Подразумеваемые субъекты

Как видим, содержательная характеристика возрастных процессов, свойств и стадий индивидуальной жизни дается либо

в системе онтогенеза, субъектом которой является организм, либо в системе жизненного цикла, субъектом которой является средний индивид в единстве его биосоциальных характеристик, либо в системе жизненного пути, субъектом которого является личность.

Однако эти системы не рядоположны. ибо жизненный путь личности включает в себя жизненный цикл индивида, а этот, в свою очередь, включает онтогенез, Относительно и различие «биологических» и «социальных» возрастных процессов и свойств. Хотя процессы роста, созревания и старения организма автономны от процессов усвоения, выполнения и оставления личностью определенных наборов социальных ролей, главные психические процессы и свойства являются интегративнымн и не поддаются дихотомизации на биологические и социальные.

Историко-социологический анализ жизненного пути и его отдельных компонентов отнюдь не отрицает онтогенетических инвариант развития индивида. Но он проясняет и подчеркивает ведущую роль, которую играют во взаимодействии биологического и социального исторические условия. Ничто не может изменить инвариантную последовательность циклов детства, взрослости и старости. Но длительность и содержание каждого из них существенно зависят от социальных факторов. Причем эта зависимость имеет не только количественный, что наглядно видно при изучении динамики продолжительности жизни или процессов акселерации, но и качественный характер.

Современная наука уделяет особенно много внимания проблеме качественных сдвигов, скачков в развитии. В биологии и психофизиологии это так называемые критические периоды, когда организм отличается повышенной сензитивностью (чувствительностью) к определенным внешним или/и внутренним факторам, воздействия которых именно в данной (и никакой другой) точке развития имеют особенно важные необратимые последствия.

В социологии и других общественных науках этому соответствует понятие «социальный переход» индивида или группы людей из одного социального состояния в другое (например, из детства в отрочество или из категории учащихся в категорию работающих). Специфически этнографический аспект данной проблемы — «обряды перехода» (rites de passage) и их особый, частный случай — инициации.

Поскольку критические периоды и социальные переходы обычно сопровождаются какой-то, подчас болезненной психологической перестройкой, психология развития выработала особое понятие «возрастных кризисов» или «нормативных кризисов развития». Слово «кризис» подчеркивает момент нарушения равновесия, появления новых потребностей и перестройки мотивационной сферы личности. Но так как в данной фазе

развития подобное состояние статистически нормально, то и кризисы эти называются «нормативными»17.

Зная соответствующие биологические и социальные законы, можно достаточно точно предсказать, в каком среднем возрасте индивид данного общества столкнется с теми или иными проблемами, как эти проблемы связаны друг с другом, от каких сопутствующих факторов зависит глубина и длительность соответствующего нормативного кризиса и каковы типичные варианты его разрешения.

Но если нас интересует не структура жизненного пути среднестатистического индивида, а биография индивидуальной личности, объективные данные необходимо дополнить субъективными. Периодизация строится здесь по тем событиям, которые стали поворотными пунктами в развитии личности и ее жизненного мира, что предполагает внутреннюю систему отсчета18.

Как ни близки эти понятия в философском смысле, — все они обозначают локализованный во времени скачок, — они коренятся в разных системах отсчета и невыводимы друг из друга. Критические периоды суть инварианты онтогенеза, возрастные кризисы относятся к жизненному циклу, возрастные переходы производны от социальной структуры общества, а поворотные пункты относятся к индивидуальному жизненному пути (биографии). Вместе с тем они тесно связаны друг с другом.

Ни одно психофизиологическое (например, наступление половой зрелости) или социально-психологическое (например, поступление в школу или вступление в брак) событие в жизни индивида не может быть понято, если не соотнести его с: а) хронологическим возрастом индивида в момент наступления данного события; б) когортной принадлежностью индивида, определяемой датой его рождения; в) исторической эпохой и календарной датой совершения этого события. Далеко не одно и то же, женился ли человек в 18 или в 30 лет; соответствовал ли возраст его женитьбы среднестатистическим нормам для данного поколения (для этого нужно знать год его рождения) и в какой исторической обстановке произошло это событие, например, во время войны или в мирное время (для этого нужна календарная дата женитьбы).

