Глава 38. Что-то лучше, чем ничего

" Я предпочел бы одно дыхание её волос, один поцелуй её губ,

одно прикосновенье её руки, чем вечность без этого"

Из фильма " Город Ангелов"

Эдвард Каллен

Я открыл заднюю дверь дома и отступил, чтобы Изабелла смогла войти. Её щеки залились румянцем, носик был ярко красным. Она шмыгала им, её одежда промокла от барахтания в снегу и она, конечно же, чертовски замерзла. Она задрожала, как только вошла в дом, её тело пыталось снова приспособиться к теплу. Она посмотрела на меня и слегла улыбнулась, после чего пошла в направлении лестницы, я же захлопнул дверь. Мои братья и их подружки по-прежнему играли снаружи, но, черт возьми, для меня было слишком холодно. Мой член, мать его, замерз, а мои яйца, черт возьми, сплющились. Я люблю снег и всё такое, но только в ограниченном количестве.

Я шел в направлении лестницы, с меня капала грёбаная долбаная вода и растекалась по всему чертовому полу, но я ничего не мог с этим сделать, кроме как раздеться здесь и сейчас. И я, блядь, давно бы это сделал, так как не отличался особой стеснительностью, но я не был до конца уверен, что Эсме бы одобрила то, что я разгуливаю по дому с болтающимся членом, раскачаивающимися во все стороны яйцами и так далее.

Изабелла подошла к первой ступеньке и уже собралась подняться по лестнице, когда Эсме вышла из кухни. Она с улыбкой взглянула на меня, прежде чем переключить свое внимание на Изабеллу. - Изабелла, дорогая, Карлайл хочет видеть тебя в своем кабинете, как только ты сможешь. – Изабелла напряглась, замерев на месте. Она повернула голову, чтобы взглянуть на Эсме, и улыбнулась, но было видно, что улыбка эта вынужденная. Я разглядел в её глазах намек на тревогу.

- Да, мэм, - тихо сказала она. – Спасибо. - Она кратко взглянула на меня с толикой паники во взгляде, прежде чем развернулась и начала подниматься по лестнице. Я повернулся к Эсме, вопросительно изогнув бровь.

- Эй, он же не собирается испортить ей чертово Рождество, не так ли? - спросил я. Эсме улыбнулась и покачала головой.

- Нет, я уверена, что он улучшит его в миллион раз, детка, - сказала она. Я немного прищурил глаза.

- Как? - спросил я.

- Почему ты не подождешь и не спросишь у неё? Я уверена, что она расскажет тебе, - заявила она мне и многозначительно улыбнулась. Я закатил глаза, но всё же немного улыбнулся, так как было дьявольски хорошо чувствовать, что Эсме все знает.

- Да, она мне расскажет, - сказал я, покачав головой. - Она не скрывает от меня это дерьмо.

Глаза Эсме несколько расширились, и она скептически посмотрела на меня. - Не скрывает? - спросила она. Я отрицательно покачал головой, и она кивнула. - Значит, она рассказывала тебе о своей жизни в Финиксе?

Я пожал плечами. - Ну, говорила. Я подразумеваю, что это точно не самая любимая ее тема, учитывая всё то дерьмо, что творила с ней твоя сумасшедшая грёбаная невестка. Я, черт возьми, зол на твоего мужа из-за всей этой хрени, между прочим. Передай ему, что за это я собираюсь когда-нибудь напинать его грёбаную задницу. Он должен был удушить её сраной подушкой или чем-нибудь другим, когда они еще были детьми.

Эсме расхохоталась: - Ты же знаешь, что не можешь винить Алека за то, что делала его сестра. И мне хотелось бы увидеть твои попытки избить моего мужа, - сказала она, подталкивая меня локтем. - Он вырубит тебя куда быстрее.

Я усмехнулся: – Да ладно, я с легостью сделаю его, если только он будет вести грёбаную борьбу честно. Но, зная его, не удивлюсь, если он будет просто стоять, пока я напихаю ему несколько раз, а потом достанет грёбаный пистолет и пульнет мне прямиком между глаз.

Она вздохнула и покачала головой. - Он так не поступит, - сказала она. Я закатил глаза.

- Stronzata (херня, бредятина), ты знаешь, что он, блядь, именно так бы и сделал. Дядя Алек клёвый и всё такое, но его постоянное молчание может быть чертовски пугающим, - сказал я. Когда я был маленьким ребёнком, он обычно использовал свои приемчики, чтобы вытрясти из меня мое дерьмо. Он из тех типов, которые говорят только тогда, когда им нужно сказать что-то важное, а в остальное время он сидит и слушает, поглощая всё, что говорят окружающие, и наблюдает за их поведением. Когда ты маленький ребёнок, это пугает, так как ты чувствуешь себя так, будто находишься под каким-то грёбаным микроскопом, а он только и ждет, когда ты напортачишь. Если Алек был дома, я ненавидел оставаться у Эсме, это вызывало у меня долбаные припадки. Иногда мама и папа сдавались и брали меня с собой, но в большинстве случаев отец смотрел на меня с видом " прими это как грёбаный мужчина", и они уходили. А я всё время находился на грани, потому что Алек – ублюдок, и никогда не знаешь, чего от него ожидать. Неудивительно, что в организацию он подался в качестве грёбаного наёмного убийцы.

У меня всегда было ощущение, что мама считает его жутким, потому что, когда он был рядом, она всегда взирала на него с опаской, а он держал с ней дистанцию, как будто, чёрт возьми, знал, что пугает её или по какой-то другой причине. После маминой смерти он стал часто появляться у нас вместе с Эсме, так что, по истечении времени, я несколько привык к нему. Он, мать его, казался безвредным, и, видимо, у него все же было грёбаное сердце, хотя бы по отношению к Эсме, раз уж она оставалась с ним так долго, и мы неплохо проводили время все вместе… хотя время от времени он всё ещё выколачивает из меня дерьмо.

- Мой муж может быть молчаливым человеком, но он не черствый, - сказала она, глядя на меня. - Он переживает за тебя, ты знаешь это.

Я улыбнулся. - Я знаю. Но какого хрена он сейчас не здесь? Он нашел занятие получше, чем зависать с нами на Рождество? - спросил я. Она вздохнула.

- Он хотел приехать, но не знал, как Изабелла отнесется к тому, что он останется в доме, - сказала она. Я удивленно посмотрел на неё, а она слегка улыбнулась. - Он сказал, что знает, раз уж он нервирует тебя, то, безусловно, напугает и робкую девочку Свон, особенно из-за его связи с Джейн. Я полагаю, что это даже хорошо, что он не приехал, учитывая то, что она боялась даже меня.

Я сухо рассмеялся: - Да, уж Алек бы окончательно испугал её до чертиков. Всё же это любезно с его стороны. Наверное, я не буду гнобить его, когда увижу в следующий раз, в конце концов, он, черт возьми, внимателен к Белле, - сказал я. Глаза Эсме чуть расширились, после его она рассмеялась.

- Белла? - спросила она, и я застонал, закатив глаза.

- Да, Белла. У тебя с этим какие-то грёбаные проблемы? - спросил я. Она продолжала посмеиваться и покачала головой.

- Нет… Просто это напомнило мне о твоей матери, вот и всё, - сказала она. Я прищурил глаза.

- Почему это то, что я называю её Беллой, напоминает тебе о моей матери? - спросил я. Она растерянно смотрела на меня прежде, чем в её глазах отразилось нечто похожее на долбаную панику. - Правду, Эсме. Потому что я знаю, блядь, что ты что-то знаешь, а я не люблю людей, которые скрывают от меня какое-либо дерьмо.

Она вздохнула и покачала головой. - Я не знаю, о чем ты говоришь. Это напомнило мне о твоей матери, потому что она любила это слово – bella.

Я еще больше прищурился. - Неужели это имеет такое большое значение, что ты даже не можешь рассказать мне? - спросил я. Она взглянула на меня и пожала плечами.

- Это не мой секрет, - только и сказала она. Закатив глаза, я мотнул головой.

- Ну конечно, - пробормотал я с раздражением. Он вздохнула и, протянув ко мне руку, нежно потерла мою спину.

