Часть 3. Проснулся я около двух часов дня и обнаружил, что существо уже не спит

***

Проснулся я около двух часов дня и обнаружил, что существо уже не спит. Артём ёрзал по кровати и иногда тихонечко поскуливал сквозь зубы. При этом он с остервенением то массировал висок, то тёр щёку, то теребил покрасневшее ухо.
— Всё ещё плющит?
Тёма поднял на меня взгляд покрасневших глаз и угукнул. Судя по лицу — плакал. Так, будем думать логически. Что у взрослого человека может болеть так, чтобы аж до слёз? В голову приходит один единственный ответ.
— Тём, а зубы-то у тебя не болят?
Он аж ёрзать перестал, удивлённо уставившись на мою сонную физиономию.
— Зуб болел, но вроде прошел…
— Не лечил?
— Не-а…
— Ну-ка, иди сюда, — я подобрался поближе к нему. — Рот открой.
— Зачем? — он сел рядом.
— Да что-то захотелось в стоматолога поиграть, не отказывай мне в этом удовольствии.
Тёма скептически на меня глянул, но рот приоткрыл. Врубив фонарик на телефоне, я приступил к своим исследованиям.
Помню, мама как-то так же мучилась, в ухе у неё стреляло. Оббегала кучу терапевтов, лоров и прочих идиотов. Обезболивающие ей не помогали, ушные капли и подавно. А в итоге выяснилось, что это банальный флюс. Мамка говорила, что из-за этой дряни и температура подскочить может.
Особо не церемонясь, я оттянул Тёмкину губу и осмотрел десны. Бинго! Ну, я точно бабка Ванга нашего поколения! Пора подавать заявку на участие в «Битву экстрасенсов».
— Чувак, а тебе к стоматологу бежать нужно, — отложив телефон, сообщил я.
— К-к-куда? — он захлопнул рот и глупо на меня уставился.
— К зубодёру на приём. Флюс у тебя.
— Это что такое?
— Вот деревня… Десна воспалилась, гной внутри. Лечить надо, пока совсем дурно не сделалось. Телефон стоматологии знаешь?
— Не-а, — его глаза становились всё больше и больше, того и гляди — из орбит вылезут.
— А хотя бы где она находится? — обречённо протянул я.
— Это знаю.
— Отлично. Одеваемся, собираемся и идем!
— Н-но…
— Никаких «но»!

***

Причин затащить Тёму к стоматологу у меня было три. Первая, самая поверхностная и логичная — не дело это здоровье гробить. Запустить больной зуб до такой степени это ещё и умудриться надо. В общем, нужно было этого придурка наставить на путь истинный. Более веская для меня причина — мне было нечего делать. Переночевать я у него переночевал и теперь нужно было топать восвояси. Только вот куда? Не домой же, в самом деле. А тут хоть дело появилось, можно чем-то себя занять и не париться на тему того, что мне некуда пойти. Ну и, пожалуй, самая неблагородная из причин — мне понравилось его подкалывать. После того, когда я объявил, что отведу его к стоматологу, он аж заикаться снова начал. Да рожа перепуганной донельзя стала. Еле удержался, чтобы не начать рассказывать всякие ужасы стоматологического кабинета ещё дома. Ничего, успеется. Вот будем в очереди сидеть, расскажу, как мне однажды сверлом по десне съездили…
Не знаю, откуда во мне проснулась эта вредность. Давно я к окружающим меня людям эмоций ярких не испытывал. На всех как-то параллельно было. А тут, словно в детство впал. Увидел привычную для меня жертву и снова захотелось потравить, поиздеваться, помучить. И по фигу, что передо мной не тупой одноклассник, а малознакомый пидор. Существо умудрилось меня чуточку заинтересовать. Хотелось потыкать в него палочкой и посмотреть, как он будет реагировать. Такая же он тряпка, как остальные серые мыши или всё-таки нет?
