Часть Вторая 10 страница

Бойцы, низко пригибаясь, бросились следом, перестраиваясь в колонну.

— Лихач, здесь Кнут, — на бегу диктовал сержант, — Вызови артудар по квадрату 52-18, фугасными, серия десять снарядов.

— Здесь Лихач. Принял. Артудар по квадрату 52-18, — отозвался наушник.

Они, больше не маскируясь, стремительно мчались между деревьями. Сержанты подгоняли тяжело дышащих, запинающихся о сгнившие стволы солдат. Очереди и взрывы гранат морской пехоты, оставшейся без командиров, постепенно отдалялись. Наконец, над лесом прошелестел первый снаряд. Позади гулко бухнуло. Короткое эхо прошло между деревьями, затихая в густых кустах. Наблюдатель вновь начал диктовать список потерь морской пехоты. Снаряды позади рвались, не переставая, довершая уничтожение патруля.

Пара короткокрылых штурмовиков морского базирования “Москито” неслась под облаками. Под ними, среди размытого скоростью зеленого пятна бесконечного леса, змеилась нитка грунтовой дороги. Мелькнуло и осталось позади бурое облачко идущей на штурм колонны бронетехники. Курсовой радар послушно отобразил зеленую цепочку дружественных целей. Повинуясь целеуказанию со спутника, на тактической голограмме засветилась быстро приближающаяся желтая отметка цели. Ведущий двойки завалился на крыло, стремительно падая вниз.

— Громила, здесь Хорек, — забубнил упрятанный в зеркальный шлем пилот. Его голос был полон с трудом сдерживаемого азарта, — Выходим на цель. Квадраты 50-17, 50-18, 51-17, 51-18. Твои — 50-18, 51-18. Первый заход — напалм, на втором — кассеты.

— Понял тебя, Хорек, квадраты 50-18, 51-18 — на мгновенье толстое обтекаемое брюхо ведомого, пикирующего в джунгли, тускло блеснуло под солнцем, словно стремительная хищная рыба, — Размажем засранцев!

Задание обещало быть легким. Никаких средств ПВО, кроме легких пехотных. Никакого электронного противодействия. Никакого прикрытия с воздуха. Быстренько расстрелять боезапас по площадям по наводке со спутника и спокойно убраться на авианосец — завтра матч по футболу между сборной пилотов и палубной командой.

Радар мигнул, укрупняя цель. Сигнал со спутника выводил двойку на курс атаки.

— Минута до цели, — прозвучало в эфире.

На панели в секторе управления огнем засветились указатели. Голограмма управления огнем зажгла зеленым контуры активного оружия. Створки люков плавно разошлись, открывая подвеску с сигарами напалмовых бомб. Чертя воздух белыми струями от закрылков, штурмовики опустились до самых деревьев.

— Тридцать секунд до цели.

Пальцы пилотов откинули предохранители сенсоров сброса.

— Обнаружен захват радаром наведения. Угроза атаки, — внезапно сообщил компьютер.

Экран радара вдруг покрылся зеленоватой мутью. Моргнув, погас индикатор связи со спутником. Управляющая голограмма покрылась желтыми строками предупреждений.

— Сбой системы наведения. Сеанс связи со спутником наведения прерван. Обнаружены широкодиапазонные помехи, — диктовал компьютер.

— Громила, у меня помехи! Ручное наведение! Действуй самостоятельно! — закричал в микрофон ведущий, удерживая самолет на боевом курсе.

В ответ в наушниках шлема слышался только ровный шум и потрескивание помех. Желтая точка цели едва виднелась среди мельтешения зеленых искр. Неожиданно сквозь ровный гул двигателей раздался резкий щелчок. Самолет качнуло. На радаре высветились две стремительно приближающиеся красные точки.

— Атака противника. Обнаружены две ракеты “Земля-воздух”, — монотонно доложил бортовой компьютер, — Произвожу отстрел ловушек. Рекомендую маневр уклонения.

— Твою мать! — летчик резко потянул джойстик управления на себя, выводя самолет из-под удара. Вместо привычного легкого движения, ручка едва шевельнулась, неохотно подчиняясь пилоту.

