Глава 18. Шли месяцы, а отношения между Кейт и Энди становились все напряженнее

Шли месяцы, а отношения между Кейт и Энди становились все напряженнее. Они почти не разговаривали. Кейт ходила мрачная, она сильно осунулась и похудела. С тех пор, как Энди вернулся из Европы, они даже ни разу не занимались любовью: Кейт этого не хотела, а Энди не настаивал. Он, правда, еще надеялся, что со временем она успокоится и все войдет в свою колею, но Кейт продолжала избегать его. Она уверена, что как бы долго Энди ни держал ее в плену, ему не удастся заставить ее разлюбить Джо. Энди потерял ее навсегда, когда, шантажируя собственным сыном, вынудил остаться пленницей в собственном доме. Теперь Кейт не испытывала ничего, кроме ненависти, к человеку, который продолжал называться ее мужем.

Только в марте, когда Кларку Александру исполнился годик, их отношения стали чуть больше походить на нормальные. Кейт не простила Энди, просто она устала от того ада, который они устроили друг другу. Они по-прежнему спали врозь и почти не разговаривали, но теперь, когда Энди возвращался с работы, Кейт не испытывала к нему той острой ненависти, которая сжигала ее вначале. Досада, злость, негодование сменились равнодушием, и Кейт совершенно искренне считала, что это к лучшему. Ненависть требовала слишком много душевных сил, а они и так были у нее на исходе.

Родители Кейт давно заметили, что с их дочерью происходит что-то странное, но не вмешивались, боясь сделать хуже. Даже Элизабет, всегда отличавшаяся решительностью и прямотой, не осмелилась спросить у Кейт, в чем, собственно, дело.

Летом они всей семьей — если это можно было так назвать — выехали на мыс Код, и там Элизабет впервые узнала, что Энди и Кейт спят в разных комнатах. Для Кейт, однако, это было только естественно. От их брака осталась лишь пустая скорлупа, но она была слишком крепка, и сломать ее Кейт не удавалось. Ее жизнь все больше и больше становилась похожа на кошмар наяву, и Кейт, в молчании бродившая по пляжу или сидевшая в сосновой роще на берегу, напоминала безутешную “белую даму” из старинных морских легенд, которая вечно протягивает к морю прозрачные руки, вечно зовет пропавшего в пучине возлюбленного.

На традиционное барбекю на побережье Кейт не пошла. Когда ее родители вернулись домой, Кларк неосторожно заметил, что в этом году Джо Олбрайт отчего-то не приехал. Услышав эти слова, Энди бросил на Кейт взгляд, исполненный такой острой ненависти, что Кларк и Элизабет были потрясены. Они кое-что подозревали и раньше, однако теперь им никакие доказательства были не нужны. Вот только как исправить положение, ни один из них не знал…

Как-то незадолго до Дня благодарения Энди неожиданно спросил Кейт, есть ли хоть какой-то шанс, что когда-нибудь они снова станут друзьями.

— Мне тебя не хватает, — сказал он. — Может быть, мы хоть для разнообразия начнем разговаривать друг с другом?

Кейт перестала разговаривать с ним, когда Энди отказался отпустить ее к Джо, и этот кошмар продолжался уже больше года. Победа, которую он хитростью вырвал у Джо, оказалась не просто пустой, но и горькой на вкус, и Энди иногда казалось, что потерял он куда больше, чем приобрел. От той, прежней Кейт, которую он когда-то любил, осталась лишь бледная тень.

— Почему бы нам не попробовать? — добавил Энди с надеждой, но Кейт с сомнением покачала головой.

— Я не знаю, стоит ли, — честно ответила она.

Слишком долго Энди был для нее врагом. Впрочем, сейчас она не испытывала к нему даже ненависти. Единственным мужчиной, который что-то для нее значил, был Джо, но он ушел из ее жизни, вернувшись к своей подлинной любви — к самолетам, которые всегда были для него важнее. Казалось, было время, когда Джо наконец понял — одно не мешает другому, однако это продолжалось недолго. Что-то напугало его, и он снова замкнулся в своей раковине. И Кейт совершенно искренне полагала, что напугала его она сама.