До стоматологии мы добрались быстро, она находилась буквально через пару дворов от Тёмкиного дома. Вот он ленивая задница, идти-то всего-ничего…
Артём настаивал на том, чтобы честно отстоять очередь, но я, не слушая его, пошёл договариваться с администраторшей. Рассказав слезливую историю о том, что у моего друга флюс и адская головная боль, я выбил нам право пройти в один из кабинетов без очереди. Артём заметно побледнел, когда я объявил об одержанной мною победе, но послушно отправился к дверям двенадцатого кабинета, в лапы Татьянкиной Д. В. Зашёл я вместе с ним и рассказал этой «Д.В.» и про температуру, и про флюс. И со спокойной душой ушёл в коридор, где с удобством устроился на скамеечке.
Проверил телефон — ни смс, ни пропущенных звонков. Эх, интересно, как там мама? Надеюсь, что её не сильно загрузили по работе. Что-то я не на шутку о ней беспокоюсь. В последнее время она выглядит бледнее обычного, похудела, ведёт себя очень отстранённо. Чёрт! И почему мне нужно учиться, а не помогать ей? Уж лучше работать в Макдоналдсе, чем наблюдать, как мама за всех горбатится. А отцу вот хоть бы хны, уже давно оставил попытки найти какую-либо работу.
Интересно, а Тёма на что живет? Что-то мне не верится, что это существо где-то работает. Судя по всему, живет он не с родителями. Может быть, мужик какой его содержит? Хм… как-то хреново, если подумать, содержит. Приспособленец, блин. И как так жить-то можно?
— Эй, рыжик!
Я поднял взгляд и приметил, высунувшуюся из-за дверей кабинета молоденькую медсестру.
— Это вы мне? — я мило ей улыбнулся, отлипая от телефона.
— Это ты с Вересовым пришел?
— С кем?
— Артём Вересов, — терпеливо пояснила она.
— А-а-а, точно! Да, я с ним пришел.
— Иди, забирай, — хихикнула она.
Я тут же нахмурился.
— Что такое?
— В следующий раз перед приёмом пускай поест. Давай, выводи его, у нас сейчас следующий пациент.
— Окей…
Артём обнаружился в кресле у стоматолога. Сидел поперек него и пялился в одну точку расфокусированным взглядом. Даже не обратил внимания, когда я к нему подошёл. М-да, знатно его вштырило.
— Это из-за наркоза что ли? — обратился я к стоматологу, которая заполняла какие-то бумажки.
— Да, слабоват герой, — хмыкнула она. — Вот вы молодёжь вечно так — запустите болячку и бежите лечиться, только когда уже на стенку от боли лезете. Каналы почистила, положила лекарство и поставила временную пломбу. Пропьет курс антибиотиков и снова ко мне. Будем смотреть что и как. И мазь нужно купить заживляющую — десну смазывать. Вот, держи, тут названия…
Она протянул мне листочек, на котором была накарябана какая-то абракадабра.
— Кушать только через час. Свободны.
Я на автомате кивнул и потянул Артёма с кресла за локоть. Он дёрнулся, будто по его телу разряд тока пустили и вырвался.
— Н-не трогай.
— Так вставай, блин, — прошипел я.
— Пол крутится, не могу…
Я возвёл взгляд к потолку и, невзирая на его вялое сопротивление, стащил с кресла и под локоть увёл в коридор. Там толкнул его в сторону лавки, на которую Тёмка неловко приземлился и глянул на меня волком.
— С-совсем охренел? Я бы с-сам…
— А врачихе ждать пока его величество соизволит выйти? Или следующего пациента поверх тебя сажать?
Тёма недовольно насупился и отвёл взгляд.
— Легче хоть стало? — примирительно спросил я.
— Не знаю, анестезия ещё действует. Под ней вообще шикарно, — он несимметрично мне улыбнулся.
— И рожа у тебя шикарная, улыбка вообще атас! — глумливо захихикал я.
— Иди ты…
— В общем, приходи в себя и пойдём в аптеку за лекарствами.
