Глава 76. Игра окончена 3 страница

- Насколько я знаю, есть более насущные дела, чем возня с этой абсурдной конспирацией – кто рисовал или не рисовал картину. Прямо сейчас у меня нет времени и терпения для твоих маниакальных идей. Сделай нам всем одолжение и прекращай свое эгоистичное поведение, лучше сфокусируйся на более важных вопросах… например, жизнь твоего отца.

Но прежде чем я смог ответить, раздался щелчок и разговор прервался. Я раздраженно застонал и отключился, направляясь вниз в гостиную, тихо ругаясь. Я устроился на диване, не включая свет, пил водку и не сводил глаз с рисунка на стене, пока из-за темноты не перестал его видеть, а потом просто напился до потери сознания.

Я находился в запое еще несколько дней, отдавшись во власть чувств, которые, подобно волнам, бились о скалы, мучая меня. Я не выходил из дома, не отвечал на телефон и не подходил к двери. Алек не звонил. Как и Аро. И я был благодарен, что они оставили меня в покое, у меня появилось время разобраться со всем дерьмом. Происходящее казалось мне чертовски нереальным, я с трудом верил, что это происходит наяву.

Но так и есть… и мне не скрыться.

Я несколько раз в день звонил отцу по телефону, и каждый раз попадал прямиком на его автоответчик. Я не оставлял сообщения, я даже не знал, что изначально ожидал от звонков. Я понимал, что он не ответит, он слишком разумен для этого дерьма, и даже если бы он ответил, что, блядь, мне говорить? Эй, пап, привет. Ты можешь заскочить, когда будет возможность? Мне нужно убить тебя, и это причиняет мне гребаные неудобства. Надеюсь, ты не против.

Неделю спустя я продолжал звонить, наверное, уже в сотый проклятый раз, но теперь вместо автоответчика раздавался механический голос, сообщающий, что номер больше не обслуживается. Прекратили его действие… как и моего отца. Он в бегах. И я все равно звонил каждый сраный день, хотя и не знал, зачем.

Честно, я все еще, блядь, ждал, что проснусь, я хватался за надежду, что открою глаза и окажусь в Форксе, буду лежать в своей теплой безопасной кровати, рядом будет моя Bella Ragazza. И хоть я понимал, что это абсурд, но мне так хотелось, чтобы это стало реальностью. Я бы продал душу дьяволу и провел вечность в муках, если бы смог ненадолго вернуть это, но пути назад нет, я уже продал душу кое-кому другому. Кому-то похуже, чем дьявол.

Возможно, это глупо, но спустя неделю пристального разглядывания чертового рисунка, я не мог игнорировать голос подсознания. Было ясно, что это ее рук дело, и это, на хер, впечатляло. Я всегда знал, что она талантлива и сможет воплотить в жизнь что угодно, но я никогда не думал, что она создаст подобную вещь. Я часами смотрел на картину, размышляя, о чем она думала во время работы, и знает ли она, блядь, что рисунок у меня. Создавала ли она его для меня, или Эсме малодушно прибрала к рукам вещь Изабеллы, никому не говоря? Я знал, что она может ненавидеть меня за все, что я с ней сделал, особенно после того, как я пообещал никогда не оставлять ее, а потом тупо сбежал посреди ночи. На ее месте я бы больше не подошел ко мне и близко. Я отказался от нее, нарушив свою клятву. Аро был прав – кое-кто из Калленов просто трус и заслуживает позора.

Не знаю, зачем я сделал это. Может, потому что знал, что Алек убьет меня, если обнаружит, а я хотел смерти. Однажды в полдень я посмотрел на рисунок и набрал номер галереи, которая прислала его. Я сказал ответившему мне мужчине, что получил подарок через их компанию и хочу знать имя художника и как мне с ним связаться. Я сто раз повторил им свои данные и каждый раз меня целую вечность держали на линии, а потом заявили, что знают о художнике не больше моего. Они сказали, что они просто посредники и обеспечивают приватность сделок, все держится в секрете по требованию продавца. Какое-то время я засыпал их аргументами, настаивая, что у них остались записи и копия договора, но они ответили, что у них есть лишь квитанция с именем Эсме. Художник настоял, чтобы выручка была отправлена на благотворительные цели, и деньги отдали какому-то гребаному дому культуры в центре Окленда.

