Глава 14. На следующий день после того, как Энди сделал ей предложение, Кейт позвонила родителям в Бостон

На следующий день после того, как Энди сделал ей предложение, Кейт позвонила родителям в Бостон. Как она и ожидала, Элизабет пришла в восторг и принялась расспрашивать Кейт об их планах. Узнав, что свадьба состоится в июне, она почувствовала себя совершенно счастливой, и Кейт казалось, что она понимает мать. Свадьба, самая настоящая свадьба, и не “когда-нибудь”, а во вполне конкретном и не таком уж далеком июне — это была долгожданная, восхитительная в своей осязаемости реальность.

— Наконец-то! — воскликнула Элизабет, и в этом крике души прозвучали облегчение, удовлетворение и радость.

На протяжении последующих четырех месяцев Кейт и ее мать были очень заняты приготовлениями к свадьбе. Кейт всегда мечтала о наряде из бледно-голубого органди, и Элизабет специально приехала в Нью-Йорк, чтобы помочь Кейт заказать его. На первой примерке Элизабет плакала; Кларк — и тот прослезился, когда увидел дочь в наряде невесты. Платье было простым, но элегантным, и очень шло Кейт.

Свадьбе предшествовало несколько официальных приемов и неофициальных вечеринок. Смотрины, званые обеды, ужины с вручением свадебных подарков — вся эта суматоха доставляла Кейт ни с чем не сравнимое удовольствие. Пожалуй, еще никогда она не чувствовала себя такой беззаботной и счастливой. Свой медовый месяц они с Энди решили провести в Париже и Венеции — этот маршрут казался Кейт самым подходящим; романтическое очарование двух европейских столиц любви было бесспорным.

Но в глубине души Кейт продолжала ждать хоть какой-нибудь весточки от Джо. Ей казалось, что теперь, когда о ее помолвке было написано во многих газетах, он был просто обязан что-то предпринять, если, конечно, она была ему не безразлична. Он должен был примчаться в Нью-Йорк на одном из своих скоростных самолетов, чтобы остановить Кейт, заявить свои права на нее… Однако Джо даже не позвонил, и Кейт попыталась убедить себя в том, что это к лучшему. Ей достаточно было просто услышать его голос, чтобы наделать глупостей; она и так тратила слишком много сил, чтобы не думать о нем, не вспоминать. Воспоминания о нем прокрадывались к ней в голову чаще всего поздно вечером, когда она ложилась, или рано утром, пока она еще не встала. И стоило ей только вспомнить его глаза, его руки, его улыбку, как ее сердце сжималось от боли. Она начинала сомневаться, правильно ли поступила, решив выйти замуж за Энди. Впрочем, о своих сомнениях Кейт никому не говорила и пыталась убедить себя, что, даже если бы она пожертвовала своим желанием иметь мужа и детей, ее жертва все равно оказывалась бы бессмысленной. Она не принесла бы ей ничего, кроме новых страданий.

Церемония бракосочетания прошла превосходно. Кейт в своем новом светло-голубом платье с невесомым кружевным шлейфом была похожа на принцессу эльфов. Фата полностью скрывала ее лицо, но, когда у алтаря Энди поднял легчайший газ, чтобы поцеловать Кейт, он заметил в ее глазах выражение такой глубокой нежности и печали, что едва не заплакал.

— Все будет хорошо, Кейт… Я люблю тебя, — шепнул он и увидел, как из уголков ее глаз выкатились две крошечные слезинки.

Все утро Кейт думала о Джо, и ей казалось, что она снова уходит от него, на этот раз — навсегда. Мужество едва не изменило ей в самый последний момент, и Кейт удержалась от опрометчивого поступка, только подумав об Энди. Она не имела права снова причинить ему боль, сбежав из-под венца. К тому же, если судить по упорному молчанию Джо, ему она была совершенно не нужна, а с Энди — в этом Кейт ни секунды не сомневалась — ей будет хорошо. Он был человеком порядочным и любил ее. И она тоже любила его — не так страстно, как Джо, но все-таки любила и готова была ответить на нежность нежностью и пониманием на понимание. “Пусть Джо остается со своими самолетами, — решила она, уже шагая к алтарю. — Я поступила правильно, уйдя от него, и буду очень стараться, чтобы наш брак с Энди был удачным и счастливым — хотя бы для него одного”.