— Повреждение гидравлической системы, — сообщил компьютер, высветив на голограмме управления красные участки.

— Какое, на хрен, повреждение! — орал пилот, с трудом шевеля непослушным джойстиком, — Это же учения!

— Угроза аварии. Увеличьте высоту. Опасный крен на малой высоте. Увеличьте высоту. — не унималась бортовая система.

Самолет медленно задрал нос, тяжело уходя вверх. Чертя воздух дымными струями, из-под крыльев парами разлетались в стороны ловушки, отвлекая приближающиеся ракеты. Пачки тончайшей фольги распускались над лесом в невесомые серебристые облака. Система противодействия старалась, как могла, спасая поврежденную машину. Ведомый, тоже весь в искрах от стартующих ловушек, заложив крутой вираж, стремительно набирал высоту, сжигая сопла на форсаже. Ракеты, повторяя движения ведущего, стремительно настигали машину. Уходя из-под удара, штурмовик клюнул носом, разгоняясь к земле, но вместо каскада фигур пилотажа смог выдать лишь неуклюжий кувырок, с трудом удержав самолет от падения в лес. Дымные хвосты ракет пересеклись с реактивным выхлопом. Сдвоенный хлопок учебных боеголовок возвестил о поражении цели.

— Штурмовик “Москито”, борт 3345, уничтожен. Вернитесь на базу, — тут же прозвучал сквозь помехи голос наблюдателя.

Развернувшись над лесом, куда попало сбрасывая свой груз, штурмовик медленно потянул вверх, беря курс на авианосец.

Почерневший от выхлопов ракет, КОП стремительно ломился через кусты, меняя позицию после удачной атаки. Сергей ждал его под огромным, опутанным красными лианами деревом, в ста метрах от позиций взвода.

— Триста двадцатый, перезарядка!

Робот, с хрустом давя валежник, подбежал к Сергею, быстро присел. Установив в направляющие робота две новых ракеты и полный картридж для пулемета, Сергей хлопнул его по теплой броне.

— Молодец, Триста двадцатый! Я доволен! Перемещайся на двести метров к западу, жди второй самолет.

— КОП триста двадцать доволен, — прогудел сквозь треск сучьев удаляющийся робот.

Действия машины все больше походили на осознанные действия обученного, изворотливого бойца. Программа Сергея работала, доказывая верность его технического решения.

Оставшийся штурмовик, давясь помехами, заходил на засеченную точку пуска ракет. Премия за легко выполненное задание накрылась медным тазом вместе со сбитым ведущим. Пилот собирался как следует отомстить за товарища.

— Ну суки, вот вам! — закусив губу от перегрузок, он прикоснулся к сенсору сброса.

Штурмовик с ревом вышел из пике, оставляя за собой стремительно растущую каплю учебной напалмовой бомбы-имитатора. Лес расцвел дымной вспышкой. Вслед набирающему высоту самолету из-под деревьев рванулась ракета. От штурмовика веером разошлись хвосты ловушек, он крутанул бочку, вновь входя в пике. Ракета проскочила за его хвостом, разворачиваясь по пологой дуге. Уходя от нее, самолет прижался к деревьям, нырнул в провал долины. За ним, старательно повторяя его движения, с земли понеслась еще одна серебристая стрела.

— Давай, Заноза, прижми его! — прокричал в ларингофон возбужденный Кнут. Пока взвод никак не обнаружил огнем свои позиции, доверив бой КОПу, — И уходи в другой квадрат — сейчас летун начнет бить по площадям.

Штурмовик, истратив почти весь запас средств противодействия, с трудом оторвался от ракет, развернулся над лесом, вновь заходя на цель. Искры помех с расстоянием ослабли. По-прежнему не было связи со спутником.

Далеко внизу, задыхаясь от спринтерского рывка, мчался, петляя между деревьями, Сергей. Пот ручейками стекал по лицу, ел глаза. Лианы цеплялись за лодыжки, ноги проваливались в торфяные ямы. Мясистые стебли густой травы доходили до пояса. КОП оставил его далеко позади, ускорившись до предела в поисках новой позиции.