Я рискнул и набрал дом культуры, но там мне заявили, что они понятия ни о чем не имеют. Я попытался описать ее, не зная, осталась ли она прежней, но мужчина на линии потерял терпение и сказал, что я перечисляю черты половины популяции. Меня это взбесило – в Изабелле не было ничего, на хер, простого, а сравнение ее со сраным десятицентовиком довело меня до исступления. Я начал ругаться, говоря ему, что он просто тупоголовый придурок, что эффективно завершило разговор.

Я начал обзванивать все гребаные колледжи в округе, вспоминая из сообщения Алека, что она учится в школе, но там мне отвечали, что не предоставляют информацию о студентах, сколько бы я ни молил. Я рылся в Гугле в поисках местных галерей и имен тамошних художников, но ее нигде не было. Повсюду я попадал в тупик, и через несколько дней мне больше некому было звонить. В полупьяном состоянии я обыскивал телефонный справочник и звонил выборочным людям, зная, что это бессмыслица – поиски иголки в стоге сена.

Из отчаяния я даже позвонил Эсме, и умолял ее дать мне больше информации, но она не удивилась моему звонку и ответила, что ей нечего добавить. Она не отрицала, что картина принадлежит кисти Изабеллы, но заявила, что у нее нет ни ее телефонного номера, ни адреса, только общее понимание месторасположения, как и у меня. Она сказала, что Изабелла всегда сама выходила на контакт, а в остальных случаях с ней связывался Алек. Не знаю, правда ли это, но я не хотел доставлять Эсме неприятности.

У меня закончились идеи, поэтому я поступил как любой логически думающий и благоразумный мудак… я поехал в аэропорт.

Ладно, может это и неблагоразумно, и лишено логики, но я дошел до ручки и не мог ясно мыслить. Я позвонил Аро и сказал ему, что уеду из города на несколько дней, чтобы проветрить башку, и доложил, что не обнаружил месторасположение отца. Он колебался, но потом ответил, что все в порядке и попросил вернуться как можно скорее и доложить Алеку об отъезде. Я поблагодарил его и бросил трубку… блядь, я никак не могу сказать Алеку.

Четвертого августа, ровно за две недели до официального начала суда над моим отцом, я приземлился в Калифорнии. Все гребаное время полета я была на иголках, я еле вынес столько часов без спиртного, нервы расшатались. Странно было находиться без оружия – я привык постоянно носить его, без пушки я чувствовал себя охеренно уязвимым. Каждый раз, когда кто-то смотрел на меня дольше, чем несколько секунд, я начинал паниковать, моя паранойя в незнакомом окружении только возросла. Когда мы приземлились в Сан-Франциско, я вздохнул с облегчением. В четыре часа дня я вышел из здания аэропорта и взял напрокат машину, а потом покружил по округе в поисках приличного на вид отеля, который мог себе позволить. Тот, в котором не будет камер в номерах.

Я не знал, что будет отправной точкой, и как я надеялся это провернуть. Я даже не знал, что, блядь, скажу ей, когда найду ее – если найду. Не знал, что ждать, чего я хочу от нее. Я не знал, как она отреагирует на меня, будет ли рада меня видеть, или охеренно разозлится за то, что я нарушил обещание – можете быть уверены, не в последний раз в своей жалкой жизни. Я не знаю, что, черт возьми, теперь делаю… Единственное, в чем я был уверен – мне нужно видеть ее, собственными гребаными глазами. И именно это я намеревался совершить.

Следующие три дня, от заката до рассвета, я рыскал по всем галереям и музеям в городе. У меня была ее фотография, и я показывал снимок людям в надежде, что найдется кто-то, кто ее опознает. Я посетил все ближайшие школы, очаровывая, а иногда и, на хер, подкупая работников в административных офисах, чтобы они проверили свои записи. Несколько раз мне казалось, что я нашел ту самую сраную зацепку, но каждый раз надежды были ложными. Не та Изабелла, не похожа на нее, другой возраст… ничего, блядь, не подходило. Я не знал, какую историю она рассказала окружающим, возможно, она теперь даже носит другое имя. И меня это, пиздец, как пугало – я мог никогда не найти ее.

