Глава четвертая. Тем временем на торговой площади все вер­нулись к своим делам, будто ничего и не про­изошло

«АДЪЮТАНТ ЕГО ПРЕВОСХОДИТЕЛЬСТВА»

Тем временем на торговой площади все вер­нулись к своим делам, будто ничего и не про­изошло. Вдали еще слышался топот ног, да несчастная ограбленная старушка стояла, от­крыв рот. Но лохотронщик, надо сказать, вос­пользовался случаем, чтобы привлечь внима­ние зевак.

— Для пострадавшего не по нашей вине иг­рока! — завопил он. — Возвращаются все по­ставленные деньги и вручается специальный утешительный выигрыш!

И он пихнул в руки обалдевшей старушке набор, состоящий из кухонных ножниц и но­жей.

— Китайского производства, конечно, — шепнул мне в ухо Лешка. — Ножами немецко­го производства он бы так не расшвыривался.

— Ладно! — сказал я. — Давай выбираться отсюда.

И мы, в обход площади, пошли туда, где нас ждали Жорик с девчонками. Они, конечно, были в шоке.

Слушай, чего там на Илью Муромца на­шло? — опережая девчонок, спросил Жо­рик.

Он за старушку очень волновался, — объ­яснил я, — И, видно, решил, что если он ее об­ворует, то много она не проиграет. А потом, когда она отойдет подальше от лохотронщиков, он, мол, отдаст ей сумочку.

Вот кретин! — воскликнул Жорик. — Ты представляешь, что будет, если он влип­нет?

Мы с Алешкой кивнули. Еще бы не предста­влять! Исключить из школы могут запросто, если поймают.

Но, ребята... — сказала Аня. — Ведь мы все можем быть свидетелями, что он только старался помочь...

Так нам и поверят! — возразил я. — Ме­ня больше интересует, куда девался этот хва­леный милицейский патруль, который здесь вечно торчит.

По мне, так только к лучшему, что пат­руль куда-то отвалил, — заметил Алешка. — Ведь если бы к погоне за Илюхой еще и менты подключились, ему вообще был бы каюк!

— Но нам-то что теперь делать? — спросила Ольга.

— Илюха знает, что мы должны стоять на этом месте, — сказал Жорик. — Выходит, так или иначе, мы должны болтаться где-то здесь. А если он через полчаса не вернется — тогда уж пойдем в милицию вытаскивать его... У меня есть идеи... Но, мне кажется, они не по­надобятся.

Почему? — спросила Оля.

Потому что... — и Жорик вдруг захо­хотал, т- Потому что Портос и есть Портос! Ох, задразню я его!

Алешка тоже хмыкнул — как будто дога­дался, что Жорик имеет в виду. Мне-то это бы­ло понятно. А девчонкам — нет.

При чем тут Портос? — спросила Аня.

Да при том, что... — Жорик ехидно ух­мыльнулся и, может, выложил бы все, что у него на уме, но тут Оля завопила (конечно, это был тихий вопль взбудораженным шепотом, но все равно он прозвучал как вопль):

— Смотрите!.. Смотрите!..

И мы посмотрели — туда, куда она указы­вала.

По аллее шел Илюха. Жорик коротко сви­стнул, и обрадованный Илюха заспешил к нам.

— Ну, ребята!.. — выпалил он. — Ну, де­ла!..

Тут мы заметили, что с одной стороны курт­ка у него слегка оттопыривается.

Что у тебя там? — спросил Алешка. — Старушкина сумка?

Она самая... Запрятал, чтоб внимания не привлекать. А то, сами понимаете, парень с женской сумкой, да еще после того, что все во­круг видели и слышали... Надо будет побыст­рее закинуть сумку хозяйке, а то ее еще конд­рашка хватит, ведь тут и деньги, и докумен­ты...

Ну, ты удумал! — сказала Оля. — И как тебе такое в голову пришло?

Да ладно! — махнул рукой Илюха. — Все будет в порядке. И вообще, все к лучшему. Я ведь с лохотронщиками законтачил, и теперь они меня к себе на работу взяли...

