Наши важные гости и наши отчеты

Сперва нас всех повели обедать: директор справедливо решил, что в городе, увлеченные своими заданиями, мы точно не будем есть. И только после обеда нас всех позвали в класс.

Мы прошли в класс, расселись по своим мес­там. Тогда директор заглянул к нам, убедился, что все мы сидим, как воспитанные, и опять ис­чез. Когда он снова распахнул дверь, то был не один, а с Виталием Яковлевичем и немолодым человеком в штатском. У нас уж был достаточ­но наметанный глаз, чтобы по осанке и выправ­ке узнавать среди наезжающих к нам посетите­лей генералов, будь они хоть трижды в самом что ни на есть штатском-расштатском. Мы все чуть не присвистнули. Вот это да! Выходит, ди­ректор придает очень большое значение тому, что нам удалось сделать во время «практики», раз пригласил на подведение итогов таких лю­дей!

Валентин Макарович вошел следом за гостями и еще раз оглядел нас, как нам показалось, не без довольной улыбки.

— Итак, начнем, — сказал он. — Виталия Яковлевича вы знаете. А второй наш гость — Николай Иванович, очень уважаемый человек.

Дело, с которым мы соприкоснулись, относится к тем, которые в его компетенции... Итак, с кого начнем? — он опять обвел нас всех взглядом. — Пожалуй, с Карсавина и Конева. На их долю вы­пало больше всего. Карсавин, Конев, прошу!

Мы с Алешкой вышли к доске и встали перед классом.

— И еще одно, — сказал Осетров. — Записы­вайте на доске, кратко, в виде пунктов «один», «два», «три» и так далее, ваши основные наблю­дения и открытия. Можно даже какие-то пунк­ты соединять между собой стрелочками. Так к концу всех отчетов мы и получим полную, и на­глядную картину.

И мы с Лешкой стали рассказывать. К концу нашего рассказа на доске появились такие запи­си:

1. Имеется телефон, по которому нужно об­ращаться, если хочешь продать старинную икону.

2. «Анна Ивановна» — не Анна Ивановна, а художница Наталья Васькова.

3. Васькова с кем-то созванивалась и была до­вольна, что иностранец, получая разрешение на вывоз иконы, не раскусил подвох.

4. Кто-то хотел убить Буркалова Игоря Ва­сильевича.

5. До этого Буркалов продал кому-то не­ сколько старинных икон, которые по дешевке приобрел в деревне.

Не умолчал Лешка и о своих первоначальных подозрениях Буркалова и о том, как эти подо­зрения не подтвердились.

Следующими рассказывали Жорик и Илюха. То есть, в основном рассказывал Жорик, а Илю­ха поддакивал или уточнял какие-то подробнос­ти.

— Значит, так, — начал Шлитцер. — Мы с Илюхой сорвались за этим иностранцем, кото­рого нам Лешка с Андрюхой передоверили. Ид­ти далеко не пришлось. Иностранец завернул в «Интурист», а мы за ним сумели спокойненько в холл проскользнуть. В конце концов, и при­кид у нас нормальный, и все такое. И в холле, значит, иностранец завернул к той стойке, где ключи от номеров забирают, а девушка за стой­кой ему и говорит: «Что, можно вас с удачной покупкой поздравить?» Иностранец разулыбал-ся и закивал, что, да, да, вот сейчас купил очень дешево. А девушка ему и говорит: «Это хорошо, что дешево, но, при всем том, икона-то старая, сразу видно, как бы у вас проблем с ее вывозом не было». Иностранец и всполошился: «Как это могут быть проблемы с вывозом? Я же ее честно купил!» Она и говорит: «Честно-то честно, но не мешало бы вам позаботиться о разрешении на вывоз. Вы не беспокойтесь, оно довольно просто оформляется, но лучше, знаете, пошлину уплатить, если ее назначат, чем лишиться покупки на таможне». Он и спрашивает, как, мол, это сделать. Она улыбается ему: «Нет ничего про­ще. Вон тот молодой человек, он все время здесь дежурит, чтобы помочь, если кому надо разре­шение на вывоз. Он и проводит вас, и все офор­мит, и позаботится о том, чтобы вы это разреше­ние получили без всяких придирок». Иностра­нец, надо сказать, удивился: «Он что, может по­мочь с разрешением даже на такие произведе­ния, котфые, вообще вывозить нельзя?»