Во время поездки в Окленд я обнаружил дом культуры и заметил там небольшую художественную студию в виде пристройки. Здание была старым, а студия закрыта, но тут учились бедные студенты младшей школы. Я зашел туда и спросил, знают ли они Изабеллу Свон, но это тоже оказалось безрезультатно, как и по телефону… Никто, блядь, не хотел помочь мне.

Уже на выходе, чертовски раздраженный, я услышал детский голос. Я остановился.

- Ты знаешь Иззи-беву? – спросил маленький мальчик, глядя на меня.

Я неуверенно кивнул.

- Да, я знаю девушку по имени Изабелла, - ответил я. – А ты?

- Да, - сказал он, улыбаясь, и обнажая дырку на месте выпавших передних зубов. – Она хорошенькая.

- Моя Изабелла тоже красавица, - с ухмылкой ответил я.

Я залез в карман и достал ее фотографию, чувствуя себя полным придурком – я завел разговор с пятилетним ребенком, но ему единственному было интересно, чем, блядь, я занимаюсь, так что я не зря тратил время. Он глянул на снимок, а потом его лицо осветила широченная улыбка.

- Это Иззи-бева! – заявил он.

Я застыл, уставившись на него.

- Это твоя Изабелла? – нерешительно уточнил я, он кивнул. – Блядь, ты уверен?

Его глаза расширились от шока, и на лице появилось озадаченное выражение. Я понял, что только что выругался при ребенке.

- Дерьмо, прости.

- О-о, - сказал он, снова улыбнувшись и хихикнув. – Ты сказал еще одно слово!

- Я знаю, плохая привычка, - промямлил я, нервно взъерошивая волосы.

Не могу вспомнить, когда еще я говорил с ребенком… понятное дело, что Эммет переживал, каким, на хер, дядей я буду.

- Ты уверен, что это она?

- Да, - ответил он, еще раз кивая. – Она моя учительница.

- Учительница? – недоверчиво переспросил я.

- Она учила меня рисовать, – подтвердил он.

- Здесь?

- Да. Она ходит в колледж искусств. И она была милой. Я скучаю по ней.

Я стоял на месте с минуту, пытаясь, блядь, осмыслить его слова, но тут мальчика кто-то позвал. Он развернулся и побежал, не говоря ни слова, а я вздохнул, глядя на фотографию в руке. Потом я положил снимок в карман.

- Я тоже скучаю по ней, - прошептал я.

Следующим утром я во второй раз помчался в Калифорнийский колледж искусств, где попал в студенческий городок выпускников Сан-Франциско. И хотя она, будучи студенткой, преподавала в Окленде, с ее именем никого не нашли и даже прочитали мне лекцию о приватности учащихся. Я начал шататься по окрестностям, расспрашивая людей о ней, но никто не узнавал ее или не признавался в этом. Я уже хотел сдаться и свалить оттуда, как вдруг прошел мимо открытого кабинета и увидел сидящего за столом мужчину. Я нерешительно замер, а потом постучался и зашел внутрь.

- Простите меня, сэр, - сказал я.

- Профессор, - поправил он, даже не глядя на меня.

Я тут же понял, что он надменный урод и посмотрел на табличку с именем на столе. Квил Атеара – профессор анимации. Я осмотрелся, замечая на стенах разные наброски, и закатил глаза. Этот ублюдок рисовал карикатуры, чтобы заработать на жизнь.

- Что я могу для вас сделать?

- Э-э, я просто подумал, что вы можете знать эту девушку, - спросил я, показывая ему фотографию. – Ее зовут Изабелла. Она художница.

Он на секунду поднял на меня глаза и покачал головой, а потом снова вернулся к бумагам на столе.

- Простите, нет. Художественная галерея рядом. Поищите там.

- Спасибо, - пробормотал я, засовывая фотографию назад в карман.

На выходе из кабинета я едва не врезался в темноволосую девушку, она удивленно посмотрела на меня, на ее губах мелькнула улыбка.

- Эй, привет, - сказала она.

- Привет, - ответил я, едва глянув на нее, а потом просто прошел мимо, покидая здание.

- Кто это был? – услышал я, как она спрашивает этого чокнутого профессора, но ответа уже не услышал.

