Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Садовник

 

 

(Маленькая поэма в прозе)

 

 

1. Остров Термия

 

 

Венецианцы во время крестовых походов в Святую Землю захватили острова Архипелага в Эгейском море с греческим православным населением на них. Остров Термия достался роду Гозадино. Остров бедный растительностью, с засоленной почвой из-за горячих источников (отсюда и название острова), с немногочисленным полунищим населением, занимавшимся овцеводством и рыболовством. Шли годы, шли века – и род Гозадино не только позабыл латынь, став говорить на греческом языке, но и перекрестился в Православие. Так что когда (в XVIII в.) родился Иаков Гозадино, род его был вполне греческим и православным, разросся, но стал таким же бедным, как остальное население острова, и не были уже Гозадино его владетелями. Впрочем, кое-чем они отличались от других островитян – мечтательностью, стремлением к переменам, предприимчивостью, смелостью в путешествиях и желанием образованности. Вот и отрок Иаков мечтал, и мечта его была необычна даже для Гозадино, ибо мечтал он о саде. Откуда у него возникла такая мечта, трудно сказать. Наверное, от чтения о саде эдемском и полустёртой временем фрески с изображением сада в родовой церкви святого Саввы. Когда Иаков слышал слова: Царство Божие, то представлял себе именно сад. Часто мальчик донимал отца просьбой развести на Термии сад с плодовыми деревьями. Отец же терпеливо объяснял сыну, что сад здесь невозможно вырастить из-за бедной, да еще засоленной почвы. Однажды отец особенно многозначительно сказал сыну: «Завтра ты отправишься в сад!» Иаков открыл от удивления рот и только и смог пролепетать: «Какой сад?» – «Божией Матери», – торжественно сказал отец, а мать, отвернувшись, заплакала.

 

 

2. Афон

 

 

«Ты, сын мой, поплывёшь на Афон с попутным кораблём и там, в монастыре Симона Петра, отыщешь родного дядю, и он устроит тебя в Ватопедскую школу». – «А сад?!» – спросил Иаков отца. «Так там же и сад – сад Божией Матери, – так иноки говорят, я сам слышал от брата. – Отец положил тяжёлую руку на плечё отрока. – Смотри, сын, не подведи род Гозадино, учись старательно – больше негде тебе получить хорошее образование». И вот почти после месячного путешествия морем Иаков с паломниками и монахами высадился на крутой берег гористого Афона. Да, здесь было значительно больше зелени, чем на Термии, но, кроме виноградников и небольших оливковых рощиц, насаженных и возделанных на узких террасах трудолюбивыми иноками, мальчик не увидел садов. Он без труда разыскал дядю и тот отвёл племянника в школу, между прочим, в те времена – под игом турецких завоевателей – единственном месте во всей Элладе, где можно было свободно учить греческий язык и литературу. Иаков учился, как и заповедал ему отец, старательно, был общителен, всем интересовался, все ему были друзьями, все его любили, и он всех любил, и для него, подростка, делали такие исключения, которые считали невозможными для иных его сверстников. Так, однажды монахи взяли Иакова в поход на Святую Гору, которой оканчивается полуостров Афон. И мальчик смог подняться на вершину и обозреть с её высоты всю монашескую страну и испытать такое счастье, что сама собой явилась мысль: «И правда, это – Сад Божией Матери». Он чувствовал и уже понимал немного, что этот сад необычный, он не столько снаружи, сколько внутри, а именно в душе верующего человека, в его сердце, если там поселилась любовь Божия.