- Извини, детка, тебе придется спросить это у своего отца. Я не могу выбалтывать его тайны, точно так же, как и свои. Говоря об этом: разве не лицемерно разозлиться на человека, который не затягивает тебя в петлю, в то время, когда ты сам пытаешься вытащить из этой петли своего отца? - спросила она. Я уставился на неё, зная, что она, черт возьми, права, но мне не нравилось, что придется спрашивать его.

- Пытаюсь? - спросил я через секунду, когда, наконец, понял, что она имела в виду. - Ты намекаешь, что у меня не получится? Он знает? Христос, он из-за этого дерьма вызвал её к себе в кабинет? - я чувствовал, как во мне назревает небольшая паника, и Эсме, скорее всего, почувствовала это, так как закатила глаза.

- Ой, парень, хватит быть таким параноиком, - сказала она. - Я же уже сказала тебе, что он собирается сделать кое-что хорошее. Расслабься.

Я вздохнул, покачав головой. - Я пытаюсь расслабиться, но, черт возьми, гораздо проще сказать, чем сделать. Ты вообще представляешь, насколько это сложное дерьмо? Я всё время жду, когда всё это обрушится или взорвется прямо перед нашими грёбаными головами в момент, когда мой отец поймет, что я влюблен в его грёбаную рабы… - Я остановился, даже не в силах договорить это сраное слово. Я услышал хихиканье Эсме и посмотрел на неё, изогнув бровь. - Что-то охеренно забавное? - спросил я.

Она покачала головой. - Нет, просто было странное чувство дежа-вю. Не обращай на меня внимания, - сказала она. Я взглянул на неё, растерявшись, но она адресовала мне даже-не-думай-спрашивать-взгляд, я пожал плечами, так как знал, что попытаться выпытать у неё хоть что-нибудь, окажется лишь пустой тратой времени. Она всегда хранит секреты отца, и заберет их с собой в грёбаную могилу.

- Конечно, - пробормотал я, раздраженный всей этой ситуацией. Эсме улыбнулась и вновь принялась потирать мою спину.

- Оно того стоит, я думаю, что она очаровательная девушка. Вы, ребята, так мило смотритесь вместе, - сказала она.

- Спасибо, - пробормотал я. - Хотя не совсем уверен, что мой отец будет разделять те же самые чувства. - Она вздохнула.

- Твой отец – сложный человек, ты это знаешь. Просто будет осторожен с ним сейчас, и я уверена, что всё получится, - мягко сказала она. Я вздохнул и кивнул, запустив руку в свои волосы. То, что сказала Эсме, заставило меня чувствовать себя лучше, она поддержала меня, но вся эта ситуация по-прежнему вызывала у меня беспокойство. Повисла небольшая пауза, прежде чем она вздохнула: - Твоя мать была бы счастлива.

Я перевел глаза на нее и кивнул. - Я думаю, что она бы понравилась маме. Если б ей выпал шанс когда-нибудь познакомиться с ней, - сказал я. Глаза Эсме немного расширились, а на лице появилось удивление, прежде чем к ней вернулось обычное для нее выражение лица. Я подозрительно прищурил глаза. - Это ещё один грёбаный секрет? - поинтересовался я.

Она слегка улыбнулась. - Я не имею понятия, о чем ты говоришь, - сказала она. Я громко застонал от раздражения.

- Что за дерьмо? Сейчас я собираюсь пойти в душ и переодеться, так что не заходи в мою комнату, если не хочешь увидеть шоу, - проворчал я, поворачиваясь и направляясь к лестнице. Я начал подниматься, но голос Эсме остановил меня на полпути ко второму этажу:

- Эдвард? - сказала она тихо, с состраданием. Я взглянул на неё и увидел, что она улыбается. - Для Элизабет было бы невозможным не полюбить Изабеллу.

Я уставился на неё на какой-то миг, прежде чем кивнул. Вздохнув, я пошел вверх по лестнице. Проходя через второй этаж, я заметил, что двери отцовского кабинета закрыты, а значит, Изабелла до сих пор была там с ним. Я направился в сторону третьего этажа и, толкнув дверь своей спальни, проскользнул внутрь. Включил свет и закрыл за собой дверь, чтобы сразу же снять с себя грёбаную одежду. Я бросал вещи в корзину, большая их часть упала рядом с ней, но сейчас я не придавал особого значения этому дерьму. Я направился в ванную и открыл воду, шагнув под душ, как только вода нагрелась. Я вымыл голову и постоял немного под струей воды, позволяя ей согреть мое тело, а моя кожа немного порозовела. Наконец, я выключил воду и выбрался из душа, схватив белое полотенце. Я вытерся и обернулся им вокруг талии; выйдя в комнату, я замер, когда обнаружил там Изабеллу, сидящую на краю кровати. Она держала в руке фотографию и напряженно разглядывала её.

- Что это у тебя, малыш? – тихо спросил, испытывая любопытство. Она подняла на меня взгляд, и я тут же нахмурился, так как заметил следы слёз на её щеках, и красные от рыданий глаза. - С тобой всё в порядке?

Она немного улыбнулась, кивая. И чуть приподняла фотографию в руке. - Это э-э-э… Это моя мама, - тихо сказала она, и ее голос надломился. Мои глаза расширились от шока.

- У тебя есть фотография твоей мамы? - спросил я. Она кивнула.

- Твой отец только что дал мне её, - тихо сказа она, поглядывая то на меня, то вниз – на неё. - Он сделал её для меня, когда ездил в Финикс вместе с твоим дядей.

Я в шоке уставился на неё, ошеломленный тем, как это было чертовски великодушно со стороны отца. Я провел рукой по своим мокрым волосам, и меня осенило, что я стою тут, совершенно голый, если не считать грёбаного маленького полотенца, которое едва прикрывало мой член. Я подошел к гардеробу и открыл верхний ящик, чтобы достать пару боксеров.

- Ну, это было ужасно мило с его стороны, - сказал я. Я повернулся обратно к ней и заметил на себе её пристальный взгляд, он был сосредоточен на моей груди. Я прокашлялся через секунду, и её глаза взметнулись к моему лицу. - Ты собираешься наблюдать за тем, как я одеваюсь? - игриво спросил я. Её глаза распахнулись еще шире, и она покраснела, щеки вспыхнули розовым цветом. Я захихикал, качая головой. - Ну тогда закрой свои глазки, tesoro, потому что я планирую снять это полотенце.

Она повернула голову так, чтобы смотреть в другую сторону, но когда отбросил полотенце, я увидел, как она взглянула на меня. Я засмеялся, а она ещё больше залилась краской, когда прикрыла руками лицо и повернулась вокруг так, чтобы оказаться спиной ко мне.

Я покачал головой, посмеиваясь, и швырнул полотенце в сторону корзины для белья. Натянув боксеры, я быстро натянул пару джинсов, застегнул их и подошел к кровати. Сев рядом с Изабеллой, я вздохнул и обнял её. Она подпрыгнула от неожиданности, но открыла глаза и прислонилась ко мне.

- Можно мне посмотреть? - спросил я, потянувшись к фотографии, которую она держала. Она инстинктивно вцепилась в неё еще крепче, когда я прикоснулся к ней, и я засмеялся. - Я верну её тебе, Белла.

Она посмотрела на меня и смущенно улыбнулась, разжав пальцы. – Прости, - пробормотала она, засмущавшись. Я улыбнулся и пожал плечами.

- Ничего страшного, - сказал я, и опустил взгляд вниз на фото. Это было изображение женщины, совсем тощей и немного хрупкой на вид, с короткими каштановыми волосами. Я сразу же узнал её, поскольку видел в комнате Изабеллы рисунок, который она тогда нарисовала, и легко отметил множество сходных с Изабеллой черт. Она стояла в месте, похожем на пустыню, что имело смысл, учитывая, что Финикс в значительной степени и являлся грёбаной пустыней, а также на заднем фоне виднелся огромный бело-серый дом. Возле дома было ещё одно строение, больше похожее на потрепанный сарай, а за домом – несколько коричневых сооружений и ряды деревьев. Некоторое время я смотрел на это, сморщив лоб: по каким-то причинам сцена казалась мне поразительно знакомой.

Изабелла наклонила голову, чтобы опереться на мое плечо, и вздохнула: - Сейчас ты видишь мой дом, - сказала она мягко, вытягиваясь и указывая на сарай.

