Глава 12. Рита, выйдя замуж за Романа, жила счастливо

Рита, выйдя замуж за Романа, жила счастливо. Жили они ладно, дружно, но со временем появилась и у них своя печаль: детей все не было. Рита невольно чувствовала себя виноватой. Роман не упрекал ее, но ожидание час от часу становилось все напряженнее. Он хмурился, слыша вопрос, когда ждать прибавления семейства. А бойкая кокетливая Рита на такие вопросы только растерянно улыбалась и разводила руками. Однажды она пришла и попечалилась Марии:

– Знаешь, боюсь, как бы Роман от меня не ушел!

– Да что ты, Рита! Он так тебя любит…

– Любит. Но он хотел иметь семью, хотел ребенка, а детей у нас нет и нет.

– А ты сходи к врачу, посоветуйся, пройди обследование. Глядишь, выпишут лекарство и все наладится.

Рита прислушалась к совету Марии. Она сдала анализы, прошла обследование, и врач сказал ей, что обследование должен пройти и муж, поскольку причина может быть и в нем.

Роман поначалу удивился и идти не хотел: он-то, ясное дело, здоров, какие еще обследования? Но потом все-таки пошел. Не хотел огорчать свою Риту. А вышло так, что огорчил: выяснилось, что детей не может быть у него, а Рита совершенно здорова. Но как ни странно, Рита не так уж и огорчилась. Она была счастлива, что причина не в ней, что Роман теперь от нее не уйдет и не будет больше на нее сердиться. А дети? Так у нее же есть ребенок – крестник Хосе Игнасио. Сколько труда она вложила в его воспитание, сколько души! Жили они все вместе, и Рита не чувствовала себя ни обделенной, ни одинокой. Так что как ни удивительно, но даже неблагополучный исход обернулся для дружной пары благополучием. Роман стал дорожить еще больше своей преданной, верной Ритой, а пройденное испытание, сблизив их, помогло еще лучше понимать друг друга.

А крестник Риты, Хосе Игнасио, вырос, стал уже совсем взрослым мальчиком. И куда девался прежний толстячок с глазами-вишнями? Стройный высокий мальчик пытливо вглядывается в мир темными глазами, он уже ходит в школу, делает успехи, он хочет, чтобы его отец, знаменитый хирург, гордился им, да отец им и гордится – пишет такие замечательные письма, присылает чудесные подарки.

– От папы не было письма, мамочка? – спросил Хосе Игнасио, заканчивая завтрак и торопясь в школу.

Завтракают они в большой, красивой столовой за красиво накрытым столом. Теперь у Марии просторный дом – в нем всем хватает места: и Рите, и Роману, и гостям, когда те приходят. Приходит Виктор, приходят донья Мати, старые верные друзья. Иногда Мария вспоминает тесную комнатку у сеньоры Уркиаги, которая так радовала ее. А теперь у нее самой дом куда больше, чем у ее первой хозяйки. Ее радует большой дом, но, что важнее, у нее большие планы на будущее. Сейчас, например, она решается на строительство швейной фабрики, работающей по ее моделям. Фабрика не выходит у нее из головы и за завтраком. Вопрос Хосе Игнасио переносит ее в другое измерение. Что поделать?! Этот фантом – тоже ее творение. И уничтожить его, причинив боль сыну, она не может, потому и пишет по-прежнему письма и покупает от имени отца подарки.

– Нет, родной… ты же только что получил письмо и даже подарок…

– А ты написала папе, что этот год я закончу с медалью и мне вручит ее наш попечитель?

– Ну а как же?

– Ну вот я и подумал: а вдруг папа уже ответил?

– А ты представляешь, какой подарок он пришлет тебе в конце года? Я – нет.

– И я нет.

– Значит, нужно кончать болтать, быстренько заканчивать завтрак и бежать со всех ног в школу!