Свадебный банкет состоялся в “Плазе”. Когда гости наконец разошлись, Кейт и Энди остались вдвоем в роскошном номере люкс, окна которого выходили на Центральный парк. Они никогда прежде не занимались любовью, и Энди даже не знал, девственница ли она. Спросить Кейт об этом ему не позволяло воспитание, к тому же он с самого начала сказал себе, что не желает ничего знать о подробностях ее отношений с Джо. Сама Кейт ничего ему не рассказывала, так как ей казалось, что беседовать о таких вещах с мужчинами как-то не принято.

Как бы там ни было, физическая близость их не разочаровала. Правда, Кейт казалась несколько смущенной, но Энди объяснил это недостатком опытности. Настоящая же причина состояла в том, что Кейт было странно оказаться в постели не с Джо, а с другим мужчиной — в особенности с Энди, с которым они столько времени были друзьями. Однако уже по прошествии нескольких часов Кейт обнаружила, что быть с ним ей на удивление приятно. Энди был мягок, нежен, изобретателен и даже игрив, к тому же он любил ее без памяти. И когда через день они уезжали в аэропорт, чтобы отправиться в Европу, оба уже чувствовали себя обычной влюбленной парой, а не старыми друзьями, которым вдруг пришло в голову доставить друг другу удовольствие. Правда, в их любви не было ни огня, ни страсти, ни боли, но зато с Энди Кейт чувствовала себя надежно укрытой от всех житейских бурь и невзгод. На него она могла полностью положиться, ему она могла доверять и не бояться, что он когда-нибудь ранит ее так же жестоко и глубоко, как сделал это Джо.

Медовый месяц оправдал все ожидания Кейт. Он был именно таким, каким и должен был быть — с романтическими ужинами вдвоем у “Максима” или в крошечных бистро на Левобережье, с прогулками по Елисейским полям и вдоль набережной Сены, с походами в Лувр и другие музеи. Погода стояла солнечная, но не жаркая, и Кейт чувствовала себя совершенно счастливой. Энди оказался нежным и умелым любовником, и к тому времени, когда они переехали из Парижа в Венецию, у Кейт было ощущение, что они женаты уже несколько лет.

Венеция понравилась ей еще больше, чем Париж, который на глазах становился заурядным туристическим городом. Они ели в крошечных ресторанчиках острые итальянские блюда, катались в гондолах по пустынным и темным каналам, замирали в благоговейном молчании перед фресками знаменитых мастеров Возрождения и целовались под мостом Вздохов.

Из Венеции они вылетели прямо в Нью-Йорк. На следующий день Энди уже нужно было идти на работу, и Кейт поднялась пораньше, чтобы приготовить ему завтрак. Пока он мылся в душе, одевался и приводил себя в порядок, Кейт открыла пакет кукурузных хлопьев и поставила на стол бутылку виски и стакан.

— Дорогая, ты вспомнила!.. Это мое любимое блюдо! — воскликнул Джо, обнимая ее на голливудский манер. Потом он отправил в рот пригоршню хлопьев и запил виски.

— Отец решит, что с тобой я уже стал алкоголиком, потому что только алкоголики пьют виски с утра, — сказал он и подмигнул, а Кейт рассмеялась: ей всегда нравилось его чувство юмора.

Когда он ушел, Кейт решила прибраться в квартире. За месяц до свадьбы она оставила место в музее — Энди не хотел, чтобы она работала, да и предсвадебная суета отнимала слишком много времени. Теперь свободного времени у нее вдруг оказалось слишком много, и когда в начале пятого Энди вернулся с работы, она как раз раздумывала, не вымыть ли ей окна.

