Глава 74. Дыра во вселенной 3 страница

Ей так же больно, как и мне? Она мучается от ощущения, что ее сердце вырвали из груди, и она уже никогда не будет целой? Она когда-нибудь думала о том, чтобы приехать ко мне и попытаться остановить? Любит ли она меня до сих пор? Смогла бы любить после всего?

Она в порядке, я должен постоянно себе это напоминать. Где бы она ни была, она в порядке, и это, блядь, важно. Потерять ее – оно того стоило, и как бы я теперь ни страдал, у нее есть настоящая жизнь.

Я сделал последний глоток водки и схватил ключи, а за пояс засунул пистолет, прикрывая его рубашкой. Я потащился к входной двери, прежде чем растеряю остатки решительности, и закрыл дом. Перед крыльцом стоял черный " Мерседес". Я ненавидел эту проклятую машину, но она лишь стала частью всего остального, что я должен был терпеть, и я не хотел менять ее, чтобы не выделяться уже на первых шагах. Последнее, что я хотел – это привлекать к своей заднице еще больше внимания, даже если это просто машина. Мне нужно быть сдержанным, особенно на работе, чтобы никто не ждал от меня ошибки или подвоха. Я должен был стать их частью, одним из них, еще одним фаворитом мафии, кем-то неважным, ублюдком, с которым лучше не связываться, если вам дорога жизнь.

Дорога в клуб заняла несколько минут, нервы были на пределе. Я заметил у входа джип Эммета, он был припаркован между двумя арендованными машинами по бокам. Автомобиль Алека стоял недалеко от входа, на своем обычном месте, как всегда, когда он был в клубе, что случалось нечасто. Он был его хозяином, но управление переложил на других, клуб служил прикрытием для его денег, и кроме того, он мог там заниматься бизнесом, подальше от их с Эсме дома. Я припарковался поодаль, закрывая машину и направляясь внутрь. На пороге меня охватила нерешительность, я почти тут же столкнулся с Алеком. Он повернулся ко мне и одарил удивленным взглядом, сердце пустилось вскачь. Он предупреждал меня, чтобы я держался подальше от этого места, и вот я тут. Не знаю, как он отреагирует, и, несмотря на заверения Эсме, что для этой ночи он сделает исключение, я не мог предсказать его гребаные действия.

– Не ожидал увидеть тебя тут, – спокойно сказал он, подходя ближе, от его тона меня попустило.

– Э-э, ну, сам понимаешь, каково это, – мямлил я, взъерошивая волосы и пытаясь успокоиться.

Из-за этого чертового письма я совершенно забыл про " Ксанакс".

– Да, понимаю, – ответил он, кивая мне, чтобы я проходил дальше.

Я поблагодарил его и медленно направился к столику в углу, где все сидели. Первым я заметил Эммета, он сидел на диване с отцом и Джаспером по бокам. Я знал, что тут еще должны быть люди из Borgata, которые будут поздравлять его, и его друзья из школы, но пока они были одни.

– Эдвард, – сказал отец, кивая мне, когда я приблизился.

Эммет с Джаспером быстро развернулись на звук моего имени, они явно напряглись. Я увидел, как гребаный огонек вспыхнул в глазах Эммета, злость смешивалась с тупой жалостью, которую я так ненавидел.

– Привет, – ответил я, замирая перед ними.

Я перегнулся через стол и протянул Эммету руку, и он мгновение думал, брать ее или нет.

– Поздравляю.

– Спасибо, – наконец, ответил он, беря мою руку, его хватка оказалась нарочно жесткой.

Я поморщился и выдернул кисть, сгибая и разгибая пальцы.

– Присаживайся и присоединяйся к празднованию.

Я скользнул на место рядом с Джаспером, и он сделал вид, что не знает меня, он не отводил взгляда от столешницы и изо всех сил игнорировал меня. Не знаю, в чем, блядь, его проблема, но ясно, что он сейчас не хочет иметь со мной дело.

