.

– Наивная душа! Держи ухо востро, и не отставайте от меня!

Они уже видели красную черепичную крышу дачи.

– Брумель!!

Журналист обернулся.

– Быстрее, ребята! Ник, держи пистолет наготове!!

– Брумель, нас не пустили в караван!! Брумель, мать твою, стой!!! Остановись, сука!!! – за ними бежала группа людей. Местные пьяницы махали на ходу монтировками или дубинами.

Выла сирена.

Алекс увидел, как рядом в землю вонзился железный прут.

Закричав от отчаяния, Алекс повернулся и с закрытыми глазами выстрелил. Из пистолета вышел мощный импульс, сбил с ног бегущих. Другие остановились, но кричать не прекратили.

Рядом с дачей Брумеля парил вертолет. Он опустился на газон. Из вертолета выпрыгнул Захаров.

– Брумель!! Бегите в дом! – крикнул полковник. Никто не заставил себя ждать. В доме царила суматоха, Кимберли, Алиса и Саклабова с детьми жались в угол, а какой-то гражданин прижимал Мирзу к стене, угрожая ножом. Гражданин заметил появление мужчин.

– Ежели кто-то меня тронет… – начал бандит, но Захаров среагировал быстро: он сменил режим на своем оружие с импульсного на снотворный. Бандит, получив дозу в маленькой ампуле-пуле, упал, а Мирза облегченно прокашлялся.

В бункер бегите!! – крикнул Брумель. Он передал ключи Брумелю, а сам отстрелил нового мародера, разбившего окно.

– Меняйте на снотворное, импульс их не отпугнет! – крикнул Захаров.

– Как, я не знаю!

Захаров сменил ему режим, и они начали отходить к подвалу – на них шли новые толпы, среди которых Брумель узнавал соседей.

– Саклабова взял, небось, три дорога содрал со старого!! – орали люди. – Брумель, падла, мы тебя заживо закопаем в твоей норе!

– Брумель, сука!!! Ты ж мне говорил, что могу с женой пройти!! Падла!! – Из толпы выделился человек с заплывшим от похмелья лицом. Типичный алкоголик, он поднял над головами ребенка. К человеку жалась жена, стирая с опухших щек слезы. – На твоей совести!! На твоей совести!!! На твоей!!! – Кричал человек и тряс плачущим ребенком. Алиса закрыла супругу уши.

– Товарищи!! – Кричал полковник. – Я, от лица партии, прошу вас успокоиться и не поднимать паники!! Не стоит волноваться – Скоро колонны эвакуации заберут вас в убежища Колограда!!

– Как же!!! Вы своим всем каюты в убежищах раздали, а нас тут сжечь хотите?!!

– Правильно!!! Товарищи, не дадим им вершить над нами суд!!!

Из толпы выделилась пожилая полная женщина. Потерявший бдительность полковник пропустил её за отталкивающие выстрелы оружия, и она набросилась на Власиша, повалив парня на доски подвала.

– Сыночек, сыночек, милый, прошу тебя, уговори их, свой век докоротать хочу, впусти меня… – целовала она Власиша, выдирая из рук пистолет-импульсник. Власиш в панике выстрелил. Импульс попал в Захарова, сбил его с ног. Под вой толпы Власиш ударил напавшую на него бабку по лицу. Та завизжала и упала. Первый ряд толпы споткнулся об неё, что дало Захарову и Власишу пролезть оставшиеся до бункера несколько метров. Далее стрелял уже Брумель, благодаря полковникам за врученный заранее пистолет.

Когда Власиш и Захаров оказались за дверями «горизонта-А», Алиса, по команде Брумеля, нажала на красную кнопку у двери. Металлические ставни метровой толщины начали движение навстречу друг другу. Никола и Алекс продолжали отстреливаться, и импульсы, не проходя через все более узкую щель между ставнями, отбивались от металла громкими вспышками.

На паркет бункера упал черный долгий предмет.

– Закрыть глаза…! – закричал Захаров, и зажмурился: петарда взорвалась у его лица. К Захарову подбежали старики Саклабовы, но тот отмахнулся:

– Жив! Кто-то пострадал?!

