Невозможное.

Максим стянул через голову бирюзовую сорочку с маленьким логотипом частной клиники в виде красного, бьющегося сердца на левой груди.

Как он не любит государственные больницы. Эти бесконечные очереди, злые люди, бабки пахнущие саниной и чем-то кислым, а выкрики: «Кто последний?!» или «Я занимал за этой женщиной…! – Нет, это я занимал за ней!» просто выводят из себя. Иной раз лучше переплатить, как сейчас, и получить должный комфорт и сервис.

Но даже с походом в частную клинику Максим тянул до последнего. Все так делают. Что-то заболело, махнул рукой и живешь дальше, пройдет. Вот и проходило до поры до времени…

Накануне вечером, Максим, как обычно, пришел с работы, поужинал вчерашним супом с фрикадельками и уселся со стаканчиком Jack Daniels’а и сигарой, подаренной сегодняшним клиентом, серфить по интернету.

После первой же затяжки, которую и затяжкой то не назвать, так, смакование сигарного листа, под ребрами с левой стороны кольнуло. Максим ёкнул, но боль тут же прошла.

«Межреберную мышцу защемило», — определил Максим, небрежно достал сигару изо рта двумя пальцами и сделал глоток виски, кубики льда весело звякнули о хрустальные стенки.

В груди бывает колит, но не бежать же каждый раз в больницу! Поэтому Максим откинулся на спинку кресла и продолжил разглядывать девчонок на излюбленном порносайте.

Петербург утопал в сумерках, летнее солнце закатилось за горизонт, оставив бордовую полоску подсвечивать медленно плывущие облака, а стакан опустел на четверть.

Кондиционер приятно охлаждает тело, но в спальне все равно жарко и душно. Макс взял пульт, уменьшил градус, стало прохладнее. Странно, кажется, кондиционер охлаждает все, кроме тела.

Лоб покрылся испариной, дышать стало труднее, в висках начало пульсировать.

«Может это из-за выпивки? Или из-за «горячего» видео?» — подумал Максим и улыбнулся. — «Да не-е-е, все из-за работы, точно, просто усталость. Надо расслабиться», — он вновь потянулся за стаканом – алкоголь лучшее релаксирующее средство.

Не успел хрусталь коснуться губ, как в груди садануло так, что дыхание остановилось, руки ослабли, а бумажные пальца выпустили прохладное стекло. Он ударился об край столешницы, выплеснув остатки темной, янтарной жидкости на трусы и полетел на пол. Звон эхом прокатился в ушах, но как-то странно, будто стакан разбился в другой комнате. Осколки, сверкая, разлетелись. Грудь снова резануло, на этот раз до потемнения в глазах. Максим схватился за грудь, сжал, сцарапав ногтями кожу. Дышать стало невозможно, боль усилилась. Страх накатил с такой силой, что всплеск адреналина заставил тело вскочить, глаза принялись обшаривать комнату в поисках телефона, а мозг прокручивал память, воспроизводя, где в последний раз его видел.

«Кухня…», — промелькнуло спасительно в голове.

Максим сделал неуверенный шаг, правая нога напоролась на скальпельно острый осколок — новая волна боли ударила в мозг. От двойной дозы голова закружилась, и пол полетел на встречу.

Очнулся Максим ничком, на лбу вздулся шишак и пульсировал, как полицейская мигалка, в висках бахают барабаны, изо рта натекла лужа слюней, а перед глазами плавают темные пятна.

Боль в груди стихла, осталось лишь тоненькое покалывание при каждом вздохе. Затем докатилась боль от разрезанной стопы.

Постанывая и покряхтывая, Максим влез в кресло. Тело начало трясти мелкой дрожью, будто он сидел на массажере, на лице снова выступил пот. Так он просидел около получаса, боясь делать какие-либо движения — новый приступ, точно его прибьет. Под ногой расплылась красная лужица.

«Все-таки придется встать, перевязать, а то и осколок вытащить».

Ночью Максим не спал, боялся, что закрыв глаза, больше не сможет их открыть. В скорую звонить не хотел. Что они сделают? Приедут, вколют успокоительное и готово, не при смерти ведь. А раз сейчас все в порядке, значит, завтра сам в больничку придешь. Вот такой и будет расклад. Наутро он позвонил на работу, красочно обрисовал ситуацию. Красочно обрисовывать один из основополагающих качеств его профессии топ-менеджера. А через час уже сидел на приеме в кардиоцентре и описывал симптомы. Молодой доктор хмурился, переспрашивал, в итоге назначил полный спектр оперативных анализов, тут же вызвал сестру. Симпатичная медсестра в белоснежном халате и такими же зубами отвела его в раздевалку с большим зеркалом, где ему выдали сорочку, после начали водить по различным кабинетам.

Наконец-то вся шушера с иголками, сканерами и датчиками закончилась. Теперь можно надеть нормальную одежду, а не носить этот бумажный хлам, чувствуя себя на приеме у пластического хирурга. Пусть скорее выпишут лекарство и надо лететь на работу. Сегодня обещается быть прибыльная сделка, что принесет кругленькую сумму в лице зеленых американских президентов, а там и новую машину можно брать. Не пристало топ-менеджеру ездить на Audy A4.

Максим переоделся, поправил галстук, повернул левую запонку, чтобы была симметрична правой. Крутанулся перед зеркалом, проверяя, не помялся ли сзади пиджак. Напоследок оскалился отражению — зубы чистые, на стыках не остался завтрак. Осталось заглянуть к доктору.

Стукнув два раза в дверь, Максим зашел, не дожидаясь ответа. Он никогда не любил ждать, всегда старался действовать быстро и четко, ошибки и недочеты можно проанализировать позже — качество успешных людей.

Кабинет заведующего диагностическим отделением кардиоцентра не выглядел как-то по особенному, он оказался таким же, как и стони других кабинетов подобных врачей. У окна большой компьютерный стол, на экране большого монитора, как и полагается, плавает логотип клиники, на краю столешнице длинная золоченая табличка: «Кропыч Сергей Павлович». На противоположенной от стола стене туча грамот, дипломов и хвалебных гравировок в рамочках, их количество вызывает странную смесь из уважения и недоверия. Некоторые недобросовестные врачи и директоры фирм сами себе делают подобные, чтобы компетентность врача не вызывала сомнений у клиентов. Рядом со столом врача элегантное кресло для пациента: удобное, отделанное белой кожей с толстой мягкой спинкой и широкими подлокотниками на деревянных держателях, в точности как и у самого главврача. Это, как догадался Максим, сделано для того же расположения клиента, чтобы тот почувствовал себя на равных.

— Максим Борисович, пожалуйста, присаживайтесь, — любезно пригласил Кропыч, разглядывая снимки и графики ЭКГ.

«Наверно мои», — предположил Максим и устроился в кресле и бросил короткий взгляд на брендовые наручные часы. Время идет, побыстрей бы это все закончить.

Максим ждал, пока врач налюбуется на анализы, но тот не спешил. Кропыч делал пометки, шевелил губами в беззвучном диалоге с самим собой, затем вовсе включил компьютер, запустил какую-то непонятную программу и стал вводить значения. Такое отношение вывело Максима, и он с нескрываемой агрессией поторопил доктора:

— Сергей Павлович, извините, но я спешу, мое время дорого стоит!

Сергей Павлович отстранился от компьютера, положил руки на стол и сцепил пальцы в замок. Он по-прежнему не торопился, какое-то время Кропыч всматривался в лицо Максима, будто решая, как лучше говорить с таким человеком.

— Максим Борисович, кажется, вы человек прямой, — наконец начал он спокойным голосом, — поэтому тоже буду говорить прямо. У вас дилатационная кардиомиопатия.

— Это должно мне чем-то сказать? Скажите лучше, что мне принимать и я побегу.

Кропыч покачал головой.

— Вам это не о чем не скажет, но мне говорит о том, что у вас неизлечимый порок сердца и если я правильно растолковал анализы, врожденный. И болезнь уже на такой стадии, которая не поддается медикаментозному лечению. Вы умираете

До Максима не сразу дошел смысл сказанного. Встреча с представителями партнерской компании вылетела из головы.

— То есть как, не поддается? Как умираю? — агрессивность в голосе сменилась страхом. Спина взмокла, во рту пересохло.