Вскоре к нам подошла официантка и поставила две бутылки " Кристалла" (шампанское " Кристалл" занимает одно из почетных мест среди представителей высшей части оценочной шкалы шампанских вин. Производится в провинции Шампань ограниченными партиями – по 2, 5 млн. бутылок в год. Выдерживается в подвалах не менее 6, 5 лет. Стоимость – около 500$ за бутылку), заметив меня, она изумленно захлопала ресницами.

– Приятно видеть тебя, Эдвард, – с улыбкой сказала она.

– Да, и мне тоже, – пробормотал я, пытаясь быть вежливым, несмотря на то, что я понятия не имел, кто эта сука.

И это неудивительно, если учесть, что я был постоянно под кайфом или в алкогольном опьянении.

Подошел Алек и сел напротив меня, непринужденным жестом отсылая официантку прочь. Она тут же исчезла, а он усмехнулся, медленно откупоривая бутылку.

– Мужчины в нашей семье с шиком отмечают последние дни свободы, а потом бросаются в омут.

– Спасибо, дядя, – ответил Эммет, протягивая Алеку бокал, чтобы тот мог наполнить его.

Он по очереди разливал шампанское в наши бокалы, и когда дошел до отца, получил от него недоверчивый взгляд.

– Ты же знаешь, что под залогом я не могу пить, – сказал отец.

Алек весело ухмыльнулся.

– Я в курсе, – ответил он. – А еще, бьюсь об заклад, их больше заинтересовал бы пистолет у тебя за поясом, чем шампанское в бокале, так что можешь немного себя побаловать.

– Оружие они не видят, а вот шампанское вполне, – сказал отец. – Я не могу попасть назад в тюрьму за нарушения условий освобождения. Мне еще многое необходимо закончить до суда на следующей неделе.

– Например? – с любопытством спросил я, думая, что, блядь, он делает.

Его отстранили от дел Borgata и уволили из госпиталя в Форксе, потому что обвинения против него были слишком серьезны, но он все равно был чем-то занят. В последнее время, черт возьми, с ним вообще было нереально связаться.

– Например… отвести Роуз к алтарю, – сказал он, пожав плечами.

– И это все? – спросил я. – Ты этим был так занят весь прошлый год? Практикуешь походы к алтарю?

– Ты спрашиваешь у меня, как я провожу свободное время? – спросил он, приподнимая брови. – Мы что, будем обмениваться историями? Может, тогда ты расскажешь, чем занимался весь прошлый год?

Я напрягся, и на его губах скользнула небольшая улыбка, он понял, что подловил меня. Я не смогу заговорить о том дерьме, которое вытворял.

– Сейчас для этого не время, – с нажимом оборвал нас Алек, покосившись на меня. – Правда в том, Карлайл, что ты можешь весьма неплохо провести остаток своих лет вдали от нас, а в преддверье этого твой старший сын женится. Тоже своего рода пожизненное заключение. Можешь меня исправить, но это называется выпить напоследок.

Отец нерешительно кивнул и поднял бокал, поднося его к губам. Мы тоже начали пить, " Кристалл" хорошо гармонировал с нашей беседой. В основном, говорил Эммет, а я сидел молча, слушая, как алкоголь шумит в голове. Вскоре братья опьянели, и чем больше спиртного разливалось за столом, тем быстрее ослабевало напряжение. Они начали шутить и смеяться, а я поймал себя на том, что по-прежнему наслаждаюсь их обществом, я затосковал по былым временам, по жизни в Вашингтоне до начала этой разрухи. Какие мы были беззаботные и счастливые, а потом пузырь лопнул, реальность упала на наш благополучный мир и разбила его на мелкие кусочки.

Думаю, в той банальной фразе говорили правду. Ты не узнаешь, что с тобой будет, пока не настанет время.

Воспоминания атаковали меня, я погрузился в них, но тут краем уха услышал ее имя и встрепенулся. Я быстро повернулся к Джасперу и нахмурился, когда Эммет захохотал.