И к нам тут еще подошел охранник, мол, что вы тут делаете, — вставил Илюха, — а мы и ответили ему, как заранее придумали, что роди­телей ждем. И больше нами никто не интересо­вался.

Все точно, — кивнул Жорик. — А эта де­вушка улыбается и отвечает: «Молодой человек поможет вам избежать бюрократической волоки­ты. Вы ведь не хотите, чтобы вам разрешение на вывоз оформляли неделю?» «Какую неделю?! — возмущается иностранец. — Я уезжаю через два дня!» «Ну вот, — говорит девушка, — а он вам все сделает за несколько часов.» «Так ведь сегодня выходной!» — усомнился иностранец. «А это, — сказала девушка, — уже его проблемы». И поз­вала: «Олег! Олег Кириллович! Вы не подойде­те? Здесь, похоже, есть дело для вас.» Тут под­ходит к ним какой-то пижон, прислушивав­шийся к разговору с самого начала, впрочем, там их несколько болталось таких ребят в ши­карной одежде, и мы еще приглядывались, кто из них может быть тем, о котором идет разговор. Так вот подходит этот Олег: в чем, мол, дело, будто ничего и не слышал. Девушка кивает ему, вот, мол, поговори с нашим гостем. Ну, Олег тут же говорит иностранцу: чего стоять, в ногах, мол, правды нет, давайте сядем, — и они садят­ся в кресла в стороне от других, и этот Олег бе­рет икону и осматривает. «Нормальный слу­чай, — говорит. — Собственно, можете и без раз­решения везти, но я бы на вашем месте это разре­шение оформил, чтобы накладок не было. Это, все-таки, девятнадцатый век... Вы когда уезжа­ете?» «Я? — говорит иностранец. — Во втор­ник.» «Ну, тогда, — говорит этот Олег, — все в порядке. Если вам не жалко пятидесяти долла­ров, то в понедельник мы все оформим без очере­ди... Ну, и пошлина, естественно, за ваш счет. Но пошлина будет небольшая, долларов двад­цать.» «Я, — говорит иностранец, — во вторник улетаю, поэтому мне было бы желательно, чтобы разрешение было сделано до понедельника.» «Тогда она в сто долларов обойдется, — говорит Олег, — потому что сейчас выходной, придется людей беспокоить, они за лишние хлопоты захо­тят, конечно, двойную ставку». «Ничего, — про­должает иностранец. — Икона обошлась мне в сто долларов, а вы говорите, она дороже стоит. Так что можно и сто долларов выложить.» «Хо­рошо, — кивнул этот Олег. — Тогда как мы по­ступим? Вы со мной поедете все оформлять, или мне доверите икону часика на два?» Иностранец задумался, потом покосился на девушку за стойкой и говорит: «Ну, я вижу, вас тут все знают...» «Знают, — опять закивал этот Олег, — и могут гарантировать, что я всегда выполняю свои обя­зательства. Но вы-то меня не знаете, вот я и предлагаю вам поехать со мной, чтобы вы убеди­лись: все будет сделано честно и законно.» «Я, пожалуй, вам доверюсь, -— сказал иностранец.

Неохота никуда ехать, мне еще хочется по Москве погулять. Давайте часа через три встре­тимся здесь, в ресторане.» «Хорошо, — сказал Олег, — тогда сделаем так: я заберу икону, пото­му что на*ее обратную сторону тоже надо поста­вить разрешительный штамп. Когда увидимся в ресторане, вы отдадите мне деньги в обмен на разрешение. Идет?» «Идет», — согласился ино­странец. «Да, и еще одно! — сказал этот Олег. — Скажите мне ваше имя, фамилию, номер пас­порта, номер визы... Эти данные должны быть внесены в разрешение на вывоз.» «Да, конечно, ответил иностранец. — Меня зовут Ханс Гьельструп, я гражданин Дании, а номер моего паспорта и визы... вот, перепишите.» Олег пере­писал нужные данные в блокнотик и вернул пас­порт иностранцу. «Итак, ждите меня», — сказал он Гьельструпу. И вышел из гостиницы. Мы, чуть выждав — за ним...