 

 

3. Константинополь

 

 

Иаков сказал: «Хочу быть иноком – хочу быть садовником в Саду Божией Матери». И, когда Иаков стал юношей, был пострижен в монахи с именем Игнатий. И в течение следующих лет преуспевал в молитвенном делании и в тех послушаниях, которые ему поручались. И всё так же пребывал в духовной радости, как видно, одарённый ею Самой Божией Матерью. И был рукоположен в иеродиаконы, а затем в иеромонахи. И еще прошло сколько-то времени, и был Игнатий призван в Константинополь к Патриарху, чтобы стать одним из его помощников. А Константинополь, нужно заметить, был турецкой столицей Истамбулом, и у православных были значительные ограничения в правах. Так что нелегко здесь было служить Игнатию, как, впрочем, и другим его собратьям, но, может, ему как Гозадино даже потруднее, чем другим. Часто он посматривал со своего балкончика, подпёртого кривыми балками из акации, на верхушки сада турецкого паши: вот зацветает сад нежно-розовыми цветками, вот – и как это удивительно! – уже после цветения раскрываются почки и глянцево-зеленые листья покрывают тонкие черные ветви, вот в зелёных купах растут, увеличиваясь в размерах и меняя цвет от бледно-зелёного к оранжевому, плоды, и иногда бриз с Босфора подхватит сладкий аромат плодов, смешав с запахом морской соли и водорослей, и как бы поднесёт на невидимой ладони к лицу Игнатия. А тот зажмурится, раздует тонкие ноздри носа с горбинкой и скажет: «Слава Богу за всё!»

 

 

4. Крым

 

 

Хорошо, весьма хорошо служил Игнатий Гозадино при Константинопольском Патриархе, и потому вошедшему в зрелый возраст Игнатию было доверено архипастырское служение в Крымском ханстве. Стал Игнатий митрополитом Готфейским и Кафайским, и прибыл в Крым, и достиг столицы Бахчисарая, где на его окраине, в узком ущелье приютился монастырь Пресвятой Богородицы. Вот уж где был сад так сад – весь Крым был цветущим, благоухающим, плодоносным и богатым садом самых разнообразных фруктовых деревьев и, конечно, виноградников. Но страшные для православных людей были заведены здесь порядки, ибо христиане и не считались людьми. С них взимались такие налоги и пошлины, каких или не было у мусульман, или они были в значительно меньших размерах. Здесь действовали законы шариата, по которым христиане, появившиеся в Крыму еще в первом веке по Рождеству Христову, завоёванные татарами, попавшими позже в зависимость от турок, стали считаться «охраняемым» народом. Хочешь оставаться христианином в ханстве? Плати за это, и за многое другое, и плати не только деньгами, но и мальчиками. Да, существовала десятина с мальчиков-христиан: каждого десятого новорождённого нужно было отдавать безвозвратно в янычары или чиновники хану. Эти дети уже не знали ни своей веры, ни своего языка. А впрочем, и те, кто жил в своих семьях и в своих селениях, тоже часто теряли веру и язык, ибо роднились с иноверцами и иноплеменниками, чтобы стать для тех «своими» и выйти из бесправия и нищеты и унижения. Что же митрополит Игнатий Гозадино? О, он объездил весь этот сад, не замечая его красот, видя только горе своего народа и духовные падения его, а вместо соловьиных трелей слышал митрополит плач людской и крики о помощи. Осунулся митрополит, постарел на двадцать лет, болея сердцем за несчастных христиан – не только греков, но и армян, и волохов, и грузин. Последние вообще были рабами-пленниками у татар и турок. О нет, не осуждал пастырь людей, предающих свою веру, он сострадал, он уговаривал, он вразумлял. И так – день за днем, год за годом, целых семь лет, но ситуация не изменялась в лучшую сторону, а даже осложнялась, поскольку шли русско-турецкие войны и угроза резни, которую могли бы учинить в христианских поселениях басурмане, увеличивалась. «Это не сад, – сказал однажды на проповеди святитель, - это – ад, где христиане, что послабее духом, отчаиваются и теряют веру, а кто посильнее и, может, еще не обременен семьей и хозяйством, бежит вон…»

 

 

5. Исход

 

 