- Это не твой дом. Твой дом – со мной, - сказал я решительно; мне не нравилось, что она назвала это долбаное нелепое место домом. - Я не могу поверить, что они действительно заставили вас жить в этом убожестве.

Она пожала плечами. - Я выжила, - просто сказала она. Я закатил глаза.

- Жизнь – намного больше, чем просто выживание, Изабелла, - сказал я. Она легко вздохнула.

- Как что? - спросила она. Я пожал плечами.

- Я не знаю. Черт, а как же быть счастливым? - сказал я, не имея понятия, как на это ответить. Она тихонько рассмеялась.

- Счастье – это хорошее здоровье и плохая память, - шутливо сказала она. Я нахмурился и взглянул на неё, чтобы увидеть на её губах легкую улыбку. Она смотрела на меня, и её улыбка росла по мере того, как она поднимала голову с моего плеча. - Альберт Швейцер.

Я наигранно закатил глаза. - Ты и эти сраные цитаты Швейцера. Клянусь Христом, ты слишком умна и могла бы извлечь из этого выгоду: ну, например, делать за меня грёбаное домашнее задание, - сказал я.

- Я бы так не сказала, - сказала она, смеясь. - Я знаю ровно столько, сколько знаю, ни больше, ни меньше.

Я рассмеялся, качая головой. - Ну, конечно, bella ragazza. Ты должна больше верить в себя. Как и с твоим рисованием: ты, твою мать, безосновательно сомневаешься в себе, ты талантлива.

- Спасибо, - сказала она тихо и искренне. Я улыбнулся ей и кивнул, пристально глядя на неё, прежде чем наклониться и легко поцеловать в губы, неглубоко проникая языком ей в рот.

- Prego, - сказал я, отстраняясь. Её брови тотчас взметнулись вверх.

- Prego? Разве это не соус для спагетти? - спросила она в замешательстве. Я начался смеяться, качая головой из-за ее серьёзности. Она выглядела так офигенно мило с этой складкой на лбу, с сосредоточенным видом и замешательством на лице.

- Да, это марка соуса. Но по-итальянски это значит " пожалуйста", - сказал я. Она кивнула и улыбнулась, я же вернул свой взгляд к фотографии. - Этот дом выглядит подозрительно знакомым.

- Правда? - спросила она. Я кивнул.

- Да. Наверное, я уже видел его на фотографии или ещё где, - сказал я, пожимая плечами. - Так или иначе, спасибо, что показала ее мне. Нам нужно будет раздобыть тебе рамку для неё.

Я протянул ей фотографию, и она бережно взяла её, мельком взглянув и улыбнувшись.

- Могу я задать тебе вопрос? - спросила она. Я кивнул. - А почему у тебя нет фотографий с твоей мамой?

Я вздохнул и прошелся рукой по волосам. - У нас есть. Большинство из них на чердаке вместе с вещами мамы, но некоторые есть и здесь. Это просто… просто немного трудно постоянно на них смотреть. После того, как папа вернулся домой спустя год, а Эсме уехала, он прошелся по всему дому и снял каждую фотографию мамы, которые развесила Эсме. Я знаю, что он держит одну в своем столе в кабинете, я как-то раз вошел и застал его за тем, как он смотрит на неё, но остальную часть он запаковал и вывез. У нас, мальчиков, тоже были её фотографии, но мы тоже сняли их. Это, наверное, не имеет для неё никакого значения, но для нас было проще не натыкаться каждый день на её лицо. Думаю, многие бы назвали это бегством или еще как-то, но это было менее болезненно. Я откопаю одну из них, и тогда ты сможешь увидеть её на днях.

Изабелла улыбнулась. - Я бы хотела. Держу пари, что она красивая.

Я хихикнул: - Конечно. Она ведь родила меня, - сказал я игриво. Изабелла слегка толкнула меня, демонстративно закатив глаза, но рассмеялась. - Хорошо, хорошо. Я знаю, что я зазнайка. Но да, она была красива. Однако, я похож на неё. Рыжеватые волосы. Зелёные глаза. В любом случае… хватит об этом.

Мгновение она всматривалась в меня, но кивнула, соглашаясь. Она снова вернулась к фотографии своей матери, а я встал, подошел к шкафу и достал из него рубашку.

- Я должна идти – посмотреть, не нужна ли твоей тёте какая-нибудь помощь, - тихо сказала она. Я натянул рубашку и обернулся, чтобы посмотреть на неё.

- Уверен, ей это понравится, - сказал я. - Хотя ты вовсе не обязана, - Изабелла улыбнулась и поднялась.

- Я знаю, - сказала она, подходя ближе, и остановилась прямо напротив меня. Она улыбнулась шире, от чего моя грудь немного раздулась. Боже, она выглядела настолько дьявольски счастливой, какой я никогда еще ее не видел. Я не могу отрицать, что во мне проснулась грёбаная ревность, потому что это мой отец сделал для неё, но и не могу быть последним мудаком и позволить своим проблемам разрушить её радость. - Увидимся внизу, красавчик.

Она встала на цыпочки и быстро коснулась своими губами моих. Я усмехнулся и покачал головой, когда она развернулась и пошла к двери. Она зашла в свою комнату и положила фотографию на комод, прежде чем выйти и спуститься по лестнице.

Я взял коробку, в которой лежал настоящий подарок для отца, и вышел из комнаты, чтобы спуститься на второй этаж. Я не отдал его ему, когда мы все обменивались подарками, так как знал, что Джасперу будет некомфортно присутствовать при всем этом дерьме, и не хотел омрачать ему Рождество. Остановившись у двери кабинета отца, я кратко постучал, прежде чем открыть ее.

- Ты вообще-то не должен входить в комнату без разрешения, Эдвард, - сразу же сказал отец, закрывая папку, лежавшую перед ним, и посмотрел на меня.

- Почему ты что-то пытаешь скрыть? Не думал, что у нас тут есть секреты, - сказал я, ухмыляясь и подлавливая на его же херне. Он улыбнулся и закатил глаза, явно забавляясь.

- Думаю, у меня не меньше секретов, чем у тебя сын, - сказал он, после того как разглядывал меня с любопытством и по-прежнему с весельем. Как только его слова прозвучали, я снова запаниковал, но совладал с этим дерьмом, не желая, чтобы он заметил. Он, мать его, проверял меня, я знал это. – Ты собираешься сесть? – спросил он спустя минуту, изогнув бровь. Я пожал плечами и подошел к столу, стараясь справиться со своими нервами. Я поставил коробку на стол, наблюдая за ним. Он взирал на нее с опасением, очевидно, не имея никаких грёбаных догадок о том, что в ней.

- Ой, брось. Ты что действительно думал, что я подарю тебе только гребаный медицинский журнал на Рождество? Я думал, ты лучше меня знаешь, - сказал я, шлепнувшись задницей в кресло напротив него. Он улыбнулся и выглядел при этом весьма довольным. Да, он сразу же просёк, что это была грёбаная контрабанда.

- Я знаю тебя сын, и достаточно хорошо, кстати, - сказал он беспечно, хотя я не мог не почувствовать, что это было сказано не без намеков на что-то потаенное. Христос, Эсме была права, я чертов параноик. Он открыл коробку и был потрясен увиденной M1 Garand, вытащил её и, черт возьми, засиял от радости. - Отличная вещь, сын, чем заслужил такую? – спросил он, глядя на меня. У меня был внезапный порыв сказать ему, что он заслужил это, потому что был готов принять мои отношения с Изабеллой, нравилось ему это или нет, но вместо этого смолчал и пожал плечами, потому что шансы, что это дерьмо произойдет, были не очень высоки.

- А никто и не говорит, что ты ее заслужил, - сказал я саркастично. Он засмеялся и спросил у меня, где я это взял, а я, как обычно, отшутился. Не было никаких шансов на то, что я сдам своего поставщика, так как знал, что, скорее всего, он их прикроет. Он поблагодарил меня, и в следующее же мгновение стал серьёзным, когда снова поднялась та ерундовая тема с Джейкобом Блэком. Племя Квилетов всё ещё были огорчены тем дерьмом, которое я сотворил на их земле, поэтому я и не ожидал, что отец этому обрадуется, но я терпеть не мог, когда он бросал это дерьмо мне в лицо. Он озвучил тот факт, что, когда я был далеко, у меня не было никаких девушек, так как это была школа для мальчиков, и я не знал, что ему ответить. Да, в то время это была охрененная пытка, потому что тогда секс был действительно всем, что у меня было. И я не стану отрицать, что скучаю по тому дерьму. Я скучал по своему влажному члену, отдал бы всё за запах женского возбуждения и гладкое чувство теплоты, обволакивающей меня, за то, чтобы слышать шлепки по потной коже, но я не умру без этого. Я нашел кое-что намного лучше, кое-что, что стоит ожиданий.