– Иззи Биззи, наверное, не знает, что такое RSVP (сокращенно от ré pondez s’il vous plaî t, просьба ответить - пометка на приглашениях), – игриво сказал Эммет. – Так и вижу, как она сидит где-то и пытается расшифровать это дерьмо.

– Наверное, она составит целый список того, что означают эти буквы, – со смехом сказал Джаспер.

– А что, блядь, они значат, кстати? – спросил Эммет.

– Понятия не имею, – пожав плечами, ответил Джаспер. – Это на французском.

– Да уж, ей никогда не разобрать это дерьмо, – снова рассмеялся Эммет. – Но, бьюсь об заклад, она уловила суть.

– А если и нет, у нее есть друзья, чтобы помочь, – ответил Джаспер.

Я уставился на них, пораженный тем, как они свободно говорят о ней. Не знаю, с чего меня так осенило, но тут я понял, что Белла для них часть семьи, и они наверняка пригласили ее на гребаную свадьбу. Сердце забилось с такой силой, что мне стало плохо, я чуть с ума не сошел от мысли, что смогу видеть ее целых несколько дней, во мне смешались агония и надежда.

– Она приедет? – спросил я, слова сорвались с губ прежде, чем я успел подумать.

Они все повернулись ко мне, вздрогнув, как будто только что заметили мое присутствие.

– Как я сказал минуту назад, не знаю, – ответил Эммет. – Роуз не получала RSVP.

– И никто не говорил с ней? – недоверчиво уточнил я, поворачиваясь к Джасперу.

Он медленно пожал плечами, а потом уставился в стол. Я не сводил с него глаз, не зная, что, блядь, это означает – он должен был помогать ей.

– Это же смешно. Кто-то должен был говорить с ней. Этим утром Эсме сказала…

– Что сказала моя жена? – остро переспросил Алек, я запнулся.

– Она сказала, что Изабелла пожелала мне счастливого дня рождения, – ответил я, вопросительно глядя на дядю. – И я подумал, что она говорила с ней, ведь так?

Он отвернулся, его лицо было пустым, и я тут же задумался, а не солгала ли она мне, нахер, чтобы улучшить мое самочувствие. Но тут Алек кивнул и сделал глоток.

– Я говорил с ней этим утром, – сказал он. – Приедет она на свадьбу, или нет, но она о ней знает. Она не озвучила свое решение, но прекрасно поняла значение RSVP. Ré pondez s'il vous plait. Вы ее недооцениваете. Похоже, она умнее всех вас.

Напряжение тут же вернулось, у меня скрутило живот. Над столом нависла некомфортная тишина, и я встал, уходя от них подальше. Надежда внутри меня так и грозила сжечь мозг, она словно насмехалась надо мной.

Я присел у барной стойки, и попросил бармена принести мне водку. Он принес мне две стопки, я опрокинул их в себя. Он наливал мне третью, когда стул рядом со мной скрипнул, и я напрягся, увидев Эммета. Он не смотрел на меня, как будто не узнавая, вместо этого он попросил бармена налить и ему порцию. Он быстро опустошил рюмку и скривился, его тело вздрогнуло, когда он застонал.

– Не знаю, как, блядь, ты пьешь это прямо из бутылки, – сказал он, кивая, чтобы рюмку опять наполнили.

Я быстро выпил свою, и когда подошел бармен, он наполнил обе, поставив перед нами бутылку.

– Тело вскоре привыкает, – сказал я, выпивая еще одну порцию. – Уже почти не чувствую жжения. Идет легче, чем вода.

– Эх, – сказал он, выпивая водку.

Он опять скривился, из груди у него вырвался хрип, и он со стуком поставил рюмку назад на стойку. Я хихикнул и наполнил обе посудины, поднимая свою, но Эммет не последовал моему примеру. Чуть позднее он просто поднял рюмку и начал ее взбалтывать, внимательно рассматривая содержимое.