Но куда бегут из Крымского ханства христиане? В Россию, в Православную Россию, находя там приют и помощь. И решили митрополит Игнатий и всё священство от лица крымских христиан обратиться за подданством к Российской императрице Екатерине Второй. Императрица согласилась дать им подданство, но на условиях переселения в Новороссию, недавно присоединённую к империи и ещё слабо заселённую. Митрополит и священство были согласны, но другие христиане… Начались споры, и аргументы тех, кто не хотел переселения, были сильны: «Мы теряем дома, мы теряем сады, мы теряем могилы предков». Им возражали: «А то, что мы теряем веру и язык, для вас ничего не значит?» – «Ха, ха, ха, – смеялись зло первые, – когда нечем кормить детей или – того хуже – отдать басурманам навсегда первенца, о каких вере и языке будешь думать?! Сам станешь басурманином». – «Вот именно! – кричали вторые. – Посмотрите на нашу чудотворную икону Богородицы – она залита Её горючими слезами: Матерь Божия плачет, что мы лишаемся Царства Её Сына своим предательством Его…» И, хотя не все, но многие, решились идти за святителем в Россию, и помогал им выйти из ханства русский генерал Александр Суворов – помогал охраной, помогал транспортом, помогал тем даже, что выкупил за хорошую цену ту часть урожая христиан, которую они не могли забрать с собой. О, громкие раздавались вопли женщин и стариков; о, роняли слёзы мужчины, отворачивали взгляд от своих домов, таких убогих, но теперь кажущиеся дворцами, потому что туда, куда они идут, у них нет никаких домов… Суворов вывел не одних греков, но и других христиан, даже грузин выкупил у татар и турок. Те же бесновались, теряя христиан-подданных, которых немилосердно угнетали и обирали, за чей счёт жили, обленившись вконец, и теперь получали то, что заслуживали – обнищание и распад своего ханства… Но как же нелегко довелось переселенцам в степях Новороссии! Вот уж действительно пустынные земли, безлесные, плоские, ковыль и ветер. Первая зимовка по чужим хатам и в монастыре, но потом – по просьбе самих же греков – дальше, в Приазовские степи, еще более пустынные, зато там уж точно будут они сами себе хозяевами, возрождающими свои язык и веру. В пути случилась напасть, настоящее бедствие – навалилась незнаемая болезнь и стала косить христиан смертной косой. И, по внушению свыше, созвал святитель Игнатий народ на молебен и дал обет посвятить главный храм города великомученику Харлампию, который некогда обещал, что там, где будут его помнить и чтить, там по его молитвам Господь не допустит тлетворного воздуха, несущего людям заразу и смерть. Но взбодрившихся, было, людей стала подзуживать некая бабка-прорицательница: «Там, у Азовского моря, погибните все – если не от холода, голода или болезней, так от турецкого десанта, ведь месть их близка! Надо возвращаться в Крым…» – «Не слушайте колдунью! – вскричал владыка. – Впрочем, это не она, а злой дух прорекает через неё, обманывая и пугая вас, ибо он понял, что мы в этих пустынных землях ближе к Христу Иисусу, чем когда жили в садах Крыма! – И произнё святитель Игнатий слова из Книги пророка Исайи: – Итак я надеюсь на Господа. Вот я и дети, которых дал мне Господь. И когда скажут вам: обратитесь к вызывателям умерших и к чародеям, к шептунам и чревовещателям, – тогда отвечайте: не должен ли народ обращаться к своему Богу? спрашивают ли мёртвых о живых? Обращайтесь к закону и откровению. Если они не говорят, как это слово, то нет в них света. – Большинство христиан осталось с владыкой, но кто-то дрогнул и повернул назад, и владыка сказал о них словами Священного Писания: – И будут они бродить по земле, жестоко угнетённые и голодные; и во время голода будут злиться, хулить царя своего и Бога своего. И взглянут вверх, и посмотрят на землю; и вот – горе и мрак, густая тьма, и будут повержены во тьму. Но, дети мои, – обратился митрополит Игнатий к сгрудившимся вокруг него христианам, – не всегда будет мрак там, где теперь он сгустел. Народ, ходящий во тьме, увидит свет великий; на живущих в стране тени смертной свет воссияет».