Очухался Тёмка минут через десять. От помощи он гордо отказался, поэтому плелся рядом со мной, словно пожилая черепаха.
Когда мы узнали цены на необходимые лекарства, немного прифигели и Тёма заявил, что обойдется. Мы немного поспорили, после чего выяснилось, что у него просто нет таких денег. Это меня немного озадачило. У него нет шестисот рублей? Мне стало интересно и я прикопался. Оказалось, что в его кошельке до конца недели три сотенные бумажки и немного мелочи.
Ну и как он на эти деньги жить собрался? Пипец какой-то…
Спорили мы у кассы в аптеке, тетка-фармацевт даже коситься на нас подозрительно начала. Не растерявшись, я отошёл к противоположной витрине и поманил Тёму за собой.
— Слушай, у меня предложение.
— Какое? — насторожился он.
— Я покупаю тебе лекарства, а ты до конца недели позволяешь мне пожить у тебя. Кормёжка, как бонус прилагается.
Тёма посмотрел на меня, как на имбицила. В долгу я не остался, ответил тем же. Так и стояли бы, как идиоты, если между нами не вклинился какой-то мужик, в намерении рассмотреть витрину.
Мы ретировались в другой угол аптеки.
— Блин, Тём, ты чего, как баран упрямишься? — устало спросил я.
— Не хочу быть тебе обязанным…
— Да блин! — я хлопнул себя ладонью по лбу. — Ты вообще слышал, что я предложил? Я пожить к тебе напрашиваюсь. Ночлег в Москве недешёвое удовольствие. Так что кто кому ещё должен будет.
— Не нужны мне твои подачки! Живи просто так!
Мне захотелось побиться головой об стену. А ещё лучше Тёмку об неё приложить пару раз. Вдруг дурь выбить удастся?
— Мальчики, вы это… покупать-то чего будете? — к нам подошёл дедушка-охранник и с опаской нас оглядел. — Подозрительные вы какие-то…
— Серьёзно? — деланно удивился я, широко улыбнувшись. — А мы просто спорим — купить антибиотики или сэкономить деньги.
— А чего спорить-то? — тут же оттаял дед. — Такие лекарства просто так не выписывают. Чего вам экономить-то? На пиво с сигаретами небось?
— Ему на куртку, — фыркнул я, бросив на Тёмку язвительный взгляд.
Он тут же пятнами пошёл, я даже испугался, что он снова затемпературил. Но вроде просто разозлился. Хах. Замечательно.
— Ну, эт, кнешн, дело нужное, — авторитетно покачал головой охранник. — Но лекарство поважнее будет. Чтоб на старости лет не пожалеть.
— Слыхал, Тём, что, — я глянул на бейджик на груди дедка, — Савва Осипович говорит? Вперед за пилюльками.
И не глядя на него пошёл к кассе. Купив необходимое, спрятал в сумку и, не оглядываясь, направился к выходу.
К моему удивлению Тёмка смиренно последовал за мной. Даже возникать не стал, молча шёл рядом, глядя себе под ноги.
Поход за продуктами тоже прошёл в почти полном молчании. Спросил лишь — нет ли у нашего болезного аллергии на те продукты, что я покидал в магазинную тележку. Тёма только головой отрицательно покачал, смерив меня странным взглядом.
Дома я приготовил небольшую кастрюльку овсянки на молоке. С вишнёвым вареньем — сказка просто! Тёма вообще на кашу налетел, будто она была последним пайком в его жизни.
После сытного обеда Тёмка оттаял на пару со своей анестезией. Пришлось заталкивать его в спальню, чтобы он по кровати свободно ёрзал, хватаясь за щёку. Еле заставил его выпить таблетки и намазать десну специальной мазью.
— Эта баба изверг… впечатление, будто она мне всю десну раскурочила! — пожаловался он, утыкаясь носом в подушку.
— Сам до этого зуб довёл.
Я сидел рядом с ним на кровати, ковыряясь в телефоне. Больше приземлиться было негде. На кухне мне не нравилось, а из здешних двух стульев один был сломан, а второй уже чем-то завален.