Как это?.. — ахнули девочки. Жорик с Алешкой переглянулись: мол, какая-то их до­гадка подтверждается. А я, признаться, не въехал до сих пор и был удивлен почти так же, как девчонки.

— А вот так, — стал объяснять Илюха. — Гнались за мной двое этих качков, гнались, и я бы все-таки ушел от них, но я ведь местно­сти не знаю, вот и заскочил во двор, который оказался тупиковым. Ну там, у стенки с по­мойкой, они меня и накрыли. А я, значит, стою с этой сумочкой и прикидываю, удастся мне проскользнуть между ними или нет, что­ бы дальше драпануть, а они вдруг ржать на­чали. Ну, ты даешь, мол, ловкий парень, только все равно в конце концов попадешься, при всей своей ловкости! Где, мол, одежду-то стибрил?

А я ж говорил, что Илюха был одет в одеж­ду моего брата. И хотя прикид был вполне нормальный, но было заметно, что где-то что-то чуть-чуть не соответствует — словом, что на Илюхе одежда с чужого плеча. А ведь извест­но, что в Москве можно так приодеться на мусорных свалках возле «новорусских» домов, что, скажем, в другом городе тебя самого за богача примут.

Поглядеть на московских бомжей — так не один и не два топают в джинсах «Вранглер», в кожаных куртках на меху и в мощных бо­тинках фирм «Кэмел» или «Глобтроттер». И хотя видно, что все это поношенное и подоб­рано неизвестно где, но поношенный «Кэ­мел» останется «Кэмелом», никуда не де­нешься.

Вот и получается, что, по московским поня­тиям, Илюха получался беспризорником, приодевшимся от щедрот всяких свалок: ну, понятно, вроде и хорошо одет парень, но при этом сумочки ворует, и одежда на нем не по размеру... Вот эти узколобые и сделали свои выводы. Выводы, соответствующие, так ска­зать, тому миру, в котором они сами живут.

— И они завербовать тебя решили? — спросил Лешка. — Признаться, и нам эта мысль пришла, что наглого воришку они не для того загонять будут, чтобы в милицию сдать, а чтобы завербовать к себе... Но давай двинемся к этой старушке, а ты нам по пути все доскажешь. Чем быстрее мы вернем ей сумочку, тем лучше. Ты поглядел, где она живет?

Поглядел, — сказал Илюха. — На Баши­ловке. Знаете, где это?

Совсем недалеко, — сказала Оля. — Бук­вально в двух шагах. Мы вас отведем, пошли.

— Только нам надо в обход людных мест двигаться, — предупредил Жорик. — А то еще опознают Илюху. Да и нам не в кайф слу­чайно попасть на кого-нибудь из этих лохотронщиков.

— Да, конечно, — согласилась Аня. — Мы вас так и поведем.

И они повели нас тихими улицами и пере­улками, стороной от Ленинградского проспек­та и других оживленных мест. А Илюха про­должил свой рассказ:

— Ну вот, насчет одежды спросили, и я так, обтекаемо, ответил, что, мол, в Москве хорошими вещами всегда разжиться можно. Они тогда поинтересовались, откуда я сам, тут я правду ответил, что из Ростова-на-Дону. Подумал, что так лучше всего будет. И если насчет города пытать начнут, где там что, я завсегда им все опишу и объясню, и слава у