Новый год они встречали в большой компании. Кейт выпила очень много шампанского и впервые за много месяцев смеялась, шутила и даже танцевала. Когда они вернулись домой, Энди помог Кейт снять шубку, потому что без этого она, несомненно, упала бы. Впрочем, он сделал это недостаточно аккуратно: бретелька вечернего платья Кейт лопнула, и Энди увидел нечто, что вот уже почти двадцать месяцев оставалось сокрыто от его взгляда. В следующую секунду он уже обнимал Кейт, крепко прижимая ее к себе, и она неожиданно ответила на его ласку.

— Послушай, Кейт, ты… уверена? — осторожно спросил он.

Энди видел, что она пьяна, и не хотел злоупотребить ее беспомощным состоянием, но и выпустить Кейт из объятий он тоже не мог. В конце концов, они были женаты, а состоять в браке, при этом обрекая себя на воздержание, казалось ему, по меньшей мере, противоестественным. Кейт, не отвечая, повела его в спальню, где тихонько посапывал в кроватке Кларк Александр.

— Ты действительно этого хочешь? — снова просил Энди, и снова Кейт ничего не ответила. Скинув платье, она навзничь упала на кровать и потянула его за собой.

Сбросив одежду, Энди осторожно лег сверху. Он наслаждался ощущением, которое рождалось в его пальцах от прикосновения к ее по-прежнему упругой и гладкой коже, однако, как это ни странно, последние иллюзии вдруг покинули его. Энди понял, что Кейт не любит его и никогда не любила, а то, что сейчас они оказались вдвоем в одной постели, было актом отчаяния. Словно двое людей, тонущих в бурном море, они хватались за что попало в последней попытке выжить. Будь они трезвее, они бы ужаснулись тому, что у них не осталось ничего, кроме физической близости, простого механического соития, ибо все остальное — любовь, семья, дружба — не смогло удержать их на поверхности.

Когда на следующий день Кейт проснулась в своей постели, Энди уже не было, и в первое мгновение она даже решила, что все происшедшее накануне ей просто приснилось. Впрочем, вопрос, спала она с собственным мужем или нет, не особенно ее волновал, поскольку в это утро у нее раскалывалась голова от сильного похмелья. Лишь вечером Кейт пожалела о том, что случилось. Больше года назад она поклялась себе, что никогда не ляжет в постель с Энди, но вчера несколько бокалов шампанского и ужасное одиночество заставили ее нарушить клятву. Впрочем, по зрелом размышлении, Кейт решила, что ничего страшного не произошло. В конце концов, они оба были молодыми, физически здоровыми людьми, которым трудно сдерживать свои естественные желания. “То, что произошло между нами вчера, не является изменой Джо, — успокаивала она себя. — Это была даже не дружеская услуга, мы просто помогли друг другу по-соседски”.

Они не вспоминали о той ночи. Каждый из них сразу же вернулся в свое собственное одиночество, укрылся в нем, как в коконе, спасаясь от еще большей боли. Только в начале февраля Кейт сделала одно очень неприятное открытие, которым она не могла не поделиться с Энди. Она снова была беременна, и это повергло Кейт в самый настоящий ужас. Второй ребенок!.. Кейт поняла, что теперь ей не освободиться уже никогда. Энди будет владеть ею, как рабыней, до конца ее жизни.

Услышав новости, Энди сначала воспрянул духом. У него был свой взгляд на вещи, и он надеялся, что рождение второго ребенка снова сблизит их хоть немного, но на деле получилось наоборот. Теперь каждый из них был сам по себе, словно две далеких звезды, которые никак друг на друга не влияют, не притягиваются, не греют, и только слабо мерцают в ледяной пустоте. По вечерам, когда Энди возвращался домой и садился ужинать, Кейт иногда сидела с ним в кухне или в гостиной, однако друг с другом они почти не разговаривали. Гнетущую тишину нарушал лишь звук работающего телевизора да голос Кларка Александра, который болтал за троих.

В июне Кейт узнала из газет о помолвке Джо — узнала и удивилась, как мало это ее задело. Она даже позвонила ему, чтобы поздравить, но Джо оказался не то в Париже, не то в Милане, и Кейт поняла, что на этот раз он убежал от нее слишком далеко. Все было кончено — ее жизнь была кончена, хотя ей не исполнилось тридцати. Кейт была замужем за человеком, к которому не чувствовала даже ненависти; ждала ребенка, который ей не был нужен; любила мужчину, который ее предал, и единственной ее радостью был теперь сын. Впрочем, даже с Кларки ей стало теперь трудно общаться. Ее поразила какая-то странная апатия, и каждый новый день своей жизни она проживала словно во сне.