– Давай уже, говори, – пробормотал я, наполняя стопку.

Он хихикнул, качая головой.

– Не вижу смысла, – сказал он, прежде чем опрокинуть в себя водку.

Он попытался сдержаться, но все равно вздрогнул.

– Твои страдания убьют любой юмор.

– Я в порядке, – выдавил я, беря бутылку.

Я хотел налить ему, но он остановил меня, качая головой. Я пожал плечам и просто поставил бутылку назад.

– Ты чертовски хороший лгун, но меня ты не обманешь, – ответил он, впервые за время разговора поворачивая ко мне голову. – Я знаю, что тебе плохо. Это легко заметить.

– Ну и отлично, но с этим ничего не поделаешь, так что прекращай это обсуждать, – пробормотал я.

– Она ни с кем из нас больше не общается, – сказал он, снова отворачиваясь.

Он поднял подстаканник и поставил его ребром, пытаясь раскрутить. Он выглядел скучающим, но я видел по выражению его лица, что он просто размышлял, что именно, блядь, можно мне говорить.

– Раньше мы ее слышали, время от времени получали короткие сообщения, где она передавала приветы, а еще она слала открытки по почте. Блядь, я даже получил от нее пару электронных писем, когда она освоила компьютер. Но несколько месяцев назад это прекратилось.

Я удивленно уставился на него, пытаясь понять.

– Что-то случилось? – нерешительно спросил я, думая, почему контакт оборвался.

Я пытался справиться с паникой, не желая пугаться заранее, но, блядь, в голове крутились худшие сценарии.

– Она в порядке, да?

– Да, она в порядке, – сказал он. – Или я думаю, что в порядке. Не скажу точно, я же с ней не разговариваю. Но Алек поддерживает с ней общение.

– А Джаспер? – спросил я. – Разве в школе он ее не видит? Он что, не может по-прежнему присматривать за ней?

Он фальшиво рассмеялся.

– Джаспер тоже от нее ничего не слышит. Он даже не знает, где она. Именно поэтому он избегает с тобой бесед, он чертовски боялся даже сидеть рядом с тобой. Он все ждет, когда ты ему врежешь. Он думает, что потерпел поражение, но я постоянно повторяю ему, что это и должно было случиться. Ты выпустил маленькую птичку из клетки, вытолкнул из ее удобного гнездышка, и она сделала именно то, что должна была.

– И что это? – спросил я, когда он встал.

– Она улетела.

Он ухмыльнулся, и я проводил его взглядом, пока он снова присаживался за стол. В тот момент я понял, что он сделал именно то, что я, упрямый дурак, отказывался делать – он уступил. Возможно, он не соглашался со мной, и часть его, блядь, никогда не поддержит мои решения, но теперь он видел, что я не окончательно облажался, отпустив ее. Я вздохнул и поднял бутылку, делая из нее глоток. Потом я тоже пошел к столу и нахмурился, когда понял, что Алек ушел. Оглянувшись, я нашел его в углу, он говорил с кем-то. Я застыл, когда он отклонился, и я смог мельком увидеть лицо того мужчины. Меня словно молнией ударило, когда я рассмотрел черты его лица – он смотрел прямо на меня. Гнев захлестнул меня. Невозможно ошибиться, шрам на пол-лица разоблачил его.

Алистер.

Я смотрел на него, руки дрожали, пока я боролся со злостью. Я впервые увидел его воочию, и я тут же подумал, какого хера он тут делает, мне стало страшно, когда он, заметив мой взгляд, ухмыльнулся. Сердце забилось с бешеной силой, я изо всех сил старался не пуститься в бегство от одного его вида. Мне было насрать на доводы отца… ублюдок сделал это. Я знал, каждая клеточка меня знала – он не только бы причастен к гибели моей матери, но и к похищению, и он за это, блядь, заплатит.