Хотя время индивидуальной жизни автономно от социальной структуры и истории, значение и смысл составляющих эту жизнь периодов и событий можно понять лишь в связи с ними. Структура жизненного пути и «расписание», т. е. последовательность и время наступления важнейших жизненных событий и соответствующих им социальных переходов существенно меняются из поколения в поколение. Вот, например, как изменилась хронология наступления нескольких важнейших жизненных событий у американских женщин между 1890 и 1966 годами (табл. I).

Таблица 1

Изменения в сроках наступления жизненных событий

американских женщин в 1890 и 1966 гг.*

Вероятный возраст к моменту: 1890 1966

Оставления школы.... 14 18

Брака......... 22 20

Рождения первого ребенка. 24-25 21

Рождения последнего ребенка 32 26

Смерти супруга...... 55 64

Женитьбы первого ребенка. 55 48

Смерти......... 68 78

* Neugarten В., Datan N. Sociological Perspectives on the Life Cycle. — Life-Span Developmental Psychology. Personality and Socialization. Ed. by B. P. Baltes, K. W'. Schaie. N. Y.. 1973, с 65.

Как видно из таблицы 1, когортные различия существенно меняют структуру жизненного пути. Их необходимо учитывать и там, где хронологический интервал между сравниваемыми когортами кажется на первый взгляд незначительным. Г. Элдер, изучая архивы Калифорнийского лонгитюда, сравнил структуру жизненного пути двух возрастных когорт, из которых первая родилась в 1920/21 годах и жила в Окленде, а вторая родилась в 1928/29 годах в соседнем городе Беркли19. Никаких революций за эти восемь лет в США не произошло, обе когорты пережили экономический кризис и депрессию 1929—1932 гг., вторую мировую войну и т. д. Тем не менее возраст, в котором испытуемые столкнулись с этими событиями, существенно повлиял на их судьбу, образование, профессиональную карьеру и т. д.

Оклендских детей экономическая депрессия застала уже школьниками, так что они могли и должны были материально помогать своим семьям; в годы второй мировой войны свыше 90% мужчин этой группы служили в армии. Напротив, у детей из Беркли экономический кризис совпал с первыми годами детства, которые в силу этого оказались очень тяжелыми. Зато их переходный возраст пришелся не на депрессию 30-х годов, а на экономический подъем военных и послевоенных лет; только половина мужчин из этой когорты воевала, и то не во второй мировой войне, а в Корее. Эти различия в условиях формирования наложили определенный отпечаток на социально-психологический облик этих людей и их участие в общественно-политической жизни.

Таким образом, жизненный путь, биография индивида не сводится к универсальным закономерностям онтогенеза, даже с поправками на индивидуальные вариации, гетерохронность и

разные типы развития. Он обусловлен также сложной совокупностью социально-исторических условий, от которых зависят стоящие перед личностью на каждом данном этапе ее развития конкретные задачи и те средства, которыми она располагает для их решения.

Американские ученые Л. Р. Шеррод и О. Г. Брим-младший следующим образом резюмируют современные представления о жизненном пути человека:

1. Развитие является принципиально плюралистическим как в процессе, так и в результате; ни процесс, ни конечный результат развития нельзя считать однонаправленным или ведущим к одному и тому же конечному состоянию.

2. Развитие происходит от зачатия до смерти, причем пластичность, способность к изменению сохраняется на всем протяжении жизни. Это значит, что развитие человека не ограничивается отдельным периодом его жизни и пережитое в одном периоде не обязательно важнее того, что будет испытано в другие периоды. Разные процессы развития могут начинаться, продолжаться и заканчиваться в разные моменты жизни, и развитие в разных областях не обязательно имеет сходные траектории или даже сходные принципы.

3. Развитие разных людей протекает крайне неодинаково. Межиндивидуальные различия могут включать биосоциальные процессы дифференциации, зависящие от половой, социально-классовой и иной принадлежности. Это значит, что межиндивидуальная изменчивость (вариабельность) может отражать изменчивость процесса развития.

4. Развитие в разных областях жизнедеятельности детерминируется множественными факторами, которые также могут быть взаимосвязаны; оно не сводится к одной-единственной системе влияний, например биологии (развитие не является простым процессом созревания, развертывания чего-то заранее данного) или среды (развитие не является простым процессом воспитания и научения)20.