Незадолго до рождения второго ребенка Энди неожиданно пришел к ней в спальню. Была почти полночь, но Кейт еще не спала. Она только что уложила раскапризничавшегося Кларки и теперь лежала в постели и читала. Кларку Александру недавно исполнилось два, и он был премилым маленьким мальчиком, глядя на которого невольно улыбались даже незнакомые люди.

Когда Энди, негромко постучав, приоткрыл дверь, Кейт подняла глаза и удивленно посмотрела на него. У нее было такое лицо, словно к ней в комнату зашел с улицы кто-то посторонний — до такой степени дошло их отчуждение. Теперь Кейт даже странно было подумать, что когда-то они были близкими друзьями.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Энди, придвигая стул и усаживаясь на него. Сначала он хотел сесть на краешек кровати, но передумал.

— Я чувствую себя очень большой. Как воздушный шар или аэростат, — ответила Кейт. Она уже давно научилась разговаривать с ним, как с дальним знакомым, которого встречаешь не чаще одного-двух раз в год.

— Я хотел… В общем, ты должна знать. Когда родится ребенок, я перееду. Я уже подыскал себе квартиру.

Это решение Энди принял почти месяц назад, но ему не хватало смелости сообщить о нем Кейт. Он понимал, что жить так дальше невозможно: все, что когда-то связывало их, служа фундаментом их семьи, их брака, давно умерло, рассыпалось в прах. Энди построил свой дом на песке, и вот теперь этот дом развалился. Дальше удерживать Кейт, словно птицу в клетке, было бессмысленно: ее душа давно упорхнула от него, и победа, которую он одержал над Джо, оказалась ненужной. Энди не хотелось терять Кейт, но потерять можно что-то, что тебе принадлежит. А Кейт всегда принадлежала Джо.

— Почему ты так решил? — негромко спросила Кейт, откладывая книгу в сторону. — Зачем тебе переезжать?..

“Почему теперь? — хотелось ей спросить. — Почему не раньше? ”, но Энди понял ее буквально.

— А зачем оставаться? — Он пожал плечами. — Ты оказалась права. Наш брак с самого начала был ошибкой. Мы только сделали больно себе и друг другу. Теперь я жалею, что не отпустил тебя раньше. И еще мне жаль, что у тебя будет ребенок — с двумя детьми тебе будет во всех отношениях сложнее.

— Наверное, это судьба.

Кейт невесело улыбнулась. Именно судьба заставляла людей сходиться и расставаться, совершать ошибки, уходить, возвращаться и желать вернуться, принимать решения и сожалеть о них. Судьба — и ничто иное.

— Кларку Александру будет полезно, если у него появится брат или сестра. Он довольно избалован, хотя я и не пойму, почему — ведь он много времени проводил с разными нянями. А может, как раз в этом все дело… — Она немного помолчала. — Куда ты собираешься переехать?

Она спросила об этом совершенно равнодушно, словно случайного попутчика, с которым оказалась в одном купе, а не человека, которого когда-то любила. Теперь, впрочем, Кейт вовсе не была в этом уверена. Скорее всего, она не любила Энди никогда и вышла за него замуж только для того, чтобы спастись от одиночества. Уж лучше бы они оставались друзьями… Впрочем, это была не только ее ошибка. Они ошиблись оба и дорого заплатили за свой промах.

— Тут недалеко, но не волнуйся — вряд ли мы будем встречаться. — Он покачал головой. — Жаль, я не послушал тебя сразу. Тогда бы нам не пришлось пройти через все это…

Кейт промолчала. Что она могла на это сказать? “Интересно, — подумала она, — Джо уже женился или еще нет? ” В газетах писали только о его помолвке с какой-то девицей из очень состоятельной семьи, но это было несколько месяцев назад. Если бы свадьба состоялась, о ней бы наверняка сообщили не только в газетах, но и по телевидению. С другой стороны, сообщений о том, что помолвка разорвана, Кейт тоже не видела, хотя регулярно читала газеты, а телевизор смотрела целыми днями.

Впрочем, теперь это не имело большого значения.