Тут в кармане завибрировал телефон и отвлек меня. Я достал его и выключил звук, когда увидел на экране имя Эсме. Оглянувшись на Алека, я напрягся, когда заметил, что он беседует по телефону, а Алистер идет прямо в нашем направлении. Он остановился посредине между мной и столом, и кивнул отцу.

– Приятно снова тебя видеть, Карлайл, – обыденным тоном сказал он.

– Доктор Каллен, – резко ответил отец, его тон шокировал меня. – Я заработал это звание и заслужил, чтобы ко мне обращались с уважением.

– Доктор Каллен, – прохладным тоном отозвался Алистер, враждебность моего отца немного сбавила ему обороты.

Я заметил в глазах отца вспышку гнева, он выглядел точь-в-точь, как я себя чувствовал. Меня это удивило, ведь это означало, что он мне, нахер, поверил, но прежде чем эта мысль окончательно завладела мной, Алистер повернулся ко мне и снова ухмыльнулся.

– А ты, должно быть, младший Каллен. Эдвард, да? Если мне не изменяет память, ты вылитая копия своей матери. Какая жалость, что с ней так получилось.

– Сукин ты сын, – выплюнул я, гнев во мне был так силен, что подогнулись колени.

Он вздрогнул, пораженный моим тоном, и тут же сделал шаг назад, когда отец вскочил. Он быстро обошел стол и встал между нами, когда я бросился к мужчине, решив отделать его. Я замахнулся водкой и кинул ее, отца окатило жидкостью, но он успел увернуться от бутылки, которая врезалась в стол как раз позади него. Стол покачнулся от силы удара.

– Не смей, блядь, говорить о моей матери!

– Эдвард! – взревел отец.

Глаза Алистера расширились от шока, когда я снова попытался добраться до него, но отец отшвырнул меня назад, и кто-то скрутил меня. Я попытался раскидать обоих, но прежде чем я смог, Алек схватил меня за шею и бросил на ближайшую стену, его пальцы с такой силой врезались мне в глотку, что я начал задыхаться. Я вцепился в его руку и попытался отодрать ее, но он даже не дрогнул.

– Уважение, – прошипел он, только я услышал это слово.

Его голос кипел от возбуждения.

– Я прошу прощения за поведение моего сына, – услышал я слова отца, казалось, что он с трудом выдавливает их из себя. – Он все еще привыкает.

– Вред не был нанесен, – ответил Алистер, глядя на меня. – Но я тоже заработал свое место и заслуживаю уважения. Сегодня я пущу все на самотек, но в следующий раз у меня не будет иного выбора, кроме как пойти на конфликт.

– Ясно, – ответил отец. – Но я лично заверяю вас, что следующего раза не будет.

– Уверены? – спросил Алистер, когда Алек, наконец, отпустил меня.

Я глубоко дышал, грудь болела, а горло жгло.

– Похоже, мальчик очень импульсивен.

– Он бывает таким, но я могу гарантировать, что больше у вас с ним стычек не будет, – сказал отец.

Я удивленно вытаращился на него, пораженный, что он вступился за меня, хотя он десятки раз повторял в Вашингтоне, что не будет поручаться за мою отчаянную задницу, пока я не научусь нести ответственность за последствия своих поступков. Его лицо было очень серьезным, очевидно, он знал, что говорит.

– Беру с Вас слово, – сказал Алистер.

Отец кивнул.

– Хорошо.

Алистер удалился, а я хотел было вернуться к столу, но тут Алек схватил меня за руку.

– Иисусе, я больше ничего не буду делать, – резко сказал я. – Я просто хочу, блядь, сесть и заткнуться, как вы все и ждете.

– Напротив, сейчас ты кое-чем займешься, – сказал Алек, его голос был серьезным. – Я говорил по телефону с Аро, у нас на том конце города ситуация, которую нужно решить. Так что соберись, потому что мы тратим ценное время на всякую ерунду.

