УГОЛОВНОЕ. и однозначное определение понятия исполни­теля преступления, на что уже обращалось вни­мание в уголовно-правовой литературе3

ПРАВО

и однозначное определение понятия исполни­теля преступления, на что уже обращалось вни­мание в уголовно-правовой литературе³. Нам представляется, что в ч. 2 ст. 33 УК РФ понятие исполнителя можно было бы сформулировать следующим образом:

«Исполнителем признается лицо, которое полностью или частично, единолично либо со­вместно с другими лицами (соисполнителями) совершило преступление, т. е. деяние, предус­мотренное статьей (частью статьи) Особенной части настоящего Кодекса».

Согласно ч. 2 ст. 33 УК РФ исполнителем является также лицо, совершившее преступле­ние посредством использования других лиц, не подлежащих уголовной ответственности в силу возраста, невменяемости или других обстоя­тельств, предусмотренных настоящим Кодек­сом. В приведенной норме речь идет о тех слу­чаях, когда один из соучастников (как прави­ло, подстрекатель) использует в качестве ору­дия совершения преступления другого челове­ка, не подлежащего уголовной ответственнос­ти из-за возраста, невменяемости, невинного причинения вреда или других обстоятельств. Такие ситуации по традиции принято именовать посредственным исполнительством, а лиц, та­ким способом совершающих преступления, — посредственными исполнителями.

Вместе с тем уголовно-правовая регламента­ция ответственности посредственных исполни­телей в рамках института соучастия подверга­лась и подвергается сомнению и критике мно­гих криминалистов. Так, например, B.C. Коми-саров справедливо, на наш взгляд, считает, что посредственный причинитель не может призна­ваться соучастником, поскольку вообще нет всех признаков соучастия, а потому «регулиро­вание посредственного причинения в рамках института соучастие является необоснованным. Оно образует самостоятельный институт»¹.

С иных позиций посредственное исполни­тельство подверг критике И. Гонтарь. Он счи­тает, что имеется достаточно оснований «усом­ниться в правильности как самой концепции посредственного исполнения, так и в ее зако­нодательном выражении»⁵.

Позволим себе привести аргументы, кото­рыми автор обосновывает свою позицию:

1) посредственное исполнительство пред­
полагает знание таким «исполнителем», за ка­
кое преступление, с какого возраста наступа­
ет уголовная ответственность, способность от­
личать вменяемого от невменяемого, что ина­
че, как парадоксом, назвать нельзя;

2) некорректно сопоставление лица, не
достигшего возраста уголовной ответственно-

сти, и невменяемого с неким «живым оруди­ем», т. е. это есть крайняя вульгаризация инди­вида как социальной личности.

3) «эта ложная, но легализированная кон­цепция поставила перед судебно-следственной практикой ряд проблем, неразрешимых в пре­делах здравой логики»⁶.

С некоторыми приведенными соображе­ниями И. Гонтаря нельзя не согласиться. Но вместе с тем вызывают возражение его вы­воды и рекомендации по внесению измене­ний в уголовный закон. В частности, не состо­ятельным является его упрек законодателю в том, что сформулированное в ч. 2 ст. 33 УК РФ определение понятия посредственного исполнителя в принципе допускает возмож­ность объективного вменения, что категори­чески запрещено уголовным законом (ч. 2 ст. 5 УК РФ). Нельзя, конечно, исключать возмож­ность ситуации, когда организатор, подстре­катель или пособник не осознает, что к совер­шению преступления в качестве исполните­ля он привлекает лицо, не обладающее при­знаками субъекта. Но уголовно-правовая оценка таких ситуаций предусмотрена в ч. 1 ст. 28 УК РФ. Если лицо не осознавало, что оно вовлекает в совершение преступления невменяемое либо не достигшее возраста уго­ловной ответственности лицо, и по обстоя­тельствам дела не могло этого сознавать, то оно не может нести уголовную ответствен­ность как посредственный исполнитель. Его действия необходимо квалифицировать как покушение на соучастие в преступлении.

Принципиально неприемлемым, по нашему мнению, является и предложение автора взять за основу решения вопросов ответственности соучастников не совершение ими преступле­ния, не участие в нем, а некое неопределенное по своей юридической природе «деяние, пре­дусмотренное статьей особенной части УК»⁷. По содержанию сформулированных на этой основе понятий исполнителя, организатора, подстрекателя можно заключить, что автор не вполне осознает те последствия, которые по­влекло бы восприятие законодателем его реко­мендаций. Если быть логически последователь­ным, то эти рекомендации должны быть увяза­ны с концептуальными изменениями в законо­дательных определениях понятия преступле­ния (ст. 67 УК), основания уголовной ответ­ственности (ст. 8 УК), соучастия (ст. 32 УК), что недопустимо в принципе.

Нет сомнения, что вопрос о посредствен­ном исполнителе требует дальнейшей теорети­ческой разработки. Но при этом, по нашему мнению, необходимо:

2/2006