— Возвращайся к нему, Кейт, — неожиданно сказал Энди совсем тихо, и лицо у него сделалось нежным и усталым — совсем как у того Энди Скотта, который когда-то был ее другом. — Я никогда не понимал, что за сила вас связывает, но… Что бы это ни было, я знаю: вы должны быть вместе. Врозь вы просто не сможете. Ты не сможешь…

Весь последний год Энди терзался угрызениями совести — он не мог простить себе обмана, с помощью которого ему удалось обратить Джо в бегство. Признаться Кейт в том, какую роль он сыграл, Энди тоже не мог — ему было стыдно. Он понятия не имел, как исправить то зло, которое он причинил Кейт; Энди оставалось только уповать, что все как-нибудь решится само собой. К тому же он был уверен, что Джо способен простить Кейт все, что угодно.

Кейт покачала головой. Какая горькая ирония судьбы! Энди готов отпустить ее сейчас, когда она чувствует себя ходячей покойницей и при этом ждет второго ребенка! Зачем она Джо такая?.. Но сказала Кейт совсем о другом:

— Я читала, что он обручился с какой-то девицей, — пробормотала она, стараясь справиться с подступившими слезами.

— Ну и что? — Энди улыбнулся. — Мы были женаты, когда Джо вернулся, — и видишь, что из этого вышло? Не беспокойся, если он все еще любит тебя, он сделает все, чтобы быть с тобой.

— Ты действительно думаешь, что это так просто? — с тревогой спросила Кейт, и Энди улыбнулся.

— Уверен. К сожалению или к счастью, но мир устроен именно так, и надо быть дураком, чтобы не воспользоваться естественным порядком вещей.

Почти против собственной воли Кейт тоже улыбнулась Энди. За все два года, что он оставался ее тюремщиком, это была первая адресованная ему улыбка, и Энди подумал, что, быть может, теперь они снова смогут стать друзьями. Его разочарование и горечь поражения прошли еще не до конца. Но он до сих пор любил Кейт и именно поэтому отпускал ее теперь, переступая через себя, через свой эгоизм, через свое упрямство.

— Я помню времена, — медленно сказал Энди, — когда все считали Джо мертвым. Ты одна верила, что он все еще жив, и дождалась. Теперь ситуация изменилась. Ты была мертва, и тебе пора возвращаться к жизни. Ты всегда хотела быть с ним, так хотя бы попытайся сделать что-нибудь, чтобы этого добиться!

— Ты предлагаешь мне… отбить Джо у его невесты? — Кейт изумленно приподняла брови.

— Да, черт возьми! — решительно ответил Энди. — Именно отбить и больше не отдавать никому. Тебе, кстати, это будет очень легко. Гораздо легче, чем ты сейчас думаешь. Возвращайся к нему, Кейт. Делай все, что считаешь необходимым, только не оставляй своей мечты, борись за нее, добивайся любой ценой!..

Сам он поступал именно так, только мечта, за которой он гнался, принадлежала другому, и теперь Энди знал, что изменить он все равно ничего не мог. Кейт и Джо, а не Кейт и Энди — так легли карты, выброшенные на сукно небесным банкометом, и он был вынужден подчиниться воле судьбы, Провидения, рока…

— Прощай и…. прости, — сказал он негромко и наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку.

— Спасибо, — ответила она. — И ты тоже прости меня.

Когда он вышел, Кейт погасила свет, но спать не могла.

Лежа в темноте, она думала об Энди, о том, что он ей сказал. Ей казалось странным, что она не испытывает ни печали, ни облегчения. Она вообще ничего не чувствовала на протяжении всех этих двух лет, и сегодня, когда Энди распахнул двери ее темницы, для Кейт ничего не изменилось. Сначала она думала, что просто не поверила ему до конца, но потом поняла — дело не в этом. Внутри у нее все словно онемело. Энди, несомненно, был уверен, что совершил настоящий подвиг самопожертвования, освободив ее, но Кейт эта свобода вдруг напугала. “Борись за свою мечту, добивайся ее” — так сказал Энди, но Кейт не была уверена, что это еще возможно. Скорее всего-, было уже поздно, и Джо принадлежал теперь другой женщине. Да и захочет ли он снова видеть Кейт после того, как бросил ее — бросил, ничего не объяснив толком. Добиваться любой ценой… Сказать это было куда легче, чем сделать, и все же, поворачиваясь на бок и укрываясь с головой одеялом, Кейт улыбалась.

Она была готова попробовать.