— Но ничего интересного дальше не произо­шло, — сообщил Илюха. — Он прошел в сторо­ну Большой Дмитровки и там завернул в жи­лой дом. На подъезде был кодовый замок, он набрал код и вошел. Видно, делал он это не впервые. Мы позвонили вам. Прошло больше двух часов, прежде чем он опять вышел. Про­гулялся не спеша, глазея по сторонам, идти-то там до «Интуриста» минут пять. Однажды он остановился, достал бумажки, мы еще сумели разглядеть в бинокль, что, кроме бумажек, у него была сделанная «Полароидом» фотогра­фия иконы, на которой стояла печать, ну, и бу­мажки тоже были печатями усыпаны. В ресто­ран мы вслед за ним пройти не решились, но потом видели, как иностранец вышел из ресто­рана очень довольный с иконой и со всеми бу­мажками, и к лифту пошел. Видно, в свой но­мер. Тогда мы вам опять позвонили — и полу­чили ваш приказ ехать к Киноцентру и ждать автобуса. Вот и все.

Понятно, — кивнул Осетров.

Можно один вопрос? — Мишка Стасов под­нял руку.

Пожалуйста, — кивнул Осетров.

У меня вопрос к вам или к Виталию Яков­левичу, — сказал Стасов, вставая. — Я не пони­маю, неужели этот Олег ничего не боится? Он так открыто обсуждал с клиентом, что поможет ему не совсем законным способом, что и ребята его слышали, и кто угодно услышать мог...

Ну, на весь холл они не орали, — уточнил Жорик. — И сидели в креслах в стороне от ос­тальных... Но разговаривали вполне свободно, без боязни, что кто-то может услышать.

Да, это, скорее всего, вопрос к Виталию Яковлевичу, — сказал наш директор.

Тут ничего странного нет, — проговорил Виталий Яковлевич. — По большому счету, в чем можно обвинить Олега? Он помогает сокра­щать бюрократическую волокиту, оформляя разрешение на вещи, которые так или иначе вы­возить можно. Он помогает людям, пользуясь своими возможностями — разве это тяжкий грех? Ну, какая-то девушка, с которой он в «личном контакте», может схлопотать служеб­ное взыскание за то, что взяла домой служебную печать...

Как это? — вырвалось у Жорика.

Да это же очевидно! — усмехнулся Вита­лий Яковлевич. — Как еще в выходные можно поставить печать на фотографии? Если бы дело только бланков касалось, то можно было бы ска­зать, что она взяла только пустые бланки с печа­тями... А печать должна храниться в сейфе, и брать ее домой — грубейшее нарушение инст­рукций. Но уголовного дела тут не заведешь, ведь ничего недозволенного к вывозу проштам­повано не было. И даже если девица не отделает­ся служебным взысканием и вылетит с работы, то что?.. Во-первых, она получает плату за риск. Во-вторых, многие галереи с удовольствием возьмут ее на работу «консультантом» — и глаз у нее наметанный, и все ее знакомые остались в том комитете, из которого ее уволили. И если га­лерее нужно будет срочно оформить разрешение на вывоз знатному клиенту, она обратится к ко­му-нибудь из своих бывших коллег, попросит пособить, ускорить, в пределах закона... А этот Олег, вообще практически чист получается. Это в советское время из-за ста долларов можно бы­ло человека в тюрьму посадить, а сейчас и тыся­чи бывает недостаточно. Его дело вообще сторо­на: он попросил, ему сделали, как — он понятия не имеет, но, в любом случае, государство ущер­ба не понесло, контрабанды не было, поэтому о чем говорить? Я так понимаю, эта девица кви­танцию на оплату пошлины в Сбербанке выписа­ла за пятницу. А то, что человек не в пятницу, а в субботу пошлину уплатил — это его дело. А разрешение на вывоз она пометила понедельни­ком. Мол, с самого утра человек примчался, предъявил квитанцию и получил разрешение. А в понедельник с самого утра она первым делом номер этого разрешения и другие данные внесет в компьютер. Не подкопаешься, не придерешь­ся.