И, наконец, еще один принципиальный вывод и постулат экологической (У. Бронфенбреннер), контекстуальной (Р. Лернер) или популяционной (Д. Физерман) теории развития — признание индивидуальной личности не только продуктом, но и субъектом, творцом своего собственного развития21. Это предполагает изучение множества социально-неструктурированных, случайных жизненных событий, ситуаций и не-нормативных кризисов и решительно противоречит привычным представлениям о фатальном значении раннего детства, стиля материнского ухода за ребенком и тому подобного.

Однако как бы ни варьировали детерминанты индивидуального жизненного пути, его траектория всегда связана с системой возрастной стратификации общества.

ВОЗРАСТНАЯ СТРАТИФИКАЦИЯ ОБЩЕСТВА

Листьям в дубравах древесных подобны сыны

человеков:

Ветер одни по земле развевает, другие дубрава

Вновь, расцветая, рождает, и с новой весной

возрастают;

Так человеки: сии нарождаются, те погибают.

Гомер. Илиада

Возрастная стратификация - такое же универсальное явление, как жизненный путь. Каждое общество разделяется на какие-то слои (страты) соответственно возрасту своих членов, а развитие общества может быть представлено как процесс последовательной смены и преемственности этих слоев-поколений (когорт).

Система возрастной стратификации включает в себя, во-первых, возрастной состав и структуру населения (социально-демографический аспект), во-вторых, возрастную структуру общественной деятельности (социально-экономический аспект) и, в-третьих, возрастную структуру общественных организаций и институтов (социально-политический аспект).

Между возрастными свойствами индивидов и системой возрастной стратификации существует сложная обратная связь. С одной стороны, индивиды разного возраста, т. е. находящиеся на разных стадиях развития, различаются по своей способности выполнять те или иные социальные роли; так, сроки биологического и социального созревания в общем и целом детерминируют юридический и фактический брачный возраст, гражданское совершеннолетие и т. д. С другой стороны, возрастные слои различаются по тем социальным ролям, которые должны выполнять их члены и с которыми ассоциируется определенный набор прав и обязанностей, Характер закрепленной за данным возрастным слоем деятельности и связанные с этим нормативные предписания определяют фактическое общественное положение представителей этого слоя, их самосознание и уровень притязаний.

Люди Роли

Лица данных Роли, доступные людям

возрастов (возрастные слои) данных возрастов

Возрастно-специфические действия Возрастно-специфические

(или способности) ожидания и санкции

Рис. 1. Элементы возрастной структуры общества (по М. Райли, М. Джонсон и А. Фонер)

Наиболее детальное социологическое описание и анализ возрастной стратификации и соответствующих социально-возрастных процессов дает теоретическая модель М. Райли, М. Джонсон и А. Фонер. Согласно этой модели, возрастная структура общества состоит из следующих основных элементов (рис. 1).

Понятие возрастного слоя (страты) по объему совпадает с понятием когорты, обозначая совокупность, индивидов данного возраста. Но понятие возрастного слоя оттеняет момент их сосуществования, тогда как когорта — момент смены и преемственности. Называть возрастные слои возрастными группами не следует, так как последний термин используется для обозначения организованных, корпоративных возрастных общностей. Численность и состав (например, соотношение мужчин и женщин) возрастных слоев зависят от естественных и социально-демографических процессов воспроизводства населения. Увеличение средней продолжительности жизни при одновременном снижении рождаемости дает постарение населения, т. е. увеличение удельного веса лиц старших возрастов. Война, сопровождающаяся гибелью многих мужчин, меняет половой состав соответствующих возрастных слоев и т. д.

Возрастные слои различаются также по характеру своей общественно-производительной деятельности. Даже в их выделении (например, при переписи населения) формально-хронологический признак (люди от такого-то до такого-то возраста) обычно соотносится с биопсихологическим (дети, подростки, взрослые) и социальным (лица дошкольного, школьного, рабочего или пенсионного возраста). Возрастное разделение труда, т. е. набор возрастно-специфических видов деятельности, социальных ролей, статусов, экспектаций (ожиданий) и санкций, производно от общего уровня и характера материального производства и социальной структуры изучаемого общества.

Возрастные слои и возрастно-специфические роли и экспектации взаимосвязаны.

