Глава 44. Новый Мир.

Сто десять на сто семьдесят километров. Осточертевшая, надоевшая до зубовного скрежета дыра. Батальон колесил по Чечне самыми непредсказуемыми маршрутами, логику которых знали только Ханкалинские генералы. И все искали кого-то, и слушали цифры по понедельникам.

Бывало, в горы ездили. Крались по серпантинам, заглядывая в ущелья. Ночевать вставали, как только обрушивалась на склон ночная тьма, стучали зубами, шагая утром на перессык в заиндевевшие кусты. Из ближнего аула утром приходили старики, очень жалели нас и страшно удивлялись – какой шайтан принес батальон в их безмятежный край?

В Грозном с приходом тепла прибывало с каждым днем народу. Не только военных – местных тоже. Люди ползали по руинам и трущобам, копошились чего-то, разгребали… И прибирались. Местами даже улицы мели. На самых метеных улицах красовались портреты Нового Президента. Только не в одиночестве уже пребывал Президент. Рядом с ним в иконостасе красовался небритый мужик в папахе.

- Это что за хмырь такой?

- Да пес его разберет. Авторитета видно назначили. Нуждается народ в отце, чтобы приглядывал он, с плакатов хотя бы.

- Как-то, черт их дери, совсем по средневековому это все…

Легкоступов посмотрел на меня надменно.

- Ты с какого года-то, Яга?

- С восьмидесятого.

- Ну и что, забыл вдохновенный трепет в груди, когда октябрятский значок на пиджачок тебе пионеры прикалывали?

- Причем здесь это?

- Да при том!.. Веселее и интересней на свете живется, когда веришь ты беззаветно, что есть где то великий человек, который ночей не спит – а все о народе думает. И о тебе тоже. И вот идешь ты по улице своей родной до пивнушки, видишь такой портрет – и нападает на тебя благословенная радость. И ты громко так, отчетливо, чтобы шагающие мимо сограждане слышали, заявляешь: «Хорошо-то как жить, когда такой положительный со всех сторон мужик у руля!» И все вокруг подпрыгивают аж: «Правда, счастье-то какое!» И вот оно тебе налицо – народное единство. Тут уж гуртом горы своротить можно. И все внешние угрозы, включая НАТО, кажутся мелкими и комичными.

Понеслись тут у меня перед глазами картинки из детства: как собирались мы школой всей на демонстрации возле дома пионеров, обустроившимся уютно в бывшей церкви. И голубей картонных на палках несли, и с трепетом на идола взирали, отмытого по случаю праздника… И новости по телевизору о загнивающем западе, и что все дела наши – правые, как ни крути…

- Чего ж тогда на плацу карикатур на ваххабитов не повесили до сих пор, как в Отечественную про фашистов?

- Интересная мысль… Сложно, видимо, это… Фашистов-то изображать совсем просто было – свастику нарисовал - и все очевидно стало: проклятый гитлеровец. А ваххабита как рисовать? С бородой? Со звездой и месяцем? С этим делом опасно шутить в многонациональном государстве.

***

Когда работали в Грозном, ночевать останавливались на окраине со стороны Старопромысловского района. Был там котлован какой-то здоровенный, осушенный – очистные сооружения наверняка. И пара огромных бочек еще на краю стояла, как лопнувшие сита. Дозорных с телефоном на них сажали сразу, чтобы бдили. А пока саперы по дну котлована шарились – стругали рогатины из полок. Шибко много змей в этой яме водилось. Желтопузы в основном с ужами, но и гадюки попадали. Ужинать сосисками из гадюк считалось особым шиком. Надо было только подвязки с кем-то из поварешек иметь, чтобы масло для жарехи добыть.

Вот и в тот раз, сказавшись куда пойду, отправился я маленько в сторону от общего табора белковую добавку к ужину промышлять. Дело-то, в принципе, нехитрое, только по уму с утра этим заниматься надо, когда сонные гады на солнышко вылазят еще греться. К вечеру же слишком шустро они по кустам шныряют.

Пацаны потому и отпускали меня на змеиную охоту, что был я на ней удачливее других. Мне же это, естественно, льстило. Только ни при чем здесь удача была: другие змееловы шарахались по кустам, вороша в траве палкой, распинывая сапогами попадавшийся мусор, и шумели тем самым. А я же становился просто в том месте, где солнце у воды жарче грело, и вертел башней во все стороны. Змей и правда было очень много, нет-нет, да и выползала которая на тебя. Тут уж шустрота и ловкость нужна непременно, чтобы рогатиной голову змеиную к земле прижать. Ножик наготове уже, естественно. Чирк им по шее-то, и готово дело, прости Господи.

Добыл ужиков до десятка – пора возвращаться, а то хватятся еще отцы-командиры. Разделывать уже на внутренний склон котлована пошел, чтобы на виду быть.

В разделке тоже сноровка нужна. Кожуру со змеи можно разом сдернуть, да только нет если под рукой «разделочного стола» – будешь тогда за ужином песком на зубах скрипеть. Я же по другому приспособился: сантиметров по пятнадцать кожу задирал, кишки в сторону отгребал тут же, и тогда только кусок отрезал, чтобы по размеру он в крышку от котелка помещался.

За этим нехитрым делом и застал меня новый взводник, три дня как на должность заступивший.

- Вы зачем это делаете-то, товарищ сержант? Неужто жрать станете?

Я обернулся. Летеха стоял надо мной, щурясь от вечернего солнца, и, похоже, сдерживал рвотные позывы.

- Еще как стану, товарищ лейтенант. Только за ушами пищать будет.

- Вы не наедаетесь что-ли?

Последний раз вопрос этот я на КМБ еще слышал. Как и тогда, ничего кроме злобы вызвать во мне он не мог.

