Интервью с героями. Алек. Часть 1

Jadsmama: Джейн или Чарльз хоть раз спрашивали о Белле с тех пор, как ее забрали из их дома?

Чарльз никогда ей не интересовался. По крайней мере, у меня он о ней не спрашивал. Но Чарльзу известно, что я не тот человек, с кем можно поболтать или перекинуться парой фраз, так что он, вероятно, понимает, что обращаться ко мне – пустая трата слов. К тому же, я предпочитаю думать, что он не безнадежно туп, хоть и признаю, что это не исключено. Спрашивать меня о благополучии дочери, которую он мучил, с которой ужасно обращался и продал в рабство, было все равно, что подписаться под тем, что он идиот и явно не ценит свою собственную жизнь. Уж он меня знает. Однако, он часто смотрит на меня, и я могу сказать ей, что он задается вопросом о ее благополучии. Не то чтобы он так уж обеспокоен, скорее, ему просто любопытно.

У моей сестры же, напротив, здравый смысл отсутствует, впрочем, как и многих других вещей. Не так давно в какой-то момент она задала мне вопрос, жив ли еще этот ребенок. Я и не подумал удостоить ее ответом, потому что достаточно хорошо знаю свою сестру. Ее ничуть не заботила безопасность девочки. Она спрашивала о ней исключительно по своим извращенным, эгоистичным причинам. А я не собираюсь участвовать в ее глупых играх. Она сама постелила себе постель, и сейчас у нее нет иного пути, кроме как лечь в нее. Немногие из нас имеют возможность самостоятельно создавать свою судьбу, и Джейн была одной из таких людей. И я не стану размахивать битой ради тех, кто по собственной воле решил быть черствым и жестоким, безо всяких на то причин.

Wannakee: Я знаю, что ты ставишь мафию на первое место, даже превыше собственной семьи. Но если дойдет до того, что Аро прознает о Белле, и вспыхнет конфликт, ты выберешь мафию, тем самым предав свою жену? Способен ли ты убить ее?

Полагаю, тот факт, что Карлайл до сих пор дышит, а я оказался вовлеченным в эту злополучную ситуацию, уже отвечает на данный вопрос. Я всегда ставил Боргату превыше всего, выполнял все, что мне поручали, каким бы недостойным я это ни считал. Я присягнул им, а это решение далось мне нелегко. Как и никому из нас. Как я уже говорил несколько минут назад, касаемо моей сестры – я точно так же постелил свою постель и должен в нее лечь.

Однако, любой человек, у которого есть сердце и хотя бы капелька совести знает, где он должен провести свою черту, переступать за которую нельзя. Я губил человеческие жизни, и не так уж часто в этом раскаивался, но мой собственный рубеж – это моя жена. Все мы можем иногда выйти из-под контроля, и когда дело касается того, что для нас очень важно, мы перестаем подчиняться и выполнять приказы. У каждого из нас есть свои слабые стороны. Слабостью Карлайла была и остается Элизабет, и из-за нее он не единожды нарушал клятву. И продолжает делать это и спустя столько лет после ее смерти. Я не претендую на то, что мне известны все мотивы Карлайла, побуждающие его делать то, что он делает, но его рубеж начинается там же, где и память о его жене. Благодаря ей он сейчас защищает Изабеллу.

В этом отношении я и сам немногим отличаюсь от Карлайла. Мой рубеж – моя жена. Если они когда-нибудь закажут убийство моей жены, мне будет незачем жить. Человек, утративший почтение к своей жизни, крайне опасен. Ведь тогда у них не останется ничего, что могло бы удерживать меня за крайней чертой, ведь угроза жизни – единственное, что у них есть. А если я перестану бояться смерти и буду даже стремиться к ней, я стану опасным... даже больше, чем могу быть опасен сейчас.