— Громила, здесь Хорек, — пробился сквозь шум голос ведущего, — Доложи обстановку.

— Хорек, здесь Громила, я цел. Захожу на цель.

— Громила, брось дуэль с ракетчиком, береги боеприпасы, накрывай основную цель! Как понял меня? — голос почти потерялся в нарастающих помехах.

— Сейчас, только размажу этого говнюка. Никуда они не денутся, — сквозь зубы зло ответил в пустоту Громила. Связь уже не работала.

— Думаешь перехитрить меня, сволочь? — бормотал пилот, приводя в готовность кассетные бомбы и задавая им зону поражения, — Думал, я буду гоняться за тобой по всему лесу?

Самолет оторвался от деревьев, набирая высоту. Из люков стремительными черточками разлетались, сверкая на солнце открывшимся оперением, самонаводящиеся кассетные бомбы. Штурмовик выдал череду фигур пилотажа, ныряя в редкие облака. Лес позади него покрылся сплошной дымной рябью разрывов.

— Ну вот, так уже лучше, — довольно бормотал пилот, глядя на появившийся сигнал связи со спутником — помехи исчезли, — Теперь займемся остальными.

Машина свалилась на крыло, ложась на боевой курс.

— Хорек, здесь Громила. Я его сделал! Перехожу к остальным, — довольно доложил он ведущему.

— Он с тобой играет! Доклада наблюдателя не было! — ответный крик утонул в шуме вновь появившихся помех.

Из леса слева от него одна за другой стартовали две ракеты.

— Дьявол! — он бросил машину вниз, отстреливая последние ловушки.

Дымные хвосты приближались, игнорируя ложные цели. Умные системы наведения разводили ракеты в стороны, беря самолет в кольцо. Спасаясь от них, “Москито” прижался к самой земле, с бешеной скоростью повторяя складки местности. Системы электронного противодействия работали на полную мощность, расцвечивая тактическую голограмму калейдоскопом цветных пиктограмм. Пытаясь сбить ракеты с толку, они сыпали веером лазерных лучей, наполняли эфир широкодиапазонными помехами. Несколько секунд прошли в напряженном ожидании. Малейшая ошибка системы ориентации — и самолет размажет по проносящимся в нескольких метрах ниже лесистым сопкам. Пилот даже не успеет сообразить, что произошло. За фонарем кабины, сливаясь в сплошную буро-зеленую волну, мчалось навстречу самолету размазанное скоростью пространство. С направляющих сорвались, брызнув дымной реактивной струей, и унеслись в стороны имитаторы, сбивая с толку вражеские системы наведения десятками ложных целей. Самолет, огибая сопку, заложил крутой вираж. От навалившейся перегрузки потемнело в глазах. На голограмме, мигнув, исчезла одна из красных точек — ракета за кормой рассыпалась, задев верхушки деревьев на склоне. Форсируя двигатель, штурмовик с максимальным ускорением рванулся вверх, в стратосферу. Оставшаяся ракета, сбитая с толку имитаторами, дымным росчерком умчалась за электронными фантомами, чтобы через полминуты самоликвидироваться над лесом.

Выровняв самолет, пилот перевел дух. В голове шумело от напряжения. Шум в наушниках исчез. Спутник снова, как ни в чем не бывало, показывал картинку наведения на цель. На бледно-голубом, почти прозрачном на этой высоте небе проступали точки звезд.

На голограмме мигнул и засветился тревожный красный значок.

— Внимание, самолет обнаружен поисковым радаром. Задействованы средства противодействия — тут же доложил компьютер.

Не снижая высоты, пилот считывал показания приборов. Компьютер одну за одной классифицировал цели, выдавая на тактическую голограмму их характеристики, курс и скорость. Три “Косилки” и три “мула” шли на выручку своей пехоте. Ввязываться в бой с тремя вертолетами огневой поддержки было полным безумием. Неуклюжий “Москито” просто разнесут в пыль в считанные секунды.