Когда пришел ее срок, Энди сам отвез ее в больницу. В этот раз Кейт освободилась от бремени на удивление быстро. У нее родилась девочка, которую они решили назвать Стивени. А две недели спустя Энди действительно переехал от нее на новую квартиру, как он и обещал. Кейт попрощалась с ним и поблагодарила, однако особо теплых чувств она к нему не испытывала. Что бы ни было между ними — все перегорело, обратившись в прах, в ничто.

Когда Стивени исполнилось четыре недели, Кейт отправилась с обоими детьми и наемной няней в Рино, где прожила полтора месяца. Пятнадцатого декабря она вернулась в Нью-Йорк уже разведенной. Формально она была замужем за Энди три с половиной года. На деле же они прожили вместе чуть больше года, но даже об этих месяцах Кейт вспоминала без особого тепла. То, что произошло потом, перечеркнуло все хорошее, что было между ними в начале.

Тем не менее проведенные в Рино полтора месяца позволили ей успокоиться и развеяться. Кейт даже обрадовалась, когда кто-то из знакомых сообщил ей, что Энди встречается с какой-то девушкой и, похоже, по уши в нее влюблен. Кейт была рада за него — они оба слишком долго страдали от одиночества, от непонимания, от ревности. “Пусть ему повезет, — великодушно решила она. — Пусть он женится на хорошей, доброй девушке, которая будет любить его. Пусть у него будут еще дети”. Энди был вовсе не плохим человеком и, безусловно, заслуживал большего, чем она была в состоянии ему дать. Правда, Энди очень любил Кларка Александра и Стивени, однако они договорились, что он будет видеться с ними каждую неделю.

Через неделю после возвращения из Рино Кейт взяла с собой Кларка Александра и отправилась за рождественской елкой. Для нее это был во многом символический акт. Впервые за много месяцев она чувствовала себя прежней Кейт Джемисон — жизнерадостной, исполненной надежд и глядящей в будущее с оптимизмом, хотя никаких видимых причин для этого у нее не было: Джо она не звонила, и он тоже не писал и не звонил ей.

По дороге они с Кларки громко распевали рождественские гимны, размахивали флажками и по очереди дудели в яркую пластмассовую дудку, которую Кейт купила у уличного торговца. Ближайшая площадка по продаже рождественских елок находилась у входа в Центральный парк. Она тоже была украшена гирляндами флажков и цветными лентами, а из репродуктора на столбе доносились праздничные мелодии.

Кларк Александр выбрал огромную, густую елку высотой футов в десять. Кейт как раз диктовала продавцу адрес, по которому ее следовало доставить, когда у противоположного тротуара остановилась большая черная машина и оттуда вышел какой-то человек. Еще до того, как он повернулся в ее сторону, Кейт узнала его и замолчала на полуслове. В ушах у нее зазвенело так, что она уже не слышала радостных воплей сына, который прыгал вокруг елки, радостно хлопая в ладоши. Это был Джо. Словно почувствовав устремленный на него взгляд, он оглянулся и тоже увидел ее.

Сначала Джо сделал такое движение, будто хотел убежать, потом его губы тронула какая-то нерешительная, почти робкая улыбка. Он двинулся к ней через улицу, и, глядя на него, Кейт неожиданно подумала, что судьба не оставила ее, несмотря ни на что. Их пути пересекались уже много раз, потом Джо исчезал, чтобы появиться снова — и всегда это происходило неожиданно. С их первой встречи прошло почти двенадцать лет, но Кейт не переставала любить его, не переставала надеяться на новую встречу. И вот она состоялась.

— Привет, Кейт! — поздоровался Джо, приподняв шляпу, и замер в нескольких шагах от нее, не зная, что сказать.

— Привет, Джо.

Кейт тоже улыбнулась ему — несмотря ни на что, она была рада видеть Джо. Он почти не изменился, и при виде его лица у нее слегка защемило сердце.

— Как ты поживаешь? — Он хотел расспросить ее о многом, но не знал, с чего начать.

Кейт рассмеялась — так не вязалась эта вежливая фраза с выражением его лица.

— Я развелась с Энди, — без обиняков сказала она.

— Вот как?! И давно? — Джо, казалось, удивился, и в глазах его мелькнуло что-то похожее на тревогу.

— Недавно. Я только на прошлой неделе вернулась с детьми из Рино.

— С детьми? — переспросил Джо: он решил, что Кейт оговорилась.