Ростова такая имелась, давняя слава, что от­туда полным-полно бандитов вышло. То есть сейчас эту славу другие города малость затми­ли, но, все равно, память существует, так? Ну и они, как услышали, так еще пуще развесе­лились. «Как же, — говорят, — Ростов-папа! Знаменитое дело!..» И дальше поинтересова­лись, сколько мне лет. Я вообще-то и на пят­надцать выгляжу, но тут сказал, что мне че­тырнадцать. «Что ж, — говорят, — хороший возраст, самое оно, чтобы к делу пристроить­ся. А ты один в столице или как?» Ну я и от­ветил, что вообще-то ехал не один, но ребят по пути потерял, поэтому сейчас в одиночку промышляю. Тут они и говорят, что в одиноч­ку я долго не продержусь, или мне морду на­чистят так, что на всю жизнь инвалидом сде­лаюсь, или в ментовку загремлю. А уж после ментовки надолго с Москвой попрощаюсь, по­тому что возраст у меня уже уголовно ответст­венный, а вытащить меня некому будет, и окажусь я среди тех, кого милиции легче все­го укатать, чтобы статистику раскрытых пре­ступлений улучшить, еще и чужие преступ­ления ко мне прицепят, и огребу я не меньшее пяти лет. И вообще, говорят, такому ловкому парню незачем по сумочкам и кошелькам «бомбить». Я и спросил, а чего еще делать-то. Они и говорят, что я им пригожусь, только не здесь, потому что здесь я уже засветился. Но, говорят, можем, например, на ВДНХ тебя от­править, там у нас народу не хватает. Прямо сейчас и поезжай, если хочешь. Я вроде как подумал, и сказал, что лучше бы завтра, пото­му что сегодня я хотел бы еще своих ребят, с которыми вместе из Ростова-папы сорвался, по вокзалам поискать. Может, где и найду, а то обидно вот так друзей терять-то, да и в этой сумочке мне на сегодня хватит на жизнь, ведь сумочку-то вы у меня не отнимете? Они весе­лятся, говорят, что, мол, нет, не отнимем, а завтра с утра подчаливай к ВДНХ, там смот­ри влево от главного входа, куда аллея отхо­дит, увидишь такую же палатку лотереи. По­дойдешь, тихонько Князя спросишь, он будет о тебе знать. А если друганов своих найдешь, их тоже приводи, всем дело найдется. И ку­сок хлеба на каждый день будет с гарантией, и не будешь вошью залетной, которую кто за­хочет, тот и придавит, под хорошей «кры­шей» жить будешь. И, может, высоко подни­мешься, потому что о таком старте, как мы тебе даем, многие мечтают. Конечно, следова­ло бы, говорит один из них, и поучить тебя малость, за то, что работу с клиентом сорвал, но клиент был так себе, не очень денежный, так что можно простить. Но на будущее учти, не лезь туда, где посерьезнее тебя люди рабо­тают, потому что наказание за это может та­кое выйти, что пожалеешь, что не менты тебя сцапали. Усек? Ну, я сказал, что усек, и на этом мы разошлись. Я еще попетлял чуток, убедиться хотел, что они за мной не следят, а потом вас искать отправился. Вот такая исто­рия.

— Здорово! — хмыкнул Жорик. — Князь, говоришь? Его превосходительство, понима­ешь... А ты получаешься вроде адъютанта его превосходительства.

— Точно! — кивнул Илюха. — Я о том же самом подумал. Здорово будет, конечно, в са­мое их логово проникнуть и узнать о них по­ больше! Но это мы еще решим, двигать мне завтра на ВДНХ или нет. Посмотрим, как се­годня дела пойдут. Мы ж еще на «Савелов­скую» сгонять хотели... Но сперва надо сумку вернуть.

И еще решить надо, как мы будем ее воз­вращать, — сказал я. — То, что тебе нельзя са­мому с этой сумкой в квартиру старушки то­пать, факт.

А чего тут думать? — сказал Илюха. — Прицепить сумку на ручку входной двери, по­звонить в дверной звонок — и убежать.

А если ее дома сейчас нет? — сказала Аня. — Мы оставим сумку висеть на двери, а кто-нибудь возьмет и украдет ее по-настоящему!

Вообще-то можно было бы проследить, откроют дверь или нет, — сказал Алешка. С соседнего этажа, например... Но я согласен.

Нам лучше избежать любых неожиданностей. С сумкой должен пойти кто-то из нас и не убе­гать, а спокойно объяснить: вот, мол, нашли сумку, а там паспорт с вашим адресом... Кста­ти, как старушку зовут? — повернулся он к Илюхе.