Один из вертолетов отделился от строя и быстро набирал высоту, демонстрируя непрошенному гостю свои намерения.

— Самолет захвачен радаром наведения. Угроза атаки. До предполагаемого контакта — тридцать секунд. — прокомментировал компьютер.

— Хорек, здесь Громила. Атакован тремя “косилками”. Выхожу из боя, — доложил пилот.

— Понял тебя, Громила. Догоняй, — отозвался ведущий, уставшими руками с трудом ворочая непослушным джойстиком. — Как думаешь, чем меня приложили?

— Из пулемета, скорее всего. Бронебойным, — штурмовик, стремительно теряя высоту, ложился на обратный курс.

— Из пулемета? — Удивился ведущий, — Мы ж на учениях! Откуда могут взяться бронебойные?

— У пехоты на учениях один на сотню холостых — боевой, — ответил Громила.

— Так это что, меня одной пулей так приложило? — кисло переспросил Хорек, и, помолчав, сам себе ответил, — Да, все же хорошо, что мы на учениях.

— Эт точно, Хорек. У них сегодня еще и ракеты небоевые.

До самой посадки они больше не проронили ни слова. На авианосце, тем временем, палубная команда, освобождая полосу, спешно растаскивала по подъемникам самолеты, выкатывала из ниш пожарные пеногенераторы, готовясь к аварийной посадке.

“Косилки”, широко охватив лес вокруг форпоста, засыпали его залпами кассетных зарядов, защищая место высадки. Иссеченные деревья горели, к небу тянулись столбы черного дыма. От грохочущих пулеметами пузатых “мулов” разбегались по изрытым воронками окопам серые точки десанта.

Вслед за закопченным КОПом, Сергей бежал на новые позиции. Бежать без груза дополнительных боеприпасов было непривычно легко. Над головой низко прошли вертолеты огневой поддержки, отправляясь навстречу вражеской колонне. Мобильная пехота захватила плацдарм. Учения подходили к концу.

Коренастый командир первого батальона, расставив ноги, стоял на плацу перед строем офицеров и сержантов.

— Итак, общая оценка проведенных учений — “Отлично”. Учебный взвод показал себя с наилучшей стороны. Командование высоко оценило тактику командира взвода и выучку бойцов. Сержант Кнут!

— Сэр! — вытянулся Кнут.

— Вы премированы в размере трехмесячного оклада.

— Служу императору!

— Жду от вас рапорт с представлениями на отличившихся бойцов.

— Есть, сэр!

— Особое внимание командир базы обратил на нестандартную тактику использования мобильного комплекса огневой поддержки, — продолжал майор, — Признаться, я тоже впечатлен — самостоятельные наступательные действия, активное противодействие авиации, постановка помех. Это выходит далеко за рамки стандартных наставлений, увеличивая боеспособность мобильной пехоты. Командование базы рекомендовало тактику, продемонстрированную учебным взводом, к повсеместному использованию.

Майор прошелся перед строем, постоял, глядя поверх застывших фигур на темнеющий невдалеке лес.

— Вместе с тем, наблюдатели отметили безграмотные действия командира отделения сержанта Лихача. Четко организовав боевые действия, правильно спланировав атаку, он, тем не менее, допустил нарушение целого ряда пунктов устава, применив физическое наказание к подчиненному в боевой обстановке. Ситуацию усугубляет то, что наказание было произведено в присутствии активированного комплекса огневой поддержки, который, защищая своего оператора в условиях, приближенных к реальным, перешел в боевой режим, согласно заложенной программе. Только высокая выучка оператора, который смог остановить атаку, предотвратила чрезвычайное происшествие и гибель сержанта.

Строй молча внимал словам комбата. Лихач стоял, с каменным выражением глядя перед собой.

— Командир взвода!

— Сэр!

— Я лишаю сержанта Лихача звания. Он переводится в роту “Браво” рядовым стрелком. Снимите с него знаки различия.

— Есть, сэр! — Кнут вышел из строя, повернулся к Лихачу, и, глядя ему в глаза, вытащил из петлиц сержантские колодки.