— Ни в коем случае! — решительно заявил Энди. — На что тогда нужны Бюро добрых услуг? Но если хочешь, я знаю одно дело, для которого наемных работников обычно не приглашают.

И он увлек ее в спальню, а потом они вместе поехали ужинать в ресторан. То же самое повторилось и на следующий день, и на следующий. С утра до вечера Кейт ломала голову, чем бы ей заняться; несколько раз она даже заговаривала о том, чтобы вернуться на работу, но Энди об этом и слышать не хотел.

— Походи по магазинам, по музеям, пообедай с подругами, — советовал он, но все нью-йоркские знакомые Кейт либо работали, либо жили в пригороде и сидели с детьми.

Через три недели после возвращения из Европы Кейт, смущенно улыбаясь, сообщила Энди, что у нее есть для него новости. Сначала он вообразил, что она купила ему новый костюм, рубашку или часы, поэтому когда Кейт сказала, что она, кажется, беременна, он оказался застигнут врасплох. К этому времени они были женаты всего полтора месяца, и Кейт подсчитала, что зачатие произошло чуть ли не в первую ночь после свадьбы.

— Ты была у врача?! — встревоженно воскликнул Энди.

— Нет еще, но я совершенно уверена. — Точно такая же уверенность посетила ее пять лет назад, когда она носила ребенка Джо, но рассказывать Энди о том случае Кейт не собиралась. — И пожалуйста, верни мне кофе. Я отлично себя чувствую.

В этот день, когда они занимались любовью, Энди был особенно нежен и осторожен. На следующее утро он снова заговорил о том, что она непременно должна обратиться к врачу. “К самому лучшему специалисту”, — подчеркнул Энди, и Кейт не стала спорить. Когда же она сказала, что не хочет пока ничего говорить родителям, Энди был бесконечно разочарован.

— Почему, Кейт? — спросил он.

Самому ему хотелось высунуться из окна и кричать о своем счастье на весь мир. Он был так взволнован и так трогателен в своих заботах о ней, что Кейт почему-то почувствовала себя виноватой. Она сама хотела ребенка — это была одна из причин, по которой она ушла от Джо, — но Энди, похоже, радовался больше ее. “Что ж, — сказала ей трезвая часть рассудка, — ты получила, чего добивалась. Вот тебе настоящая семейная жизнь, к тому же ребенок еще крепче соединит вас”. И Кейт искренне надеялась, что этот еще не родившийся младенец, заполнит ту пустоту в ее душе, которая продолжала существовать после расставания с Джо.

— А вдруг я потеряю этого ребенка? — сказала она, отвечая на вопрос Энди. — Это будет просто ужасно само по себе, но если мы всем скажем, нам будет тяжело вдвойне.

— Почему это ты должна его потерять? — Энди удивился и встревожился. — Может быть, ты чувствуешь себя как-то не так?

— Нет, я уверена, что все в порядке, иначе бы я сразу побежала к врачу. — Она ласково погладила его по плечу. — На самом деле я знаю, что все будет хорошо. Это просто суеверие — ну, чтобы не сглазить… Во всех книгах написано, что первые три месяца беременности — самые опасные… — “Особенно если на тебя налетит пьяный подонок на мотоцикле”, — добавила она про себя.

Услышав об опасности первых трех месяцев, Энди на следующий день отвез ее в клинику по дороге на работу. Врач подтвердил Кейт, что с ней все в порядке. Правда, когда Кейт рассказала ему о выкидыше, который случился с ней пять лет назад, он встревожился — особенно его обеспокоило то обстоятельство, что тогда Кейт не получила квалифицированной медицинской помощи. Однако детальное обследование не выявило никаких нарушений. Обнадеживающим было и то, что выкидыш произошел под влиянием внешнего травматического воздействия, а вовсе не из-за слабости ее организма или особой предрасположенности к выкидышам. В заключение врач порекомендовал Кейт больше отдыхать, чаще бывать на свежем воздухе и не делать глупостей — например, не ездить верхом иле прыгать через скакалочку. После этого он выписал ей витамины; выдал специальную брошюру-памятку по правильной подготовке к родам и отправил домой, велев через месяц явиться для нового осмотра.