Шипение сомкнутых ставней с надписью «Горизонт-А», не пропускало крики толпы, и в бункере воцарилась относительная тишина. Бункер пошел мелкой дрожью, а на индикаторе внешней ситуации, указывающим температуру и уровень радиации, замигала красная точка…

Алиса и Гульмира с детьми плакали. Бункер пошел мелкой дрожью.

– Что теперь, полковник? – спросил Брумель. Алиса рыдала в его объятиях.

Захаров не сразу ответил.

– Теперь ждем.

– Кого?

– Связи. Домашний компьютер! Всеобщий военный Код ССС2056 дробь 63457. полковник Захаров Николай Григорьевич. Проверка данных.

– Проверка данных осуществлена. Соответствие голоса подтверждено. Право на управление подтверждено. Компьютер серии 4M83R готов к использованию.

– Провести анализ ситуации на поверхности. Брумель, ты владеешь зондом?

– Нет, товарищ Захаров. Не купил.

– Проклятье! Что ж, обойдемся малым.

– На поверхности повышен уровень радиации, температура – опасна для жизни человека. Выход на поверхность невозможен. Связь в радиусе ста километров отсутствует.

– Да, на связь выйдут только на следующий день. Товарищи! Меня зовут полковник Николай Григорьевич Захаров. Я приписан к этому бункеру на основании закона 241 гражданского кодекса ССС «о бункерах и убежищах». Официально военного положения не ввели, однако, судя по показаниям датчиков компьютера, война началась.

С глаз Мирзы полились слезы. Дед прижимал к груди жену и внуков. Гульмира и дети ревели. Только Власиш что-то спокойно объяснял Кимберли, не умеющей плакать. Алиса убрала голову с груди мужа. Брумель вытер ей глаза и поцеловал. Он шептал жене, что все будет хорошо.

Захаров продолжил.

– Я, как представитель военных, должен провести переписку населения бункера, которую, когда центральное министерство Колограда наладит связь, я отправлю им. Прошу пройти со мной. Так, Брумель… ты тут хозяин, разуваться у вас?

– Не стоит. У меня есть комплект тапочек, и, к тому же, ковролин автоматически чиститься Амбером.

– Отлично. – Захаров достал планшет, поводил стилусом и подозвал Брумеля. – Алекс, документы у тебя тут, верно?

– Да. У меня и жены точно, но у других…

– Мы взяли. – Сказал Мирза.

– Ага. Но, товарищ Захаров, у Николы и Кимберли нет.

– Кимберли?

– Я Кимберли! – обрадовалась синтет.

Захаров нахмурился, всмотрелся в девушку. Она потупилась, прижалась к Власишу, который обнял её и отвел на диван. Биолог пока не волновался, что Захаров догадается о синтетичности Кимберли: сережки-индикаторы она сняла, а подобные обручи носили многие модницы.

– Ох, и западное ж имя… им бы только синтетов называть. Ладно, Власиш… и за тебя возьмемся. Брумель, заполни анкету. И за жену… давайте-ка, вместе. Садитесь.

Он уступил им место на просторном кресле, Алиса бойко заработала стилусом на коленях Алекса. Она уже успокаивалась, но напряжение давало о себе знать: Алиса дрожала.

Власиш чувствовал себя хуже всех. Настырный, почти не мигающий взгляд полковника, словно лазерный прицел снайпера, прожигал ему висок. Кимберли чувствовала неладное, и пусть даже сережки-индикатор лежали в сумке Власиша, он все равно и без них чувствовал её волнение. Она была единственным живым существом, которого он чувствовал.

Брумель оставил свои данные, затем Захаров заполнил анкеты Саклабовых, передавших ему свои карточки.

– Никола, верно? – окликнул Захаров.

– Именно. А что рас-сказы… – Власиш сделал глубокий вдох, прокашлялся. – Рассказывать, начальник? Власиш Никола Ву-у – Никола снова сделал глубокий вдох, и ещё один. – Вукович…

Захаров записал основную информацию, спросил Николу, что с ним. Убедившись в запасе ингаляции на складах бункера, Захаров указал стилусом на Кимберли, сидевшую в уголке дивана.

