Влияние Ластмана и караваджистов

Ре́ мбрандт

Ре́ мбрандт Ха́ рменс ван Рейн (нидерл. Rembrandt Harmenszoon van Rijn [ˈ rɛ mbrɑ nt ˈ ɦ ɑ rmə (n)soː n vɑ n ˈ rɛ in], 1606—1669) — голландский художник, рисовальщик и гравёр, великий мастер светотени, крупнейший представитель золотого века голландской живописи^[2]. Он сумел воплотить в своих произведениях весь спектр человеческих переживаний с такой эмоциональной насыщенностью, которой до него не знало изобразительное искусство^[3]. Работы Рембрандта, чрезвычайно разнообразные по жанровой принадлежности, открывают зрителю вневременной духовный мир человеческих переживаний и чувств^[4].

Годы ученичества

Рембрандт Харменсзон («сын Хармена») ван Рейн родился 15 июля 1606 года (по некоторым данным, в 1607) в многодетной семье состоятельного владельца мельницы Хармена Герритсзона ван Рейна в Лейдене.

В Лейдене Рембрандт посещал латинскую школу при университете, но наибольший интерес проявлял к живописи. В 13 лет его отдали учиться изобразительному искусству к лейденскому историческому живописцу Якобу ван Сваненбюрху, католику по вере. Исследователям не удалось найти работы Рембрандта, относящиеся к этому периоду, поэтому вопрос о влиянии Сваненбюрха на становление творческой манеры Рембрандта остаётся открытым: слишком мало известно сегодня об этом лейденском художнике.

В 1623 году Рембрандт учился в Амстердаме у Питера Ластмана, прошедшего стажировку в Италии и специализировавшегося на исторических, мифологических и библейских сюжетах^[4]. Вернувшись в 1627 году в Лейден, Рембрандт вместе с другом Яном Ливенсом открыл собственную мастерскую и начал набирать учеников. За несколько лет он приобрел широкую известность.

Влияние Ластмана и караваджистов

Ластмановское пристрастие к пестроте и мелочности исполнения[2] оказало огромное влияние на молодого художника. Оно явственно сквозит в его первых сохранившихся произведениях — «Побиении камнями св. Стефана» (1629), «Сцене из древней истории» (1626) и «Крещении евнуха» (1626)[4]. В сравнении с его зрелыми работами они необычайно красочны, художник стремится тщательно выписать каждую деталь материального мира[3], как можно достовернее передать экзотическую обстановку библейской легенды[4]. Почти все герои предстают перед зрителем наряженными в причудливые восточные наряды, блистают драгоценностями, что создаёт атмосферу мажорности, парадности, праздничности («Аллегория музыки», 1626; «Давид перед Саулом», 1627).

Итоговые произведения периода — «Товит и Анна», «Валаам и ослица» — отражают не только богатую фантазию художника, но и его стремление как можно выразительнее передать драматичные переживания своих героев. Подобно другим мастерам барокко, он начинает постигать значение резко вылепленной светотени для передачи эмоций^[4].

«Аллегория музыки» 1626 года — пример ластмановского влияния на юного Рембрандта

Рембрандт: Побиение камнями св. Стефана, 1625

«Крещение евнуха» 1626

«Давид перед Саулом», 1627

Товит и Анна с козленком 1626

В работе над этой картиной Рембрандт опирался на «Книгу Товита», которую еще в 1619 году Дордрехтский синод объявил апокрифической из-за обилия в этом рассказе фантастических элементов. Однако история То-вита, его сына Товии и архангела Рафаила, который изгнал бесов из жены Товии и исцелил Товита от слепоты при помощи внутренностей гигантской рыбы, была в то время еще очень популярна.

Рембрандт, дабы избежать наиболее часто изображаемых эпизодов этого рассказа, решил остановиться на менее заметном событии в скромной жизни Товита, произошедшем в то время, пока его сын находился в отъезде. Слепой Товит раскаивается в необоснованных подозрениях по отношению к своей жене Анне, ибо обвинил ее в краже козленка, которого она принесла домой. Анна смотрит на него изумленными глазами и отвечает, что козленок — это подарок, Товит складывает руки и в кающейся позе плачет и молит Господа забрать у него жизнь в наказание за такие недобрые мысли.

Рембрандт подчеркивает эмоциональное напряжение рассказа, придав большой драматизм изложению событий, прибегнув к риторическим методам своего учителя Ластмана и реализму что было результатом его способности к наблюдению. Легко представить, что основным стимулом для Рембрандта служила ситуация в его собственной семье, где за практически слепым отцом, неспособным выполнять какую бы то ни было работу, с любовью ухаживала, несмотря на все невзгоды, его жена.

Валаамова ослица 1626

Этот библейский эпизод, заимствованный из двадцать второй главы книги «Чисел» Ветхого Завета, рассказывает о том, как прорицатель Валаам, посланный моавитским царем Валаком, чтобы проклясть израильтян на их пути в Землю обетованную, был остановлен появлением ангела посреди дороги. Этот ангел, которого видела только ослица, заставил животное трижды остановиться, вызывая ярость Валаама, сидевшего на ней. Он начал гневаться на нее и жестоко бить палкой. Чудесным образом ослица заговорила по-человечески и стала жаловаться на то, как обращается с ней хозяин. В это время ангел сделался видимым и велел Валааму прекратить наказание.

Самой значительной деталью картины являются глаза Валаама. Тогда как в работе Ластмана они открыты от изумления так, что глазные яблоки видны почти целиком, на картине же Рембрандта они кажутся слепыми, пустыми глазницами, неспособными видеть ангела, то есть в иносказательном смысле духовную истину. Вполне возможно, что добиться такого эффекта, Рембрандту помогла прогрессирующая слепота его отца, из-за чего тот практически не мог больше работать на семейной мельнице.

Рембрандт был одержим темой слепоты, и не только потому, что от этой болезни страдал его отец, но и потому, что слепота физическая — символ духовной слепоты человека. Поэтому он часто избирал сюжеты, где слепота играла главенствующую роль, хотя, как и в этом случае, эти сюжеты до сих пор редко встречались в живописи.

Его учителями в отношении работы со светом были утрехтские караваджисты[4], но ещё в большей степени он ориентировался на произведения Адама Эльсхаймера — немца, работавшего в Италии[4]. Наиболее караваджистские по исполнению полотна Рембрандта — «Притча о неразумном богаче» (1627), «Симеон и Анна в Храме» (1628), «Христос в Эммаусе» (1629).

К этой группе примыкает картина «Художник в своей мастерской» (1628; возможно, это автопортрет), на котором художник запечатлел себя в мастерской в момент созерцания собственного творения. Холст, над которым ведётся работа, вынесен на первый план картины; в сравнении с ним сам автор кажется карликом[4].

«Притча о неразумном богаче» (1627)

«Симеон и Анна в Храме» 1628

«Христос в Эммаусе» 1629

«Художник в своей мастерской» 1628