Решив сразу начать выполнять докторские предписания, Кейт отправилась домой пешком через Центральный парк. Шагая по дорожкам, Кейт думала о своем незаслуженном счастье. Она была любима, у нее были муж и дом, а скоро должен был появиться ребенок, которого она так долго хотела. Сбылись все ее давние мечты, и Кейт больше не испытывала сомнении, что поступила правильно, когда вышла замуж за Энди. Судя по тому, как у них все начиналось, их ждала долгая и счастливая жизнь.

Кейт все-таки рассказала родителям о ребенке, когда в августе поехала отдыхать на мыс Код. Элизабет была вне себя от радости, а Кларк очень торжественно поздравил ее и Энди.

— Говорила я тебе, что Энди прекрасно ей подходит, — сказала Элизабет мужу, когда Кейт и Энди вернулись в Нью-Йорк.

— Почему? Потому что сделал ей ребенка? — поддразнил жену Кларк, хотя не согласиться с Элизабет было трудно.

— Нет, потому что он — порядочный человек, — ответила Элизабет. — Порядочный и ответственный. Очень хорошо, что у них скоро появится маленький. Новые заботы, новые хлопоты… Они помогут ей успокоиться, остепениться, к тому же дети укрепляют брак.

— А разве их брак нужно укреплять? — с невинным видом заметил Кларк, но Элизабет сделала вид, что не расслышала.

Насчет новых забот и хлопот Элизабет оказалась права, однако Кейт, которая уже начала готовиться к появлению ребенка, они вовсе не были в тягость. Во-первых, ей все равно больше нечего было делать, к тому же она давно созрела, чтобы стать матерью. Ей исполнилось двадцать шесть лет, у большинства ее подруг было уже по три-четыре ребенка. То были дети первой послевоенной волны, когда молодые пары спешили наверстать упущенное время. По сравнению с этими семьями Кейт начинала довольно поздно, однако ее это нисколько не смущало. Она чувствовала себя молодой, здоровой и счастливой и была уверена, что этот ребенок вряд ли будет у них с Энди единственным.

Весь срок Кейт чувствовала себя прекрасно, и к Рождеству стала похожа на воздушный шар. Так сказал ей Энди, и хотя Кейт тут же возмутилась, в глубине души она нисколько не смущалась своего огромного живота. К тому же живот был единственной частью ее тела, которая претерпела видимые изменения. Несмотря на то, что Кейт ела ужасно много, она нисколько не располнела — ее ноги, бедра и руки остались такими же изящными и стройными, как до беременности. Каждый день она подолгу гуляла, спала в свое удовольствие и выглядела совершенно очаровательно.

Отличное самочувствие позволяло ей часто выезжать с Энди в “Эль Морокко”, где они часто встречались с друзьями и даже танцевали. Лишь в канун Нового года, когда после очередной вечеринки они вернулись домой, Кейт неожиданно почувствовала что-то вроде родовых схваток. Во всяком случае, она решила, что это именно родовые схватки, — и ужасно испугалась. Энди немедленно вызвал “Скорую помощь”, которая доставила Кейт в больницу. Там ее осмотрели, и врач предложил Кейт остаться до утра, — просто хотел подстраховаться, сказал, что выкидыш маловероятен. Однако Энди тоже захотел остаться с Кейт. Всю ночь он не выпускал ее руки и чуть не каждый час спрашивал, как она себя чувствует.

— Я боюсь, Энди! — честно отвечала Кейт. — Что, если он все-таки решит родиться сейчас?