— Смотрите, — доктор пододвинул рентгеновский снимок, — это сердце здорового человека, в данном случае мое.

Максим посмотрел, в снимках он мало что понимал, но сердце с виду нормальное, без аномалий.

— А это ваше, — Сергей Павлович к первому другой снимок. Это сердце отличалось от первого даже не подготовленным взглядом. В одном месте видна припухлость, в центре какие-то деформации. — Видите? Миакарда изменена — полости сердца растянуты, это вызывает дисфункцию цикла, то есть кровь из сердца выбрасывается лишь на тридцать процентов при норме в семьдесят – восемьдесят. Вам сорок четыре года и я не понимаю, как такую патологию не заметили в детстве, когда можно было что-то поправить.

Максим промолчал, ему сделалось дурно от ощущения, что этот гипертрофированный орган в эту минуту не правильно гоняет кровь.

— Неужели вас не беспокоили боли и плохое самочувствие?

— Беспокоили, но я как-то не придавал значения.

Кропыч вздохнул, снова покачал головой и усмехнулся:

— Тем не менее, вы везунчик. При таких пороках человек может умереть в любую минуту. Понимаете, что это значит? Всю жизнь вы жили и не знали, что каждый вздох, каждый шаг, мог стать последним. А вчера вы чудом выжили, ваше сердце само запустилось после останова. После такого даже законченный атеист начнет верить в высшие силы.

Максим не отвечал, да и врача он плохо слышал. В голове снова и снова вставал один и тот же вопрос: Что делать? Это он и спросил.

— Что мне делать? Может как-то хирургическим путем подправить?

Сергей Павлович запустил пятерню в волосы и еще раз взглянул на снимок.

— Нет, не получится!

— В смысле? Мне что, конец? — просипел Максим и готов был расплакаться. Так стало обидно, от несправедливости. Почему он? Все важные проблемы разом потеряли приоритет, стали выглядеть такими маленькими и никчемными. Покупка авто, карьерный рост, положение в обществе, шикарная квартира-студия, внимание девушек — какая это все глупость. Вместо этого мозг заполнило то, чему он раньше не уделял внимание: семья, которую он не хотел заводить, благотворительность, не получившая ни копейки из его кошелька, создание какого-нибудь блага для общества, это вообще забытая тема. А ведь раньше он был неплохим специалистом в пищевой химии, даже защитил докторскую и собирался делать разработки, которые, по его мнению, толкнули бы российскую экономику и пищевую индустрию на несколько лет вперед. Но из-за нехватки денег он пошел подрабатывать, вот тогда-то и проявился еще один его дар продажника.

— Если бы это был конец, я бы так и сказал, — ответил хирург с воодушевлением. — Вас еще можно спасти.

Максим превратился в слух, готовый согласиться на любое абсурдство.

— Первый вариант это трансплантация сердца, — принялся перечислять Кропыч.

— Я согласен! — выпалил Макс.

— Постойте, постойте, — выставил ладони Сергей Павлович. — Не думаете ли вы, что можно просто так взять, прийти в больницу, сказать, что вам нужно новое сердце и…., — он щелкнул пальцами, — готово? Не-е-ет, разочарую вас, очередь на трансплантацию сердца растянулась аж на пять лет, а то и больше. Как вы думаете, сколько человек ходит с сердцем, которое вам подойдет? И тем более, сколько из них готовы отдать его? Поэтому нужно ждать?

— Как же я буду ждать, когда могу подохнуть в любой момент?! — вскричал Максим в панике.

— Успокойтесь, прошу вас, дайте закончить, — спокойно произнес доктор. — Из первого варианта сразу вытекает второй. Чтобы дождаться донора, потребуется аппарат способный заменить сердце.

— Хотите подключить меня к аппарату искусственного кровообращения? — ужаснулся Максим. — Этож сколько надо на койке лежать.

— Не совсем так. Уже как пару лет используется практика искусственных сердец.

— Это как? Его с собой, что ли, таскать можно будет?

— Да. Заинтересованы?

— А у меня есть выбор?

— Тогда давайте подберем вам подходящее, — и приободряющее улыбнулся. Максим не ожидал, но это сработало, он немного успокоился. — Искусственных сердец есть четыре разновидности. Первый вы уже назвали — это стационарный аппарат искусственного кровообращения. Второй — кардиостимулятор, он поддерживает работу больного сердца, когда оно не справляется, в вашем случае это бесполезно. Третий вариант уже посовременнее — в грудную клетку имплантируется очень интерсный механизм, — Сергей Павлович потянулся к мышке, выбрал папку и открыл цветной рисунок мужчины с установленным ИС. — При таком сердце мы сделаем под ребрами клапан, откуда протянем провод к такой вот сумочке-аккумулятору, — врач показал сумочку на поясе мужчины, — в сумочке помимо аккумулятора спрятан компьютер, который будет следить за показаниями сердца и сигнализировать об уровне заряда батареи.

Максима передернуло от ощущения, что из груди будет торчать провод.

— Четвертый вариант AbioCor, самый современный. Из вас не будет торчать никаких проводов — это исключает попадание инфекции, аккумулятор будет заряжать сердце через кожу, но это не все, у образца есть резервный литиевый аккумулятор с запасом на час, — Кропыч включил следующее изображение. В брюшную полость мужчины вживлены аккумулятор и контроллер, от них отходят проводки к сердцу, где добавочно установлено зарядное устройство принимающее сигнал от внешней батареи на поясе. — Это сердце самое легкое и позволит жить практически полноценной жизнью. У него есть еще один очень важный плюс — компьютер позволяет реагировать на эмоции. Допустим вы разозлились, компьютер распознает сигнал и ваш пульс учащается. Здорово, правда?

— Я выбираю последний! — заявил Максим, как только врач открыл рот для нового пояснения.

— Максим Борисович, дайте мне закончить, прежде чем делать выбор. Первый и второй вариант может полностью оплатить государство. В третьем случае оно возместит только пятьдесят процентов. А в четвертом, к сожалению, только тринадцать — аппарат слишком дорогой, а у государства есть лимит на такие случаи.

— Сколько он стоит?

— Эм-м-м, — протянул доктор, стесняясь называть стоимость. — Триста тысяч долларов с учетом транспортировки из Америки и операции. Еще могут возникнуть траты с последующим обслуживанием — модель новая и есть вероятность сбоев.

Максим склонил голову и положил ладонь на глаза. У него есть двести пятьдесят тысяч, полтинник еще сможет достать.

«А как же BMW 7-ой серии и квартира на Васильевском острове?», — разбито спросил себя Максим, но тут же вся эта роскошь вновь померкла. — «Какой к черту BMW?! Какая нахрен квартира?! О чем ты думаешь, идиот?!»

— Хотите, я оставлю вас одного? Подумаете, прикинете плюсы и минусы, финансовые возможности, — предложил Кропыч и уже начал вставать.

— Нет! Я уже решил. Мой выбор остается прежним, хочу четвертый вариант.

— Уверены? Может третий? Он не так надежен, но зато сэкономит шестьдесят процентов.

Максим замотал головой.

— Не-не не! Не хочу, чтобы из меня торчали трубки, провода и всякие клапаны!

Сергей Павлович пожал плечами, опустился в кресло.

— Ну, хорошо. Посидите пока тут, почитайте особенности модели, — Кропыч открыл документ, повернул монитор Максиму и пододвинул беспроводную мышку. — А я пока пойду, возьму ваши реквизиты в регистратуре и лично оформлю заказ, — доктор встал, направился к двери, но остановился, точно налетел на стеклянную дверь. — А, вот еще что! — воскликнул он, поворачиваясь на каблуках, белый халат описал дугу. — Вас, хотите вы того или нет, придется положить до стабилизации состояния. Поэтому позвоните на работу, урегулируйте дела и попросите кого-нибудь, чтобы привезли вещи.

Максим и забыл, что у него сегодня встреча, хотел было возразить доктору, но подол белого халата уже исчез за дверью. Делать нечего, жизнь дороже.

Рука нырнула во внутренний карман пиджака за новомодным i-гаджетом. Надо позвонить начальнику.

Максим выбрал номер. В динамике ответили после первого же гудка.