Возраст служит основанием и критерием для занятия или оставления определенных социальных ролей. В одних случаях эта связь бывает непосредственной, в форме возрастного ценза (например, возраст гражданского совершеннолетия или пенсионный возраст). В других случаях она выступает опосредованно, например опосредуется временем, необходимым для получения образования, без которого невозможно занять данное общественное положение. Диапазон социальных ролей, доступных лицам, принадлежащим к разным возрастным слоям, варьирует как качественно (разнотипные роли часто образуют взаимосвязанные комплексы, которые становятся доступными, или недоступными индивиду относительно одновременно; например, брачный возраст и гражданское совершеннолетие обычно тесно связаны друг с другом), так и количественно (25-летнему доступно большее число занятий, чем 18-летнему,

к старости ролевой диапазон снова суживается). Соответствующие возрастные критерии иногда являются юридически нормативными (школьный возраст, гражданское совершеннолетие), а иногда — фактуальными (например, возраст завершения образования или вступления в брак). Сильно варьирует также степень определенности возрастных критериев и границ.

Кроме юридического и фактического разделения социальных функций возрастная стратификация предполагает систему связанных с возрастом социально-психологических экспектаций и санкций. К ребёнку предъявляются одни требования, к взрослому — другие; от ветерана труда ждут больше, чем от молодого рабочего, даже если они занимают одинаковые должности. Соответственно варьирует и характер юридических и моральных санкций за те или иные проступки. Следует подчеркнуть, что разница эта скорее качественная, чем количественная, и вытекает она не столько из функционального разделения труда, сколько из существующих в данном обществе возрастных стереотипов, о которых речь пойдет ниже.

Возрастная структура общественной деятельности никогда не бывает самодовлеющей и зависит не только от общих свойств социальной системы, но и от многих других условий. Как в психологии говорят не столько о возрастных, сколько о поло возрастных различиях, так и возрастное разделение труда всегда соотносится с существующей в данном обществе дифференциацией половых ролей и является в силу этого половозрастным. Возрастная стратификация соотносится также с классовой структурой общества и во многом производна от нее; это проявляется в особенностях жизненного пути выходцев из разных социальных слоев, неодинаковости критериев социальной зрелости и т. п.

Возрастная стратификация — относительно устойчивая система, которая создается, поддерживается и изменяется социально-возрастными процессами. Изменение состава и численности возрастных слоев в населении обусловлено демографическим процессом течения когорт, включающим в себя возникновение сменяющих друг друга когорт, их сосуществование, изменение их численности в результате миграций и постепенное уменьшение и исчезновение каждой данной когорты в результате ее вымирания. Социально-демографический процесс смены когорт покоится на естественно-биологическом процессе старения составляющих когорту индивидов, последовательно проходящих стадии своего жизненного пути. Эта динамика отражается в показателях рождаемости, смертности, продолжительности жизни и т. д. Как видим, многозначность слова «поколение» имеет глубокие объективные причины. Хотя сверстники— далеко не всегда единомышленники, они обладают целым рядом специфических черт, позволяющих им осознавать себя как «мы», что и служит основанием для отождествления условного символического поколения с возрастной когортой.

Смена когорт также имеет важные социально-исторические последствия, поскольку каждая когорта, сформировавшись в конкретной исторической обстановке, является носителем специфического, в чем-то уникального социального опыта, ценностей, убеждений.

Течение когорт и старение суть жизненные, витальные процессы. Они предполагают два встречных социальных процесса: распределение между индивидами социально-возрастных ролей и социализацию, т. е. подготовку индивидов к усвоению или оставлению ролей.

Распределение и перераспределение индивидов определенных возрастов по соответствующим социальным ролям (и обратно: распределение и перераспределение социальных ролей между индивидами) — не что иное, как динамический аспект возрастного разделения труда. Оно детерминируется, с одной стороны, объективными потребностями социальной системы, наличием рабочих мест и подлежащих выполнению социальных функций, а с другой стороны — возрастной структурой населения. Реализуется оно с помощью соответствующих социальных механизмов. Это может быть как непосредственное государственное или общественное распределение (например, обязательное школьное обучение детей определенных возрастов или служба в армии), так и система материальных и моральных стимулов, побуждающих представителей данного возрастного слоя занимать или оставлять определенные социальные роли. Индивид выбирает себе занятия в рамках тех возможностей, которые предоставляет общество.

Принятие на каждом этапе жизненного пути новых и оставление старых ролей, равно как и адаптация к изменению их содержания и соотношения, требуют от индивида соответствующей подготовки, т. е. социализации. Подготовка к выходу на пенсию — столь же необходимый элемент социализации в старости, как профессиональная ориентация — в юности. Демографические процессы при этом тесно взаимодействуют с социально-экономическими. Это наглядно представлено на рис. 2.