— Тебя забыл спросить… ох ё…
Зловредно хмыкнув, я снова уткнулся в мобильник. Отправил одногруппнице смс, надеясь разузнать какие нас завтра пары ждут. Ответ меня расстроил, кое-что важное всё-таки было. Но, Боже мой, как же не хочется в инст идти!
— А ты на кого учишься? — тихо спросил Тёмка.
— Ну ты просто мысли мои читаешь! — хмыкнул я. — На экономиста.
— Прогуливаешь?
— Типа того. А ты?
— Не учусь. На платное нет денег, а на бюджет — мозгов.
— А как же армия?
— Не годен по состоянию здоровья.
— О как… а меня предки откупили.
— Золотой мальчик, блин, — он поднял на меня недобрый взгляд. — Думаешь, я не вижу с каким презрением ты на мою халупу смотришь? Ну да, не всем в жизни повезло…
— О да-а-а, я охренеть какой везучий, — с ухмылкой протянул я. — «Третий сосок» показать? — я припомнил наш недавний разговор.
— Чего?
Я рассмеялся, оценив его охреневшую рожу, и задрал футболку, демонстрируя синяки на рёбрах и боках. Тёма тут же поменялся в лице и озадаченно на меня уставился.
— У «золотого мальчика» отец — алкаш. А вкалывающая с утра до позднего вечера мама, делает вид, что всё в порядке.
— Ты поэтому ушёл?
— Да. Мама с понедельника в командировке. Стрёмно с отцом наедине было оставаться.
— Ужасно, — пробормотал он.
— Тём, а тебя-то кто так?
Он угрюмо опустил взгляд и не ответил, только губу закусил.
— Слава? — предположил я.
— Откуда?..
— Когда температурил, имя его назвал. Парень твой?
— Т-типа того, — скривился он.
— Блин, Тём… я понимаю отец. Мне от него никуда не деться, живём под одной крышей. Но ты-то что? Зачем терпишь это?
— Он меня содержит… и любит…
— Как-то хреново он и то, и другое делает, — фыркнул я, окидывая красноречивым взглядом комнату.
— А это уж не твоё дело.
— Ну да… не моё, ты прав, — кивнул я и снова уткнулся в телефон.
— Да… прав, — не очень-то и уверенным голосом протянул он.
Наверное, это зависимость и страх перед неизвестностью. Я вот тоже когда-то думал, что без Дашки загнусь. Но ничего — погрузился, поубивался и забыл в итоге. Любовью, о которой в книжках пишут, там и не пахло. Привычка всего-навсего. Что-то вроде маяка, к которому ты постоянно возвращаешься. Ориентир. Какая-то постоянная в жизни. И ведь действительно страшно её потерять. Вот Тёмка, наверное, и опасается остаться ни с чем. Только терпеть подобные издевательства… мазохист что ли? Настучать бы ему по голове, только, боюсь, ему это может понравиться, извращенцу такому…

***

Так начались суровые будни под лозунгом «Илья Косарев — домохозяйка и нянька в одном лице». Готовил три раза в день, пичкал Тёмку таблетками и попутно пытался навести в квартире хоть относительный порядок. Даже пару дней находиться в этом бардаке не хотелось. А так как делать всё равно было нечего, а к домашним обязанностям я привык, процесс меня не утомлял. В институт я не ходил, оправдывая прогулы тем, что занимаюсь благим делом — помогаю бесхребетному существу по имени Артём выживать.
То, что Тёмка бесхребетный я выяснял опытным путём. По-доброму ни на что уговорить его не получалось. Но стоило прикрикнуть или просто сделать без его ведома — и слова против вякнуть не мог. Приметив за ним эту черту, я стал экспериментировать. Например, однажды приказным тоном велел идти в душ, когда он забирался на кровать с книжкой. Послушался. А на следующий день заставил есть суп с грибами, которые он терпеть не может. Я будил его рано утром, не давая понежиться в постели. Тащил гулять, стоило ему включить телевизор. Тёма смотрел на меня волком, строил недовольные рожи, но слушался. Интересно, если я скажу ему выйти на улицу в одних трусах и тапках, сделает? Ох, каков соблазн-то! Только вот поступать так с хозяином моего временного пристанища, не позволяла совесть. Хоть я и не раз ловил себя на мысли, что хочу засветить ему в табло за эту его безропотность. Ведь умеет упрямиться, ещё как умеет! Только вот будто боится не особо габаритного меня.