— Здорово зовут! — отозвался тот. — Пред­ставляете, Аглая Бертольдовна! Аглая Бертольдовна Верецкая, вот так!

— Надо же! — сказала Оля. — Да, трудно не запомнить. Если только не спутаешь вдруг. У родителей есть приятельница, ее зовут Элео­нора Эльмировна. Так я в детстве все время путала и называла ее то Эльмирой Леоноров-
ной, то еще как-нибудь... Послушайте, навер­но, лучше будет, если мы с Аней к ней пойдем.

К девочкам доверия больше, да и воспримет она нас спокойней.

— Да, пожалуй, так будет лучше всего, — согласились мы.

А Жорик добавил:

— А Илюхе, может, и близко к ее дому не подходить. Мы не знаем, во двор у нее окна или на улицу, но если она случайно выглянет в окно и увидит Илюху вместе с нами, то будет облом. Тем более, если она живет на одном из
нижних этажей, а не на верхних, и вид из ок­на для нее как на ладони. Ведь мы и этажа ее не знаем.

— Разумная мысль, — сказал я.

Аня хихикнула:

— Вы, ребята, так основательно просчиты­ваете любые варианты — ну, прямо как насто­ящие шпионы!

Что ж, подумал я, вполне возможно, сказы­ваются навыки обучения, которые мы приоб­рели в нашей школе.

— Мне-то что? — пожал плечами Илюха. — Я посижу, спокойно подожду на лавочке. Заод­но будет? время поразмыслить, как вести себя с лохотронщиками... если, конечно, мы решим, что завтра мне стоит отправляться на ВДНХ. Я вот думаю, может, мне рассказать им, что я сбе­жал в Москву, потому что у меня родителей по­садили? За наркоту или за что-нибудь совсем крутое — за ограбление с убийством, например? — Ты погоди, — остановил его Жорик. — Легенду мы тебе все вместе придумаем, пото­му что тут главное будет — не переборщить. Если ты лишнего нагромоздишь, то они тебя быстро расколют. Они ведь тоже не совсем ду­раки! А пока — ступайте, девчонки! А может, кому-нибудь из нас проводить вас?

Я могу, — сказал я.

Да как будто мы сами не справимся... — начала Оля.

— Дело не в том, справитесь вы или нет, — объяснил Алешка. — Дело в том, что если вас кто-то будет сопровождать, то получится на­дежней... и солидней.

Что он этим хотел сказать, девчонки не очень поняли — но как-то прониклись.

И я отправился к неизвестной Аглае Бертольдовне вместе с ними, а мои друзья оста­лись ждать нас неподалеку.

Скажите, — спросила Аня, — с вами все­гда случаются такие истории?

Какие? — решил уточнить я.

Ну, вот такие, в которые вы сами специ­ально попадаете.

Как сказать... — я задумался: а в самом деле, что тут ответить? — Не сказать, чтобы мы специально в них попадали. За справедли­вость мы боремся, это да.

Наверно, Аня хочет сказать, всегда ли вы боретесь такими методами, — пояснила Оля.

— Да мы вообще-то стараемся избегать не­ приятностей, — ответил я. — Но иногда бывают случаи, что без крутых методов не обойдешься. Вот, скажем, Жорик резко вмешался, когда вы чуть не влипли. Но ведь он не хотел действовать так уж круто. Наоборот, он хотел добиться, чтобы вас сразу прекратили дурить и вернули вам деньги, без всяких лишних разборок. Но что ему было делать, когда его слушать не ста­ли, и даже милиция не отреагировала?

Приш­лось ему сделать то, что он сделал. И Илюха то­же. Он-то хотел тихо свинтить сумочку, чтобы помешать старушке проиграть все деньги, а по­том так же тихо эту сумочку вернуть...

— Но ведь почти наверняка было ясно, что он попадется, — сказала Аня. — Вот ты, как бы ты поступил?