— Макс, ты где?! Японцы уже приехали!

На душе стало мерзко, придется разбить все планы, в том числе планы начальника и фирмы. Возможно, они потеряют крупный контракт, если не найдут на презентацию кого-нибудь другого.

— Привет Леня. Об этом я и хотел поговорить…. — но Леня такой же нетерпеливый эгоист, как и Макс тут же опередил его.

— О чем тут говорить? Все уже решено! Рули быстрее сюда! Ладно, я побежал, нужно еще маркетинг-кит подготовить! — связь оборвалась.

— Осёл! — выругался Макс и снова набрал Леню.

В этот раз начальник долго не брал трубку, но в итоге ответил, да так, будто Максим звонил уже раз десять:

— Что?! Мы же все решили!

— Мы ничего не решили. Потому что ты не даешь мне договорить! — рявкнул Максим.

— Хорошо, хорошо! Давай говори, только быстро!

— Леня, я не приеду, у меня…

Леня снова перебил:

— Если ты думал пошутить, то тебе не удалось.

— Я серьезно, мать твою! Я не приеду! Помнишь, утром я звонил, сказал, что у меня был приступ? Так вот, это патология и я могу сдохнуть в любой момент!

Начальник молчал какое-то время.

— Я что мне теперь делать?

«Тебе что делать?! Это мне что делать?!» — заорал про себя Макс, еле сдерживаясь, но ответил спокойно:

— Найди замену, попробуй поговорить с Арсением, он тоже в теме японских запчастей.

Леня, не сказав ни слова, бросил трубку. Максиму стало обидно. Ведь столько раз пили вместе, отмечали успешные сделки, он считал его другом, а сейчас он даже не обеспокоился его состоянием, состоянием его лучшего менеджера, благодаря которому компания заработала миллионы.

Вечером того же дня, сердце Максима отказало. Остановка случилась неожиданно, когда он справлял малую нужду. Ему опять повезло — в соседней кабинке сидел пациент, который успел вызвать врачей. Максима подключили к аппарату жизнеобеспечения и оставили приходить в себя. Когда оклемался он хотел поблагодарить незнакомца, но того уже выписали.

Так Максим провалялся неделю, дожидаясь нового, американского мотора из титана и пластика. На седьмой день это наконец-то случилось. Искусственное сердце пришло, и вовсю началась подготовка к операции.

Максим не мог дождаться, когда поставят сердце, и он сможет встать, разогнать кровь, размять отекшую спину, ноги, а то, того и гляди, пролежни появятся. Хотя бы избавиться от назойливого шипения аппарата жизнеобеспечения, стоящего рядом с постелью. Бывает, ночью лежишь в пустой комнате с закрытыми глазами, а ощущение, будто рядом сидит Дарт Вейдер. Кху-у-у-у Кхы-ы-ы-ы! Кху-у-у-у Кхы-ы-ы-ы! Заколебал…

Надежды Максима провалились. После десятичасовой операции, ему пришлось лежать еще восемь дней и стыдливо ходить под себя. Какой позор для состоявшегося мужчины, которому без четырех лет полтинник.

Несколько дней после операции Макс не мог привыкнуть к странному ощущению в груди и тяжести в брюшине от аккумуляторов и контроллера. И этот непривычный звук бьющегося сердца — четкий, механический, не похожий на мягкие удары родного органа.

Еще через день начали стекаться родственники, многочисленные друзья и коллеги. Холодильник в VIP-палате уже не мог вместить обилие фруктов, соков и прочей атрибутики питания больного.

Пришел даже друг и начальник Леонид. Как и положено занимаемому посту в сшитом на заказ сером костюме тройке, и серых кожаных туфлях известной итальянской фирмы. Лицо холенное, слегка полноватое, как и у Максима, на переносице модные очки в пластиковой оправе. А кожа, что очень не нравилось коллегам, покрыта желтоватым солярийным загаром.

— Привет, — почему-то шепотом начал он. Виноватые глаза Леня постоянно опускал в пол. Стыдно за последний разговор — догадался Максим.

— Я тут тебе фруктов принес, — просиял Леня, поправляя накинутый на плечи белоснежный халат с логотипом клиники.

— О-о-о, спасибо большое! У меня с эти дефицит! — Максим хотел, чтобы его голос звучал, как прощение, но Леня расценил, как иронию.

— Нет-нет! У меня не стандартный набор: яблоки, апельсины, бананы и сок с красителем, — Леня подошел к автоматизированной койке, подхватил с тумбочки пульт управления.

Максим в панике округлил глаза:

— Эй! Эй! Не нажимай! — но было поздно, Леня уже опустил палец на кнопку регулировки. Койка пришла в движение, Максим заматерился, спинка, гудя, поехала вверх, изменив позицию больного на полусидя. Опасения Максима не подтвердились — швы не разъехались, а вместо шоковой боли, он почувствовал легкий укол лопнувшей корочки. Не смертельно. — Предупреждать надо! — рыкнул он.

— Не нервничай, побереги сердце, — улыбнулся друг.

— Свое уже поздно беречь, а этому инфаркт не страшен.

— Значит, побойся замыкания, — рассмеялся Леня, поднял шарнирные поручни с обоих сторон койки и установил между ним столешницу. — Вот, попробуй. Личи или китайская слива, — церемониально объявил друг, вытаскивая из бумажного пакета кулечек с красными плодами, отдаленно напоминающими крупную землянику размером с перепелиное яйцо. Он положил их на столик и снова запустил руку в пакет по локоть, как фокусник в шляпу. — А вот Рамбутан! Дорогой, сука.

— Фу, блин! Что это? Оно не кинется на меня? — брезгливо поморщился Максим, когда начальник положил перед ним красно-зеленый фрукт вьющимися отростками по всей поверхности.

— Погоди нос воротить, его еще почистить надо.

— Слизняков только никаких не доставай!

— Обижаешь. Вот тебе питахайя, его еще называют Фрукт Дракона, — гордо произнес Леня, вытаскивая двумя руками нечто покрытое крупной розовой чешуей. — Никогда не догадаешься, где оно растет.

— Не уж то на драконе?

Леня прыснул:

— Ха! Такой большой, а в сказки веришь. На кактусе.

Вместе они поели диковинных фруктов. Леня чистил, подносил ко рту Максима, сам он пока плохо орудовал руками — швы на груди не достаточно хорошо срослись, и корочка лопалась при малейшем движении грудных мышц.

— М-м-м! Обалденно, — похвалил Макс, откусывая рамбутан, веки невольно зажмурились от удовольствия. Кисло-сладкий студенистый нектар наполнил рот, побежал по горлу.

— Аха, не похо, — промычал Леня с набитым ртом. — Я вот что еще хотел спросить, — сглотнув, сказал он. — Ты сможешь вернуться в строй с этой штукой? — глаза указали на сумочку-компьютер под боком у Макса.

«Вот, значит, в первую очередь, зачем ты здесь. Чтож, справедливо…»

— Смогу, — кивнул Максим, — врачи говорят смогу жить полноценной жизнью, разве что спорт и алкоголь придется ограничить. Поэтому, рано еще отправлять меня на пенсию.

— А я думал, ты теперь сверхчеловек.

— Если бы, — усмехнулся Максим. — Если искусственное сердце и будет совершеннее, то в наш век мы этого не увидим.

— Кто знает, кто знает. Технологии так стремительно развиваются. Я помню время, когда в моей деревне был единственный телевизор, и он стоял в библиотеке, мне тогда было семь. Каждую субботу там собиралась такая толпа, что приходилось стоять, отец садил меня нашею, чтобы я мог видеть немое кино про Чарли Чаплина. А сейчас? У меня дома такая машина, что размерами превосходит кинотеатр тех времен. С тех пор прошло каких-то сорок лет, теперь каждый год изобретают такую штуку, что в магию начинаешь верить, — заключил друг.

— Слушай, а как ты выкрутился с японцами? — вспомнил Макс, когда речь зашла о возвращении. — Арсений выступил?

Леня посмотрел на друга как на умалишенного:

— Издеваешься? Сеня в большом коллективе теряется, начинает заикаться и нести такую ахинею, так что не только бы японцы не поняли, я бы не смог разобрать. Не спорю, он классный спец в поиске и обработке информации, но преподнести ее он не в состоянии.