Каждый день, ближе к вечеру, Тёме звонил его парень. И он ныкался от меня в соседней комнате. Кстати, о ней. Чулан, кладовка, склад, называй, как хочешь. Мебель, хлам, мусор… откуда? Только перед дверью маленький островок паркета, а вдоль стен просто горы не пойми чего. Страшно подумать, сколько всего кроме пыли там могло завестись. В эту комнату я даже не совался — себе дороже…
И не смотря на то, что я разрывался между желанием поколотить существо и чувством долга, Тёмка чем-то меня зацепил. С ним было не скучно. Даже не знаю почему, ответ в голову не приходил. Мне нравилось им командовать и кормить нелюбимой едой. Это приносило мне какое-то странное извращенное удовольствие. Совестью я не мучился. Мне даже весело было. А Тёма ни разу не пытался устроить разбор полётов по поводу моего поведения. Следовательно, ничего плохого я не делал.
Кстати, противостоять он мне всё-таки пытался. Иногда.
Например, однажды попросил приготовить куриный суп вместо грибного. Решив наградить его за смелость, исполнил просьбу и хихикал про себя, наблюдая с каким удовольствием он уплетает выкидыш моего кулинарного искусства. Я даже невольно проникся. Совсем немного.
Отец так ни разу и не позвонил. А вот мама написала смс, где спрашивала, как у меня дела. У меня, не у нас. Беспокоится. Наверное, понимает, что оставлять меня наедине с отцом не безопасно. По-хорошему обидеться бы на неё, но не получается. Всё-таки единственный человек, которого я люблю. К отцу у меня давно не осталось никаких тёплых чувств…
Жить с Тёмкой было удобно. Он не мешал мне заниматься своими делами, а если я отвлекал его от чего-то — даже не возмущался.
За эти пять дней я забыл, что такое каждый день со страхом возвращаться домой. Тёма тоже расслабился, стал общительнее, больше не крысился на меня по каждому удобному случаю. Мне даже перехотелось над ним измываться. Удивительно насколько быстро мы привыкли друг к другу. Не знаю как он, но если я попадаю в обстановку, где можно полностью расслабиться — кайфую. Давно такой возможности не было. А тут — тишь да благодать, пускай и с соседом-педиком. Благо, что он и не думал ко мне клеиться. Вёл он себя прилично, разговаривал совершенно нормально, не как в анекдотах. Короче, Тёмка меня ничем таким не напрягал. Был, конечно, один момент…
Я проснулся посреди ночи оттого, что почувствовал какое-то неудобство. Как оказалось, Тёма подкатился ко мне и прижался к моему боку. Да так доверчиво, словно я его мамка, а он мой мелкий сынишка. Даже не разозлился на него. Лишь аккуратно откатил на место и хмыкнул. А ведь он чужие прикосновения не жалует, заметил я за ним такую черту. Интересно, что бы он сказал, узнай, что во сне ко мне с блаженной улыбочкой ластился? Наверное, не поверил бы. Или перепугался, с него станется. В общем, не стал я его травмировать. Меньше знаешь — крепче спишь. Мне-то пофиг, а у него парень есть. Незачем лишний раз Тёмку нервировать, а то опять заикаться начнёт.
Свалить я планировал в понедельник, с утра пораньше. Собственно до приезда Славы. Тёма мне уже все уши прожужжал на тему того, что нам с ним нельзя пересекаться. И отчего-то извинялся, что гонит меня из квартиры. Совсем дурной, короче…
Встречаться с пресловутым Славой мне и не хотелось. Только вот судьба распорядилась по-своему. Как обычно и бывает. Сколько не планируй что-либо, от форс-мажоров никто не застрахован. Вот и я нарвался.
