Глава 51. Семечки.

Бронежилет воняет. Надо бы постирать… И сетка камуфляжная на каске порвалась. Да и черт бы с ней. Автомат только ржаветь не успевает в сырой КХО.

Все. Крайний наряд. Завтра – домой. Не укладывается в голове никак…

Имамгуссейнов стоит на крылечке штаба, разглядывает нас, как будто не видел никогда раньше. Уставший, как всегда…

- …Напоминаю, господа военные, что обстановка в округе напряженная, вероятность нападения на батальон остается высокой. Понятно, да? Дежурным по части заступил сегодня я, так что увидимся еще, попроведаю я вас на периметре… А-а, ну да… Пароль на сегодня – семь. Все услышали, да? Вопросы есть?

- Никак нет, - вяло пробубнило полсотни глоток, по отделению с каждой роты.

- Хорошо если нет, правильно.

Вытянулся Имамгуссейнов на крыльце, китель одернул.

- Охранение, р-ровняйсь!..

Он один так делает, как в уставе прописано.

- Смир-р-рна!

Резко так руку к козырьку вскидывает…

- Приказываю приступить к обязанностям по охране расположения батальона в ночном охранении на периметре!

Другие офицеры в большинстве своем попроще команды отдают: «Валите с Богом», например.

- Напра!... Во! Шагом…Арш.

***

Сколко раз я вдоль этого забора шел? Тысячу? Да нет, поменьше видимо. Четыреста четвертый день сегодня. Первый-то раз шел когда – и забора этого не было в помине. И плиток бетонных под ногами, и фонарей. А вот здесь раньше наша рота стояла, до того еще, как мы с Солкушинской заставы вернулись. Вот здесь мы с Ерусланом в новый год обнимались. Теперь тут домики для старших офицеров строят. А сами строители дальше живут. Местные. Окна в палатке завешаны. Понятно – приглядываются косо к ним бойцы. «Зоопарком» палатку строителей зовут. И на КПП шманают с пристрастием. Мало ли что…

Столовая, душ, сортир, стоянка… Вот она – вышка караульная угловая. От нее наши позиции начинаются. Надо же: прошел двести метров, а вымотался – будто двадцаточку на ИРД протопал. Сел на песок, откинулся на насыпь, за сигаретами полез.

- Не пойдешь дальше, Яга?

Стоит отделение, смотрит на командира. А какой я им командир? Просто по случаю две сопли на плечо упали. Вот Чопик тот же… С особым усердием меня пинал, когда крутые на беседу вызывали. А теперь – покою в свободную минуту не дает. Только приляжешь вздремнуть после наряда – бежит от Чопика дневальный: «Яга, слово из семи букв: наука, позволяющая учиться на чужих ошибках…» Любит кроссворды Чопик.

- Заблудитесь вы что-ли?

***

Свежее ночи становятся… А дома уже зима в права входит. И скотину в деревнях прибирать начинают. Смотрят тайком дети из окна, как кровь горячая снег топит, и не страшно им ничуть. Потому что нет у взрослых на лицах страха, напротив – деловитость одна. Только бабушка слезу тайком смахнет – каждый год жалко ей хрюшек. Смахнет, и дальше ножиком шкуру паленую скребет. Страсть как соскучился я по парной свининке.

- О чем задумался, Яга? – Беккер никак не может молча, все ему болтать надо, - Дома уже поди в мечтах? Чего делать-то будешь первым делом? На бабу полезешь или бухать станешь?

«Как же ты достал меня, родной».

- Стану… Я матери еще с КМБ написал: «Купи бутылку «Рябины на коньяке», поставь на холодильник и пыль не стирай. Приду – выпью».

- Да-а, хороший план. А я вот не знаю даже, не решил еще… Мне еще девятнадцать дней времени, чтобы придумать. А тебе – завтра. Одежду гражданскую будешь покупать?

- А что – в магазине этом сраном выбор богатый разве?

- Вчера спортивные костюмы завезли. И ботинки какие-то. В форме поедешь – менты в Мин.Водах докопаются.