Поэтому я сказал ему, что выжил, потому что, черт возьми, это так и было. Моя девушка сказала, что я выжил, и я считаю, что она была права. Несмотря ни на что, я, блядь, всегда выживаю. Как и она. Я имел в виду это, когда сказал, что жизнь намного больше, чем выживание. И так оно и есть, мы достигнем этого вместе.

- Я рад, что ты дома, сын, действительно рад, - сказал он. – И надеюсь, что тебе больше не нужно будет уезжать. – Я улыбнулся, потому что его голос звучал чертовски правдиво, и мне приятно было это слышать.

- Да, я тоже. Хорошо быть дома, - сказал я. Я не собираюсь снова никуда уезжать, если не заберу Изабеллу с собой.

Он кивнул и, улыбаясь, пристально смотрел на меня. - Хорошо, спасибо за игрушку, - сказал он, держа винтовку. - Мне придется освободить один из ближайших дней в своем графике, чтобы взять тебя пострелять.

Я усмехнулся: - Ты уверен в этом, пап? - спросил я, изогнув бровь. - И ты отодвинешь свои деловые встречи? Я поверю в это дерьмо только тогда, когда сам увижу.

Он легкомысленно засмеялся: - Да, я думаю, что всё будет в порядке. И уверен, что смогу найти немного времени для своего младшенького.

Я уставился на него в легком замешательстве – казалось, что он серьёзно говорил о том, что хочет провести время со мной. Я, наконец, кивнул. - Тогда хорошо. Просто дай мне знать, когда, и я буду там, - сказал я.

Он улыбнулся, и хотел уж было что-то сказать, когда позади меня вдруг раздался чей-то кашель. Он посмотрел на дверь через мое плечо, а я повернул голову, и мы увидели Изабеллу. Она выглядела взволнованной, теребила пальцы и смотрела на моего отца.

- Да? - сказал папа через минуту, приподнимая брови.

- Эсме попросила меня сообщить вам, что обед готов, сэр, - тихо сказала она. Папа улыбнулся и кивнул.

- Спасибо, Изабелла, - сказал он теплым голосом. Было странно, что он так чертовски хорошо к ней относился все эти дни. Уже без грёбаного потока ударов, нанесенных моей девушке, и приковывания её к чертовой кровати.

- Prego, сэр, - немного улыбаясь, сказала она. Я усмехнулся, так как это я научил её этому дерьму, и посмотрел в лицо отцу, на котором застыло совершенно потрясенное выражение. Он разглядывал её с удивлением.

- Ого, - сказал он через минуту. Я начал смеяться над ним, а Изабелла старалась сдержать смех. Это было редкой удачей – застать моего отца врасплох, но она успешно справилась с этим.

- Она чертовски сообразительна, да? Ты бы слышал все то дерьмо, которое она произносит, почерпнув его из Джеопарди. Она как грёбаная губка, которая поглощает в себя всё, что мы пропускаем через неё, - сказал я. - Удивляюсь, как она ещё не начала ругаться, слушая то дерьмо, что говорю я.

Мой отец послал Изабелле усмешку, и я повернул голову, чтобы взглянуть на неё. Её глаза были широко распахнуты, и она покраснела, смущенно улыбаясь. Я в замешательстве нахмурился при виде её реакции, а она перевела взгляд на меня, выглядев при этом так, будто чего-то стесняется.

- О, она уже научилась у тебя брани, сын, - сказал отец. Я взглянул на него с удивлением и увидел, что он всё ещё ухмыляется. - Однажды утром я слышал, как она сказала нецензурное слово.

- Правда? – удивился я. Никогда прежде я не слышал, чтобы она ругалась, и это было глупо, но я почувствовал небольшой укол сраной ревности, что не присутствовал при этом, чего не скажешь о моем отце. Я с улыбкой повернулся к Изабелле. - Что ты сказала?

Она смотрела на меня в ужасе, но ничего не ответила, очевидно, не желая это повторять. Она взяла в рот свою нижнюю губу и нервно покусывала её, поглядывая между мной и моим папой. Я усмехнулся, качая головой. Она выглядела такой грёбано невинной и наивной, стоя здесь и краснея при одном упоминании о грязных словечках, но это не обмануло меня. Моя девушка может быть чёртовым тигром.

- Ну, давай, ты можешь сказать это. Это было " блядь"? Потому что я всё время говорю " блядь". Ублюдок? Дерьмо, может? Или как насчет " черт"? Грёбаный? Мудак? Шлюха? Сука? - её глаза расширились на последнем сказанном мной слове, её реакция ошарашила меня. - Ух… ладно, определенно не сука. Член? Хер? Моча? Писька? Киска? - Она в шоке смотрела на меня, её глаза расширились, и она ещё больше залилась краской.

- Я думаю, что это уже слишком, Эдвард, - сказал папа с легким весельем в голосе. Я посмотрел на него и увидел, что он пытается побороть улыбку. Я улыбнулся и пожал плечами, а Изабелла продолжала стоять и глазеть на меня. - Слово не имеет значения, но если ты так настаиваешь, то она сказала " дерьмо".

Я усмехнулся и кивнул. – Миленько, - сказал я. Мой отец начал смеяться, а я хихикнул. Она просто стояла и смотрела на меня, нервничая и краснея, черт, и покусывая свою нижнюю губу. Я мог видеть, как её зубы впиваются в плоть, и это было очень сексуально, я почувствовал, как мои штаны начинают оттопыриваться на глазах.

Она выглядела такой дьявольски невинной и готовой, и только Бог знает, как я хочу обладать ею. Тот факт, что с этих губ сорвалось грязное слово, завел меня, и я захотел услышать это дерьмо, хотел, чтобы она говорила пошлые словечки мне.

- Я думаю, что нам нужно спуститься на обед, пока у Эсме не начался припадок, - я оглянулся на папу и увидел, что он смотрит на Изабеллу и меня с любопытством. Я кивнул и встал, запуская руку в волосы. Изабелла развернулась и быстро вышла из комнаты, и я слышал её шаги по ступенькам, она практически бежала вниз.

Я вздохнул и вышел из комнаты, отец следовал за мной. Я спустился по лестнице и направился в гостиную, где все уже сидели и ждали. Папа шел позади меня, он легонько похлопал меня по спине.

- Готовы ли мы к еде, сестра? - спросил он, глядя на Эсме. Эсме улыбнулась и кивнула на стол. Эммет вскочил и практически побежал к столу, так как он всегда был там первым. Остальные следовали за нами, в том числе и Элис с Розали. Они всегда на Рождество ужинали у нас, так как дедушка и бабушка Розали не считали праздники большим событием, а семья Элис всегда устраивает большой ужин в Рождественский вечер.

Я вытащил стул и мотнул на него головой, глядя на Изабеллу. Она легко улыбнулась мне и осторожно села, а я пододвинул его к столу. Обошел стол и сел напротив неё, улыбнувшись ей. Джаспер и Элис сели с ней рядом, Эммет и Розали – возле меня, а Эсме и папа – на разных концах стола. Мы передавали друг другу по ложке всего, но еды было не так много. Белла привыкла есть с нами за столом, но сейчас выглядела взволнованной. Я начал есть свою еду, а она размазывала свою по тарелке, в то время как все остальные практически уплетали все, что было у них на тареклах.

Они начали рассказывать истории о каждом прошлом Рождестве, а Изабелла внимательно слушала, как будто она, черт возьми, впитывала всё это. Её глаза горели, а улыбка играла на губах, когда она слушала рассказы Эсме и Карлайла о том времени, когда мы с братьями были детьми, каким я был долбаным привередой, и как много мы дрались по всякому дерьмовому поводу, вроде того, кому достанется последняя сахарная печенюшка. Она смеялась, когда они рассказали о том, как Эммет упаковал меня в грёбаную праздничную бумагу и ленту, когда мне было шесть лет, и как Джаспер в один год вышел из себя, когда застукал папу за поеданием печенья Санты.