 

 

6. Город Марии

 

 

Да, не все послушались святителя, кто-то вернулся в Крым, и, как потом передавали люди, большинство из них навсегда потеряли родной язык и православную веру. Не так было с теми, кто дошёл всё-таки в 1780 году до Азовского моря: никто из них не погиб духом. Они расположились на огромной территории, которой сами теперь управляли, и основали более двадцати сёл и один город-столицу с именем Божией Матери – Мариуполь. Чудотворную икону Её они везли в винной бочке, засыпанной пшеницей, так как опасались, что татары отберут её, поскольку они тоже почитали её как чудотворную. Но что означало в те времена основать город или село? Означало прежде всего поставить церковь Христову, в которой приносится Бескровная Жертва за грехи человечества, где доверяющий Господу себя и свою жизнь человек соединяется с Сыном Божиим, чтобы, преодолевая всяческие искушения, идти путём узким к Царству Божию и наследовать его, где каждый из нас стоит открытой душой перед открытыми вратами Царства Небесного, где Иисус в перезвоне колоколов и чудесном пении говорит: «Войди в радость Отца Моего!», где мы становимся единым телом с главою Христом. И все престолы освятил митрополит Игнатий, наименованные в честь Пресвятой Троицы, и Божией Матери, и Георгия Победоносца, икону которого несли впереди колонны переселенцев, и других святых воинов Феодора Стратилата и Димитрия Солунского, и равноапостольных Константина и Елены, равноапостольной же Марии Магдалины, святителей Иоанна Златоустого и Николая Чудотворца, а также и других святых, в Мариуполе же по обету – великомученика Харлампия. Нужно ли говорить, что многие церкви, как и многие населенные пункты, получили имена тех церквей и селений, что были в Крыму, который как бы духовно переместился в Северное Приазовье… Ох, не каменные и даже не деревянные были почти все эти церкви, а вырытые в некогда кочевничьей степи землянки, по периметру ямы возвышенные тугими толстыми кусками дёрна, укрытые жердями, по жердям тростником, в изобилии росшим по берегам степных рек. Впрочем, в таких же землянках жили многодетные греческие семьи, очаг устраивая во дворах, хотя какие дворы посреди дикой степи… Зато полной грудью мог вздохнуть тот, кто жаждал свободы для своей веры и своего языка. При всех церквах тотчас образовались школы, в которых стали учить детей родному языку и Закону Божию, как учили некогда Иакова Гозадино в Афонской школе. Необычайные льготы получили переселенцы от Российского правительства: юноши освобождались от службы в армии, и служили тогда только, когда сами хотели в ней служить, для всего населения, занимающегося хозяйственной деятельностью, были сделаны значительные льготные послабления, причем некоторые не временные, а постоянные, как за рыбную ловлю в Азовском море, самом богатом рыбой пресноводном море мира… Город Марии быстро строился, ибо по берегам рек открыты были залежи желто-белого камня-ракушечника и был скоро построен кирпичный завод. О, славься, Пресвятая Троица, славься, Пресвятая Богородица, славься, Церковь Православная, славься, народ христианский! «Только через Церковь и от Церкви – учил митрополит Игнатий в храме святого Харлампия, – нисходит небесное благословение Божие и очевидный успех на всякие человеческие дела, работы и предприятия».

 

 

7. Сад

 

 