— Рядовой Лихач! — продолжил Грин ровным голосом.

— Сэр!

— Приказываю убыть к месту службы.

— Есть, сэр! — бывший сержант бегом покинул плац.

Громко распевая речитативом ритмичную, но до ужаса похабную песню про малышку Мэри, взвод строем бежал с обеда.

— Заноза, ко мне! — подозвал Сергея Кнут.

— Сэр! — Сергей выбежал из строя, вытянулся перед покусывающим соломинку сержантом.

— Тебя вызывают в особый отдел.

— В особый отдел, сэр?

— Особый отдел — это такое представительство СБ при каждой части, — пояснил Кнут, внимательно разглядывая Сергея.

— Зачем я им понадобился, сэр? — поинтересовался Сергей.

— Не знаю, не знаю, умник, — сквозь зубы протянул сержант, — Думаю, тебе об этом лучше знать.

— Извините, сэр, я не понимаю, — искренне ответил Сергей.

— Хорошо, если так. Бывает, они просто вызывают человека поговорить по душам, — взгляд Кнута продолжал сверлить Сергея, — Или промыть мозги.

— Разрешите уточнить, сэр? Где это?

— Второй этаж в штабе батальона. Корпус H-13. Кабинет номер шесть.

— Понял, сэр!

— Ты вот что, Заноза, — Кнут помолчал, задумчиво разглядывая Сергея, — Скажи, пока не поздно — есть что-то, чего я о тебе не знаю? Не попадал ни в какие истории с начала службы?

— Никак нет, сэр! — подумав, тихо ответил Сергей.

— Отключи коммуникатор. Слушай. Они иногда просят подключить к твоей голове сканер. Для проверки твоей лояльности. Что после этого останется в твоей башке — одному богу известно. А мне не хочется, чтобы во время боя ты или твой КОП съехал мозгами и принялся палить мне в спину. Или чтобы ты ночами устанавливал в казарме жучки. Понятно?

— Не совсем, сэр, — озадаченно произнес Сергей, — Что мне делать, если мне прикажут надеть эту штуку — не подчиняться приказу?

— Требуй, чтобы это было произведено в присутствии твоего командира, то есть меня. Ясно?

— Так точно, сэр! Разрешите идти?

— Иди. И смотри, не брякни там о нашем разговоре. Мы все служим императору. Только каждый по-разному.

— Есть, сэр! — Сергей привычно перешел на бег.

Отдав честь батальонному знамени, он по широкой бетонной лестнице поднялся на второй этаж здания штаба. Узкие окна коридора освещали ряд одинаковых серых дверей. Найдя нужную, Сергей коротко постучал. Щелкнул замок. Дверь приоткрылась, пропуская его в темную комнату. Он осторожно вошел, но кроме тусклого пятна света на пластике пола в двух шагах от порога, не смог ничего разглядеть — в комнате царила абсолютная темнота.

— Фамилия? — резко произнес невидимый голос откуда-то сверху.

— Рядовой Заноза, учебный взвод первого батальона первого полка мобильной пехоты, личный номер 34512391/4354 — вытянув руки по швам, отрапортовал Сергей.

Дверь за спиной бесшумно закрылась. Под потолком засветился матовый плафон, открывая взгляду низкую, наглухо закрытую со всех сторон комнату, в которой не было ничего, кроме двух дверей, около одной из которых стоял Сергей.

— Приложите ладонь к сканеру, — приказал голос.

Сергей подошел к следующей двери, прижал руку к засветившемуся зеленому силуэту ладони рядом с ручкой.

— Можете войти, — отозвался голос.

Замок на внутренней двери негромко щелкнул. Взгляду Сергея предстала небольшая, ярко освещенная искусственным светом комната. Сидевший за низким барьером капрал кивнул на следующую дверь.

— Проходи, солдат. Лейтенант Карпентер тебя ждет.

Дверь за спиной закрылась, мягко подтолкнув Сергея в спину. Он стукнул костяшками по коричневому, под дерево, покрытию двери, вошел в просторный, обитый мягким пластиком кабинет. За столом сидел невысокий поджарый лейтенант с петлицами танкиста.