Это было странно, но я окинул взглядом стол, за которым собралась вся моя семья и Изабелла, и впервые за долгое время я, наконец-то, черт возьми, почувствовал себя целостным. Дерьмо, всё это было настолько правильным, будто мы все должны были быть здесь. И она принадлежала этому кругу вместе со мной, вместе со всеми нами, и это какая-то грёбаная ирония судьбы свела нас здесь. И всё было хреново, мы были сломлены, а моя мать мертва, а Изабелла провела свою жизнь в страданиях, когда не должна была, но всё это дерьмо свело сейчас нас вместе. Сейчас, я сижу за столом с людьми, которых я, блядь, люблю больше всего на свете, и слушаю, как счастливо и беззаботно смеется моя девушка. Я знал, что прямо сейчас нахожусь там, где и должен быть, где должны быть все мы. У нас было много дерьма, которое необходимо уладить, куча проблем, с которыми предстоит разобраться. Я должен был выяснить, какого черта мне делать со своей жизнью, и найти способ, чтобы освободить её от невидимых оков, но в тот момент я, черт возьми, знал это. Я знал, что когда-то всё будет хорошо. Так или иначе, мы бы сделали всю ту ерунду, как нам и следовало. Потому что мы, черт возьми, выжили до сих пор, и будем выживать и дальше.

Я не согласен с дерьмом, о котором она говорила: счастье это гораздо больше, чем хорошее здоровье и плохая память. Это было счастье; это были она и я, здесь и сейчас. И трахать Альберта Швейцера, он может поцеловать мою сраную задницу. Счастье было реальным.

Я почувствовал толчок в икроножную мышцу и сморщился, потом взглянул на Изабеллу. Её улыбка стала чуть шире, когда она быстро подняла на меня глаза. Я улыбнулся и очумел от удивления, когда снова почувствовал, что её нога прикасается к моей ноге. Моя девочка, черт возьми, флиртовала со мной под столом.

Изабелла и я сидели в тишине, пока остальные болтали в перерывах между поеданием пищи. Казалось, она прислушивалась к ним, но я видел, как росла её ухмылка, когда она переводила глаза на меня, явно не обращая на них никакого внимания. Я старался выглядеть так, будто очень сосредоточен на себе или на сидящих за столом, но не мог сфокусироваться больше ни на чем, кроме как на ощущении ноги Изабеллы на своей. Она была без обуви и, шевеля пальцами, потирала мою кожу под штаниной, лаская ее. Это было щекотно, так что я должен был бороться с желанием не засмеяться или не испустить грёбаный стон, потому что чувствовал себя хорошо. Мою ногу покалывало, а мой член начал немного пульсировать, требуя к себе долбаного внимания.

Через минуту зазвонил телефон моего отца, и он со стоном разочарования отодвинул кресло и полез в карман. Он вытащил его, посмотрел на экран и, вздохнув, поднёс его к уху:

- Говорит доктор Каллен, - по-деловому твёрдым голосом произнес он. Я знал, чёрт возьми, что его сейчас вызовут на работу. Он вздохнул и дотянулся рукой до переносицы, потирая её. - Вы не можете вызвать кого-нибудь ещё? Прекрасно. Я буду там.

Он захлопнул телефон, после чего посмотрел на Эсме. Она понимающе улыбнулась. Мой отец не должен был работать доктором, он не должен был работать в этой грёбаной больнице, но он делал это, так это была одна из немногих вещей, занимаясь которыми он чувствовал удовлетворение. Я думаю, что он испытывал желание лечить людей, взамен тех, которым он лично нанес вред.

- Ты должен мне завтрашний день, братик. Только ты и я, - сказала Эсме. Спустя минуту папа кивнул, смущенно улыбаясь.

- Я весь твой. Подремлю немного в больнице, так что буду отдохнувшим, - сказал он. - И ты сможешь расположиться в моей комнате сегодня вечером, так как меня не будет дома.

Эсме улыбнулась и поблагодарила моего отца, а я попытался сдержать свою грёбаную ухмылку, потому что был в восторге от того, что мне вернут мою комнату обратно. Да, я хотел быть хорошим и уступил Эсме место для сна, но я любил свою кровать, и, чёрт возьми, знал, что сегодня вечером смогу без особых проблем затащить свою девушку к себе в кровать, так как ни у кого теперь не было причин прийти на третий этаж и проверить.

Мы закончили обед, и папа извинился перед всеми. Он отправился наверх по лестнице, чтобы собраться на работу, а Эммет и Джаспер – провожать своих подруг домой. Элис обняла нас всех, а Розали продемонстрировала присущую ей стервозность, но не вела себя чересчур плохо. Он толкнула меня локтем в бок и сказала что-то Изабелле о том, чтобы та непременно использовала её подарок, что заставило её густо покраснеть. Я подозрительно посмотрел на неё, теряясь в догадках, о чем, черт возьми, шла речь, но она проигнорировала меня и начала собирать тарелки со стола и уносить их на кухню. Эсме пошла в гостиную, чтобы позвонить Алеку, а я стал помогать Изабелле, ну насколько мог. Я был не самым полезным помощником, скорее, я только мешался у неё под ногами.

- Так что тебе подарила Роуз? - тихо спросил я, открывая дверцу посудомоечной машины и вытаскивая стойку. Изабелла принялась кусать свою нижнюю губу, покраснев еще сильнее, но вела себя так, будто она, черт возьми, не слышала моего вопроса. Я вздохнул, гадая, что за хрень она скрывает от меня?

Она резко остановилась, её глаза в шоке распахнулись. Она отчаянно качала головой, а я прищурил глаза. - Что ты скрываешь от меня?

Она пожала плечами. - Я имею в виду, это просто… вещь, ничего такого…

Я в замешательстве нахмурился. - Что ты имеешь в виду? - не понимающе переспросил я. Она вздохнула, пожав плечами.

- Это всего лишь вещь… - повторила она. Я приподнял бровь, и она снова вздохнула. - Я не хочу об этом говорить, - умоляла она. Я вздохнул и провел рукой по своим волосам.

- Хорошо, я просто чертовски любопытный. Не хочешь, не говори. Я не требую этого дерьма, - взорвался я, не имея понятия, что такого важного там было, и меня раздражало, что она скрывает от меня это дерьмо. Она громко вздохнула, будто была раздражена так же, как и я, но продолжила складывать тарелки в посудомоечную машину. Я взглянул на неё и увидел складку, образовавшуюся у неё на лбу, её глаза были прищурены. Аха, я переживал, что мой отец испоганит ей праздник, но сейчас я сделал эту хрень собственными руками.

Я уж было хотел открыть рот и сказать ей что-нибудь, сказать, что я не стараюсь сейчас быть подонком, когда мой отец спустился по лестнице и направился в кухню. Я отступил в сторону, и он прошел мимо меня к холодильнику. Достал бутылку воды и выпил, с любопытством разглядывая нас с Изабеллой. - Доброй ночи, дети, - сказал он, разворачиваясь и выходя из кухни. Он вытащил свои ключи и помахал Эсме, после чего вышел за дверь.

Изабелла продолжала ставить посуду в посудомоечную машину и потянулась за средством для мытья посуды. Я вздохнул и подошел к ней сзади, она замерла, когда столкнулась со мной лицом к лицу. Я забрал бутылек из её рук и слабо улыбнулся, чуть наклоняясь и нежно целуя её. – Прости, - пробормотал я, почти касаясь губами её губ. Она вздохнула и отступила, кивнув.

Она принялась вытирать столешницы, а я влил средство в посудомоечную машину и включил её, чертовски гордясь собой, что запомнил, как она работает. Никаких грёбаных ужасных пузырей на этот раз.

Она всё ещё не говорила со мной, выполняя свою работу молча. Это капало мне на нервы, и я просто отошел и наблюдал за ней, желая, чтобы она, чёрт возьми, сказала хоть что-нибудь. Она закончила всё протирать и направилась в прачечную, чтобы бросить тряпку в корзину. Я подошел к кухонной двери и прислонился к ней, сложив руки на груди, и стал ждать. Я услышал сигнал стиральной машины, так как она начала загружать её. В конце концов, она вышла из прачечной, а я в замешательстве нахмурился, так как она промчалась буквально в паре шагов от меня, так и не обронив ни слова. Она ускорила шаг, и я застонал, дернув себя за волосы. Я оттолкнулся от дверного проёма и направился к лестнице вслед за ней.

