Первая кровь. Глава 7.

- Изувер превратился в волшебного Пьеро! Ай да Велиар, ай да сукин сын! Ты меня сейчас удивляешь своими метаморфозами, своей непредсказуемостью больше, чем когда-либо! - радостно и громко восклицал Скольд, символизирующий всеобщий восторг – ведь всё идёт лучше, чем можно мечтать. Существующий расклад всех обнадёживал, вдохновлял. А Даниэль вернулся в компанию после того, как порешил всё с Синдри, печальным и растерянным. Он снял фуражку непроизвольно, как-то механически. Его лицо то делало усилие поддержать общее настроение, то он совершенно забывался в болезненном ощущении. Он чувствовал себя точно выпачканным в грязи. Даниэль сказал неопределённо кому и одновременно всем:

- Немного жутко, когда жизнь становится более непредсказуемой, чем когда-либо. И… Завтра человек может умереть… Стиан Витткоп завтра может погибнуть.

На последнем он интонацией сделал огромный упор. Но его компания предпочла принять вид, что не заметила этого. Быстро Рейн перевёл тему:
- Блестяще исполнено! Но хотелось бы уточнить, зачем ты предложил Синдри деньги?

- Для него есть два бога - это власть Вуна и мой достаток. Так он зависим… Завтра человек может умереть, Рейн. Неужели ты не понимаешь? – настаивал на своём Даниэль. Он стоял прямо перед Авилоном и укорял, осуждал его взглядом за его холодность. Рейн медленно приблизился к нему почти вплотную, что заставило Дани чуть отступить назад. И Рейн рассудил, внезапно вспыхнув:

- Побежим его спасать? Давай! Там кругом либо слуги Вуна, либо люди купленные. Они не позволят. Ты разве не понял, что Вун уже имеет на тебя планы? Часами ранее мы говорили о том, что кто-то должен подобраться к нему ближе, затесаться в друзья… Какой это великолепный шанс, спасибо тебе, Господи! Врага нужно держать максимально близко к себе!

Он продолжал наступление, Даниэль отходил. Что-то из прошедшего, из детства настигло его. Не то ли самое происходило, когда он, ребёнок, попросил своего отца выпустить бабочку на волю? Торесен отреагировал равнодушно. А здесь и не бабочка, а человек, душа… Дани отступал, не озираясь по сторона, поскольку взгляд его был прикован к чёрным пожарищам очей Авилона. Он двигался на ощупь, чтоб ничего из мебели не задеть. Дани ответил:

- Великолепный шанс? Да, лицедействовать же не тебе придётся.
- Тебе же не сложно изображать кого-то другого.
- Теперь сложно, потому что это уже не шутка.

- Если завтра ты сделаешь потуги Стиана Витткопа уберечь от смерти, то это в любом случае увидит из окон Вун. Откуда ты знаешь про невинную капельку яда в его еде? Почему ты хочешь не допустить гибели постороннего человека? Не из доброты ли своего сердца? А не забывай, что Вуну ты импонируешь, потому что ты для него представляешься другим, без этого самого сердца!.. Без сердца! Слышишь?! У нас планы, мы хотим изменить Мидиан!

Тогда Даниэль оказался уже у стены, в тупике.

- Тогда мне не нужно такого Мидиана, ради благополучия которого должен погибнуть невинный. Мне не нужно… - ответил тихо он, и внутри у него что-то сорвалось, треснуло, чтоб сверкнуть непролитой горячей солью на дне глаз. В этот раз, когда он самозабвенно прикусил губу, то, кажется, там, на истончённой и замученной коже, проступила бусина крови. Рано или поздно такое должно было произойти, как знамение того, что всему есть предел. Люди тоже могут «истончиться».

Скольд постарался разрядить обстановку. Он старался говорить как можно легче и веселее:
- Дани, выживает сильнейший – тот, кто умеет приспосабливаться…
Даниэль бросил ничем не прикрытый укор стоящим перед ним людям:

- А вы и приспособились сейчас. Все вы.

- Не подведи, - глухо процедил Рейн. - Или ты думаешь, что один ты здесь такой сердобольный, знающий важность человеческой жизни?.. У нас теперь есть всё. Но только нет выбора.

Всю дорогу до метро четвёрка из «Лимба» не обменивалась и словом. Наконец, Иен, с живой тоской оглядывающийся на тающий в сумрачной мгле, заснеженный и одинокий особняк Даниэля, сказал:

- Мы жестоки. Очень.

- Мы подписались на войну, а на ней все средства хороши. А Даниэль прежде всех нас подписался, - подумав, повременил с ответом Авилон.

И их путь обрамили руины покинутых усадеб с неизбежным в них эхом старинного сражения, что грозилось прозвучать раскатом грома.