Наверное, он меня и не слушал в достаточной мере, чтобы ответить ей.

Я обследовал художественную галерею, меня охеренно мучило чувство провала. Внутри была женщина, но она была занята – говорила с кем-то другим, так что я начал просто прогуливаться внутри, ожидая, пока она освободится. Я рассматривал рисунки на стенах и завернул за угол, вдруг мой взгляд упал на табличку с именем. У меня перехватило дыхание.

Художник: Изабелла С.

- Вашу мать, - тут же пробормотал я, застыв на месте.

Я не мог оторваться и сделал несколько шагов поближе, замечая в углу два инициала – точь-в-точь похожие на те, что были на картине в моем доме.

- Ты знаешь Изабеллу? – раздался позади меня голос, застав меня врасплох.

Я быстро обернулся и нахмурился, узнав девушку, в которую едва не врезался несколько минут назад.

- Да, - ответил я, снова отворачиваясь к картине. – По крайней мере, я так думаю.

- Да, и со мной так же, - проговорила она, подходя ко мне ближе. – Я думала, что знаю ее. А теперь так не считаю. Могу я увидеть фотографию, которую ты показывал профессору Атеара?

- Да, - сказал я, давая ей снимок.

Она взяла его и едва глянув, вздохнула.

- Правильно, это Изабелла, - проговорила она, возвращая мне фото.

- Так ты знаешь ее? – спросил я, в груди вспыхнула надежда, едва не свалив меня с ног.

- Как я уже сказала, думала, что знаю, - ответила она, пожимая плечами. – Изабелла – это ее настоящее имя?

- Да, - сказал я, вопрос меня озадачил. – А почему бы и нет?

- Не знаю. Я уже не понимаю, где настоящее, - промямлила она, глядя на меня. – Я Эмили, кстати.

- Эдвард, - ответил я.

Имя ее удивило, и она несколько раз моргнула, не сводя с меня глаз.

- Вау. Ты хотя бы реальный, - с улыбкой сказала она. – Я много о тебе слышала.

- Разве? – пораженно спросил я.

Сердце бешено забилось, и надежда вспыхнула с новой силой, я больше не мог сдерживаться.

- Да. Изабелла говорила о тебе, - сказала она. – Она, правда, не упоминала, что ты чертовски привлекательный. Не удивительно, что она ни на одном парне не задерживала взгляд. Испей я такого, как ты, ни один другой ублюдок не утолил бы мою жажду.

- Значит, она ни с кем не встречалась? – спросил я, меня подташнивало.

Я чувствовал себя тупым влюбленным подростком, но если она ни с кем не встречалась, это давало надежду, что она не ненавидит меня.

- Не, не особо. Похоже, у нее уже был главный приз, – она снова оглядела меня и засмеялась, бормоча под нос, что некоторым девушкам везет.

- Так как хорошо ты знаешь Изабеллу? – быстро уточнил я, игнорируя ее пожирающие взгляды.

- До последних нескольких недель я думала, что знаю ее офигенно неплохо, - ответила она. – Виделись постоянно, говорили каждый день.

- А что случилось несколько недель назад? – сконфуженно спросил я.

Она с мгновение внимательно наблюдала за мной, раздумывая.

- Чем ты зарабатываешь на жизнь? – спросила она, вопрос застал меня врасплох.

- Э-э, я студент, - ответил я. – Музыка.

- А где ты живешь?

- В Чикаго.

- Твоя фамилия?

- Ты что, гребаная полиция? – скептически спросил я.

Она вздохнула, качая головой.

- Нет. Мне просто интересно, а не один ли ты из них.

- Из них?

- Ну да. Мафия, – я впился в нее взглядом, понимая, что она имела в виду события прошлой недели, после чего она задумалась, знала ли она Изабеллу… Алек.

- А с чего ты взяла, что я в мафии? – спросил я.

- Потому что остальные парни были, - ответила она. – Алек Эвансон.

- А почему ты думаешь, что мой дядя Алек – мафиози?

- Твой дядя? – спросила она. – Иисусе, да у тебя первоклассная семья. Он похож на гангстера, или как их там называют в наши дни. Помню, в новостях показывали, когда его арестовали.