Поднявшись на третий этаж, я остановился, так как двери обеих спален были закрыты, и я понятия не имел, в какую из них она вошла. Я поразмышлял, прежде чем отправиться в свою и, когда моя рука дотянулась до ручки, услышал, как в её комнате включился телевизор, по какой-то программе транслировали рождественскую музыку.

Я подумал с минуту. Понимая, что если она ушла к себе в комнату, то я на самом деле её достал, и ей захотелось уйти, но я был слишком эгоистичным мудаком, чтобы позволить ей избегать меня.

Я легонько постучал в дверь, но не стал дожидаться ответа, потому что понимал, что она, скорее всего, мне не ответит. Она больше не была той испуганной и покорной девушкой рядом со мной, она не откроет дверь только потому, что будет думать, что обязана это сделать. Она, скорее всего, оставит мою задницу стоять за дверью в коридоре и продолжит меня игнорировать.

Поэтому я толкнул дверь и был чертовски рад, что она оказалась не запертой. Я не думаю, что смог бы заставить её открыть мне, даже несмотря на то, что был ублюдком. Я зашел в её спальню и тихо запер за собой дверь. Через минуту Изабелла вышла из ванной и посмотрела на меня, но быстро отвела взгляд. Я вздохнул и опять запустил руку в свои волосы, потому что меня нервировало это чертово молчание. Я ненавижу это дерьмо.

- Прости меня… - начал я свое грёбаное извинение, потому что просто хотел, чтобы она со мной разговаривала, и не любил, когда она выглядела расстроенной. Я погорячился, но это было не впервые, я говорил всё это время, не задумываясь над словами, и, казалось, её это не беспокоило. Он протянула свою руку в не-беспокойся-жесте, и я замолчал, потому что она имела надо мной огромную долбаную власть. Моя собственная грёбаная реакция ошеломила меня, и я стоял в замешательстве. Какого черта она так влияет на меня?

- Верхний ящик, - просто сказала она, наконец-то заговорив. В замешательстве я сморщил лоб, не имея понятия, о чем она говорит. Она вздохнула и кивнула головой в сторону своего комода. - Верхний ящик, Эдвард. Ты хочешь знать, что подарила мне Розали на Рождество, ее подарок в верхнем ящике.

В крайнем изумлении я смотрел на неё. - Ящик для белья? – нерешительно спросил я. Она вздохнула и пожала плечами.

- Это проблема? Мое белье пугает тебя? - резко спросила она с раздражением. Мой вспыльчивый характер, естественно, проявил себя, но я попытался бороться с ним, мне не нравился её тон и мое непонимание, в чем, черт возьми, её проблема. Это было глупо, но часть меня чувствовала, что она пытается втолковать мне что-то про свое нижнее белье, как будто я был слишком, чёрт возьми, нежен, чтобы принести его ей. Я знал, что она совсем не это имела в виду, и я лишь защищаю собственную хреновую неуверенность в ней, но ничего не мог с этим поделать.

- Mannaggia, lè vati dai coglion (Черт! Оставь в покое мои яйца), rompiballe (сленг для того, кто действует на нервы (в буквальном смысле подразумевается тот, кто бьет по яйцам)), - ворчал я себе под нос, направляясь к её гардеробу, пытаясь контролировать свою злость, чтобы не ранить её грёбаные чувства сильнее, чем уже это сделал. Она вздохнула и села на кровать, качая головой. Я с силой открыл ящик комода, практически раскачивая грёбаный гардероб, и вдруг замер, когда посмотрел вниз.

Ящик был полон всякого кружева и прочей сексуальной херни, которую я никогда раньше не видел, и которое хотел увидеть на ней, но, по правде говоря, не оно привлекло мое внимание. А то, что я увидел поверх всего этого дерьма, все еще упакованное в прозрачную пластиковую коробку, торчащее, как долбаный воспаленный палец – это меня и поразило.

Маленький лиловый вибратор.

Розали грёбаная Хейл купила моей девушке сраный вибратор! Я не знал, чего я хотел больше: побить её за это или расцеловать её чертовы ноги, и упасть ничком в знак признательности.

Я медленно повернулся, даже не удосужившись закрыть ящик, и взглянул на Изабеллу. Она смотрела в телевизор, но могу точно сказать, что она не обращала на него ни малейшего внимания. Она нервничала, и, это было нетрудно заметить, она была смущена. И это заставило меня чувствовать себя ещё большим мудаком, так как теперь её реакция была понятной. Конечно, она не хотела говорить об этой херне, но я был настойчив и сорвался, а ей явно было не по себе.

- Белла? – позвал я тихо. Мгновение она сидела неподвижно, но затем всё-таки нехотя взглянула на меня, покусывая губы. - Я – осел.

Она немного улыбнулась. – Нет, - тихо сказала она. Я сухо рассмеялся, покачивая головой.

- Да, я, правда, осел, - сказал я, осторожно подходя к ней и присев на корточки. Я протянул руки, заложил выбившиеся пряди ей за ухо и вздохнул. - Я не должен был срываться на тебе, я просто не хотел, чтобы ты скрывала от меня какое-то дерьмо. Я хочу сказать, что уже осознал это, и сожалею. Это, наверное, охренеть как смущает тебя.

Она пожала плечами, изображая беспечность, но её щеки по-прежнему так и горели от смущения. - Всё нормально. Просто, ты же знаешь, что я ничего не знаю о них, поэтому для меня это странно.

- Хорошо, может, я покажу тебе на днях? – спросил я шутливо, пожав плечами. Её глаза расширились от удивления, а я засмеялся. - Да, Белла, я могу поработать вибратором. Вот дерьмо, это действительно должно быть офигенно. Знаешь, это может быть так долго, пока ты не позволишь мне заменить его, - сказал я игриво, охватив её бедро рукой. Она подпрыгнула и ещё больше покраснела, в шоке уставившись на меня.

- Конечно же, нет, - сказала она, смущенно улыбаясь. Я вопросительно поднял бровь и положил руку на внутреннюю сторону её бедра.

- Конечно же, нет – что? - спросил я.

- Конечно же, это не заменит тебя, ничто никогда не заменит, - мягко сказала она с нотками смущения в голосе. Я усмехнулся и почувствовал, что мое сердце забилось громче от её слов.

- Мммм, это приятно слышать, - сказал я, снова задвигав рукой и слегка дотрагиваясь до её промежности сквозь брюки. Я мог чувствовать теплоту, которая исходила оттуда, чистую теплоту её гениталий. Она немного скорчилась от моих прикосновений, и я снова провел рукой по бедру. - Никто не заменит тебя, tesoro. Никогда. Ты – моя.

Она на мгновение уставилась на меня, прежде чем на её губах появилась улыбка и глаза засияли. - Я люблю тебя, Эдвард, - с легкостью сказала она. Я усмехнулся, балдея, что слышу от неё эти чертовы слова, и от того энтузиазма, с которым она всегда их произносила.

- Я тоже тебя люблю, - сказал я, наклоняясь и нежно целуя её в губы. - И прости меня, что я иногда бываю таким мудаком.

Она пожала плечами. - Ты прощен, - просто сказала она. Я улыбнулся, кивнув.

- Grazie, - сказал я, прижимаясь своими губами и пробегая языком по её нижней губе. Она хихикнула и пробормотала мне в рот " prego". Я усмехнулся и проник своим языком в её рот, она открыла для меня губы и вздохнула. Я углубил поцелуй и сменил положение, уложив её спиной на кровать, нависая над ней.

Она обвила меня руками, зарываясь пальчиками в волосы. Прижала меня к себе в страстном поцелуе. Сначала я сопротивлялся, ничуть не желая придавить её весом своего тела, и потому что мой член был твёрд, как грёбаная сталь, а я не хотел быть неприличным, но она застонала и прижалась ко мне ещё сильнее. Я, наконец, уступил и лег на неё, придавливая её своей пульсирующей эрекцией. Она застонала и её губы неистово двигались в такт с моими, когда она приподнимала свои бедра, крепче прижимаясь ко мне. Я вжимался в нее бедрами, трение об её промежность посылало дрожь по моему телу. Она сделала это снова и я застонал, ногами раздвигая её бедра все шире и расместив себя между ними. Она ахнула, когда мой член прикоснулся к месту прямо между её ног, и схватила меня ещё крепче, целуя меня более грубо.