Я одарил его удивленным взглядом, когда он позвал официантку и приказал ей и дальше приносить алкоголь моей семье, бесплатно, а еще убрать беспорядок, который я учинил. Он извинился перед Эмметом, и меня тут же захлестнуло чувство вины за эту гребаную сцену, которую я устроил на празднике. Алек объяснил, что нам необходимо ехать. Я повернулся к брату, полный стыда.

– Прости, Эм, – промямлил я. – Я не хотел, нахер, все испортить.

– Ерунда, – сказал он. – Если в нашей семье ничего не произойдет, это будем не мы. Я не знаю, кто был этот мудак, но у меня плохое предчувствие, так что будь осторожен, ладно?

Я кивнул, а отец раздраженно выдохнул.

– За него не стоит переживать, – спокойно сказал он. – Он не будет проблемой.

Я подозрительно прищурился. Минуту назад мне показалось, что он, блядь, верит мне, но сейчас он снова вел себя так, как будто этот мудак абсолютно безопасен. Но прежде чем я сказал хоть слово, Алек окончательно потерял терпение и потащил меня к двери. Я сбросил его руку и сам пошел за ним на парковку. Я хотел взять свою машину, но он снова остановил меня.

– Забирайся, – приказал он, кивая в сторону пассажирского сидения своего " Мерседеса".

Я раздраженно вздохнул, но подчинился, потому что спорить означало только навлечь на себя еще большие неприятности.

За всю поездку он не сказал ни слова, напряжение в машине было невыносимым. Он так и излучал гнев, а я, казалось, впитывал каждую его каплю, моя собственная злость нарастала, я сжал руки в кулаки. Глядя в окно, я смотрел, как в темноте проносятся мимо здания, и думал о том первом разе, когда Алек взял меня на работу.

20 января 2007 года

– Какого черта мы тут делаем? – сконфуженно уточнил я, уставившись на ветхий дом, к которому мы приближались.

" Сенсационные грешки" гласила люминесцентная вывеска о названии места, и даже по первому впечатлению я мог сказать, что такие места регулярно Алек не посещает.

– Бизнес, – просто ответил дядя.

Я, вздохнув, пожав плечами. Он выдрал мою задницу из постели в три часа ночи и сказал, что нам нужно кое-куда поехать, но ни черта не объяснил по пути. Из всех мест, куда он мог взять меня в подобное время, это точно не был бы дрянной стрип-клуб.

– Это место, что ли, принадлежит тебе? – спросил я.

Он споткнулся и одарил меня раздраженным взглядом, очевидно, он неправильно понял мой вопрос.

– Ты плохо знаешь меня, Эдвард, если считаешь, что я могу владеть чем-то подобным, – ответил он. – Владелец платит Borgata ежемесячный гонорар, и мы позволяем им вести бизнес на нашей территории. Кстати, большинство бизнесменов тут поступают именно так.

– Шантаж и вымогательство, – пробормотал я. – Чудненько.

Он сухо засмеялся, качая головой.

– Исключительно в целях защиты. Пока они платят дань, с ними нет никаких затруднений, а в обмен иногда мы подчищаем за ними хвосты. Это деловые отношения.

– Как скажешь, – сказал я. – Что тебе понадобилось в этом месте, кстати?

– Увидишь.

Он открыл входную дверь, громкая музыка тут же оглушила меня, а Алек кивнул, чтобы я проходил. Я зашел внутрь и скривил нос от жуткой вони, оглядываясь по сторонам. Казалось, тут все пропахло потом и спиртным, а сигаретный дым висел в воздухе плотным облаком, было душно. Стоило мне вдохнуть, как я закашлялся, глядя на сцену, где несколько женщин танцевало на пилонах. На них были только трусики-танга и обувь на высокой платформе, макияж на лицах был чересчур вызывающим, а блеск для тела сиял. Они выглядели, как настоящие дешевки, я не заметил даже чего-то милого, на телах совершенно не было загара, а грудь не стояла. За такое жалкое зрелище я бы не стал платить. Они выглядели так, как будто постоянно бьются о свою трубу, но мужчины, засовывающие доллары им в трусики, выглядели не лучше. Ни один уважающий себя человек не приблизился бы к таким ублюдкам.