- А если в спортивном костюме и ботинках – хрен догадаются…

- Да пофиг… Первой партии дембелей по девятнадцать тысяч рублей насчитали. Сволочи. Ты не считал – сколько дней за речкой тусовался?

- Нет. На традцать втором сбился. В июне еще… Да и что толку?

- Как это? Я обязательно в суд подам! Обещали, суки – день за два, и восемьсот рублей в сутки! Зря я что-ли тут в окопах гнил?

- Дедушке своему расскажешь, как тебя обманули.

- Чего вы орете тут?

Разводящий смену привел, часовых на вышках менять. Первая рота нынче в карауле, завзятый соперник во всех делах для нашей, второй.

- Иди-ка ты лесом, разводящий! Своим указывай, как службу тащить!

- Да ладно, пацаны, шучу я. – щегол какой-то, с младшего призыва, - Спокойно все у вас?

Чего выпендривался-то? Перед своими хотел порисоваться? Хобот тебе в рыло, - дембеля тут покой товарищей охраняют.

- Как в могиле.

Ступеньки крутые на вышку, неловкие. Торопит разводящий меняющихся часовых. Подожди – так это полночь уже? Все бы лето так летело, как нынешняя ночь… Ушел дальше караул, вдоль наших позиций. Чопик только тормознул их, пароль спросил. Веселый парень все-таки. На персонажа из «Двенадцати стульев» похож, детину этого… Как же его звали-то, прости Господи?

- Часовой?!

Это что еще такое? Из-за сортира идет кто-то по тропе, как обычно гонцы до пьяного хутора крадутся. Только акцент чеченский по эту сторону насыпи кого угодно в темноте напугает…

- Часовой! Не ругайся, часовой. Я строитель из зоопарка. Друг! Не ругайся. Друг, отпусти меня! Я к теще хочу!

- Напутал ты что-ли?

-Не ругайся, друг. Я правила знаю, я тебе семечки принесу. Хочешь семечки? Или коньяк хочешь? Пиво? Принесу, друг, отпусти!?

Мечется часовой на вышке, решает чего-то в голове под каской…

- Две бутылки коньяка!

- А-ай! Почему?

- Иди отсюда тогда.

- Очень надо, друг!

- Вот я и говорю – две бутылки.

Бубнит строитель по своему уже, матерится наверняка.

- Да, две бутылки!

- Лезь давай. Обратно пойдешь – квакни восемнадцать раз.

- Ка-а-ак?!

- Мизинцем об косяк! Смотри, говорю, чтобы никого здесь не было!

- Хорошо, друг, сделаю.

Полез через насыпь.

- Часовой, - Беккер высунулся из будки, - Часовой, ты оборзел!..

- Мужики, одна бутылка ваша.

- Шаришь…

***

- Ненавижу местных... Ходят, как у себя дома. Им же еще и денег платят за строительство это?.. Уроды. Какого черта он у нас разрешения не спросил?

- Да он и не видел нас в будке-то. А ты тут директор самый главный что-ли? Все, когда до хутора ходят – с часовым договариваются.

Бесится Беккер, автомат в руках баюкает.

- Яга. А давай завалим его, когда он обратно пойдет?

***

Остановилось. В уши ударило. Гвозди в досках видны стали до мельчайших подробностей…

- Помнишь, Яга, в самом начале нам говорили, что если подстрелит солдат кого, не своего только если, - так его в отпуск отпустят?

Всегда интересно мне было – как гвозди делают? Как обстругивают проволоку с одного конца, и чем с другой стороны плющат так, чтобы шляпка красивая получилась?

- Это тебе завтра домой, а мне еще девятнадцать дней. Чертовых девятнадцать дней! Ты уедешь завтра, через неделю Дед уедет, - меня тогда уже не оставят дежурным с чуханами, если рота на выезд пойдет. А я не хочу уже за речку, я домой хочу…

Подальше от этих слов. Взвешенных, понятных… По песку, мимо одинаковых будок с одинаковыми военными, двадцати годов от роду, не слыша вопросов, спотыкаясь и не вдумываясь. Безразлично, устало, бесконечно почти…

Пока не раздались за спиной выстрелы.