Но как же враг рода человеческого завидует счастью людей жить с Богом и друг с другом в мире, любви и согласии! Нашептал диавол в уши одного богача злые помыслы: «Раньше ты был самым богатым и уважаемым среди греков, а теперь, посмотри, вся голь то ли с землёй, то ли с рыбными тонями, то ли с отарами. Посмотри, как быстро высохли их слёзы о покинутых хозяйствах в Крыму, да и о чём им жалеть, кроме кладбищ, а вот сколько же ты потерял! И чем, скажи, измерить утраченные связи с ханским двором, который ты так долго и умно задабривал и подкупал, чтобы получить теперь утраченную должность?! О, горе тебе, горе – начинать всё сызнова, копить богатство, утверждать себя! Посмотри, как жадно тянут к тебе руки вдовы и сироты – ты скоро лишишься и последнего!» И стал богач собирать вокруг себя подхалимов и прихлебателей, а те стали по его наущению подговаривать горожан: «На что обрёк нас этот святоша митрополит? Сколько мы потеряли, сколько нас погибло и сколько бед нас ещё ждёт?! Берег открыт – и скоро здесь будут турки, как и провидела ясновидящая. Пусть мы были рабами турок и татар, а теперь мы им враги! В Крыму они держали нас под страхом резни, а теперь уж точно всех перережут. А этот… он сговорился с русскими, они его подкупили и подкупили всех священников…» И толпа недовольных каждый день толклась у порога дома митрополита, издеваясь над ним, не давая прохода, злословя и даже проклиная. Однажды загорелся дом митрополита то ли от случайной искры в дымоходе, то ли от чьего-то поджога, и сгорели все книги и записки святителя, собираемые им начиная с афонских пор. Вышел он из горящего дома с Панагией на груди и иконой великомученика Георгия Победоносца в руках и… ушёл со своим келейником за город. И там, на берегу безымянной речушки, впадающей в Кальчик, они стали сооружать церквушку Георгия Победоносца, а рядом с нею землянку, и стал здесь править ежедневную службу митрополит, не возвращаясь более в город. Одни напали на него, другие же не защитили… И между службами заложил святитель Игнатий сад вокруг своей кельи и церкви, и каждый день боролся с сорняками и носил воду из речки. И саженцы его все принялись и дружно пошли в рост. О, какая здесь богатая, жирная, черная земля – не сравнить даже с крымской, не то что термийской, на которой во многих местах и трава не растет! Как-то митрополит присел на камень в тени под церковью и, глядя на стройные деревца, отчётливо увидел за ними роскошные сады, окружающие венцом город… Вдруг послышался знакомый гул возбужденной толпы. Старец осенил себя крестным знамением в ожидании самого худшего – неужели они решились отобрать и саму жизнь его? Они окружили митрополита, требуя отдать им деньги Русского правительства. С грустью посмотрел на обезображенные злобой лица соплеменников святитель и сказал: «Нет у меня никаких денег». Толпа ему не поверила, отталкивая друг друга, пришедшие ринулись в землянку, всё перерыли и, конечно, ничего не нашли. Тогда, ещё больше распалившись, бросились в сад, крича: «Он закопал их – недаром каждый день возится в этом жалком саду!» Они выдергивали тонкие деревца, ломали их и носились по саду, будто тени ада. Вдруг замерли – от города бежали какие-то люди, что-то вопя. Когда они, наконец, добежали до старца, всё так же сидящего под церковью и повторяющего шепотом: «Господи, прости их, ибо не ведают, что творят!», то выяснилось, что они несут страшную весть: ввиду города показался турецкий корабль с янычарским десантом на борту. «Наверное, они уже достигают берега – что делать, что делать, отец?» Святитель встал и направился в церковь, сказав по пути: «Молиться, дети мои». И все, кто здесь был, смешались в молчаливое перепуганное стадо и, ощутив внезапно страх Божий, смиренно и кротко пошли за своим пастырем. И в тот момент, когда, упав на колени, они молились и каялись, каялись и молились, вдруг над Мариуполем явилась с бесчисленным Воинством Небесным Пресвятая Богородица, и янычары, поклонявшиеся Ей не раз в бахчисарайском Мариамполе, повернули свои лодки к кораблю, да и уплыли от этих берегов, и уплыли навсегда. И скрылась в светлом облаке Божия Матерь, и никто, кроме святителя, не услышал Её нежный голос: «Я жду тебя, честный старче, в Моём Небесном Саду». А овцы стада Христового в слезах просили прощения у святителя Игнатия, и обещали возродить его сад и насадить венцом сады вокруг города – и простил их пастырь, сам роняя слёзы. И прошло немного времени, и почил в Бозе митрополит Игнатий Гозадино. И душа его, снова мирная и радостная, как некогда на Святой Горе, облетела места её земного странствия – Термию, Афон, Константинополь, Крым и Новороссию – и навеки вечные вселилась в Небесный Сад Госпожи нашей, Пресвятой Богородицы и Девы Марии со словами: «Слава Богу за всё!»

 

<== предыдущая лекция | следующая лекция ==>
Задача 1. Нарисовать в виде неориентированного графа сеть, отражающую структуру дорожной связи между населенными пунктами | ВВЕДЕНИЕ. Конкурс на лучшую научно-исследовательскую работу




© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.