У нее уже давно ничего не болело, но страх остался, а успокоительное, которое ей дали, было слишком слабым, так как врач боялся повредить ребенку.

— Не решит, — отвечал Энди с уверенностью, которой на самом деле не чувствовал. — Ведь он — сын юриста и наверняка будет законопослушным. Положено детям рождаться через девять месяцев, — значит, и он родится в срок, не раньше и не позже. Не бойся, все будет нормально. А если хочешь сделать для ребенка что-нибудь полезное, перестань волноваться и постарайся заснуть.

Кейт попыталась последовать его совету. Она уже начала задремывать, когда Энди вдруг задал ей вопрос, которого она совершенно не ожидала:

— Скажи, почему ты так боялась потерять ребенка? Нет, не сегодня, а тогда, в самом начале…

Хотя Кейт и лежала с закрытыми глазами, она почувствовала, что он внимательно смотрит на нее.

— Я думаю, каждая женщина этого боится… Особенно если это у нее первая беременность, — уклончиво ответила она, не открывая глаз.

— Кейт…

Последовала долгая пауза.

— Что?

— Но ведь… Ведь это не первая твоя беременность?

Ей очень не хотелось отвечать на этот вопрос, но она поняла, что врач все ему рассказал.

— Нет, — ответила она после продолжительного молчания, по-прежнему не открывая глаз.

— Я так и думал. — Судя по голосу, Энди почти не расстроился. Он, во всяком случае, никак этого не показал. — Что же случилось?

— Меня сбил мотоцикл, — еще тогда, в колледже. Им управлял какой-то пьяный. Я упала с велосипеда и… потеряла его.

— Я помню этот случай… Мне тогда сказали, что у тебя было сотрясение мозга. — Энди виновато помолчал. — И сколько же… на каком месяце ты была?

— На третьем. Этот ребенок… я хотела сохранить его, хотя ни мои родители, ни… Джо ничего не знали. Я рассказала ему много позднее, когда он приезжал в отпуск.

Энди подумал, что все это не имеет для него никакого значения. Ничто, кроме боли и страха, через которые она прошла.

— Не бойся, в этот раз все кончится хорошо, — сказал он мягко и наклонился, чтобы поцеловать ее. В этом поцелуе было столько доброты, всепрощения и любви, что Кейт чуть не заплакала. “Как мне повезло, что у меня есть Энди, — подумала она. — Я больше не буду вспоминать Джо — никогда не буду…” И Кейт действительно надеялась, что теперь она сможет наконец забыть его, чтобы освободиться для новой, счастливой жизни с Энди и ребенком.

Боль больше не беспокоила Кейт до одного раннего мартовского утра, когда она проснулась от резких судорог, сотрясавших все ее тело. Энди спал, и Кейт не будила его на протяжении еще двух часов, следя по часам на камине за временем между схватками. Лишь убедившись, что это именно то, чего она ждала, Кейт толкнула Энди локтем.

— Мм-м, что?.. — промычал Энди спросонок и стал тереть глаза. — Пора вставать?

Было воскресенье, и он никак не мог понять, почему его будят так рано.

— Пора рожать, — улыбнулась Кейт. Против ожидания, она была совершенно спокойна и ни капельки не боялась.

— Как?! — Энди подскочил на кровати и стал стремительно одеваться, но руки у него так сильно дрожали, что ему не сразу удалось надеть брюки и застегнуть рубашку. — Ты это серьезно, Кейт?

— Совершенно серьезно.

— Хорошо, хорошо, я сейчас… — Он попытался завязать галстук, но тут же отшвырнул его в сторону. — Ты уже вызвала врача?

— Нет еще. Я думала, это сделаешь ты. Но сначала помоги мне собраться.

Некоторое время она с безмятежной улыбкой Моны Лизы наблюдала за тем, как Энди мечется по квартире, хватая то одно, то другое. Он ужасно нервничал, однако в конце концов ему удалось упаковать для нее пару ночных сорочек, зубную щетку, пасту, расческу и еще кое-какие мелочи.