- Ты видела это в новостях? – спросил я, не покупаясь на это дерьмо.

Я знал, что был репортаж об их аресте, но там сказали всего пару предложений, и вряд ли рядовой студент из колледжа искусств в другом штате запомнил бы это событие.

- Да.

- Как ты на самом деле это узнала? – тихо спросил я. – Потому что это были не новости.

Она не отвечала с минуту, а потом вздохнула.

- Мой друг сказал мне. Твой дядя напал на него, угрожал убить, если он еще раз приблизится к Изабелле.

- У твоего друга есть имя?

- Сет, - сказала она. – Сет Клируотер. Он позвонил мне сразу после этого происшествия и рассказал о случившемся. Твой дядя сам признался, кто он, пытаясь запугать. Похоже, сработало, потому что я больше о нем не слышала. Он исчез на следующий день. Тюфяк.

Я стоял на месте, не ожидая от нее таких слов. Я знал, что он не добровольно испарился, особенно, если здесь замешан Алек.

- Почему ты солгала о том, откуда это узнала?

- Потому что ты охеренно пугаешь, и я не хотела, чтобы мафиози подумал, что какая-то простая горожанка оговаривает его.

- Ты не выглядишь напуганной, - заявил я.

- Так и есть, - сказала она. – Я думаю, что я в безопасности. Мой отец могущественный человек. Он не даст никому обидеть меня.

- А кто твой отец?

- Он сенатор.

Как только она произнесла эти слова, я сухо засмеялся, сразу сообразив, какого хера Алек понесся в такую даль к Изабелле. У них полно политиков в кармане, и Алек никогда бы не потерпел, чтобы Изабелла дружила с Эмили, особенно если ее отец честный деятель. Такие ублюдки, которые придумывают законы, стоят на ступень выше ублюдков, нарушающих их.

- Да, думаю, ты в безопасности, - солгал я, зная, что никто не может быть в гребаной безопасности, когда имеет дело с нами. – Ты знаешь, где живет Изабелла? Можешь дать ее адрес?

- Да, могу. Но он тебе не поможет.

- Почему?

- Потому что она тоже исчезла.

Я недоверчиво глянул на нее, внутри все еще трепетала надежда, но ее постепенно убивала волна паники.

- Что значит – она исчезла?

- Я обвинила ее в том, что твой дядя мафиози, и она прекратила со мной общаться, скрылась. Я пошла к ней домой на следующий день, но она не открыла, так что я позвонила в полицию и попросила проверить, в порядке ли она – я волновалась. Они сказали, что дом пуст, там ее нет. Она просто… исчезла посреди ночи.

- Блядь.

- Да, это ужасно. Если найдешь ее, скажи, что я переживаю. Ее телефон не отвечает, я не могу с ней связаться. Она должна была начать интернатуру в тот день, когда исчезла, и она очень этого ждала. Впервые такую возможность дали первокурснику, это огромное достижение. Она бы никогда не уехала, если бы только у нее не было иного выбора. Я просто хочу знать, что она в порядке.

- Хорошо.

Она залезла в кошелек и достала маленький кусочек бумаги и ручку, быстро написав что-то.

- Здесь адрес, по которому она жила, - сказала она, протягивая мне клочок бумаги. – Возможно, он поможет тебе. Мне пора. Приятно было наконец-то познакомиться с тобой, Эдвард.

- Каллен, - сказал я. – Эдвард Каллен.

Она застыла, качая головой.

- Ты один из них, - проговорила она. – Я много гуглила с тех пор и запомнила эту фамилию.

- Не надо верить всему, что читаешь, - пробормотал я. – Спасибо за помощь.

- Всегда пожалуйста.

Я наблюдал, как она уходит, а потом посмотрела на записку в руке, нахмурившись, когда прочитал написанную фамилию… Изабелла Смит. Смит? Неудивительно, что я не мог найти ее.

Спустя несколько часов я нашел адрес, это был вполне обычный дом в Окленде. Как и говорила Эмили, место опустело. Я стоял напротив фасада здания и сокрушенно понял, что это очередной тупик. Тут раздался телефонный звонок. Я вытащил трубку и глянул на экран, напрягшись от ужаса, когда рассмотрел имя Алека. Я не хотел отвечать, это все не к добру, но избегание этого общения только усугубит ситуацию. Глубоко вдохнув, я открыл мобильный и поднес его к уху:

- Да, сэр.