— Кто тогда этот герой?

— Перов, — ответил Леня, и в глазах снова появилась вина.

— Этот сопляк?! — возмутился Макс. — Что он может знать? Ему тридцати то нет.

— Возраст это не показатель и он это доказал. Через час японцы были готовы инвестировать не только детали для вариаторов, но и в дополнение дали год бесплатного сервиса.

— Ого, молодец, какой, — без энтузиазма похвалил Макс.

— Да не ревнуй ты! Он будет у тебя на подхвате, — Леня хлопнул друга по плечу. Макс сморщился, удар отдался в грудном шве. — Ой, прости, прости, забыл дурак, что ты весь изрезан.

— Ничего…, — сквозь зубы процедил Максим. — Что еще нового?

Леня наморщил лоб, поправил очки.

— Новое вокруг того же. Я подписал бумаги, и теперь ты его наставник.

— Тьфу! Лучше ударь меня еще раз, и теперь меться в середину…

— Что не так то? У парня потенциал, он как ты в молодости!

— Он хитрожопый!

Леня ухмыльнулся:

— Я и говорю, как ты в молодости.

Максим обрадовался, что можно будет вернуться на работу, но натаскивать щенка не входит в планы. Причем злобного щенка, которого нельзя выдрессировать. Максим не раз слышал про Перова. Он не поскупится ничем, чтобы добиться желаемого. Подставляя коллег и играя на лести, он быстро из отдела доставки поднялся в отдел продаж.

— Леня, а как ты сообразил поставить его на презентацию? — после небольших раздумий спросил Максим.

— Ну-у-у, вообще-то он сам попросился. Сердечно извинился и сказал, что случайно подслушал наш с тобой разговор по телефону. И по той же счастливой случайности работал с Арсением над этим же проектом. Вкратце рассказал мне содержание презентации, и я смекнул — у парня язык подвешен так, что дьявол, который предлагает смертным сделки, просто мальчишка, продающий мягкие игрушки в переходе.

— Вот-вот…

Дверь в палату открылась, вошел Кропыч.

— Прошу прощения за беспокойство, но пора делать анализы, — это послужило тактичным предлогом, чтобы посетитель ушел. Максим больше не хотел никого видеть, настроение упало. Вроде бы не было ничего плохого, чтобы обучить молодого, но какое-то нехорошее предчувствие осталось.

— Ладно, я пойду! Поправляйся боец и возвращайся на поле боя, — с улыбкой сказал Леня, обхватив правую руку Максима обеими ладонями. Уходя, кивнул доктору: — До свидания.

Максима продержали в клинике еще две недели. К концу этого периода, он полностью научился передвигаться самостоятельно. С новым сердцем самочувствие улучшилось в разы. Теперь Максим понял причину быстрой утомляемости, слабости и медленного «разгона» мозга — больное сердце не могло перекачать нужного объема крова, а, следовательно, необходимого для нормального функционирования кислорода. Каким только чудом он добился того, что имеет? Теперь он соображал вдвое быстрее, а внутренней энергии, кажется, хватит на освещение целого города. Жаль, что эту энергию нельзя выплеснуть, передвигался он пока не многим быстрее зомби.

Спустя несколько дней домашней жизни и поездок на перевязки, Максим понял истинное значение слов Кропыча, когда тот говорил: «…сердце позволит жить практически полноценной жизнью». Слово «практически», как раз и являлось ключевым.

Сумочка-компьютер, не смотря на новизну модели, оказалась очень неудобной и постоянно мешалась. Максим удивлялся, как живут те, у кого старая модель. Этож надо таскать целую заплечную сумку, аки охотник за привидениями. Вдобавок из нее торчат провода, втыкающиеся прямиком в брюхо. Ужас. А вдруг кто-то дернет? Это и успокаивала Максима, когда он в очередной раз сетовал на неудобную напоясную сумку, по сравнению с теми аппаратами эта модель тонкий смартфон против стационарного телефона с наборным диском.

Еще одной сложностью в искусственном сердце стало время. Постоянно нужно было выкраивать время для зарядки аккумуляторов. Хоть их и было два, а общей работы хватало на четыре часа, времени всегда не хватало. Один раз Макс забыл сменную батарею дома, и пришлось подключаться к сети прямо в процессе совещания. Забавно было наблюдать, как сумочка на поясе начала пищать, а Максим невозмутимо размотал шнур, воткнул вилку в розетку и развел руками:

— Каждый черпает энергию откуда может, я вот из розетки!

Совещание было посвящено универсальным зарядным устройствам. И это фраза послужила основной текста к рекламному ролику.

Другой случай приключился, когда Максим возвращался домой по Литейному проспекту и попал в пробку. По его расчетам заряда должно было хватить, но как часто бывает, то, что творится в голове не всегда совпадает с реальностью. Пришлось включить аравийку, оставить машину прямо посреди проезжей части и бежать, насколько позволяло новое сердце, к метро. Конечно, можно было бы подождать чуток, пробка не большая, но он никогда не любил ждать… Все кончилось хорошо, Макс добрался до дому к моменту, когда от заряда внутренней батареи осталась половина. А вот для оставленной машины все кончилось не так удачно. «Добрые» водители, «обрадованные» пробкой, видать, еще больше обрадовались новому затору и пожелали выказать радость царапинами на дверях.

Время стало для Максима основной волютой для выживания, поэтому он решил беречь каждый час, который ему отпущен. Когда оказываешься на краю пропасти, смотришь вниз и видишь черную бездну смерти, то мозг переворачивается, перезагружается, меняя приоритеты. Теперь Максима понял цену жизни, он не верил, что был настолько глуп, когда просаживал здоровье, энергию на кокаин, алкоголь и работу. Нет, работа ему нравилась, она приносила удовольствие и деньги, что немаловажно. Но она перестала быть полем битвы, где он старался убить как можно больше врагов, так он называл заключение выгодных контрактов с потенциальными клиентами, и отхватить больше трофеев в виде денег. Теперь большую часть времени он готовил Перова. К его удивлению парень оказался способным, знал много техник и подходов, которым даже старый волк Максим удивлялся, и ненависть к Перову сменилась здоровым уважением.

В свободное время Максим занимался самосовершенствованием. С кокаином было покончить не так сложно как он ожидал, гораздо труднее оказалось отказаться от алкоголя и проституток, видимо из-за того что этими стимулами Максим пользовался чаще всего. Он стал чувствовать, что жизнь стала чище, приятнее, наконец-то он управляет своим телом и обстоятельствами, а не наоборот. Но что-то до сих пор не давало покоя, какая-то неудовлетворенность преследовала его. Не мог же он просто так выжить? Для чего-то Вселенная или Бог хранили ему жизнь все эти год? Он мог умереть в любую секунду, но не умер.

Ища ответы на вопросы, Максим занялся тем, чем никогда не занимался и считал пустой тратой времени и денег – благотворительностью. Он отдавал часть заработанных денег в детские дома, помогал приютам для животных и людям, нуждающимся в дорогостоящих операциях.

Дети любили Максима, они знали, что после его приезда, через день другой, у них появится новая одежда и вкусная еда. В ответ они делали Максиму поделки, рисунки, а воспитатели частенько писали благодарственные или просили редакции разместить его фото на первой странице. Строгая квартира в бело-черных тонах превратилась в маленький музей детских подарков, и это нисколько не портило обстановку, наоборот, придало жизни, у холодных стен квартиры появилась душа. У больных слезились глаза, когда он заходил в палату, ведь порог переступал не просто человек, а надежда. Скоро Максим стал знаменитостью в ограниченном круге, его считали чуть ли не святым и почитали за честь, когда он соглашался поужинать с семьей в которой благодаря его усилиям сохранилась жизнь.

Поначалу меценатство приносили удовлетворение, Максим начал чувствовать спокойствие и впервые согласие с самим собой, но постепенно это превратилось в рутину. Он уже не мог не помогать, делал это не по желанию, а потому, что должен и чувство неудовлетворенности вернулось, говоря, что нужно что-то еще.