- Вы меня потеряли?

- Нет, не потерял. Вы же сказали своему отделению, куда и на сколько направляетесь. И тем не менее – я категорически против подобных отлучек. Вы сами должны это прекрасно понимать: можно на сто метров отойти, и на неприятности, мягко говоря, нарваться.

- Понятно. Ну а если мне посрать приспичит?

- Так есть же утвержденное штабом определенное направление, для оправления надобностей.

- Вы, товарищ лейтенант, ходили уже в том направлении? Вы сходите, полюбуйтесь… Мы ведь не первый раз здесь ночуем. Так что надобности справлять все куда Бог на душу положит ходят. С самым проверенным боевым товарищем на брудершафт, естественно, чтобы враг со спущенными штанами не застал.

Я продолжал копошиться с ужином, летеха наблюдал. Прикидывал, наверняка: издеваюсь я над ним, или житейской мудростью делюсь? Возрастом-то мы с ним не так чтобы сильно различались. Помнил он меня, полюбому, со встречи на КПП, и думал, может, что я тот еще засранец.

- Вы поговорить о чем-то хотели?

- Хотел, да…

- О чем же?

- Ну, вы же понимаете. Вы – тоже командир… А командир обязан знать свой личный состав…

- Стало быть – знакомиться пришли?

- Типа того, да…

Повисла неловкая пауза. Где-то справа затарахтел короткими пулемет. Пара срикошетивших пуль прожужжали над котлованом. Молодой взводник оглянулся в сторону реденько попердывающего пулемета и костяшки его пальцев на ложе автомата побелели.

- Ну и что же вас интересует?

Летеха сел на жопу рядом со мной лицом к батальону.

- Да так, ничего особенного, - заволновался похоже, с непривычки-то, - Общие данные.

- А зачем они вам, общие-то?

- Ну, вдруг командир роты спросит.

- Ага. Поставил, стало быть, задачу вам уже командир роты.

Летеха резко обернулся на меня, посмотрел в глаза секунду и опять стал разглядывать батальон, безмятежно устанавливающий палатки, готовясь к ночевке. Пулемет вдали продолжал тарахтеть.

- Тренирует вас ротный, товарищ лейтенант, издевается.

- Это почему это? – аж взвился, на попе-то сидя.

- Общие данные по личному составу взвода можно у писаря ротного взять, сесть в свободное время и переписать убористым почерком себе в планшетку командирскую.

- Ну да, как вариант…

Не складывался у нас разговор как-то. Летехе все пулемет покою не давал. Ерзал он на жопе, рацию проверил – включена ли? А тут еще минометчики в соседнем углу закопошились. Поорали с минуту заклинания свои колдовские и пальнули пару раз с малой навеской.

- Чего происходит-то, черт возьми?

- Да кто ж его знает, товарищ лейтенант. Война похоже…

- А почему мы сидим тогда?

- Так у вас же рация есть. Позовут – побежим воевать. Чего кипешить-то?..

Молодой взводник наверняка наговорил бы мне каких-нибудь глупостей, если бы не подошли вразвалочку Снегов с Легкоступовым.

- Что, Яга, кухаришь?

- Так тошно, товарищ капитан.

- Гадюки есть?

- Нету, желтопузы одни с ужами.

- Ну, сам их жри тогда! – на этом Снегов интерес ко мне потерял.

Залезли командиры по склону к самому перекату котлованного склона, улеглись, стали заглядывать через край: чего там в округе происходит? Летеха тоже полез, кепку козырьком набок перевернув.

- Ну что, лейтенант, ссыкотно? – Снегов ласково ткнул взводника локтем под ребра.

- Да нет, пока…

- Зря! Самое время обоссаться. Развалины кирпичные видишь, одиннадцать часов направление?

- Вижу!

- А что за туловище там на них виднеется?

- Так не оттуда же стреляют!

- Ясен пень, что не оттуда! А кто это может быть, ядрена кочерыжка, если не корректировщик огня? По науке засел, проказник, против солнышка!

- И чего делать теперь?

- Снимать конечно... Или ты его в плен взять намерен? Короче, по моей команде стреляем, не больше трех выстрелов со ствола только. А то весь батальон закипешует. Готовы? Огонь.

Три ствола плюнули разом выстрела по три, как сговорились.

- Ай, больно, - взводник задергался на песке, засовывая руку себе за воротник.

- Что случилось, лейтенант?

- Гильза залетела! Горячая!..

- Придурок, блин. Напугал. Ну что, кто его уронил? – Снегов полез за сигаретами, перевернувшись на спину и скатываясь по склону чуть ниже.

- Не уверен, но мне показалось, что я попал, - улыбался летеха очень глупо, и ручонки у него тряслись заметно, - У меня всегда по стрельбе «отлично» было.

- Креститься надо, когда кажется! – Снегов глубоко затянулся и выдохнул дым в небо, уронив голову затылком на землю, - Ну что, пойдем, поглядим на поверженного вражину? Яга, пойдешь с нами?

- Не-е-е, не пойду… Продукт пропадет. Да и пацаны ждут…

- Ссыкло.

***

Глаза лейтенанта открыты широко, отблески ночного костра в них играют. Сидит лейтенант, спиной к БТРДшке прислонившись, и ремень автоматный беспокойно теребит.

- Совсем это не корректировщик огня был. Дед какой-то старый, развалины на кирпичи разбирал. Там и тележка внизу у него была. В шею попало. А стреляли – это по соседству какой-то батальон встал, вроде нашего. Это они пулемет так пристреливали. А мы по ним из миномета! Это что - же получается?.. Ведь это похоже я человека невинного убил?

- Ну прям… Я же видел, как у тебя ручонки-то тряслись! Ты бы с десяти шагов слону в жопу не попал, отличник.