- Езжай домой. Прямо сейчас, - резко сказал он, гнев в его голосе был столь сильным, что у меня по спине побежал холодок.

- Да, сэр, - тихо ответил я. – Буду через несколько часов.

Я отключился прежде, чем он сказал еще хоть слово, а потом застыл на месте, впиваясь взглядом в дом, где она жила последний год. Тут она спала, тут мечтала и воплощала в жизнь эти мечты. Не знаю, куда она могла отправиться, но надеюсь, что где бы она ни была, ей там хорошо.

Она заслужила это.

Я взял билеты на первый рейс в Чикаго в тот же вечер. Я сидел у окна и смотрел на темнеющее небо. Весь полет я был в трансе, время пролетело быстро. Моя машина так и стояла припаркованная у аэропорта, и когда мы приземлились, я помчался прямиком домой. Поставив машину, я достал из-под сидения пистолет и засунул его за пояс, а потом выскользнул из машины. Но прежде, чем я успел закрыть дверь, меня схватили.

Я выругался, пойманный врасплох, когда меня кинули на капот. Я инстинктивно потянулся за оружием, кровь закипала, но нападающий был быстрее и обезоружил меня раньше. Меня охватил шок, я слепо моргал, а потом краем глаза заметил Алека. Прежде, чем я смог отреагировать, он поднял руку и замахнулся. Его кулак врезался мне в лицо, я взвыл от боли, пытаясь интуитивно прикрыть голову руками, но это не помогло. Он замахнулся еще несколько раз, избивая меня, я чувствовал, как по лицу потекла кровь, я ничего не видел.

- Дерьмо, Алек! – закричал я, пытаясь остановить его. – Пожалуйста, прекрати!

Он врезал мне еще несколько раз, попадая по щекам и рту. Он порвал мне губу, и я тут же ощутил вкус крови, от солоноватого привкуса меня затошнило. Он отступил, но в левой руке по-прежнему держал мой пистолет. Я сполз на землю и прислонился к машине.

- Тебе повезло, что я не выпустил в тебя пулю, - серьезно сказал он, кидая в меня оружие.

Я быстро поднял руки, не позволяя ему ударить меня, пистолет упал на землю.

- Почему ты этого не сделал? – спросил я, вытирая кровь со рта.

- Потому что не хочу разбивать сердце своей жены, - сказал он. – Она уже теряет брата. Ей не стоит одновременно терять и племянника.

- Как это заботливо с твоей стороны, - пробормотал я.

Он горько засмеялся.

- После всего, что я сделал для твоей семьи, для Изабеллы, я думал, что заслужил от тебя хоть какую-то благодарность.

- Я благодарен.

- А ведешь себя так, будто нет, - возразил он. – Я начинаю думать, а не послал ли ад мне вас с женой в наказание.

- Это смешно.

- Да? – спросил он. – Я просил у тебя только одну вещь – позволить мне позаботиться о ней, но ты даже не дал мне эту малость! Я из кожи лез, чтобы обеспечить ей безопасность, чтобы убедиться, что она получит все, что заслужила в жизни, а тебе на это плевать!

- Мне не плевать, - сказал я. – Я просто… я чертовски люблю ее, ясно? Ты не можешь просто сказать мне сдаться и отступить. Я не смогу.

- Любовь не оправдывает опрометчивую тупость, - заявил он. – Неужели ты не считаешь, что она заслуживает большего? Ты не подумал, а что бы она чувствовала, если бы увидела тебя прямо сейчас?

Я молчал с минуту.

- Она испытала бы отвращение, - тихо сказал я.

- Да, - подтвердил он. – Это последнее предупреждение, Эдвард. Я надеюсь, что тебе понравилась твоя маленькая поездка в Калифорнию, потому что это твое последнее путешествие на долгое время. Ты собственноручно сделал ее объектом сплетен и привлек к ней внимание. Хорошо, что я успел перевезти ее в другое место до своего возвращения, это была просто предосторожность, потому что ты привел бы их прямо к ней, учитывая твой шумный спектакль.