Но ведь в понедельник можно организовать проверку, еще до начала рабочего дня... — подал голос Егупкин.

Кто этим будет заниматься? — спросил Ви­талий Яковлевич. — Для нашего ведомства это дело слишком мелкое, потому что нет угрозы ни безопасности государства, ни национальным интересам. За рубеж ведь едут грубые подделки. Конечно, можно спустить это дело милиции. Возможно, она и возьмется за это с радостью: разоблачит очередное «гнездо коррупции». А может, и до суда довести не удастся... И вообще, опыт показывает, что лучше таких, как этот Олег и девица с печатью держать на крючке. Та­кие люди ради хорошего отношения с нашей стороны и услугу необходимую всегда окажут, если попросить, и сами быстренько доложат, ес­ли узнают, что готовится к вывозу по-настояще­му крупная контрабанда, а в итоге, и нам и та­моженникам возни меньше... Правильно я гово­рю? — повернулся он к генералу Николаю Ива­новичу.

— Совершенно верно, — кивнул тот, и мы впервые услышали его голос. — Надо бы еще проверить, не числится ли этот Олег среди на­ших добровольных помощников.

Вот, вот, — закивал Виталий Яковлевич. — Тогда это тем более объясняет его смелость. Он, грубо говоря, выступает еще немного в роли провокатора. Как раз, может, и хорошо, что его услышат. Все иностранцы знают, какая мука связываться с любой нашей чиновничьей орга­низацией, и, если есть человек, который за не­большие деньги готов получить разрешение на вывоз дозволенных к вывозу вещей — то почему бы этим не воспользоваться? Вот так. Надеюсь, я достаточно подробно все объяснил?

Да, более чем, — ответил за всех нас Осет­ров. И повернулся к Жорику и Илюхе.

Итак, что основное в вашем рассказе? Что мы запишем на доске?

Во-первых, что какой-то Олег Кириллович оформил какому-то Хансу Гьельструпу разреше­ние на вывоз иконы, про которую наверняка знал, что она — грубая подделка.

— Пишите, — кивнул Осетров.

И Жорик записал:

6. Разрешение на вывоз поддельной иконы оформлено датчанину Хансу Гъелъструпу не­ ким молодым человеком, который называет се­бя Олег Кириллович.

И еще, — сказал Жорик, — надо бы запи­сать, что звонок этой «Анны Ивановны»-Васьковой был сделан либо этому Олегу, либо его со­общнице.

Это твои догадки, — сказал Осетров. — До­пустим верные. Но сейчас мы записываем толь­ко факты.

Тогда... — подал голос Илюха, — наверное, мы можем записать, что разрешение на вывоз бы­ло получено не совсем законным способом и за до­полнительные сто долларов. И еще, что человек, поставивший печать, не имел права держать ее у себя дома... — он покосился на Виталия Яковле­вича.

Второе — тоже пока лишь догадка, — ска­зал Виталий Яковлевич.

Да, достаточно записать, что разрешение было оформлено с нарушениями существующе­го порядка, — кивнул полковник.

Так и записали:

7. Разрешение на вывоз было оформлено в вы­ходной день, с нарушениями, и за сто долларов побора.

— Теперь, — сказал Осетр, — следующая группа: Вельяминов, Абраменко, Саврасов!