Я хотел её. Блядь, я хотел её больше, чем кого-либо когда-либо. Я хотел каждую ее частичку. Я хотел лизать, сосать и пробовать на вкус каждый дюйм её плоти, исследовать каждый грёбаный сантиметр этого прекрасного тела. И я хотел трахнуть её, только Бог знает, как я хотел трахнуть эту киску, но я не мог сделать этого. Она не та девушка, которую трахают. Она та, с которой занимаются любовью, и как бы я ни хотел сделать это дерьмо, робкий голосок в глубине моего сознания твердил мне, чтобы я не торопился и подождал, так как это неправильно, пока. И я не знаю, откуда взялся этот грёбаный голос, часть меня хотела придушить его, потому что сознательно у меня никогда раньше не было такого и это раздражало, так как мой член кричал о желании почувствовать её изнутри. Но факт остается фактом, что этот голос есть и он твердит мне не давить на неё, и я не могу просто его проигнорировать. Мы не можем с ней сделать это, пока это не будет правильно, так как она, блядь, особенная для меня, и это должно быть особенным. А мне не нужно соваться в её вишенку, чтобы чувствовать себя хорошо, и, конечно же, у меня нет никакой необходимости вставлять куда-то свой член, чтобы сделать хорошо ей.

- Малыш, - сказал я, задыхаясь и отрываясь от её губ. Она практически задыхалась и открыла глаза, чтобы посмотреть на меня. Её веки были тяжелы, лицо озаряло желание, и я чувствовал, как её тело содрогается под моим. Да, она была горяча, как ад. - Могу я коснуться тебя?

Она кивнула без колебаний: – Да, - сказала она затаив дыхание. Я ухмыльнулся и кивнул.

- Хорошо, - сказал я и наклонился, легко целуя её. Через минуту я сел и снял свою рубашку. Я бросил её возле кровати, а она, облокотившись на локти, разглядывала мою голую грудь. У неё была привычка поедать меня глазами, когда на мне не было рубашки, и это было чертовски мило, особенно то, что она не пыталась скрывать это дерьмо. Она не скрывала своего восхищения моим телом, это уж точно.

Я быстро скинул свои туфли, позволив им с глухим стуком удариться об пол. Её глаза расширились ещё больше, когда я потянулся к её туфлям, стаскивая их и бросая рядом с моими. Я навис над ней, а она улыбнулась и провела рукой по татуировке на моей груди.

- Ты действительно считаешь, что время лечит раны? - спросила она. Я рассмеялся над её случайным грёбаным вопросом, немного удивленный тем, что она помнит, что я говорил.

- Да, - пробормотал я, поворачивая её голову в сторону и прижимаясь губами к шее. Я целовал её шею и, схватившись за подол рубашки, начал тянуть её вверх. Я чуть приподнялся, чтобы взглянуть на неё, убедиться, что она в порядке, и она улыбнулась, когда мы встретились глазами, и немного приподнялась. Я снял её рубашку через голову и, бросив на пол, застонал, когда увидел красный кружевной лифчик push-up. Я быстро расстегнул застёжку, а она посмотрела на меня с любопытством, как и всегда, когда я снимал с неё бюстгальтер. Да, со временем я освоил это дерьмо, и если бы за расстегивание лифчиков давали золотую медаль, то Эдвард Каллен победил бы безо всяких сомнений.

Я стянул бюстгальтер и кинул его на пол, поднимая свою руку и слегка касаясь её грудей. Она застонала, и её соски тотчас оживились под моими прикосновениями. Я наклонился, и прошелся языком по ним, сжимая губами её сосок, легко посасывая. Она положила свои руки мне на волосы, корчась и хватаясь за кудри, пока я изучал её грудь ртом.

Я потянулся вниз и медленно расстегнул пуговицы на её брюках. Всё это дерьмо мы делали раньше, но я всегда старался делать это медленно, чтобы у неё был шанс остановить всё это. Я потянул молнию вниз, и вытащил её сосок изо рта, глядя на неё. Её глаза были закрыты, она покусывала губу, а её руки то шарили по моей голове, то скользили по спине. Она открыла глаза и увидела, что я смотрю на неё. Сладко улыбнувшись, она приподняла свою попку. Я усмехнулся и cтянул с нее штаны, оставив нижнее белье… пока что.

Но вы можете поспорить на свою задницу, что сегодня я сниму и эту хрень.

Я бросил брюки на пол к остальной одежде, и мои глаза изучали её в почти обнаженном виде. Она немного корчилась под моим взглядом, а я взглянул в её лицо, чтобы увидеть улыбку и румянец, но казалось, что ей не так уж и некомфортно быть раздетой для меня. Я наклонился и нежно поцеловал её, позволяя своей руке бродить по её груди и животу, легко потирая её промежность. Она захныкала под моими прикосновениями, а я застонал, потому что её трусики были мокрые от грёбаного возбуждения. Я развел её бедра и засунул свою руку под трусики, мои пальцы коснулись клитора. Она вскрикнула и дернула бёдрами, а я припал к ней губами, целуя линию подбородка и шею, проводя языком след по её ключицам. Она крепко обнимала меня, из её горла вырывались тихие звуки, когда я поглаживал и целовал её кожу.

- Ты мне доверяешь? - прошептал я, поднеся свой рот к её уху. Она задрожала, так как мое дыхание коснулось её кожи, и отчаянно кивнула, всё ещё поглаживая мою спину сверху вниз.

- Конечно же, да, ты ведь знаешь, - сказала она, задыхаясь, без капли колебания в словах. Я улыбнулся, целуя её щеку и пробежав языком вокруг мочки её ушка. Отвел руку от её чувствительного места и захватил трусики, начав медленно тянуть их вниз. Её дыхание задержалось на минутку, и она открыла глаза, чтобы посмотреть на меня. Я немного приподнялся и схватился за её нижнее белье с другой стороны, потянув вниз. Она лежала, замерев на минуту, лишь пристально глядя на меня. Я поднял бровь, глядя на неё, не уверенный хорошо это или плохо, она приподняла немного попку и снова закрыла глаза в тихом одобрении. Я стянул их прочь, бросая на пол. Я приподнялся на коленях и взглянул на неё, впервые увидев её полностью обнаженное тело. Она была дьявольски потрясной, каждый сантиметр её тела был таким женственным и нежным. Она не была безупречна, у неё были шрамы и недостатки. Но она было идеальна для меня.

Я наклонился и страстно припал губами к её губам, массируя её грудь и потирая соски своими большими пальцами.

- Такая, чёрт возьми, красивая, я клянусь, - пробормотал я ей в рот. Она застонала и провела руками по моей груди. Немного задержала их на моем животе, и я мог почувствовать, как дрожали её пальцы на моей кожи. Она начала медленно опускать их все ниже, задев ими выпуклость в моих штанах. Я чувствовал её мягкие прикосновения сквозь свои штаны, и вздыхал, так как это, блядь, щекотно.

- Могу я… - начала она, открыв глаза и с тревогой глядя на меня, явно нервничая. Я улыбнулся и снова вздохнул, поскольку она в очередной раз задела кончиками пальчиков мой член, точно зная, о чем спрашивала.

- Конечно, можешь, ты даже можешь не спрашивать об этом, малыш. Ты можешь прикасаться ко мне, когда захочешь, но могу ли я попробовать кое-что первым? - спросил я мягко. Она кивнула и отвела руку от моих штанов, пробегая пальчиками обратно по моему животу. Я наклонился и поцеловал её снова, чертовски гордясь тем, что она проявила желание прикоснуться ко мне.

Я стал целовать её грудь, передвигаясь вниз, и она втянула живот и задержала дыхание, когда я проник своим языком в её пупок. Я переместил свое тело вниз по кровати, устраиваясь между её ног. Она открыла глаза, чтобы посмотреть на меня, а я усмехнулся. Она слегка улыбнулась, но я заметил, что она беспокоилась, не понимая, что я собираюсь делать. Её ноги напряглись, когда я расставил их, но и остановить меня она не пыталась. Она действительно, черт возьми, доверяла мне, а это многое значит, так как я знал, как это трудно – довериться людям и быть столь уязвимым.