— Понятия не имею... — задумался я. — В конце концов, я ведь никак не успел посту­пить. И даже не знаю, поступил бы как-ни­будь... В смысле, стал бы вмешиваться, пока старушка проигрывала все до копейки, или нет. Может, потом догнал бы ее, уговорил бы пойти в милицию, приглядевшись сначала, что она за человек. Ведь чем больше бы нако­пилось заявлений, тем труднее было бы от них отмахиваться. То есть я бы, наверно, ду­мал о том, как прихлопнуть всю лавочку ра­зом, а не как помочь отдельной жертве мо­шенников. Я и сейчас об этом думаю. Только ничего не придумывается.

Я ответил честно и подробно, насколько мог. — Но неужели нельзя действовать как-то поосторожней? — спросила Аня.

— Так в конечном итоге, — возразил я, — все обернулось к лучшему. Ну да, Жорка «красивым» проходит несколько дней, но за­то вы благополучно смылись от этих жули­ков. Ведь иначе они вас не отпустили бы, точ­но. Заставили бы играть до тех пор, пока вы все деньги не просадили бы. Ну, вы порядка ста рублей потеряли. А старушка вообще ни­ чего не потеряла. К ней не только вернется ее сумочка, но и лохотронщики вернули ей все деньги, которые она успела проиграть. Ко­нечно, таким громким возвращением денег «пострадавшему игроку» они, надо думать, других простофиль привлекли, но, что от нас зависело, мы сделали... То есть я говорю «от нас», хотя в этом не участвовал, сделали-то все мои друзья, но я имею в виду, что все их действия оказались правильными, если су­дить по результату. Да, и еще Илюха неожи­данно вошел в доверие к лохотронщикам, и надо будет думать, как этим воспользовать­ся.

Да, — сказала Оля, — здорово выходит!

Первый порыв всегда самый правиль­ный, — заметила Аня. — Но ведь случается и иначе...

— Случается, — согласился я. — Но... вот и подъезд, который нам нужен. Давайте смот­реть, на каком этаже квартира семьдесят один.

Квартира семьдесят один оказалась на чет­вертом этаже. Мы еще раз сверили номер с паспортом — и позвонили в дверь, не без внут­реннего трепета, надо сказать.

Послышались тяжелые, слегка шарка­ющие шаги, потом дверь открылась.

Да, это была та самая старушка. Хотя сей­час, когда мы видели ее вблизи, назвать ее «старушкой» язык не повернулся бы. Она оказалась довольно крупной пожилой дамой. Крупнее, чем нам запомнилась: видно, откры­тое пространство и площадь несколько скра­дывали ее размеры. Да к тому же там, на пло­щади, она стояла в окружении увесистых кач­ков. Лицо у нее было вполне добродушное. И в руке она держала сигарету.

— Аглая Бертольдовна? — спросил я так, как будто видел ее впервые.

— Она самая!.. — отозвалась она. — Батюш­ки, мой паспорт нашелся! И моя сумочка! Где вы это подобрали?

— Вот здесь, на подоконнике стояла, — я указал на подоконник лестничной клетки между этажами. — Извините, что мы загля­нули к вам в сумочку, но мы подумали, что...

Что, если ее кто-то забыл, то лучше вернуть.

Там оказался вот этот паспорт, в котором мы увидели номер вашей квартиры и ваше имя.

И решили, что лучше позвонить вам в дверь, а то мало ли что может с вашей сумочкой стрястись.

— Да, это верно, мало ли что, — сказала она. — С ней уже стряслось такое... Такое... Да вы проходите, проходите! — она взяла у меня сумочку, открыла ее, стала быстро про­верять ее содержимое. — Надо же, все на мес­те! И деньги все целы, до копеечки... Это что ж такое происходит? — она внимательно погля­дела на нас и пыхнула сигаретой.

А потом вдруг расхохоталась. И, хохоча, указала на меня:

— Ну ты, тимуровец, или как тебя там выкладывай, в чем тут дело? И где твой дружок, который сумку у меня вырвал?