Люди

посредствующие процессы

Лица данных возрастов возрастные слои)

<? Распреде.

о озрастно - спец и ери -ческие действия или способности

доступные лицам данных возрастов

< ^ Социализация ^>

Возрастив- специфические ожидания и санкции

Рис. 2. Процессуальные и структурные элементы возрастной стратификации (по М. Райли, М. Джонсон и А. Фонер)

Изменение в любом отдельно взятом элементе возрастной стратификации может провоцировать и стимулировать изменение других элементов. Так, рост числа детей школьного возраста вызывает необходимость увеличения количества школ, учителей и т. д. Пенсионный возраст зависит от средней продолжительности жизни и состояния здоровья людей. Ускорение полового созревания подростков как момент процесса акселерации не может не сказываться на психосексуальном поведении, показателях брачности и т. п.

Возрастная, стратификация тесно связана со всей системой социальных институтов данного общества, а также с внешними условиями его существования. Война или эпидемия могут существенно изменить возрастной состав населения, со всеми вытекающими последствиями.

Изменение общественно необходимой продолжительности образования сказывается на характере социальной деятельности юношества и соответствующих социально-психологических стереотипах, а изменение возрастно-специфической деятельности, в свою очередь, влияет на экономическое и социальное развитие.

Таким образом, между возрастной стратификацией общества и жизненным путем индивида существует тесная динамическая взаимосвязь, ясно проявляющаяся при изучении массовых популяционных процессов. Развивая свою изложенную выше модель возрастной стратификации, М. Райли формулирует несколько «рабочих принципов»23:

1. Старение — не единый и не исключительно биологический процесс; оно многогранно и состоит из нескольких взаимосвязанных биологических, психических и социальных процессов.

2. Внутри каждого возрастного слоя индивиды активно участвуют в комплексе ролей (например, на работе, в семье, в общине), которые могут последовательно влиять на способ их старения, их способности, мотивы, установки, а также на других людей, с которыми они взаимодействуют; эти роли ставят пределы и вместе с тем открывают возможности индивидуальной инициативе и предприимчивости.

3. Индивидуальные члены любого данного возрастного слоя, становясь старше, взаимодействуют с членами других слоев, что способствует либо их сближению и взаимной социализации, либо возрастно-специфической напряженности и конфликтам.

4. Способы, которыми люди старятся, взаимосвязаны: структура, «паттерн» жизненного пути одного лица влияет или подвержена влиянию структуры жизненных путей других людей, с которыми данное лицо взаимодействует.

5. Паттерны жизненного пути конкретных индивидов зависят от свойств когорты, к которой эти лица принадлежат, и от тех социальных, культурных и средовых изменений, которым

подвергается их когорта, последовательно проходя сквозь сменяющие друг друга возрастные слои.

6. Когда многие индивиды в одной и той же когорте подвергаются одинаковым социальным изменениям, эти изменения их коллективных жизней, в свою очередь, могут вызвать дальнейшие социальные перемены.

Перечисленные принципы повышают чувствительность ученых к часто встречающимся в литературе искажениям и ошибкам, таким, как ошибочная трактовка жизненного пути, когда существенные для изучения возрастных слоев сравнительно-возрастные отличия ошибочно приписываются процессу старения;

когортоцентризм—ложное предположение, что члены всех когорт будут стариться точно так же, как члены нашей собственной когорты;

реификация, абсолютизация значения возраста — хронологический возраст сам по себе рассматривается как причинный фактор в системе жизненного пути (например, если человеку 40 лет, он должен быть самостоятельным), а не просто как показатель каких-то существенных биологических, социальных или психологических факторов;

реификация исторического времени — исторические изменения рассматриваются как причинная величина, без уточнения того, какие именно аспекты исторического изменения (или стабильности) существенны для понимания конкретных вариаций процесса старения.

Возрастная стратификация не сводится к демографическим процессам и разделению труда. Она имеет также свой социально-политический и организационный аспект. Само понятие стратификации предполагает не просто расслоение и взаимозависимость, но определенную иерархию в распределении авторитета или власти.

Любая система возрастной стратификации делит людей на старших и младших. А понятие «старшинства» имеет не только описательное, но и ценностное, социально-статусное значение, обозначая некоторое неравенство или, по меньшей мере, асимметрию прав и обязанностей. Во всех языках понятие «младший» указывает не только на возраст, но и на зависимый, подчиненный статус. Это значение имеют и такие возрастные термины, как «ребенок», «отрок» и «юноша». Как же соотносится возрастная стратификация с социально-классовой структурой и политическими учреждениями общества?