– Прекращай смотреть, – сказал Алек, проходя мимо меня. – Я сказал, что мы тут не для удовольствия, а для бизнеса.

– Смешно, – пробормотал я, следуя за ним. – Если ты считаешь, что я свяжусь с такими сучками, ты явно меня не знаешь.

– Touché (в фехтовании " укол"), – ответил он, направляясь к задней комнате.

Там он открыл дверь, ведущую в подвал, и тут же начал спускаться по ступеням, но я застыл наверху, не решаясь, когда вдруг услышал женский крик. Мое сердце тут же бешено забилось от этого звука, а Алек недовольно застонал.

– Заткните ее!

Она снова закричала, но звук тут же оборвался, я начал медленно плестись по лестнице, не желая злить Алека. Я осторожно осмотрел комнату и тут же ощутил настоящий шок и вспышку страха. Я попытался сохранить ум холодным, не понимая, какого хера тут творится. Посреди комнаты на стульях сидели два человека, молодая женщина и пожилой мужчина. У них во рту были кляпы, а на глазах повязки, к сидениям их крепко привязывали веревки. Кроме Алека в комнате было еще двое мужчин, я узнал их – мафиози. Они стояли поодаль, просто наблюдая, и я тут же понял, кто несет ответственность за происходящее.

– Эдвард, ты в курсе истории, происходящей между итальянской и ирландской мафией в Чикаго? – спросил Алек, с любопытством глядя на меня.

Я нерешительно кивнул и прочистил горло.

– Они ненавидят друг друга, – сказал я.

– Да, и даже больше, – ответил Алек. – До принятия сухого закона мы постоянно конфликтовали, тогда ирландская мафия контролировала северную сторону, а мы – южную. Джон Торрио строил нашу империю и трансформировал деятельность мафии в Чикаго, но ирландцам это не нравилось. Понимаешь ли, Торрио был дипломатом и верил, что, несмотря на незаконную деятельность, мы не должны превращаться в дикарей, а вот ирландцы не соглашались. Багс Моран был тогда заместителем босса, и он делал попытки убить Торрио, но потерпел поражение. Именно Моран первым использовал такой вид убийства, как стрельба из проезжающего мимо автомобиля. Вместо того чтобы быть мужчиной и встретиться с врагом лицом к лицу, ты атакуешь с дистанции. Это трусость. Торрио серьезно ранили во время одного из таких покушений, и из-за этого ему пришлось передать управление организацией Аль Капоне. Капоне продолжил дело Торрио, но Капоне был далеко не таким благородным. Он не чурался равного правосудия.

– Око за око, – пробормотал я.

– Да. Моран пытался убить Капоне, и не раз, но не смог. Дело дошло до такой точки, что созвали собрание по проблемам мира, где Капоне заявил, что ирландцы чересчур легко устраивают перестрелки и не хотят сосуществовать, но в Чикаго достаточно места для всех нас. Он говорил, что город – это большой пирог, и каждая организация должна отвечать за свой кусок, – сказал Алек, не сводя с меня внимательного взгляда.

– В этом есть смысл, – сказал я, чтобы он понял, что я его слушаю, но, блядь, я понятия не имел, к чему ведет разговор.

– Я тоже так считаю, – ответил он. – Вскоре после этой встречи разразилась настоящая резня. Они никак не могли оставить друг друга в покое, Моран воровал партии товара Капоне, а Капоне сжигал точки, принадлежащие Морану, а еще они постоянно пытались убить друг друга. Долго так продолжаться не могло, и вот, наконец, Моран убрал человека Капоне и убил его друзей. Тогда терпение Капоне лопнуло, Моран раз за разом нарушал условия перемирия. Он решил, что хватит.