В воскресенье мы засиделись допоздна. У Артёма снова разболелся зуб, мне же просто не спалось. В общем, когда на пороге комнаты появился какой-то чувак, Тёма залипал в телевизор, а я перечитывал лекции по экономике. Сначала я жутко перепугался, но быстро сообразил, что нас не грабить пришли. М-да, явление Христа народу всё-таки произошло…
То, что это Слава до меня допёрло быстро. И я едва в голос не завыл, осознав в какое двусмысленное положение я попал. Хорошо хоть уснуть не успели, вдруг Тёмке опять бы взбрело в сонную голову полезть обниматься? Тогда меня, наверное, точно в окошко выкинули.
Слава оказался совершенно заурядным мужчиной лет тридцати на вид. Не очень высокий, худой, невзрачный. Тёмка на его фоне вообще красавцем был. Неужели существо с этим хлюпиком совладать не может?
— Артём? — елейным голосом протянул Слава, сбрасывая сумку на пол.
— П-п-привет… т-т-ты же з-з-завтра об-бещался…
Я приметил, что Тёмка при мне так сильно ещё ни разу не заикался. Совсем перетрусил. Грусть-печаль.
— Решил сюрприз тебе сделать. Как вижу, ты тоже…
— Слав, эт-т-то н-н-н…
— Не то, что я думаю? — перебил он. — Ну-ну. Как зовут хоть? — это уже мне.
— Илья.
— Ясно. Илья, а не выйдешь на минутку? Нам с Артёмом поговорить нужно.
Я кинул вопросительный взгляд на Тёмку и чуть не скривился. Это как надо было запугать человека, чтобы его так сильно колбасило? Мало того, что у Тёмы снова плечо задёргалось, он ещё и ресницами хлопать совершенно беспорядочно начал. Точно нервный тик. И этот гандон по имени Слава неслабый такой возбудитель Тёмкиной болезни.
— Ид-д-ди, — бросил мне Тёмка.
Пожав плечами, я вышел в коридор, дверь за мной тут же захлопнулась.
М-да. Тёмке сейчас устроят допрос с пристрастием. А меня, скорее всего, попросят удалиться с жилплощади. Благо сумку я ещё днём собрал и до открытия метро всего три часа.
Эх… неудобно вышло. Будто подставил Тёмку. А ведь он ко мне по-доброму отнёсся, по-человечески…
Он вышел в коридор минут через десять. В одиночестве, зато с моей сумкой в руках.
— Ил-л-л… — он нахмурился, сердясь на самого себя. – Бля!
— Ну не надо моё имя с матами смешивать, — фыркнул я. — Изгнан?
Тёмка взглянул на меня несчастными, блестящими глазами. Ну вот, этот хмырь уже довести его успел.
— Нормально всё. Я понимаю. И это… сопли подбери, а?! — я отвесил ему лёгкий, символический подзатыльник и Тёмка слабо улыбнулся.
— П-прости.
— Забей. Он с тобой ничего плохого-то не сделает?
— П-переживу.
— Вбей свой номер, — я протянул ему свой телефон. — Напишу тебе завтра, про таблетки напомню. И на счёт ходки к стоматологу договоримся.
— Зачем? — набирая на моём телефоне свой номер, спросил он.
— Затем. Забудешь же про всё на свете.
Тёма скривил губы и вернул мобильник. Сохранив номер, я убрал трубку в карман, обулся и нацепил пальто.
— Свидимся, болезный.
— Не з-заблудись.
Простояв на лестничной клетке у закрытой двери минут десять и не услыхав никаких подозрительных звуков, я удобнее перехватил сумку и побрел вниз.

***

Перед институтом я всё-таки заскочил домой. Закинул сумку в свою комнату, принял душ, переоделся. По квартире я ходил на цыпочках, опасаясь разбудить отца. Хоть в чём-то мне сегодня повезло.