Следующим шагом Максим организовал фонд поддержки молодых умов. Туда обращались все те, у кого были какие-либо интересные разработки, но не хватало средств на продолжение исследований или создание опытных образцов. Максим помнил время, когда занимался пищевой химией, и именно из-за нехватки денег он оставил этот путь, а кто знает, может мир потерял гения. Он понимал, что сейчас возвращаться к этой деятельности поздно, слишком много времени прошло — протоптанная им в молодости тропа через поле знаний заросла густой травой. Так пусть он хотя бы поможет таким же нуждающимся в денежном пинке.

Спустя какое-то время неудовлетворенность вернулась. И все было бы не плохо, Максим уже знал, что просто надо найти новые дела или расширять границы имеющихся, может это и есть цель его жизни, но случилось то, чего он ожидал меньше всего.

— Макс, дружище, извини, но качество твоей работы упало так, что мне пришлось найти тебе замену, — объявил на утренней разнарядке Леонид. Начальник стоял лицом к окну, запустив руки в карманы брюк. Он не решался поворачиваться, смотреть в глаза не просто подчиненному, а другу. — Я не хочу тебя увольнять ты хороший спец, поэтому предлагаю тебе место Перова.

— А на мое место ты его поставил, верно? — еле сдерживая ярость, спросил Максим. Дыхание участилось, пальцы стиснули подлокотники кресла так, что ногти впились в кожаную обивку.

Леня промолчал, ответ очевиден.

— Почему ты сделал такое решение, не обговорив со мной? — Максим начал выходить из-под контроля. Злость полезла наружу, как пар из закипающего чайника. — Мог бы хотя бы спросить: Слушай Максим, ты стал хуже работать, все в порядке?!

— А что толку?! — не выдержал Леня и повернулся к собеседнику, вена на виске запульсировала. — Если у тебя крыша поехала! Организуешь какие-то благотворительные мероприятия, вместо того, чтобы как следует подготовиться к презентации! Создаешь никчемные фонды, от которых прибыли толком нет! Что дальше? Станешь священником и поедешь в Африку строить дома для бездомных негритят?! Ты потерял хватку и ее уже не вернуть!

— Значит, помощь нуждающимся — это по твоему потерял хватку? Ты хоть знаешь, что такое видеть страдания голодных? Видеть боль тяжелобольных? Чувствовать безысходность, когда нет денег? Видеть все это и не отвернуться. Вот настоящая хватка.

— Говори, что хочешь, а работать как прежде ты уже не можешь. Еще и этот чертов аккумулятор, который ты бегаешь заряжать, прерывая многомиллионные презентации.

В кабинете повисло такое напряжение, что Максиму показалось, будто батарея на поясе начала заряжаться от воздуха.

К удивлению Максима Леонид улыбнулся:

— Что-то мы с тобой разошлись, как то это не по-дружески. Давай не будем ругаться, подпиши бумаги на перевод, — Леня пальцем передвинул договор, — а там глядишь, отдохнешь, одумаешься, и я тебе обратно поставлю, идет?

— Засунь в жопу эти сранный бумаги! — рявкнул Максим, вскакивая так резко, что кресло откатилось и ударилось о дверь. Максим выскочил в коридор. И по случайности на встречу попался Перов. Парень застыл, видя раздраконенного Максима, он не мог определиться с выражением лица, делая его то испуганным, то виноватым. Макс хотел заехать по слащавой физиономии, но удержался и просто толкнул его плечом, направляясь к лифту.

Следующий день Максим провел в депрессии и раздумьях. Что он теперь будет делать? Где будет брать деньги? Как оплатит коммуналку, еду? Даже хотел напиться, но здравый смыл и натренированная за последние месяцы сила воли взяли верх.

«Нельзя поддаваться эмоциям, они ни к чему не приведут. Вместо сотрясания воздуха лучше искать решения. Нельзя просто так сидеть и ждать», — шевелил он губами сидя в темной комнате. Он никогда не любил ждать и благодаря этому качеству этой же ночью придумал решение.

Максим мог продолжить существовать на пособие по инвалидности, плюс фонд помощи приносил немного денег от поддержки государственной программы, но эта жизнь трупа плывущего по течению и если он будет жить на эти деньги, то на какие шиши помогать детишкам и больным? Да и фонд нуждается во вливаниях.

С утра Максим обзвонил друзей имеющих связи в крупных фирмах, сам нашел организации ищущие топ менеджеров и принялся договариваться о встречах. С его опытом и способностями найти работу не составит труда, правда, уровень прежней зарплаты вряд ли могут предложить, однако попробовать стоит.

В течение недели Максим то и делал, что обзванивал фирмы и ездил на собеседования. В итоге все оказалось не так легко, как он предполагал. Поначалу руководители компаний были заинтересованы его предложением. Но как только речь заходила о здоровье, ответ их выглядел примерно одинаково:

«— О, прошу прощения, ваш опыт достоин уважения, но мы не можем брать на себя такие риски…».

«— Как жаль, но страховка нашей компании не распространяется на такие случаи…».

«— Ой, я и забыл, мы на днях уже приняли замечательного специалиста, извините…».

Максим не впадал в отчаяние, он искал и искал, до тех пор, пока пенсионных денег не стало хватать на оплату расходов за квартиру и машину. Делать нечего, пришлось обменять солидный, комфортабельный Audy на экономичную букашку Matiz. Оставшиеся от продажи деньги Максим думал вложить в какой-нибудь паевой инвестиционный фонд, в банк или просто купить акций. Вечером, сидя за компьютером с кружечкой зеленого чая, Максим перелистывал различные инвестиционные предложения. Он всегда прислушивался к голосу разума, чувства никогда не подскажут правильное решение. И сколько бы они не говорили, что сейчас лучше купить акции по минимальной цене Максим не шел на уступки.

«Та-а-ак, тут акции дешевые потому, что компания на грани разорения, у этой фирмы из-за молодости, возможно, она не дотянет и до следующего года. В ПИФы сейчас лучше не вкладывать, экономическая ситуация в стране не стабильна. В банках процент по вкладу низкий. Что же делать?» — бубнил он под нос, отхлебывая горячий напиток.

«А что если…?» — Максим скрыл браузер и открыл папку фонда поддержки изобретателей. Посетила интересная мысль: что если деньги вложить в какую-нибудь перспективную разработку, а в будущем заняться ее продвижением?

Заряженный воодушевлением он просидел до четырех утра. Интересных, изобретений оказалось столь много, что Максим подумал, а не обменять ли квартиру на более скромную.

В итоге он выбрал матрицы, которые смогут создавать голографические интерфейсы, если подключить его компьютеру, а в будущем к любому гаджету. Здорово когда прямо в воздухе появляются объемные фигуры и модели управляемы движением рук.

Утром Максим постарался встать пораньше, но после позднего отбоя это оказалось сложно. Так и хотелось понежиться в теплой, мягкой постели еще часок. Ленивый, первобытный организм не видит смысла в таком подъеме — да как же так, нужно ведь запасти энергию, жирок, какие к черту дела. Поэтому Максим знал, что лучше не идти на поводу у этого хитреца, дашь слабину и все, будешь плясать под его дудку — жрать бургеры, смотреть сериалы до потемнения в глазах и спать до обеда.

Не смотря на тяжелый подъем нутро распирала необъяснимая радость, словно сегодня должно произойти важное событие, которое изменит его жизнь, да что его, изменит жизнь многих. Говорят, сердце рождает эмоции: любовь, радость, злость, предвкушение. Это не так. У Максима искусственное сердце, но эмоции самые настоящие живые, их не может породить безжизненный кусок пластика.

Одним из первых дел Максим созвонился с разработчиками. Те очень удивились, когда им позвонил основатель фонда и не могли поверить, что он предложил дополнительное финансирование из личного кармана. После он умылся, побрился, позавтракал мюслями и яблоком, вместо кофе, который еще несколько месяцев назад пил литрами, заварил бодрящий зеленый чай. Костюм надел деловой, но без галстука. Хочется, чтобы его приняли не как прагматичного инвестора, которому в первую очередь важна прибыль, а как человека заинтересованного в разработке. В принципе так и есть. Для верности проверил состояние съемных аккумуляторов, пяти часов должно хватить, чтобы смотаться туда – обратно, но Максим на всякий случай упаковал зарядное устройство — как он уже убедился, предполагаемые действия отличаются от реальных.