- Расслабься, - тихо сказал я, глядя на её центр. Она была открытой для меня, и я мог видеть, как влага вытекает из неё, покрывает её киску и стекает вниз по внутренней части ее бёдер. И это было так потрясающе. Её клитор, её пухлые, розовые, сверкающие губки. Кудри ее лобковых волос были коричневыми и мягкими, приятно обрамляя участок кожи, но не так фатально закрывая его, как чертовы джунгли. Это было настолько грёбано приятно и красиво, что мне впервые в жизни, черт возьми, захотелось съесть киску. Нет, я не просто хотел, мне это было необходимо. Она так дьявольски зазывала, чтобы её попробовали, полизали и покусывали.

Я наклонился, и она напряглась, её тело стало жестким. Я медленно провел рукой по её бедру, стараясь расслабить её. Я остановился приблизительно в дюйме от её клитора, и вдохнул её аромат, чертовски опьяняющий и сладкий, такой женский и тёплый. Я высунул язык и нежно коснулся её клитора, медленно пробегая языком по её губкам вниз, впервые пробуя её. Она тихо вскрикнула, чуть дёрнув бёдрами, а я громко застонал.

Потому что ничто не могло подготовить меня ко вкусу моей Беллы. Она была как самое сладкое из всех существующих проклятых вин, а я – грёбаным алкоголиком; мое тело жаждало её.

Я пробегал языком вверх и вниз вдоль её губ некоторое время, упиваясь её соками, пока не сомкнул губы на её клиторе, слегка посасывая его. Она издала хриплый стон, и потянулась ко мне, сильно схватив меня за волосы. Я начал лизать, сосать и покусывать её губы, разводя её ноги руками ещё шире, ещё больше раскрывая её. Я опустил свой рот к её входу, дотрагиваясь до него языком. Она всё время стонала, хваталась за меня и извивалась. Я зашел языком в её лоно, и она зашипела, пошевелив бёдрами. Я застонал и вытащил язык, потом взглянул на нее и нежно обвел средним пальцем вокруг её входа. Снова сомкнул губы на клиторе, и опять принялся его сосать и покусывать, она начала ещё больше корчиться и вскрикивать. Я задумался на долю секунды, прежде чем медленно, слегка надавливая, ввел свой средний палец ей вовнутрь. Она почувствовала это и тут же напряглась; я остановился, неуверенный в том, что делаю.

- Пожалуйста, - пробормотала она нечленораздельно. Я поднял на нее взгляд: её глаза были закрыты, зубами она покусывала нижнюю губу. Это ошеломило меня, она практически просила меня это сделать и, глядя ей в лицо, я медленно погрузил палец еще дальше. Поднес свои губы обратно к клитору, сося и прикасаясь к нему зубами, в то же время продолжая медленно входить в неё пальцем и вынимать его. Она извивалась и тихонько стонала, всё ещё держась за мои волосы. Спустя некоторое время я добавил и второй палец, потрясенный тем, насколько она чертовски тугая, и как стенки ее влагалища облегают мои пальцы.

Я повернул свою руку так, чтобы моя ладонь была сверху, и, согнув внутри нее оба пальца, медленно потянул их обратно. Через мгновение она закричала громче, и я понял, что задел её точку. Я снова стал лизать клитор, неистово двигая губами и языком, упиваясь ею, продолжая двигать туда и обратно пальцами, массируя её точку G. Её ноги дрожали, бедра извивались и ёрзали по моему лицу. Всё её тело вздрагивало, и это было, черт возьми, прекрасно, и моя эрекция вдвойне усилилась, потому что это дерьмо происходило благодаря мне. Моя девушка плавится и разрывается на кусочки под моими прикосновениями, потому что я, черт возьми, дарил ей наслаждение. Она делала это только для меня, и больше ни для кого, и никто никогда не увидит этого, и не испытыет это вместе с ней. Я никогда раньше не делал этого дерьма, а она была настолько сладкой и вдохновенной. Это были только мы, это было только наше дело. Мафия называет свою организацию La Cosa Nostra, что означает " наше дело", но прямо сейчас, с моей девушкой, это было НАШЕЙ La Cosa Nostra. Это было наше и только для нас, и это творило безумные вещи с моим телом и душой.

Она напряглась, так как приближалась к оргазму. Я практически прилип губами к её клитору, посасывая ту точку, пока мои пальцы внутри массировали другую ее точку, возводя её к пику. Она закричала сквозь стиснутые зубы, когда взорвалась, а стенки её киски плотно сжались вокруг моих пальцев. Она вцепилась в мои волосы так сильно, что мне показалось, она собиралась вырвать их, её ноги сомкнулись вокруг моей головы, удерживая меня. Её спина выгнулась и я поддерживал её, когда она содрогалась и из нее вытекало ещё больше того грёбаного сладкого вина, а я упивался каждой проклятой каплей, потому что ничто никогда не будет похоже на вкус Изабеллы Мари Свон.

Она, наконец-то, успокоилась и ослабила хватку на моих волосах, расставив ноги на кровати. Я лизнул ее ещё несколько раз, вбирая в себя ещё несколько капель, и вынул свои пальцы, нежно поглаживая рукой её бедро. Она задыхалась, буквально хватая ртом воздух, её тело подрагивало. Я приподнялся и посмотрел на неё, она открыла глаза и взглянула на меня. Лениво улыбаясь, она выглядела глубоко удовлетворенной и расслабленной. Я усмехнулся, так как никогда раньше не делал этого дерьма, а теперь узнал, что я чертовски хорош в этом.

- Ого, - пробормотала она через секунду. Я хихикнул и наклонился, чтобы поцеловать её в губы, она приоткрыла рот, так что я смог углубить поцелуй. Через секунду я застонал и отстранился, потому как мой член мощно пульсировал, потому как меня вдруг осенило, что она только что попробовала себя.

Я хотел сказать что-нибудь по этому поводу, потому что это было чертовски горячо, когда она вдруг положила свою руку мне на промежность и начала потирать меня через джинсы. Я застонал, закрыв глаза и закусив губу, потому что это было офигенно приятное ощущение.

- Ты не обязана делать это, - сказал я, не желая, чтобы она думала, что это обязательно. Я дотронулся до неё и доставил удовольствие лишь потому, что сам хотел этого, а не из-за того, что хотел, чтобы она чувствовала себя обязанной мне в этом. Я услышал её лёгкий смех и открыл глаза, чтобы посмотреть на неё – она улыбалась.

- Ты будешь кусать губу сильнее и прокусишь её до крови, - сказала она со смехом. Я закатил глаза, но выпустил губу и улыбнулся. Она подняла руку и расстегнула штаны, потянув вниз за молнию. Я размышлял минуту, перед тем как сменить позицию и лечь рядом с ней. Приподнял задницу и потянул штаны с боксерами вниз, снимая их. Взглянув на Изабеллу, увидел, что она рассматривает мой член, так как он был охеренно твердым и стоял прямо, пульсируя. Она покраснела и выглядела пораженной, и я не могу отрицать, что это дерьмо заставило меня почувствовать себя хорошо.

Я притянул её к себе, и мои губы сразу же отыскали её. Я прикоснулся к её киске: она всё ещё истекала соками, поэтому моя рука увлажнилась. Я погладил себя несколько раз, смазывая себя её соками, и взял за руку в попытке помочь. Но ей не нужно было это дерьмо, потому что она продолжала страстно целовать меня и вытянулась, по собственной инициативе обхватив рукой мой ствол. Она начала методично поглаживать его, от самого основания до конца, в процессе даже массируя головку. Избранный ею темп был чертовски правильным, и я осознал, что она была естественной в этом дерьме, ей не была нужна моя помощь.

Так что я просто расслабился и наслаждался этим, потому что ощущение от её маленькой тёплой и мягкой руки, которая сжималась вокруг моего пульсирующего члена, было сильным. Я знал, что это не займет много времени, потому что чувствовал, что напряжение уже нарастает, тепло и наслаждение пробегает по моим конечностям. Её прикосновения посылали электрические разряды, что оставляло на моем теле чувство пощипывания, заставляло мое сердце бешено биться в груди. Я не мог