Через сорок минут Кейт, умытая, аккуратно одетая и тщательно причесанная, садилась в “Скорую помощь”. Энди одной рукой поддерживал ее, а в другой держал ее сумку. Он уже сумел взять себя в руки и был бесконечно внимателен и предупредителен. В приемном покое больницы Кейт осмотрели и отправили в родильное отделение. Энди туда не пустили, и ему пришлось пойти в комнату ожидания, где словно львы в клетке метались из угла в угол и нервно курили другие молодые отцы.

Без Энди Кейт сразу почувствовала себя одиноко и не очень уверенно, но в этой больнице не было принято пускать мужей дальше приемного покоя. Но потом начались схватки, и она обо всем забыла. Лишь в промежутках между приступами боли Кейт, ослепленная и оглушенная, звала Энди, но перед глазами у нее стояло лицо Джо.

Так прошло несколько часов, а Кейт никак не могла разродиться. Энди, который все это время провел в комнате ожидания, тоже был на пределе и не находил себе места от тревоги. Правда, среди молодых отцов были и такие, кто ждал дольше его, но это почему-то не успокаивало. Ему казалось — с тех пор, как он привез Кейт в больницу, прошла целая вечность, но никаких новостей до сих пор не было. Энди чувствовал — еще немного, и он начнет все здесь крушить и ломать, пока ему не скажут, что с ней и с ребенком.

В три часа пополудни Кейт перевезли в операционную. К этому времени она совершенно измучилась и не могла даже плакать. Ребенок был крупным и шел слишком медленно — таков был вердикт врачей. Кейт сделали укол обезболивающего, и на полчаса она отключилась, но потом все началось сначала.

К семи часам врачи начали склоняться к кесареву сечению. Это была радикальная мера, и в конце концов они решили еще немного подождать, чтобы ребенок родился естественным путем. И, как по заказу, полчаса спустя на свет появился крошечный Кларк Александр Скотт, названный так в честь обоих своих дедушек. Он весил ровно одиннадцать фунтов и имел рост двадцать с небольшим дюймов. На макушке у него был темный хохолок — совсем как у дедушки Кларка, однако Энди утверждал, что он ужасно похож на Кейт.

— Спасибо, — шепнул он, целуя ее.

Кейт — умытая, причесанная и счастливая — лежала на кровати в розовой ночной рубашке и прижимала к себе спящего Кларка Александра. Двенадцать часов, проведенные Энди в комнате ожидания, едва не свели его с ума, но теперь он мог убедиться, что с его женой и ребенком все в порядке. Правда, Кейт немного устала, но на ней это почти не отражалось. Во всяком случае, Энди она казалась бесконечно прекрасной.

Кейт и младенец провели в больнице пять дней, после чего Энди забрал их домой. На первое время он нанял для Кейт помощницу-сиделку, хотя она и утверждала, что вполне может обойтись своими силами. К ее приезду он украсил весь дом цветами и переоборудовал для малыша одну из спален. Впрочем, детская кроватка стояла пока в их спальне, чтобы Кейт могла кормить ребенка, не вставая с постели.

Глядя на них, Энди думал о том, что теперь у него есть все, о чем только может мечтать мужчина. Он обожал Кейт и обожал малыша, который казался ему совершенным творением природы.

Когда родился Кларк Александр, Кейт было почти двадцать семь — по стандартам того времени поздновато, зато она была вполне готова для того, чтобы стать матерью. Зрелость, мудрость, любовь и спокойствие — вот что отличало ее от абсолютного большинства бестолковых восемнадцатилетних девчонок, которых каждый писк, каждый каприз младенца приводил в панику или в ярость. И дело было не только в возрасте. Просто Кейт долго ждала того момента, когда она станет матерью, мечтала о нем, готовилась, и поэтому теперь заботы о малыше приносили ей только радость. Еще никогда в своей жизни Кейт не чувствовала себя такой счастливой.