Уходя, Максим остановился у порога, оглядел прихожую дорогой, одинокой квартиры. Со стен улыбались смешные рисунки детей в рамочках, с полок махали фигурки человечков вылепленных маленькими ручками с застывшими, чуть видимыми оттисками отпечатков пальчиков. В груди потеплело. Странно, из всего заработанного в жизни эти творчества самое дорогое. Ни миллионы, которые прошли через его карточку, ни машины, которые он менял, чуть ли не каждый год. Иной подумает — жалко, он не осознал этого раньше, но Максим перестал жалеть, что прожил жизнь полную расточительства, разврата и алчности, иначе бы он не понял ее ценности, будучи на грани. Искусственное сердце научило его неискусственной жизни.

Встреча состоялась в лаборатории одного из институтов Петербурга. Максим проводил много встреч, но, ни одна не была такой легкой. И легкой она была не из-за того, что ученые быстро согласились с условиями сделки, а из-за обстановки. Молодые ребята, недавно закончившие университет, не хотели казаться умнее, не выеживались, показывая разработки только в лучшем свете, не пытались целовать зад, чтобы выжать из инвестора как можно больше. Они вели себя непринужденно и открыто, будто Максим не в два раза старше, а одного возраста с ними, это вызвало доверие, гораздо большее, чем когда профессиональный, льстивый менеджер давит на слабые стороны клиента. Он поделился с ними своими задумками и планами, мотивировал их тем, что будет, если они добьются успеха. В качестве стимула Максим через планшет перевел на счет лаборатории большую часть средств, такого скорого вливания ребята не ожидали и на радостях пообещали включить его в список разработчиков. Максим провел в лаборатории полдня и большую часть времени, они просто болтали о студенческих годах и увлечениях. Один раз беседу прервал писк сумки-компьютера.

— Не обращайте внимания, — отмахнулся Макс. — Сердце требует подзарядки, — он открыл сумку, достал сменный аккумулятор, поменял, а севший воткнул в зарядное устройство, чем вызвал новую тему разговора.

Ближе к вечеру Максим засобирался. Впервые за последние месяцы он почувствовал себя молодым, наконец-то его окружают люди, с которыми ему действительно комфортно, люди, для встречи с которыми не нужно надевать маску и врать. Уезжать не хотелось, но нужно знать меру, пусть молодые гении работают, да и нечто внутри требует ехать именно сейчас и самое странное, с этим согласен разум, который хрен что-то сделает без логического заключения. Давно такого не было.

Движение в городе свободное, поэтому Максим без проблем пересек Тучков мост и оказался на Васильевском острове. Дальше он хотел вернуться в центр по тому же маршруту, что и приехал: через набережную Макарова, Биржевую площадь и Дворцовый мост, перекинутый над Большой Невой. Щелкая радио, Максим наткнулся на новости, как раз говорили о состоянии пробок:

«— … по данным «Яндекс. Пробки» движение затрудненно от центра по Садовой, Невскому проспекту в сторону Дворцового моста. Нам сообщили, что затор образовался из-за неисправности раздвижного механизма моста…».

— Черт! — выругался Максим, хлопая по рулю. Теперь придется ехать через университетскую набережную, а там, на Благовещенский мост. Этот мост особенно красив, когда наступает ночь, зажигаются вечерние фонари и подсветка играет на новых чугунных перилах с витиеватой ковкой гарцующих коней. Благовещенский мост недавно прошел полную реконструкцию и может похвастаться, пропуском грузовиков

На удивление машина оказалось не много, по крайней мере, можно ехать без простоев.

Выехав на мост, на поясе противно запищало. Максим раздраженно щелкнул языком, потянулся к сумке на пассажирском сидении и…

— Твою мать! Не может быть! — простонал Макс полным отчаяния голосом. Зарядное устройство со сменным аккумулятором осталось в институте. Стиснув зубы, Максим швырнул сумку. Что же делать? Вернуться? Но тогда нужно пересечь мост, найти разворот и вдобавок потратить часа полтора на обратный путь, заряда может не хватить. Лучше попробовать добраться до дома, подключиться напрямую к сети и позвонить в институт. Ребята нормальные, не откажут в помощи, привезут батарею, а пока ничего страшного, если посидит вечерок на «поводке». В таком случае лучше поторопиться.

Максим надавил на педаль, решил перестроиться на крайнюю правую полосу, в спешке забыл посмотреть в боковое зеркало. До ушей докатился мощный сигнал клаксона, которые обычно ставят на грузовики. Испугавшись, Максим вернулся на полосу. Справа поравнялся маршрутный автобус. Лысый, старый водитель в темных очках что-то прокричал и помахал рукой. Когда соседний водитель разевает рот это похоже на рыбу в аквариуме, но Максим догадался, что звучит это как: «Куда прешь, баран?!». Он пожал плечами, мол, да, виноват. Водитель автобуса покачал головой и рванул дальше. И как только такая туша, может гнать с такой скоростью?

Рядом протянулись окна автобусного салона. Народу внутри столько, что трутся лбами о стекла. Максим разглядел придавленную к ручками коляски молодую маму, о ее зад с удовольствием трется средних лет мужик, к нему народ прижал ветхую старушку, рядом на креслах сидят прилипшие к экранам телефонов студенты, уступить место, кажется, ни у кого и в мыслях нет. Лица у всех злобные, красные, блестящие от пота. По ним ясно, что они согласны с водителем о тупоголовости Максима — в автобусе хреново, а еще и этот мудак куда-то лезет, тормозит движение.

Автобус проехал, за ним прошмыгнули несколько легковушек, маневрирующий между машин смертник-мотоциклист и минивен. После и до Максима дошла очередь перестроиться.

Почти сразу, как Matiz юркнул на крайнюю полосу, спереди раздался визг тормозов, скрежет покрышек, удары пластика о пластик, треск бьющегося стекла. После долетел оглушающий металлический удар — нечто большое пробило мостовое ограждение. Через несколько секунд Максим услышал всплеск, словно с моста скинули огромный лист железа.

Движение по крайней полосе тут же остановилось, точно передняя машина налетела на стену. Максим не успел среагировать, его тряхнуло, а воздух наполнился новым пластиковым хрустом, за которым обязательно следуют разборки водителей. Мысль не закончилась, как машину снова тряхнуло, сопровождая действо очередным треском, на этот раз въехали в него.

Максим смачно сматерился, шибанул кулаками по рулю, но быстро совладал с собой и вышел. Солнце рухнуло на голову и плечи водопадом раскаленного воздуха. Жалко покидать охлажденную кондиционером кабинку машины, но делать нечего.

На дорогу высыпали водители, обругивая все на свете, особенно впередистоящих водителей. Заблокированными оказались, вторая полоса попутного движения и одна встречная. Отовсюду раздавались сигналы и выкрики. Многие подбегали к краю моста, свешивались с перил, указывали пальцами вниз.

Максим последовал их примеру, перелез на пешеходную дорожку и посмотрел вперед. Зрелище шокировало. В метрах двадцати стаяли развернутые столкновением легковушки, раскуроченный в мелкие детали мотоцикл и изломанное тело байкера. Руки, ноги не естественно загнуты, голова в шлеме развернута на сто восемьдесят градусов, а из-под живота растекается бардовая лужа. Но это оказалось не самым ужасным. Обогнавший несколько минут назад автобус, выбив ограждение, сорвался вниз и сейчас медленно шел ко дну. Максим распихивая зевак, подбежал ближе. Автобус ударился о воду лобовым стеклом — значит, вся людская масса, ломая и давя друг друга, полетел в ту сторону. Запрограммированное на изменение чувств сердце Максима застыло, не смотря на ужасную жару, по спине пробежал холодок.

Он в панике посмотрел направо, налево. Несколько человек уже поднесли гаджеты к уху и вызывали службу спасения. Но почему, черт возьми, никто не прыгает? Там же люди!

Предательски заверещала сумка на поясе. Максим посмотрел на экранчик, осталось пять минут и еще час на внутренней батарее. Он запаниковал. Мост стоит, придется бежать — время, а там кого-нибудь ловить — время, ехать до дому — еще время. Не успеет, но придется рискнуть.

Максим дернулся с места, сделал несколько шагов и замер. Все стало на свои места. От осознания накатила волна страха вперемешку с волнующим возбуждением.