— Сэр, рядовой Заноза по вашему приказанию прибыл! — вытянувшись, четко отрапортовал Сергей.

Лейтенант оторвался от экрана компьютера, не торопясь, с ног до головы оглядел стоящего смирно Сергея ничего не выражающим взглядом.

— Вольно, солдат, садитесь — он кивком указал на легкое кресло перед столом.

Сергей осторожно уселся. Кресло глубоко просело под весом бронекостюма, металлические ножки скрипнули по пластобетонному полу.

— Ваша гражданская фамилия Петровский? — взгляд блекло-голубых глаз лейтенанта был вялым, почти сонным. Казалось, он выполняет какую-то скучную, рутинную, много раз повторенную и малозначащую процедуру.

— Так точно, сэр.

— Расскажите о себе, солдат, — лейтенант слегка склонил голову, приготовившись слушать.

— Что именно, сэр? — уточнил Сергей.

— Солдат, — не повышая голоса, но с каким-то металлическим тембром отчеканил эсбэшник, постукивая в такт словам по столу указательным пальцем — В моей власти расстрелять вас. Прямо сейчас. Без объяснения причин. Император предоставил мне такое право. Поэтому, когда я задаю вопрос, отвечайте на него четко и по существу, не задавая идиотских вопросов и не пытаясь тратить мое время. Вам ясно?

Сергей вскочил, вытянул руки по швам.

— Так точно, сэр, ясно!

— Я повторяю вопрос, — лейтенант не предложил Сергею сесть, — Расскажите о себе, солдат.

Подивившись сходству манер эсбэшника и полкового психиатра, Сергей решил не испытывать терпение явно не совсем нормального лейтенанта и начал по порядку рассказывать историю своей жизни с самого рождения.

— Петровский Сергей Николаевич. Родился на планете Новый Урал в две тысячи триста пятидесятом году. Мать — диспетчер космопорта, отец — научный сотрудник, занимался химическими исследованиями в частной компании. Окончил русскоязычную школу, затем инженерный колледж в Екатерининске. Специальность — управление нейросетевыми коммуникациями. В семьдесят первом году подписал контракт с горнодобывающей компанией “Стилус”, переехал на Джорджию. Работал в управлении компании системным администратором. Пять месяцев назад подписал армейский контракт. Прохожу службу в учебном взводе первого батальона первого полка мобильной пехоты базы Форт-Дикс. Специальность — оператор мобильного комплекса огневой поддержки.

— Так, так, — задумчиво проговорил лейтенант, откинувшись в кресле, — это все?

— Так точно, сэр!

— Да вы садитесь, рядовой, садитесь, — вяло кивнул лейтенант, — А почему не рассказываете об обстоятельствах подписания контракта?

— Не знал, что это важно, сэр.

— В моей работе важно все, рядовой, — с напускной суровостью ответил эсбэшник, кладя подбородок на сложенные ладони и пристально уставившись на озадаченного солдата.

В поведении лейтенанта чувствовалась какая-то удивительно показная фальшь, словно он небрежно играл давно отрепетированную роль.

— Меня обвинили в угоне автомобиля, сэр. После чего я подписал предложенный полицейским контракт — сказал Сергей.

— Ага! Вот видите! А говорите — не важно, — оживился лейтенант, меняя позу. Теперь он сложил руки на столе и подался вперед, склонившись над компьютером, — А вы, оказывается, преступник. И такие люди служат императору… Фамилия полицейского, предложившего вам контракт?

— Сержант Стетсон из полицейского управления Джорджтауна, сэр! — ответил Сергей, недоумевая, к чему весь этот цирк, и добавил — Только я не преступник, сэр. Я не угонял машину. Обвинение было сфабриковано.

— Конечно, конечно, — миролюбиво согласился особист, — Естественно, сфабриковано. Иначе и быть не может. Кстати, все вновь прибывшие так говорят. Странно, правда?

— Не знаю, сэр. Наверное.