Учебный день прошёл в принципе мирно, если не считать того, что на меня накинулась староста нашей группы. Ну, подумаешь недельку пропустил, с кем не бывает?
В обед смской напомнил Тёмке о приёме таблеток. Судя по ответу, указания он выполнил. Ещё я выяснил, что к стоматологу он записан на четыре часа дня в среду, и мы договорились встретиться у клиники незадолго до назначенного времени.
Дома меня встретила мама и тут же полезла обниматься, будто мы с ней полгода не виделись. Я, конечно, для вида посопротивлялся – негоже взрослому парню с мамкой миловаться. Но на душе стало теплее. Вот он – спасительный маяк посреди тёмного неспокойного моря отчаяния. Когда я доучусь и найду работу, заставлю маму уволиться. Нечего здоровье гробить.
Ближе к ночи, когда мама уснула, ко мне заявился отец. Уже успел выпить, судя по раскрасневшемуся лицу и расфокусированному взгляду. Как оказалось, из института позвонили и сообщили о моих прогулах. Делать им нечего, в самом деле… в общем, отец наехал на меня и назвал «мерзким нахлебником», а когда я брякнул нечто вроде «а сам-то?», получил по лицу. Даже в себя прийти не успел, как отец повалил меня на кровать и начал душить. При этом шипя сквозь зубы всякие гадости. Я не очень понимал, что он говорит, только тщетно пытался отцепить его руки от своей шеи. И когда я подумал, что вот он – конец – отец меня отпустил. Я глухо закашлялся, горло отозвалось жуткой болью. Хрипло дыша, я бешено вращал глазами, пытаясь сообразить что происходит. Когда мозг начал более или менее нормально функционировать, я выцепил взглядом отца, скалой возвышающегося надо мной. Почему-то в этот момент он показался мне ужасно огромным, я почувствовал себя маленьким беспомощным мальчишкой перед чем-то необъятно гигантским и опасным. Хотелось провалиться сквозь землю, исчезнуть, лишь бы не находиться рядом с ним. Но весь мой страх исчез, когда я вгляделся в его лицо – дрожащие губы, несчастный совершенно безумный взгляд. Он упал на колени и мёртвой хваткой вцепился в моё предплечье. Я вздрогнул, а он начал говорить. Он извинялся, называл меня идиотом, просил больше не выводить его из себя, опять извинялся и снова тыкал носом в мою бесполезность. А у меня мозг, словно лампочка перегорел. И как к этому относиться? Он же меня чуть к праотцам не отправил, пока мама в соседней комнате спит. А что, если бы она зашла? Чем он думал? От этих мыслей в глазах противно защипало. Отец всё хуже и хуже контролирует себя. Такими темпами когда-нибудь и при маме руку на меня поднимет. Её опасения подтвердятся и это её убьёт. А если она и после этого продолжит делать вид, что всё в порядке – это убьёт меня. Всё-таки я до последнего верил, что мама защитит меня, если понадобится. Та самая подсознательная вера в маму. Говорят, что даже на старости лет, попав в какую-нибудь безвыходную ситуацию, будешь мысленно взывать к маме. Вот и я такой же. Взрослый парень, не терпящий жалости к себе, сносит побои отца, а в голове лишь: «Боже, за что?» и «Мама, забери меня отсюда».
Отец наконец-то отцепился от меня и, шатаясь, побрел прочь из моей комнаты. Я же так и остался обессиленно лежать на кровати. Если бы не мама, я, наверное, предпочёл, чтобы он меня всё-таки придушил. Отмучился бы. А папа, возможно, от ужаса за содеянное пить бы перестал. Вот это знатный жизненный урок получился бы.
Мне даже смешно стало. Лежал и криво улыбался потолку. Ох, мам, прости меня за подобные мысли. Не умру и не дам ему меня прибить. В конце концов, я всё ещё здесь, чтобы ты хоть иногда улыбалась…