– Позовите девушку.

– Я са-ам расскажу.

– Слушайте Власиш…

Никола растерялся, смотрел, словно искал поддержки на Брумелей. Они стояли молча, опустив глаза.

– Наталья Ивановна Ким. Ки-имберли – это кличка… 2070 года ро-ождения, – Власиш сделал едва заметную паузу перед годом, прикидывая, на сколько выглядит синтет. – Беспа-артийная. Где роди-илась, не знаю. Ах, да! Она гово-о-орила. В Колограде. – Власиш сел на диван, гладил грудь дрожащими руками. Брумель пошел на склад за ингалятором. Свой биолог, очевидно, в суматохе оставил на поверхности.

– Вы все о ней знаете. Жена?

– Подру-уга. Очень хоро-о-ошая. – Власиш закашлялся, сжался и упал на пол.

– Черт возьми, Брумель, у него приступ! Да где ж его черти носят!

Брумель вбежал в гостиную, задев светильник, который подхватила Эллис, и дал Власишу ингалятор. Кимберли гладила хозяина\друга, стирала с его щек выступившие слезы.

Захаров спрятал стилус в планшет.

– Что ж, товарищи! Я рад, что собрались члены Партии, за исключением возраста или по другим причинам. Вы, как истинные северяне, должны понимать, что у правительства Партии имеются любые средства для ликвидаций последствия ядерной войны. Завтра, когда связь восстановится, мы узнаем официальную политику партии.

Брумель захлопал, оглядел всех многозначительным взглядом. Саклабовы вяло захлопали, зато дети, на радость старикам, очень обрадовались тому, что можно поднять шум.

Захаров не заметил ничего плохого. Он подошел к Брумелю и сказал, что неплохо бы сделать экскурсию. Что бы чувствовали себя как дома. Алекс спохватился и сказал, что экскурсию соединит с обходом бункера, положенным по инструкции. Через минуту Амбер уже рассказывал (в образе веселого клоуна), про быт и устройство бункера «Горизонт-А».

Власиш откланялся и сказал, что им с Наташей уже все известно.

Он отвел её в одну из спален, посадил на диван.

– Все запомнила, киця?

– Да… Мну ни нраветца этот Захаров. Он злой. Я ехо баусь…

– Он нас защищает. Не бойся.

– Я защищаю порядочных граждан, Власиш.

Никола вздрогнул. Он ощутил на своем затылке дыхание полковника. Когда биолог повернулся, Захаров с силой толкнул Николу на кровать. Он вскочил, но Захаров сразу же схватил его за грудки и прижал к стене.

– Я позволил себе побыть идиотом там, но не думайте, что обделен умом вообще. Ты знаешь, что синтеты объявляются государственной собственностью, после начала войны??

– Товарищ Захаров…

– Я тебе не товарищ!! Звание?!!

– Мла-адший лейтенант.

Захаров поднес кулак к носу Власиша.

– Слушай меня, младший лейтенант. Завтра я регистрирую твою клушу, и она, когда А.З.Б.У.К.А. пророет к нам тоннель, отправиться туда, куда ей место.

Захаров отпустил Власиша. Затем усмехнулся и резко выставил руку, словно ударив Николу. Тот вздрогнул, но рука полковника прошла рядом. Он, оперши её на стену, тихо и легко сказал:

– Ах да. Она же дефективная. А с ними не церемонятся. Не плачь, биолог, – сказал Захаров уже в дверях, – купим тебе новую куклу.

– Йа ни кукла!

Захаров ничего не ответил и вышел, закрыв дверь. Власиш сполз на пол, закрыл лицо руками, затрясся. Кимберли подошла к нему, поцеловала макушку. Такими – сплющенными на полу, их и увидели остальные, когда вошли в спальню.

– Я смотрю, Власиш уже облюбовал… – начал было Брумель, но, заметив состояние друга, поспешил попросить людей выйти.

После экскурсии они накрыли стол и начали ужин. Кимберли и Власиш не пришли.