Ha этот вопрос не может быть общего ответа, годного для всех времен и народов. Как писал К. Маркс, «естественное разделение труда возникает вследствие половых и возрастных различий, т. е. на чисто физиологической основе»24. Древнейшие формы социальной организации общества, включая и его управленческие функции, также должны были строиться на основе или, как минимум, с учетом половозрастных различий. Однако в дальнейшем, по мере усложнения способа материального про-

изводства и форм семьи, значение возрастных организаций неминуемо должно было уменьшиться, а сами они — редуцироваться до роли вспомогательных социальных институтов. Отсюда— две автономные, хотя и взаимосвязанные исследовательские задачи: 1) проследить историческую эволюцию возрастных организаций в связи с общей историей человечества; 2) понять структуру и функции этих организаций в рамках отдельно взятого общества, в системе его прочих социальных институтов. Обе эти задачи взяли на себя этнографы.

Уже Л. Фробениус25, констатировал наличие у некоторых африканских племен особых организаций, структурирующих население по возрастному принципу, которые он назвал возрастными классами. Г. Шурц26, опираясь на более широкий эмпирический материал (несколько африканских, один индийский и четыре североамериканских этноса), предложил первую теоретическую интерпретацию этого феномена. Возрастные классы, по Шурцу, — древнейший тип социального объединения, основанный, с одной стороны, на общности возрастных переживаний и антагонизме поколений, а с другой — на противоположности полов (мужские союзы в противоположность женским организациям). Первичными возрастными классами Шурц считал группы мальчиков, холостяков и женатых мужчин. Несмотря на методологическую наивность этих концепций, отмеченную уже в 1906 г. М. Моссом27, книга Шурца сразу стала классической и утвердила значение своей проблематики. В 1916 г. Р. Лоуи описал «возрастные общества» нескольких племен американских индейцев прерий, подчеркивая, в противоположность универсалистской ориентации Шурца, специфические особенности каждой такой системы28.

В этнографической литературе описаны разновидности «возрастных классов» или «систем» у многих племен и народов29. Шире всего они представлены у народов Восточной Африки — галла, консо, нуэр, нанди, джиэ, масаев, кикуйю, ньякюса и др.30. Большой материал существует по Западной Африке — дуала в Камеруне, ибо, ибибио, эдо, йоруба в Нигерии, га в Гане, кру в Либерии, мандинка в Мали, бобо в Верхней Вольте, фулани в Дагомее и Гвинее и др.31. У народов Центральной и Южной Африки возрастные системы встречаются реже, однако они зафиксированы у ила в Замбии, леле в Заире и у некоторых южноафриканских банту. В Азии наиболее развитая система возрастных классов отмечена на Тайване; по-видимому, в прошлом она существовала также в Японии и в Китае. Существуют также данные, относящиеся к узбекам32, ао нага в северо-восточной Индии33 и некоторым народам Индонезии. Специфические возрастные организации, к сожалению, плохо изученные, отмечены у некоторых племен Новой Гвинеи (квома, ятмул и др.)34. Довольно велики, хотя и несистематичны, данные о народах Бразилии. В Европе существование возрастных систем зафиксировано в Швейцарии

и Албании; у других народов есть данные только о молодежных группах.

Таким образом, эмпирический материал, которым располагает современная этнография, весьма обширен. Но о чем конкретно идет речь? Шурц и Лоуи называют возрастными классами практически любые социокультурные группы, основанные на общности возраста их членов. Но одно дело — деление, основанное на принятой культурой периодизации жизненного пути, другое — особый тип социально-возрастной организации.. Уже М. Меркер35, а вслед за ним — А. Р. Рэдклифф-Браун36 разграничивают данные явления, назвав первое возрастными степенями или ступенями (Alterstufen, age grades), а второе — возрастными классами (Alterklassen, age classes).