— Удивляешься, зачем я тебя вызвал? — лейтенант сунул в рот короткую сигару, покрутил колесико золотой антикварной зажигалки.

— Так точно, сэр!

— А не надо удивляться, солдат, — откинувшись в кресле, особист выпустил к потолку кольцо дыма, провожая его взглядом, — У меня служба такая. Знать все про всех. Вот ты, например, — русский. Значит, по определению вольнодумец. Склонный к проявлению отрицания власти императора. Да еще и уголовник. И такому человеку император доверяет современное оружие. Значит, я должен знать, чем ты дышишь, чтобы успеть искоренить тебя до того, как ты разовьешь подрывную деятельность.

Лейтенант снова затянулся, задержал дыхание, выпустил вверх струйку голубоватого дыма, любуясь его игрой в струях вентиляции.

— Вот, к примеру, скажи — ты занимался в детстве онанизмом?

— Э-э-э, нет… сэр.

— Вот видишь! — возбужденный лейтенант вскочил, обежал стол, снова упал в кресло, — А ведь ты лжешь! — укоризненно заметил он, ткнув дымящейся сигарой в сторону Сергея, — Ведь как сказал один великий в глубокой древности — “Все мы занимались онанизмом. А те, кто утверждают, что не делали этого, занимаются им до сих пор”.

— Сэр, вы меня сбиваете, — промямлил сбитый с толку Сергей. Подумав, добавил, глядя на прищурившегося сквозь дым лейтенанта, — Сэр, если этого требуют интересы императора, то я готов заниматься онанизмом каждый день.

— Не надо выпендриваться, рядовой. Это была простая проверка. Я должен убедиться, что ты правдив со мной. Пока у нас не очень хорошо выходит.

Лейтенант закинул ногу на ногу, покачал ею, сосредоточенно пуская дым через ноздри длинного носа.

— Попробуем еще раз. Вот скажи, к примеру, чем ты занимался в последнем увольнении? — не меняя позы и скосив на него глаза, спросил особист, — С кем встречался, что делал?

— В увольнении? — удивился Сергей, — Да особенно ничем. Посидел с девушкой в баре, пообедали, проводил ее домой. Она работает в квартале психологической разгрузки, сэр.

— Как зовут девушку?

— Мэд, сэр.

— Ага… А чем вы с ней занимались потом? — лейтенант стряхнул пепел в красивую пепельницу из зуба морского динозавра.

— Сэр, это личное, — покраснев, ответил Сергей.

— Солдат, на службе императора у тебя нет ничего личного, понял? Так что брось изображать из себя институтку и отвечай на вопрос. Вы с ней трахались?

— Так точно, сэр! Это не запрещено, — напрягшись, выдавил Сергей.

— Никто и не говорит, что запрещено, — криво улыбнулся эсбэшник, — А о чем говорили?

— Не знаю, сэр. В таких случаях обычно особо не говорят.

— Не знаешь, говоришь? А вот что ты натворил после этого ночью — помнишь? — за расслабленной позой лейтенанта Сергею почудилось скрытое напряжение.

— Нет, сэр, не помню, — искренне ответил он, — Я напился до беспамятства, очнулся утром в такси. Судя по тому, что меня не ищет военная полиция, я ничего не натворил. Просто напился и спал. Даже не помню, как сел в такси. Надеюсь, Мэд на меня не обиделась, сэр?

— Вопросы здесь задаю я, солдат, — лейтенант положил тлеющую сигару в пепельницу, потянулся, — Сейчас я проведу небольшой тест. Мы проверим, правду ли ты говоришь. Если сказанное тобой подтвердится, — тебе можно верить. Если же ты что-то от меня скрываешь, займемся тобой серьезнее. Понял?

— Никак нет, сэр! Какой тест вы имеете в виду?

— Очень простой. Одеваю тебе на виски вот эту маленькую штуку, — он жестом фокусника извлек откуда-то из-под стола небольшой никелированный обруч, — задаю два-три вопроса, через минуту снимаю. Вот и весь тест, дружок. Не больно и совершенно безопасно. Садись сюда.