Я озадаченно нахмурился.

- Кого?

- А есть разница?

- Для меня есть.

- Я даже не знаю, с чего начать, - сказал он, качая головой. – Скажу так: некоторые люди сейчас активно ищут твоего отца, и так же внимательно они ищут и Изабеллу, и в ее интересах сейчас залечь на дно. Она быстро это поняла… так почему ты не можешь?

У меня не было ответа, вопрос ошеломил меня, но он и не ждал никаких слов. Он сказал мне зайти в дом и привести себя в порядок, а потом развернулся, чтобы уходить. Я поднялся, хватаясь за машину.

- Прости, - тихо сказал я, но достаточно громко, чтобы он расслышал. – И спасибо тебе. За то, что хранишь ее в безопасности.

Он поднял руку в знак, что слышал меня, а потом я зашел в дом. Я задержался в фойе, затем направился наверх, где смыл с лица кровь и обработал раны. Я забрался в постель, и веки тут же отяжелели, я погрузился в сон.

Следующие дни пролетели быстро. Я оставался дома, и никто не беспокоил меня, кроме Леа, которая приходила для регулярной уборки. Я по-прежнему ежедневно звонил отцу, и каждый раз слушал сообщение, что номер недоступен, а потом часами рассматривал картину Изабеллы. Однажды я снял ее со стены и внимательно обыскал, чтобы убедиться, что не пропустил от нее сообщения, но ничего не было.

Я думал, где отец может быть, чем занимается, и жив ли он еще. Я надеялся, что Аро прав, и он попал под программу защиты свидетелей, я представлял, как он сидит на гребаном пляже на Гавайях, пьет фруктовые напитки и зажимает под зонтиком какую-нибудь загорелую сучку в бюстгальтере из кокосов и юбке из травы. Это было бы так на него не похоже, его это никогда не интересовало, но альтернатива была еще хуже. Я представлял, как программа защиты даст ему новую личность, новую работу, новую жизнь подальше от этого дерьма. Я знал, что такое предположение очень смело с моей стороны. И, что бы ни говорили другие, мой отец не трус. Он, блядь, не может бежать вечно, как бы я на это не надеялся.

День суда над моим отцом прошел без него, судья выписал орден на его арест за побег. Датчик GPS с его лодыжки был отслежен и найден – его срезали и выбросили у дороги в штате Юта. Какого хера он там делал, я не знал, но, возможно, это была лишь одна из дорог его путешествия, чем бы оно ни кончилось. Недели проходили без событий, вскоре наступил сентябрь. Аро по-прежнему звонил мне и давал разную мелкую работенку, никогда не упоминая отца. Он был взыскательным – ничего похожего на того доброго человека, который заботился обо мне, пока я рос. Его голос был жестким, приказы не терпели возражения. С каждым следующим днем я ненавидел его все сильнее, как и боялся. Я отказался становиться его тупой марионеткой, и теперь он, не колеблясь, уберет меня, если будет возможность. Я стал еще одной пешкой в игре, которой с охотой пожертвуют, если ставка будет стоящей.

В первый уик-энд сентября Аро сказал, что устраивает прием в честь помолвки единственной дочери Кая, и я должен появиться и почтить заместителя босса своим присутствием. В субботу я через силу оделся, а потом заехал в магазин и купил какую-то долбанную поздравительную открытку, на которой нацарапал свое имя, а потом засунул внутрь наличку. Я подъехал к Аро в шесть вечера и припарковался поодаль от остальных. Пока я шел к входной двери, я нервно взъерошивал волосы, а потом нерешительно постучал. Мэгги открыла мне через миг, на ее лице расцвело облегчение, когда она увидела меня. Она отступила в сторону, чтобы дать мне пройти.

- Привет, как ты? – спросил я.

Она мягко улыбнулась, пожав плечами.

- А вы, сэр? – тихо спросила она, ее голос был едва отличим от шепота.

- Хорошо. Рядом с этими мудаками дела не могут идти охеренно круто, - пробормотал я.

Ее улыбка стала шире, и она прикрыла рот ладошкой, чтобы сдержать смешок.

- Я рада, что вы пришли. Приятно время от времени видеть дружелюбное лицо, - тихо сказала она, предлагая забрать мое пальто.