Да. У меня теперь есть еще дочка — Стивени. Ей три месяца. На прошлый Новый год я выпила лишнего, и вот… — Кейт слегка развела руками. Ей не хотелось пускаться в подробности, но Джо прекрасно ее понял. — А как ты? — спросила она в свою очередь.

— Я тоже напился на прошлый Новый год, но мне это сошло без последствий. Да, кстати, в июне я обручился с одной… гм-м… юной леди, но если говорить откровенно, отношения у нас не самые теплые. Джини с самого начала невзлюбила мои самолеты.

— Да-а… — протянула Кейт. Она-то хорошо понимала, что это значит. Бедная, бедная Джини!.. Судя по всему, ей не видать Джо как своих ушей. — Очень жаль, но, боюсь, у вас ничего не выйдет. Твоей девушке следовало молчать об этом хотя бы до свадьбы…

— Я знаю, — отмахнулся Джо, непроизвольно делая шаг вперед. — Я хотел… спросить тебя…

— О чем?

— О нас. Как ты думаешь, выйдет что-нибудь у нас?

У него на лице появилось какое-то тоскливое и, одновременно, жадное выражение, какого Кейт никогда прежде не видела. И она вдруг почувствовала, как внутри у нее что-то словно оттаивает. Но она по-прежнему считала, что начинать все сначала слишком поздно, и не знала, что сказать.

— Ну, так как же?

Джо пристально смотрел на нее своими голубыми глазами. Снег, медленно сыпавшийся с серого неба, тонким слоем ложился на поля его шляпы, на плечи, на воротник пальто, но Джо не обращал на это никакого внимания. Он просто смотрел на Кейт, и чем дольше смотрел — тем меньше его пугали те ужасные вещи, о которых говорил ему Энди. Они просто перестали значить для него что-либо. Ведь та неврастеничка с неустойчивой психикой и суицидальными наклонностями была не Кейт — это была какая-то другая женщина, на которой был женат Энди Скотт. А к Кейт все это не имело никакого отношения.

— Ты хочешь, чтобы я дала тебе ответ сейчас?

Кейт чуть заметно улыбнулась. Джо остался таким же нетерпеливым, как был. Даже годы не сумели его изменить. Но главное, что она поняла, — любовь, которая связывала их, никуда не исчезла. Любовь, волшебство, тайна, огонь — все это не остыло, не ушло.

— Мы ждали двенадцать лет, — сказал Джо, стараясь казаться спокойным. — Надо же что-то решать!

— Что ж, если ты непременно хочешь услышать это сейчас… Я считаю, что мы могли бы попробовать. Еще раз.

На мгновение Кейт задумалась: действительно ли он изменился настолько, чтобы не повторять прошлых ошибок. Впрочем, сейчас гораздо важнее было другое — что он скажет, и не испугает ли его ее готовность начать все сначала.

Джо не испугался. Во всяком случае, он не бросился бежать, а остался стоять, пристально глядя ей в глаза.

— Возможно, мы оба сошли с ума… — медленно проговорил он, — но ты права: мы должны хотя бы попытаться. Один бог знает, выйдет из этого что-нибудь, или нет, но если мы сейчас просто так возьмем и разбежимся, мы никогда себе этого не простим. Я не прощу. — Его лицо отразило глубокое внутреннее напряжение, и Джо добавил: — До сих пор у нас ничего не получалось, но, может быть, на этот раз мы выбрали удачное время. Или время выбрало нас…

Ничего подобного он раньше не говорил. Возможно, Джо даже не понимал, что раньше они требовали друг от друга чего-то такого, что не могли или не хотели дать. Но теперь Кейт надеялась, что, став старше, мудрее, спокойнее, они как следует изучили друг друга. И если им немножко повезет, они сумеют наконец стать единым целым.

Семьей. Самой настоящей семьей, пусть даже формально они и не вступят в брак.

— А как же твоя невеста? Джини, кажется?.. — Кейт озабоченно нахмурилась.

Она не питала к Джини особых симпатий, но теперь, когда она на себе испытала, что такое настоящая боль, ей не хотелось никого ранить.

— Дай мне два часа. Я позвоню ей и скажу, что летных испытаний она не прошла, — улыбнулся Джо.