— Простите, сэр, что это такое?

— Солдат, это не твое дело. И мне некогда. Давай быстрее покончим с этой формальностью. Это стандартная процедура, — лейтенант встал, протянул Сергею обруч, — давай одевай.

— Сэр, — вставая, тихо сказал Сергей, — Я не отказываюсь выполнить ваш приказ. Но если этот прибор — мозговой сканер, я имею права одеть его только в присутствии своего командира.

— Вот, значит как, — задумчиво протянул лейтенант, пристально разглядывая побледневшего Сергея, — Значит, живем строго по уставу…

— Так точно, сэр!

— А может быть, ты просто тянешь время, солдат? — гипнотизируя Сергея немигающим взглядом, негромко спросил особист, — Тогда узнать все, что у тебя на уме — дело нескольких минут. Кто твой командир?

— Штаб-сержант Кнут, сэр!

— Как же, как же, знаю я твоего командира, — лейтенант встал, заложил руки за спину, прошелся по кабинету.

— Так что, будем его звать, или поговорим откровенно? — он остановился напротив Сергея, — Уверен, нам есть о чем поговорить.

— Я откровенен с вами, сэр. Если необходимо вызвать штаб-сержанта Кнута, я подожду, — ответил Сергей, глядя прямо перед собой.

— Наглости тебе не занимать, солдат. Ладно, у меня нет времени на официальные процедуры. Пока дождемся твоего сержанта, потеряем час как минимум. Мы вернемся к этому разговору позже. Я тебя вызову. Можешь идти.

— Есть, сэр! — Сергей повернулся кругом, взялся за ручку двери.

— Да, еще вот что, солдат, — раздался за спиной ленивый голос.

— Сэр! — Сергей снова повернулся к лейтенанту. Тот присел на угол стола, скрестив ноги.

— Если услышишь, что кто-то выказывает недовольство службой, или еще что-то подобное, просто назови кодовую фразу по триста семнадцатому каналу и сообщи нам. Сообщение анонимное. Фраза, ну, скажем, — лейтенант взял сигару, поводил ею в воздухе, — пятьдесят два пятьдесят два пятьдесят два. Ясно?

— Так точно, сэр! — подтвердил Сергей, — Кодовая фраза по триста семнадцатому каналу.

— Ну-ну, я надеюсь на тебя, — ухмыльнулся лейтенант, — Само собой, все, о чем мы говорили — секретно и не подлежит разглашению. Иди.

— Есть, сэр! — Сергей вышел из кабинета.

Оставшись один, лейтенант сел в кресло, докурил сигару и набрал на коммуникаторе код.

— Майор Кнауф. Слушаю, — Из развернувшейся голограммы хмурился румяный здоровяк в форме летчика.

— Сэр, лейтенант Карпентер. Докладываю — допрос рядового первого батальона Занозы произвел.

— Ну и?

— Память явно стерта, утверждает, что напился и ничего не помнит. Я склонен ему верить. На вид простоват, но упертый. Отказался сканировать мозг без командира. Показания полиграфа положительны.

— Ясно. Пришли мне запись беседы. Понаблюдай за ним. Осведомители во взводе имеются?

— Конечно, сэр! Обижаете, — улыбнулся лейтенант.

— Заткнись и работай, — буркнул в ответ майор, сгоняя улыбку с узкого лица лейтенанта. Голограмма погасла.

Сергей шел по военному городку. Скорее всего, это было его последнее увольнение в учебном взводе. На следующей неделе их забрасывают на север материка, потом на юг, в джунгли Южного материка, для отработки навыков действий в различных климатических зонах. После этого — выпуск и перевод в боевые подразделения. И — конец муштре. Конец бесконечному бегу с идиотскими пошлыми песнями, от которых тянет вытереть рот. Дальше — тупая, изматывающая, однообразная, но все же не такая беспросветная служба. Почти работа. С возможностью выхода в город. С собственным уголком в городке. С возможностью раз в неделю видеть нормальных людей, одетых не в одинаковую одежду.