Они вышли к доске, и слово взял Абраменко:

— Нам сообщить особенно нечего, кроме того, что одну старушку, торгующую иконой, мы на Арбате встретили. Икона точно поддельная, пу­зырьки на ней виднелись, а старушка — непод­дельная, факт! После вашего предупреждения, мы и так и сяк к ней приглядывались, и можем с уверенностью заявить, что это действительно старушка, а не переодетая молодая женщина. На иконе изображен Иисус, но изображение, ес­ли честно, разобрать не так-то просто, такое оно закопченное и потемневшее. Старушка простоя­ла около часа, потом у нее купила икону доволь­но модно одетая женщина, за тысячу рублей. Тут мы разделились. Олежка... Вельяминов от­правился за покупательницей, а мы с Алешкой Саврасовым рванули за старушкой. Старушка ушла совсем недалеко, в дом на Сивцевом Враж­ке. Явно, она живет в этом доме, потому что код подъезда набрала на память: вряд ли старый че­ловек может удержать в памяти несколько ко­дов, кроме кода собственного дома. Да, по пути она зашла в магазин, купила молоко, хлеб, ма­кароны, два яблока, два банана и банку кошачь­его корма. Мы прождали ее возле дома часа пол­тора, но она больше не появлялась. Мы верну­лись на Арбат, встретились с Олегом, позвонили вам и получили распоряжение двигаться к авто­бусу. Вот и все.

— А я, — сообщил Вельяминов, — пошел за этой женщиной, вместе с ней сначала в «Смолен­ский» завернул, где она купила конфет и колба­сы, и сыру дорогого, а потом зашла в цветочный магазин, купила букет цветов. Позвонила по мо­бильному и велела шоферу часа через два подать машину в Трубников переулок, а туда она сама, мол, пешком дойдет. Я и припустил бегом в Трубников, ее обгоняя. Ну, и стал бродить там, будто жду кого-то. Эта тетенька появилась, свер­нула к подъезду, поздоровалась со старушками на лавочке. Одна из старушек и говорит ей: «Опять, Надежда Ильинична, идете тетушку проведать? Забаловали вы ее совсем!» «Да как •KG HG побаловать! — ответила тетка.

Она ж у нас совсем старенькая и одинокая, надо ж хоть какую радость ей доставить. Вот и продукты и икону ей купила редкую, а то жаловалась она, что пристойной иконы Христа у нее нет...» «И сколько ж вы за эту икону отдали?» — поинтере­совалась другая бабуля. «Ой, и не спрашивайте, потому что лучше цену и не называть!..» И с тем в подъезд вошла. А когда она в подъезд вошла, одна бабуля и говорит другой: «Везет Настасье Кузьминишне! Вон, какие у нее родственники, как обихаживают!» «Везет-то везет, — отозва­лась другая, — да только ведь не за просто так они стараются. Квартира-то у нее вон какая, трехкомнатная, прямо при Арбате, и еще неиз­вестно, захочет она эту квартиру родственникам оставить или что другое с этой квартирой учу­дит». Ну, словом, обычная старушечья болтовня дальше пошла, и это неинтересно. Я подождал для порядка, болтаясь поблизости, пока ее авто­мобиль с шофером не подъехал, новехонький та­кой «ауди», последней модели, весь серебристый, и эта женщина вышла, села в «ауди» и уехала. Я на всякий случай номер машины запи­сал. Вот и все.

После недолгого обсуждения, суть того, что удалось выяснить этой группе, была изложена так:

8. Арбат: старушка подлинная, икона под­дельная. Можно найти и продавщицу иконы, и покупательницу, и саму икону, если понадо­бится для экспертизы.

— Очень хорошо! — кивнул Осетров. — Те­перь — группа, которая была на ВДНХ.

К доске вышли Егупкин, Боков, Дегтярев и Стасов.