— Допустим. — Кейт кивнула. — Надеюсь, она не обидится. Но прежде чем ты пойдешь звонить, скажи, что ты думаешь насчет детей…

Ей хотелось заранее выяснить этот вопрос на случай, если она захочет родить ребенка от Джо. При этом она подумала, что со стороны их беседа напоминает разговор двух умалишенных, но как раз для них это было нормально. Они уже давно понимали друг друга с полуслова, с полунамека.

— Но ведь ты, кажется, сказала, что у тебя уже двое. Разве тебе мало?.. Слушай, неужели и это мы должны решать вот так, с бухты-барахты? Я вообще не знал, что встречусь с тобой сегодня. Может, обсудим вопрос о детях в следующий раз, а? Если, конечно, ты захочешь увидеться со мной снова.

Джо шутил, конечно, но по его глазам Кейт видела, что он счастлив. И что он больше не боится. Во всяком случае, не боится сейчас.

— Думаю, это можно будет устроить, — улыбнулась Кейт.

“Жизнь — странная штука, — думала она. — И иногда она совершает очень неожиданные повороты. Например, ты идешь за елкой, а сталкиваешься со своей мечтой, которую уже давно похоронила и оплакала”. Впрочем, вся история их с Джо отношений состояла из таких вот неожиданных встреч.

— Ты живешь все там же? — спросил он, и Кейт кивнула.

— Тогда я позвоню тебе сегодня вечером, ладно? Только постарайся за это время не выскочить за кого-нибудь замуж. Можешь ты взять себя в руки и посидеть дома хоть пару часов? — Он старался говорить серьезно, но в глазах его прыгали веселые искорки.

— Я постараюсь. — Кейт тоже улыбнулась.

— Вот и отлично.

Джо неожиданно оказался совсем рядом. Он обнял ее, и Кларк Александр запрокинул голову назад, глядя на него снизу вверх и гадая, что за дядя обнимает его маму. Джо он, конечно, не помнил, но дядя в странном пальто уже начинал ему нравиться.

Джо приехал в девять вечера. Дети спали, и никто им не мешал. Впрочем, они не были склонны терять время в любом случае — слишком долго они были в разлуке. Закрывшись в спальне, они набросились друг на друга с такой жадностью и с такой поспешностью, словно еще одна минута промедления могла убить их на месте. Им понадобились годы, чтобы оказаться там, где они были сейчас, но теперь им ничто не грозило. По крайней мере, и Кейт, и Джо на это надеялись. Никто из них не мог знать наверняка, но они горели желанием наконец построить то, о чем каждый из них мечтал всю жизнь. Никто не давал им никаких гарантий, у них была только надежда, только мечта, и когда они уснули, сжимая друг друга в объятиях, каждый из них знал, что его упования наконец-то сбылись.

На следующее утро, пока Кейт кормила дочь, Джо играл с Кларком Александром, а потом они вместе наряжали елку. Через два дня после Рождества Кейт и Джо отправились в мэрию Нью-Йорка. С ними не было ни друзей, ни свидетелей — только они сами и их любовь. Когда же все было позади, они вернулись домой и позвонили в Бостон родителям Кейт, чтобы сообщить им новости. Кларк и Элизабет были, разумеется, потрясены, однако известие о том, что Кейт и Джо поженились, не явилось для них абсолютной неожиданностью. Подсознательно они ждали чего-то в этом роде, надеялись на это, и Элизабет даже напомнила Кларку, что проиграла ему давнишний спор, когда утверждала, что Джо никогда не женится на их дочери.

— Я не верила, что доживу до этого дня, — сказала она, положив телефонную трубку.

То же самое, впрочем, могли сказать и Кейт с Джо. В ожидании этого дня они прошли долгий путь, и был он извилистым и трудным.

— Ты счастлива? — спросил Джо, когда вечером Кейт свернулась клубочком в его объятиях.

— Абсолютно! — Кейт широко улыбнулась. Наконец-то она стала миссис Джо Олбрайт!

Этой ночью Джо долго смотрел на нее после того, как она заснула. Все в ней восхищало его, и Джо не верилось, что Кейт наконец-то принадлежит ему. Эта женщина была его страстью, его мечтой, и Джо вдруг понял, что любит ее так, как не любил даже свои самолеты.

А Кейт спала, и ей снилось, что ее сказка закончилась хорошо. И она знала, что, когда она проснется, Джо никуда не исчезнет — он будет тут, рядом…