Вот почему в юношеские года он мог жить с больным сердцем, вот почему не умер у себя в квартире, когда по всем медицинским заключением должен был отдать концы, вот почему во время очередного приступа в туалете клиники кто-то оказался. Он просто должен был дожить до этого момента, и все послеоперационное время шло к этому. Помощь нуждающимся и открытие фонда, дела, которым он стал уделять больше времени и из-за чего его поперли с работы, а именно безработица привела его к тому, что сегодня он поехал в институт. По тому же проведению раздвижной механизм Дворцового моста сломался, и пришлось ехать по Благовещенскому. Вот оно.

Стоило это осознать, страх исчез, крики, и сигналы вокруг стихли, люди, пробегающие рядом и толкающие его, словно пропали.

Максим никогда не любил ждать.

Как под гипнозом, он подошел к краю моста. До сих пор никто не прыгнул, а автобус уже почти скрылся под поверхностью Невы. Максим скинул пиджак, снял ботинки, отстегнул от пояса сумку, в последний раз посмотрел на мигающий дисплей и откинул назад. Он слышал, как кто-то пытается отговорить его, но теперь это не имеет значение, без аккумулятора он все равно умрет, пусть хотя бы попытается спасти несколько жизней.

Под правой ногой Максим увидел кусок чугунных перил в виде молоточка.

«Как идеально подходит, чтобы разбить окно. Совпадение?» — подумал он, подобрал «молоточек» и под охи и восклицания зевак прыгнул руками вниз.

Прохладная вода обволокла тело, взбодрила. Максим открыл глаза, высматривая сквозь коричнево-зеленую муть очертания автобуса. Тот медленно погружался, испуская тучу пузырей. Максим делая сильные гребки, поплыл следом.

Сердце заработало быстрее, Максим вспомнил слова доктора: — «… при нагрузках батарея садится быстрее». Его это не остановило, наоборот, подхлестнуло работать интенсивнее. Красный кузов приближался, еще чуть-чуть.

В ушах начало давить — давление дало о себе знать. Скоро и кислород кончится, он же не пловец с натренированными легкими.

Наконец Максим приблизился к автобусу на расстояние вытянутой руки, ухватился за крыло, подтянулся, оказавшись лицом к окну. Внутри разглядел только слабое движение переплетений из рук и ног. Отовсюду в салон били тонкие струйки воды.

Максим отвел руку с арматуренной для удара и обрушил так сильно на сколько позволяло сопротивление воды. Стекло треснуло, разбежалось молниями трещин, но устаяло. Он ударил еще раз, не получилось. Еще, еще, еще. Утробно треснуло и стекло, не выдержав давления, провалилось внутрь. Вода спешно заливал обездвиженных, стонущих людей. Многие валялись без сознания, другие хрипели где-то внизу, оказавшись придавленными неподвижными телами, и только малая часть пыталась ползти на стук по стеклу.

Не теряя времени, ожидая, пока салон наполнится, Максим бил другие окна. Когда еще с двумя было покончено, он скользнул внутрь, схватил первое подвернувшееся тело, выпихнул в окно, схватил другое, отправил вслед за первым. Выбравшись, Максим перекинул одного через левое плечо, другого через правое и, работая только ногами, устремился вверх. Колеблющаяся, светлая поверхность реки казалось такой далекой. В глазах начало темнеть, кислород кончился, сердце отчаянно забилось, грозясь остановиться в любую секунду. Когда Максим уже начал сомневаться, что хватит сил, в глаза ослепило, легкие наполнились сладким воздухом. Ему удалось.

Ошалело оглядываясь по сторонам, Максим с облегчением увидел подъехавшую моторную лодку. Пара мужиков сняли с плечь тела. Максим только сейчас разглядел в спасенных девушку и парня лет пятнадцати.

Слева всплеснула вода, брызги, сверкая на солнце, как кристаллы, полетели в стороны. Максим не понял что это, он, не раздумывая, нырнул еще раз.

Без куска перил плыть стало удобнее. Через пару гребков, Максим увидел двигающиеся в стиле брас босые пятки. Вот что это был за всплеск, кто-то все-таки решился нырнуть.

Уже вдвоем они добрались до автобуса. Напарником оказался мужчина чуть младше Максима, он большим пальцем ткнул себя в грудь, затем указал на оконный проем. Максим без труда догадался, что напарник хочет залезть в автобус, достать пострадавших и передать ему.

В туже минуту из окна, точно пластиковая кукла, всплыл подросток, следом другой, этот оказался в сознании, слабо шевелил руками, пытаясь двигаться быстрее. За ним тянулся кровавое облако, прищурившись, Максим заметил торчащую из голени кость.

Подхватив обоих, Максим поспешил на поверхность. Наверху ждали уже четыре катера, с трех из них прыгнули трое мужчин и одна женщина.

Выгрузив мальчиков, Максим набрал побольше воздуха и вновь скрылся под водой. Так он погружался еще два раза. На третий Максим не понимал, что заставляет его двигаться. Мышцы стонали, сердце билось все медленнее и медленнее, отдаваясь в глазах темной пеленой, но он заставлял себя грести.

На встречу попадались спасатели, каждый нес по два человека. От сердца отлегло, когда Максим увидел на руках у одного из них молодую маму, а на руках другого младенца. Осталось надеяться, что их откачают. Сколько же еще осталось человек?

Добравшись до автобуса, Максим привычно нырнул внутрь. Внутри осталось семь человек. Двое мужчин и женщина колыхались в невесомости между полом и потолком, точно в космосе. Максим подплыл к женщине, глаза с застывшим ужасом безжизненно открыты — мертва. Мужчины оказались в не лучшем состоянии. У одного свернута шея, другой с виду нормальный, но стоило Максиму подплыть, как от ужаса из легких чуть не ушли остатки кислорода — скрытая от глаз половина черепа оказалась вмята внутрь, разорванная кожа податливо волновалась, следуя потокам воды.

Максим оттолкнул трупы, углубился ближе к носу автобуса, там еще оставалось четверо. Нет, трое, водителя буквально размазало о растрескавшееся лобовое стекло. Желудок заворочался, грозя выплеснуть полупереварившийся обед. Поборов тошноту, Максим подплыл ближе. Надо постараться взять всех троих: мужчину и двух женщин.

По отработанной схеме, Максим вытащил тела сначала в окно, выплыл сам, устроил двоих на плечах, попытался подцепить третьего, и тут настигло то, чего он ожидал в любой момент. Батарея издохла. Он почувствовал, как в висках отдались редкие, затихающие «ТУК»… «ТУК»….. «ТУК»………. «ТУК».

Все кончено, наконец-то отдохнет. Тела начали выскальзывать из рук. Жаль, что не удалось спасти последних.

Словно ответ на молитву, двух пострадавших выхватили. Сквозь мутную воду Максим разглядел парня устраивающего двоих на плечах. Не прошло и мгновения, как он уже плыл к поверхности.

А как же третий? — хотел крикнуть Максим.

Сил не осталось, сердце почти не бьется. Он должен попробовать! Максим стиснул челюсти, подобрал в охапку мужчину, оттолкнулся от автобуса и что есть сил заработал свободной рукой и ногами.

«ТУК» — отдалось в голове, и как сильно Максим не старался прислушаться к телу, больше спасительного стука не услышал. В последнем усилии он перекинул мужчину в обе руки и с силой пихнул к поверхности, где уже различал днища лодок. Это было последнее, что смог сделать. Руки перестали слушаться, ноги превратились в мертвые отростки, а глаза заволокло черной пеленой.

Кристина поставила пластиковый контейнер с сырным супом в микроволновку, установила таймер на две минуты и пока завтрак разогревается, включила ноутбук. Как говаривал старый коллега: «Приняла смену, поешь, неизвестно, что тебя ждет, может, до вечера не сядешь». И она уже пять лет следует этому золотому правилу. Работая патологоанатомом, всегда следует держаться правил.

Большая часть друзей и родственников до сих пор не одобряет выбор профессии. Думают, это не правильно, ненормально, в голове у такого человека явно произошел сбой.