— У нас приблизительно то же самое, — сооб­щил Володька Дегтярев. — Старушка подлин­ная, икона поддельная. Отличие в том, что «на­ша» старушка продавала икону с Иоанном Кре­стителем. Продала она ее американцу, живуще­му в гостинице «Космос», за пятьдесят долла­ров. Американца зовут Грэг Томпсон, это нам удалось выяснить. Он поинтересовался у девуш­ки за стойкой, когда забирал ключ от своего но­мера, нужно ли оформлять разрешение на вывоз дешевой иконы. Девушка позвала какого-то консультанта, и тот, улыбнувшись, заверил американца, что на вывоз этой иконы разреше­ние не нужно. Однако, если мистер Томпсон хо­чет, они позаботятся о разрешении, чтобы уж точно не возникло вопросов на таможне. Американец поблагодарил и сказал, что решит к поне­дельнику, обращаться к ним за помощью или нет, потому что все равно сейчас выходные. Ког­да американец поднялся к себе в номер, кон­сультант тихо сказал девушке: «Аэтого мистера Томпсона здорово прокатили! Такую поганую подделку ему впихнули! Но не наше это дело, глаза ему открывать. Если что, мы убедим его, что икона ценная, и разрешение ему справим... И сами подзаработаем!» И он засмеялся, и де­вушка тоже засмеялась. Вот и все. Понятно, что ловить там нечего. Что до старушки, то за ней Егупкин и Стасов следили, пока мы с Боковым в холле гостиницы были.

— Да, за старушкой мы проследили, — сооб­щил Колька Егупкин. — Она живет на Проспек­те Мира, неподалеку от Сухаревской площади. Адрес у нас записан. То есть, квартиру мы не знаем, но знаем дом и подъезд, и, если будет на­до, то легко вычислим, в какой квартире она живет. Мы там повертелись некоторое время, но старушка больше не выходила, и в подъезд ни­кто не входил. И ничего по пути эта старушка не покупала, просто зашла в дом — и все.

В итоге этих сообщений, на доске появилась еще одна запись:

9. ВДНХ: старушка подлинная, икона под­дельная. Обстоятельства вокруг разрешения на вывоз иконы — чистые, без нарушений.

— Так... — сказал наш директор. — «Группа Христа Спасителя», прошу.

К доске вышли Вартанян, Валиков и Ипатьев.

— У нас приблизительно то же самое, — сооб­щил Вартанян.

Говорил он быстро, с напором, иногда глотая слова:

— Начнем с того, что у храма Христа Спаси­теля никаких старушек не было. Поэтому мы в сторону Балчуга и Ордынки пошли. Там ведь и достопримечательностей много, храмов знаме­нитых и прочего, да, в конце концов, и Третья­ ковская галерея там. А где ж еще иконами тор­говать, подумали мы, как не возле музея, где выставлены вообще самые лучшие иконы в ми­ре.

— Помедленней, Гурген, — прервал его наш директор. Сбавь обороты и не части. А то тебя скоро все понимать перестанут, если уже не пе­рестали.

Вартанян перевел дух и заговорил помедленней.— В общем, в окрестностях Третьяковки и увидели мы одну такую старушку. Старушка подлинная, икона поддельная. Я, значит, подо­шел к старушке и говорю: «О, совсем старая ико­на, из таких, которые мой отец собирать любит.

Слушайте, ребята, наверно, и продают дешево, а?» И к старушке повернулся: «Бабушка, ты сколько за свою икону хочешь?» Она и говорит:

«Да мне бы, милый, хоть за тысячу рублей ее продать, хотя она, небось, намного дороже сто­ит, но очень деньги нужны...» Я, значит, стал трех покупателей отшила — высокой ценой от­пугнула! Видно, все ждала, когда «Ашот» с сот­ней баксов вернется!

В общем, — поспешно сообщил Вартанян, — мы кое-чего добились. Мы, конечно, не выясни­ли, где живет старушка, но зато мы знаем, что она часто стоит возле Третьяковки, и знаем, с помощью какого трюка она внушает покупате­лям, что заключение «икона исторической цен­ности не представляет» — это фикция, которую ей, старушке, делают за взятку. Вот.

Очень хорошо, — сказал Осетров. — Итак, что мы запишем?

Записали следующее:

10. Ордынка (Третьяковка): старушка под­линная, икона поддельная. С разрешением на вывоз все чисто, без нарушений.

— Что ж, — сказал Осетров, — у нас остается последняя группа — те, кто ездил в Измайлово.

Прошу!

К доске вышли Юденич, Астафьев, Гущин и Сухарев.

— Значит, так, — сообщил Юденич. — Нуж­ная старушка нам тоже попалась. Старушка подлинная, икона поддельная. А в остальном...

Вот!

И он бухнул на стол директора свой большой пакет.