Специфика неклассического естествознания

Постепенно в первой половине XX в. новая, неклассичес­кая модель естествознания с присущими ей особыми идеями и принципами все более утверждалась на собственной основе, «достраивалась» новыми идеями, превращаясь в целостную си­стему знания. Все меньше места в ней оставалось для лапласовского «железного детерминизма» с его жесткими причинно-след­ственными связями, и все более утверждалось новое мировидение с доминированием непредсказуемости, неопределенности, особенно при изучении сложных динамичных систем.

С течением времени оформилась и особая дисциплина — синергетика — наука, исследующая развитие сложных откры­тых саморазвивающихся систем, какими и представало боль­шинство объектов микро - и мегамира, с позиции взаимодей­ствия в них хаоса и гармонии. В этом плане принципиальную роль сыграли работы бельгийского физико-химика русского про­исхождения И. Пригожина (1917) и его сотрудников.

По-новому стало пониматься и общее взаимодействие субъекта и объекта в науке. Если ранее считалось незыблемым декартовское требование о стремлении подлинной на­уки к «строго объективному» знанию, то в науке некласси­ческой это требование, исключающее субъективный опыт и особое понимание конкретного исследователя из структуры научного знания, уже стало практически невозможным. Субъект познания рассматривается здесь уже не как дистан­цирующийся от изучаемого мира, а как находящийся внутри него, взаимодействующий с ним. Точность ответов на воп­росы об устройстве природы зависит теперь не только от са­мой природы, но и от способов постановки исследователем вопросов, адресованных природе, от методов познавательной деятельности.

На этой основе стало формироваться новое понимание ка­тегории истины, реальности, факта, соотношения теории и практики, форм научного объяснения и т.п.

Как это ни покажется странным, но в неклассической на­уке отнюдь не тождественными выступают такие близкие по­нятия, как «физическая реальность» и «объективная реаль­ность». Причиной такого парадоксального на первый взгляд явления выступает то, что определенные свойства объектов проявляются лишь в конкретных экспериментах и неизвест­но, существуют ли они сами по себе. Об этом много гово­рят, например, специалисты по квантовой физике. Поэтому фиксируемая физическая реальность зачастую оказывается не столько актуально присущей объектам, сколько некоторой предрасположенностью их поведения при определенных об­стоятельствах.

Потенциальные возможности квантовых объектов — это свой­ства, как бы не всегда находящиеся в наличии и реализующи­еся при определенных условиях и при определенной опытно-экспериментальной базе. Действительно, в неклассической на­уке под наглядностью понимают чаще всего не непосредственно наблюдаемое, а, скорее, соответствующее концептуально-те­оретическим позициям. Разумеется, это принципиально по-новому поставило вопрос о точности и строгости получаемого знания, степени надежности результатов исследований. Дан­ными проблемами стала заниматься специальная теория дока­зательств, вырабатывающая правила вывода знаний в совре­менной науке. По сути дела в науке стало доминировать не абсолютное, а некое вероятностное знание.

На стадии неклассической науки мыслительная проработ­ка процессов зачастую производится в обход эмпирических исследований, которые к тому же просто не всегда возмож­ны. В этих условиях теоретические построения опираются на так называемые сверхэмпирические регулятивы такие как простота, красота, надежность, симметричность. Все чаще при этом используется тактика математических гипотез, опирающаяся на сложный математический аппарат с множеством неизвестных. Поэтому если в науке классической доминиро­вал путь от опыта и эксперимента к рациональному объяснению фактов, а затем к построению гипотез и теорий, то внеклассической науке это просто невозможно. Все чаще в науке используют какие-то уже апробированные идеи, метод аналогий для осмысления изучаемой реальности.

Наглядно видно, как существенно неклассическое естествознание отличается от классического естествознания. Иногда в_; этой связи высказывается мнение о том, что наука неклассическая просто вытеснила науку классическую, как несовершенную, некорректную. Думается, однако, что, несмотря на относительное устаревание некоторых отдельных положе­ний классической науки, она как целое не потеряла своего эвристического (познавательного) значения. При решении большого класса задач, связанных с проблемами макроуров­ня бытия, т.е. уровня непосредственной человеческой прак­тики, как и во времена И. Ньютона, наука классическая все' еще дает верные и действенные выводы и рекомендации. Скажем, действительно, материя, пространство и время существуют в тесном взаимодействии и выступают изменчивыми, как утверждал А. Эйнштейн, а не независимыми друг от друга и простыми, как считалось во времена И. Ньютона. По­этому необходимо исследовать проблемы искривления простран­ства, его многомерности, изменчивый ход времени и т.п. Однако на уровне обычной человеческой практики этими моментами, проявляющимися на уровне суперскоростей порядка скорости света, просто можно пренебречь как несуще­ственными в данном конкретном контексте. Вот уж действительно — истина всегда конкретна!

Поэтому неклассическая наука отнюдь не безнадежно вытеснила науку классическую, не «победила» ее, а, выйдя на более широкий круг проблем, превратила ее в свой частный случай, справедливый для определенного класса задач. Можно сказать, что и здесь хорошо применим великий научный прин­цип XX в. — принцип дополнительности, сформулированный датским физиком Н. Бором (1885—1962) и исходящий из идеи сотрудничества разных, порой противоречащих друг другу научных программ и принципов, а не их мнимого анта­гонизма.

10. Особенности развитияестествознания в современных