Мария со счастливой улыбкой смотрела на своего – такого уже большого – сына. Он, помахав рукой на прощание, убежал. Мария тоже поднялась из-за стола – день сегодня предстоял напряженный. Среди дня Мария позвонила донье Мати, и та сообщила ей радостную весть: Виктора назначили директором школы. Мария порадовалась от души. Она еще не успела положить на рычаг трубку, как раздался звонок в дверь: Виктор пришел поделиться новостью.

– Добрый день, Сеньор директор, – с улыбкой встретила его Мария.

– Что? Неужели уже по радио сообщили?

– Конечно! И я уверена, что твоя школа будет лучшей в городе!

– Не преувеличивай моих возможностей!

– Но я же знаю, что ты можешь все. И я тебя все-таки очень прошу: возьми на себя обязанности администратора на фабрике.

– Мне кажется, там больше подойдет бухгалтер, чем учитель.

– Нет, Виктор! Мне нужны твои советы. Знаешь, куда я мечу? Высоко, ох, высоко: строительство швейной фабрики, шьющей по моделям Марии Лопес!

– Да-а, Мария! Но для этого нужно безумное количество денег.

– Если не хватит, возьму ссуду.

– Все уже продумала, подсчитала?

– Да, и для того, чтобы мечта стала реальностью, мне недостает только тебя, Виктор.

– Я с тобой.

– Спасибо. Знаешь, я делаю это не для себя – для Хосг Игаасио. У него должно быть все, чего не было у меня. Так я ему пообещала, когда он только-только родился…

Разговор прервал телефонный звонок. Звонили из школы Хосе Игнасио, он подрался, и Марию срочно вызывали к директору.

Мария страшно встревожилась: что там произошло? Хосе Игнасио никогда не был драчуном! Собралась и не медля ни секунды отправилась в школу.

В кабинете директора, доброжелательной пожилой дамы, сидела нервозная крикливая сеньора, прижимая к груди своего сына и визгливо требуя немедленно наказать Хосе Игнасио. Тут же стоял Хосе Игнасио и, набычившись, смотрел в пол.

– Он набросился на моего сына и должен немедленно попросить прощения! – визжала белобрысая сеньора.

– Что случилось, сыночек? Почему ты вдруг подрался? – присев перед сыном на корточки, стала допытываться Мария.

– Он сказал, что у меня нет папы! Что папа нас давно бросил! Скажи им, мама, что это неправда, скажи! – Хосе Игнасио с рыданием повис у Марии на шее.

– Да все до единого знают, что вы мать-одиночка! – опять взвизгнула сеньора. – Я сама ходила в мэрию. Могу подтвердить. И теперь вижу, как была права, когда не хотела, чтобы в школу принимали неизвестно кого! Сын порядочных людей оказался за одной партой с сыном какой-то портнихи!

– Как вы можете говорить такое, сеньора Куэвас! – раздосадованная директриса вступила в разговор.

– Скажи им, что она лжет! Скажи, мама, скажи! – рыдал Хосе Игнасио.

– Сеньора директор, могу я поговорить со своим сыном наедине? – спросила Мария.

– Безусловно, сеньора Лопес. Пойдемте со мной, сеньора Куэвас, нам тоже найдется о чем поговорить.

И директриса увела за собой белобрысую истеричную сеньору.

Мария присела перед сыном и посмотрела на него снизу вверх.

– Почему ты молчала, мама? Почему ничего не сказала им?

– Я не хотела, чтобы настала эта минута, моя любовь… Я боялась причинить тебе боль… но все, что они сказали, правда.

– Нет, мама, нет!

– Понимаешь, сыночек, мы с папой очень любили друг друга, но пожениться не могли, потому что папе нужно было кончить учиться… Мы откладывали женитьбу до конца его учебы… а потом ему пришлось срочно уехать…

– Поедем к нему! Будем жить вместе.

– Это невозможно, Начито.

– Почему?