Смешно. Ведь эта профессия мало чем отличается от деятельности хирурга или персонала диагностического отделения, где Кристина и проходила практику. Все непонимания и танцы с бубном из-за стереотипов. Люди, при упоминании патологоанатома, привыкли представлять здоровенного детину в забрызганном кровью фартуке одной рукой копающегося в кишках покойника, другой держащего бутерброд. Но мало кто способен представить в этой роли хрупкую, маленькую девушку, которой больше подойдет профессия продавщицы в книжном магазине.

Микроволновка пропищала. Кристина, глотая слюну, извлекла горячую, парующую тарелку и, айкая, побежала к столу, где уже ждали нарезанный хлеб и включенный сериал.

Кристина планировала поесть в тишине и спокойствии, а после приняться за работу. Через час должны приехать представители похоронного бюро и забрать тела восьми погибших из девяти, привезенных вчера вечером с Благовещенского моста. Хорошо, что она работала не вчера, всегда тяжело принимать звонки после катастрофы и слышать на том конце провода либо слезы, любо потрясенное молчание. Сегодня у нее останется один клиент, тот, кого называют героем и о ком с утра кричать все каналы, человек, ценой жизни спасший почти два десятка жизней. Он первым прыгнул с моста, до этого никто и к краю не решался подойти. Странно получается, с той стороны экрана о нем говорят все, восхищаются, а поэту сторону реальности Герой лежит в тесном, стальном ящике холодильника и ни один друг не позвонит узнать дальнейшую судьбу тела. Разве что репортеры сказали, что судьба неизвестного спасителя выясняется.

Густой суп приятно обжог рот, но не усел упасть в желудок, как зазвонил рабочий телефон.

Кристина щелкнула языком, сжала губы и потянулась к трубке.

— Александровская больница, патологоанатомическое отделение, слушаю.

— Здравствуйте, — поприветствовал деловой, женский голос, — вас беспокоят из администрации города, секретарь мэра Аникина Татьяна. Вам удобно говорить? — вежливо спросила женщина, но голос ее звучал скорее утвердительно.

Кристина сглотнула.

— Да, конечно.

— Дошла информация, что вчера вечером к вам поступил погибший, спасший людей из автобуса. Мне нужны его паспортные данные.

— Эм, — растерялась Кристина, — секунду, — отложив ложку и трубку, она засуетилась, но быстро пришла в себя и открыла ящик с документацией умерших. Искала не долго — поступление свежее. С этим еще повезло, паспорт оказался в пиджаке, который он скинул перед прыжком. — Записывайте, — начала Кристина с первой страницы, — Челаев Максим Борисович…

Записав данные, женщина поблагодарила, попрощалась, и, не дослушав: «Да не за что. До свидания», бросила трубку.

— Стерва, — буркнула Кристина, пододвигаясь к оставленному супу.

Девушка откусила хлеб, отправила следом полную ложку и как назло снова запиликала ненавистная мелодия стационарного телефона.

Быстро работая челюстями и сглотнув огромный комок, Кристина, проклиная человека на другом конце провода, сняла трубку.

— Александровская больница, патологоанатомическое отделение, — по шаблону ответила она.

— Алло? Здравствуйте! — прокричал в трубку пожилой женский голос, что Кристина аж отстранилась от трубки.

— Добрый день, слушаю вас.

— Подскажите, пожалуйста, Чалаев Максим Борисович к вам попал? Вчера видели по новостям его, такой кошмар! — в голосе женщины прозвучало неподдельное сожаление.

— Да, поступил вчера. Вы родственник? — с надеждой спросила Кристина. Теперь-то хоть как-то дело пойдет.

— Нет, нет. Меня зовут надежда Викторовна, я директор детского дома. Максим Борисович часто заглядывал к нам с помощью.

Кристина промолчала. Оказывается, Максим стал героем не только после прыжка.

Надежда Викторовна, кашлянула, продолжая разговор:

— Детишки очень любили его и очень хотят прийти на похороны, с этим вопросом я и звоню. Когда и где они будут проходить?

— В этом плане небольшая проблема. Дело в том, что родственники так и не объявились и если через два дня никто не сообщит о родстве, мы согласно правилам передаем тело на кремацию в похоронное бюро, — сообщила Кристина. На душе почему-то стало обидно, хотя сотни человек с подобной судьбой прошли через ее руки. Но все они были незаурядными, а часть безымянными бомжами, да уголовниками, подстреленными в потасовках.

— Какая жалость, — Кристина расслышала звук похожий на всхлип, — такой человек и совсем один. Я тогда перезвон через день, может, кто объявится, а если нет, сообщите адрес похоронного бюро.

— Обязательно.

— Спасибо за информацию, до свидания.

— До свидания, — попрощалась девушка.

На несколько секунд Кристина погрузилась в себя, злость, что отвлекли от обеда, улетучилась. Умиротворение продлилось не долго, стоило глянуть на тарелку супа, как телефон завопил вновь.

— Издеваешься, да? — спросила она у безжизненного куска пластика. Делать нечего, Кристина сняла трубку. — Александровская больница, патологоанатомическое отделение, здравствуйте, — на автомате протараторила девушка.

— Здравствуйте, — ответил мужчина. Кристина тут же представила врача, и женская интуиция не подвела. — Кропыч Сергей Павлович, клиника «Здоровое сердце». Мне по знакомству сообщили, что Чалаев Максим Борисович попал к вам.

Кристину нисколько не удивило, что третий раз подряд интересуются тем же человеком.

— Да, есть такой. Чем могу помочь?

— Покойный был пациентом нашей клиники, не так давно ему имплантировали искусственное сердце и для диагностики нам нужно извлечь этот аппарат, — с извинением за добавленную патологоанатому работу пояснил Кропыч.

Кристина не стала нервничать, она давно привыкла, что работа сваливается неожиданно и самый лучший способ противостоять стрессу — это смириться с ситуацией и начать действовать. «Но только после того, как я съест суп, черт возьми!!!»

— Хорошо, сделаем, вам надо приехать подписать бумаги.

— Непременно. Буду во второй половине дня. Спасибо, — поблагодарил Кропыч и после ответного «Пожалуйста», положил трубку.

Слова врача подействовали на Кристину, она снова зависла над телефоном, забыв о завтраке.

«У него было искусственное сердце… Он прыгнул в воду зная, что это убьет его…», — крутилось у нее в голове. Такое самопожертвование казалось Кристине невозможным до этого момента. В груди заныло, будто она знала Максима.

Вздохнув, девушка пододвинулась к еде. Нельзя больше терять время.

Жизнь часто посылает испытания и в этот день Кристине выпало испытание на прочность нервной системы. Телефон снова зазвонил.

«Господи! Если это опять по поводу Чалаева, то загадаю желание», — Кристина закатила глаза, жуясь, потянулась к телефону.

— Александровская больница, патологоанатомическое отделение, здравствуйте!

— Еще раз здравствуйте, это из администрации города, Аникина Татьяна, — не дожидаясь, пока Кристина ответит, женщина взяла инициативу, — На счет Чалаева Максима Борисовича. Мы выяснили, что у него нет родственников, которые смогли бы взять погребальные услуги на себя, поэтому руководство решило оплатить все расходы, похоронить Чалаева, как героя на Богословском кладбище. Замерщик приедет в течении дня.

— Замечательно, приму к сведению.

— До свидания, — попрощалась женщина, и снова не дослушав ответа, положила трубку.

В этот раз Кристина не спешила отодвигаться от телефона, мало ли, еще кто позвонит. Но аппарат молчал. Наконец она сможет спокойно доесть холодный суп.

Георгий вернулся в клинику сердца. Пришлось съездить в морг вместо Кропыча — одному из его пациентов понадобилось срочное шунтирование. Георгий поначалу был против, но как только в морге его встретила милая девушка Кристина, он оставил с ней свое сердце и хотел вернуться за ним. Забавно получилось, поехал за чужим искусственным сердцем, а в итоге, обменял его на свое.

Не теряя времени, Георгий, напевая под нос Сплина «Мое сердце», подхватил с заднего сидения пластиковый, красный контейнер, вошел в клинику, чиркнул пропуском по пластине турникета и, улыбаясь от уха до уха, кивнул хмурому, коренастому охраннику.

Кабинет Кропыча оказался закрыт, операция затянулась, придется начинать диагност