В темном лесу

Царь оказался один в широком поле. Вдали виднелись горы, покрытые лесом и густой растительностью.

– Наверное, за ними я увижу знакомые места и смогу найти дорогу домой, – решил Константин и пошел вперед.

Лес встретил Царя непроходимыми чащами. Но делать было нечего,
и Константин с большим трудом стал пробираться через них. Одежда Царя очень скоро превратилась в клочья. Очень скоро он понял, что оказался в непроходимом и темном лесу, в котором могут подстерегать любые опасности: и хищники, готовые проглотить его целиком, и ядовитые змеи, и дикари, которые схватят его и станут терзать.

Царь не знал, в каком направлении надо идти, но, немного помедлив, двинулся вперед. Шел он очень долго, и когда наставала ночь, забирался на высокое дерево и засыпал. В конце концов он потерял счет дням, его мучили голод и жажда, жалили тысячи комаров; его тело превратилось в кожу и кости…

Когда Константин был уже близок к отчаянью, он внезапно ощутил аромат запахов какой-то незнакомой еды. Они буквально сводили его с ума.

На залитой солнцем небольшой поляне, возле костра, сидел старец
в простой холщовой одежде. Полузакрыв глаза, с улыбкой на лице он перебирал массивные четки.

Рядом была расстелена скатерть с лепешками, фруктами и какими-то диковинными яствами. Большой кувшин с молоком дополнял эту живописную картину.

– Кто ты? – спросил Константин.

– Ты, наверное, шутишь, Аттар? Не прошло и года, как мы расстались
с тобой. После того как ты дал очередной обет, я ничего не слышал о тебе,
а теперь ты спрашиваешь у меня – кто я? – спокойным голосом промолвил старец.

– Как ты посмел назвать меня? Да будет тебе известно, что я – Константин, Царь великой Византии. И я хочу есть! Я заблудился в этом непроходимом лесу и много дней не видел нормальной пищи. Если ты меня накормишь, то я вознагражу тебя, как только вернусь в свое царство.

– Вот так новость. Я бы с удовольствием поделился пищей, да и всем, что бы у меня ни было, с Аттаром, моим хорошим знакомым и другом. Но, может, ты загордился и зазнался из-за своих аскез и даже предлагаешь мне деньги за еду? Так вот, если ты теперь называешь себя Царем, то ступай-ка лучше в свое царство, и пусть тебя там накормят твои подданные, – невозмутимо ответил старик.

Константин оцепенел и не знал, что и думать. Но слишком долго думать он не мог. Голод и жажда взяли свое.

– Хорошо, забудь о том, что я произнес слово " Царь". Это была просто шутка. На самом деле, какой из меня Царь? Ты только посмотри на меня, разве я похож на него?

Последние слова Константин сказал совершенно искренне, со слезами на глазах. И действительно, истощенный до неузнаваемости, в рваной одежде, искусанный насекомыми и грязный – он совсем не был похож на Царя великой Империи.

– Наконец-то, Аттар, мой добрый друг, я снова узнаю тебя. Я вижу, что после своих суровых обетов и испытаний ты немного не в себе, но скорее приступай к еде. Это как раз то, что тебе сейчас нужно и что поможет тебе скорее прийти в себя, – широко улыбаясь, сказал старец.

Больше не говоря ни слова, опасаясь снова сказать что-нибудь не то, Константин набросился на еду. Никогда в своей жизни он не ел ничего вкуснее. Утонченные ароматы, незнакомые запахи и вкусы приводили его в состояние неописуемого экстаза.

И вот, когда он был уже близок к насыщению, после столь долгого времени голодания, внезапно он вспомнил все: кто он, кем был и какой дал обет. Он был просто ошеломлен…

Елена Блаватская:

Приближается день, когда население нашей планеты получит доказательства, что только древние религии были в гармонии с природой, что древняя наука охватывала все, что могло быть познано. Долго хранившиеся тайны могут быть раскрыты; давно забытые книги могут быть вынесены на свет; папирусы и пергаменты несравненного значения могут оказаться в руках людей, притворяющихся, что они обнаружили их, разбинтовывая мумии, или наткнулись на них в тайниках.

Каменные плиты и колонны, чьи скульптурные изображения ошеломят богословов и смутят ученых, еще могут быть открыты. Кто знает возможности будущего? Эра освобождений от иллюзий и перестройки жизни скоро начнется, – нет! Она уже началась. Цикл почти что завершил свой круг; новый цикл вскоре начнется, и будущие страницы истории могут содержать в себе полные свидетельства и полные доказательства этого.