– Потому что три года тому назад… твой папа умер…

– Нет, мама, нет! А письма? А подарки?

– Я не могла сказать тебе правду… не могла причинить боль…

– Ты меня обманула, мама! Ты меня обманула!

Хосе Игнасио замкнулся, перестал разговаривать с матерью. Она подходила к нему, но он отворачивался. Как казнила себя Мария за то, что она наделала! Но кто скажет, в чем она была не права? Она ведь оберегала своего мальчика от боли! Не хотела, чтобы он дурно подумал об отце. Как она могла поступить иначе? Своей бедой она поделилась с Виктором – единственным человеком на свете, который был с ней в ее самые черные минуты и умел ей помочь. Виктор пообещал поговорить с Хосе Игнасио.

Мальчик уже лежал в постели, но не спал, когда Виктор присел на край кровати:

– Ну рассказывай, что случилось, крестник.

Хосе Игнасио было отвернулся, не желая говорить, но Виктор повернул его к себе, заглянул в глаза.

– Давай-давай, мы же друзья! А друзья всегда все друг другу рассказывают.

– Я больше не люблю маму, она меня всю жизнь обманывала… не сказала, что не женаты… что папа умер…

– Та-ак… Беда у тебя большая, но давай разберемся. Мама тебе не сказала, что она не замужем, но ведь это не тебя, а ее касается. Папа у тебя всегда был, он писал тебе, радовал подарками. Трудно было маме, она жила одна, без поддержки, на нее легли все заботы о тебе, но она их на тебя не перекладывала, никогда не жаловалась, что одна, так ведь или нет? Ведь тебе легко, хорошо жилось?

Мальчик молчал, он пока был не в силах справиться с тем неблагополучием, что обрушилось на него и которое он счел обидой.

– С одним разобрались, пойдем дальше. Мама не сказала тебе, что папы больше нет. Но ты постарайся и тут ее понять – рядом с вами его все равно не было, и получается, что она просто-напросто берегла твою память о нем. Мама ведь все трудности брала на себя, а тебе оставляла одни радости. Ты за это ее упрекаешь? Поэтому разлюбил? Другое дело, если бы она подарки от папы себе брала, а тебе говорила, что папы у тебя и в помине нет, вот тогда бы она тебя обманывала… А когда наоборот…

Хосе Игнасио улыбнулся, ему стало смешно: мама сидит и играет в его машинки, а ему не дает.

– Смешно, правда? А почему смешно? Да потому, что твоя мама только о тебе и заботилась: играла с тобой, гуляла, покупала одежду, игрушки. А ты, узнав, что все для тебя делает она одна, на нее же еще и обиделся! Да, брат, огорчил ты меня, повел себя как-то не по-мужски. Раз мама одна, кто ей должен быть помощником и опорой? Кто должен ее защищать? Ты должен гордиться такой мамой, которая одна со всем справляется, все умеет, которую все уважают. Тебе повезло, крестник, ни у кого больше нет такой замечательной мамы. Вот об этом ты и подумай.

Виктор потрепал мальчика по щеке, пожелал спокойной ночи и ушел, а Хосе Игнасио еще некоторое время лежал, глядя в темноту широко открытыми глазами. Ему и вправду стало легче. И что ему задело до чужих, мама у него в самом деле что надо! Ни у кого из его товарищей нет такой замечательной мамы! Что правда, то правда.

Утром Хосе Игнасио бросился к Марии на шею.

– Ты меня простишь, мамочка? Целуя его, Мария счастливо рассмеялась.

А в конце года лучшему ученику класса Хосе Игнасио Лопесу вручили медаль. И вручил ее не кто иной, как попечитель колледжа дон Густаво дель Вильяр. Он пришел в восторг от живого умного мальчика, понравилась ему и его красавица-мама. Покоем и надежностью веяло от этой статной пышноволосой женщины, она была исполнена уверенности и чувства собственного достоинства.