– Капоне отправил несколько человек, одетых, как полисмены, на склад Морана, там они выстроили у стены шесть его служащих и расстреляли их. Они прозвали это Резней на день святого Валентина, потому что это случилось именно четырнадцатого февраля. Этот поступок шокировал Морана, и хотя подпольное противостояние продолжилось, они надолго прекратили активные действия друг против друга. Но все закончилось, когда отменили сухой закон, положение дел у Морана резко ухудшилось, и он решил пуститься в бегство из Чикаго. Он совершил немало преступлений, сидел в тюрьме за грабеж, и, наконец, умер с сотней баксов на счету. А что касается Капоне… его тоже рано или поздно посадили за решетку, но, как ты знаешь, прошли десятки лет, а организация все еще жива, – сказал Алек. – Тебе, наверное, интересно, почему я это говорю.

– Да.

– Я просто хотел показать тебе, что осталось от ирландской мафии, – сказал он, подходя ближе и снимая повязку с глаз мужчины.

Он слепо заморгал, пытаясь привыкнуть к свету, а потом посмотрел в нашем направлении. Я увидел в его глазах вспышку гнева, а еще страх, когда он заметил Алека.

– Это Лиам О'Баньон. Долгие годы у нас были мелкие конфликты с ирландцами, но мы изо всех сил держались за мир. Они были как назойливые насекомые, постоянно переступали границы и вставали у нас на пути, но ничего сложного. В конце концов, у всех должен быть свой кусок пирога. К сожалению, наше перемирие было разрушено, и поразительнее всего, кем именно.

Он подал знак одному из мужчин у стены, и тот подошел и снял повязку с девушки. Она безумно закрутила головой и тут застыла, по ее лицу скользнул страх, когда она заметила меня. Она запаниковала, начала мычать что-то в кляп и отчаянно мотать головой, я нахмурился.

– Это Виктория, – сказал Алек. – Она дочь Лиама, а также она была девушкой Джеймса. Хотя, скорее, не девушкой, а его goomah, учитывая, что он держал их отношения в секрете. И он так хорошо хранил эту тайну, что никто из нас не узнал бы о ее причастности к делу, если бы не слова Изабеллы.

– Она? – недоверчиво спросил я, пытаясь справиться с гневом. – Она участвовала в похищении?

– Да, – ответил Алек, а Виктория снова затрясла головой и заплакала. – И это заставило меня призадуматься, а как же поступить, учитывая, что Изабелла утверждала, что Виктория не причинила ей физического вреда, а мне не нравится убивать женщин. Но, в то же время, ее причастие к делу не может остаться ненаказанным. Как это увидят остальные – мы позволили ребенку соперника прийти на нашу территорию и стать участником измены? Я начал думать, а как бы поступил Аль Капоне? Как ты считаешь, Эдвард, что я решил?

Я поколебался.

– Око за око.

– Точно. Так что я пошел на их территорию и украл ее прямо у них из-под носа, а потом держал ее тут две недели. Я все ждал, что он придет за ней, я оставил ему зацепки, чтобы он понял, что это я ее забрал, но он не пришел, – сказал Алек, качая головой. – Он ничего не сделал, он повел себя так, будто ему плевать, что с ней случится. И меня это заинтриговало – она под его ответственностью, а он всецело ее игнорирует, так как он поступает со своими людьми? Наши рядовые сотрудники – они как дети – мы должны присматривать за ними, наказывать за ошибки и награждать за успехи. Терпеть не могу, когда у человека десятки детей, и они бегают по улицам, совершают преступления во имя него, а он так жалок, что даже не может собраться и вмешаться, если они попадут в неприятности. Так что я снова задал себе вопрос. А что сделал бы Аль Капоне? Ты знаешь ответ, Эдвард?

– Он, э-э... он, наверное, сказал бы, что поиграли и хватит.

Он поднял пистолет и достал из кармана глушитель, медленно прикручивая его, пока смотрел на сидящих на стульях людей.