Для этнографии проблема классификации понятий и терминов особенно сложна. Чтобы сравнивать разные социокультурные явления, этнограф, как никто другой, нуждается в системе формальных родовых понятий, под которые можно подвести описываемые конкретные явления. Вместе с тем этнограф-исследователь стремится максимально приблизить свой понятийный аппарат к эмпирическим данным, сделать свои термины содержательными, отражающими тот смысл, который вкладывают в данное явление изучаемые им люди. Совместить эти цели очень трудно: так как первая предполагает взгляд снаружи, а вторая — изнутри. Кроме того, исследование структуры и функций возрастных организаций в рамках наличной социальной системы часто смешивается и даже подменяется задачей уяснения генезиса данных институтов.

Хотя этнографами накоплен и описан огромный материал о возрастных организациях, теория и даже терминология вопроса все еще остаются спорными.

Первая попытка общесоциологической интерпретации возрастных групп была предпринята Ш. Айзенштадтом в книге «От поколения к поколению. Возрастные группы и социальная структура»37. Опираясь на огромный этнографический и социологический материал (прежде всего — по социологии молодежи), Айзенштадт попытался охватить его единой концептуальной схемой с точки зрения структурного функционализма Т. Парсонса и Э. Шилза. Поставив общую проблему соотношения возрастной организации и социальной структуры общества, он выделяет типы возрастных групп, соответствующие, по его мнению, разным типам социальной структуры, анализирует их общественные функции, критерии членства, внутреннюю организацию и т. п. Такой широкий сравнительный подход имеет свои преимущества, позволяя подняться над частностями и выявить общие черты таких отдаленных явлений, как возрастные классы первобытного общества и современные молодежные организации и неформальные группы общения. Но это возможно только при строгом соблюдении принципа историзма, чего как раз и не хватает функционализму.

Айзенштадт начинает с констатации того, что возрастные стереотипы, представления о свойствах и возможностях индивидов того или иного возраста суть некоторые ролевые ожидания. «Культурное определение возрастной степени или возрастного этапа есть всегда широкое определение человеческих возможностей и обязанностей на данной стадии жизни. Это не предписание или ожидание конкретной роли, а общая, базовая ролевая диспозиция, в которую могут быть встроены и которой могут быть приписаны более конкретные роли»38. Характерные свойства возрастных характеристик — их диффузность, расплывчатость и дополнительность, подразумевающая соотнесение с другой возрастной категорией (например, свойства младших всегда дополняют свойства старших, и обратно). Но поскольку все возрастные критерии расплывчаты, «все отношения, структурированные согласно этим критериям, также имеют диффузную ориентацию»39.

На первый план выдвигается поэтому проблема соотношения разновозрастных, гетерогенных групп, таких, как семья и родство, и одновозрастных, гомогенных групп, будь то древние возрастные классы, современные молодежные движения или группы сверстников. Возрастная группа, в понимании Айзенштадта, — это любая группа, основанная на общности условного возраста ее членов, и проблема состоит в том, чтобы понять, каковы функции таких групп и в результате чего они возникают.

Айзенштадт формулирует следующую главную гипотезу: «А. Критерий возраста как принцип распределения ролей важнее всего в таких обществах, где базовые ценностные ориентации гармонируют со свойствами человеческого возрастного стереотипа, т. е. являются партикуляристскими, диффузными и аскриптивными. В таких обществах главной единицей общественного разделения труда обычно бывает семья и/или родственная ячейка. Разновозрастные отношения этих ячеек являются базовыми формами взаимодействия между возрастными степенями, тогда как одновозрастные отношения имеют лишь второстепенное значение.

Б. Напротив, одновозрастные группы обычно возникают в тех обществах, где семья или родственные ячейки не могут обеспечить или даже мешают своим членам достигать полного социального статуса. Это имеет место в двух типах обществ.

1. В таких социальных системах, где распределение ролей, возможностей и поощрений не основано на членстве индивида в родственных или иных партикуляристских ячейках. В этих обществах важные институционализированные социальные роли независимы от семьи и других партикуляристских ячеек. В таких обществах, характеризующихся универсалистически детерминированными интегративными механизмами, роли и ролевые диспозиции, инкорпорированные и выполняемые в семье, не гармонируют с более широкой социальной системой; идентифи-

кация индивида с разновозрастными членами семьи не обеспечивает ему достижение полной зрелости, статуса и участия в делах социальной системы. В таких случаях солидарность разновозрастных отношений разрушается и появляется тенденция к возникновению одновозрастных групп. Эта тенденция возникает потому, что а) у индивидов развивается потребность в исполнении ролей, основанных на аскриптивных, диффузных, всеобщих и солидарных критериях; т б) распределение ролей и поощрений, основанное на этих критериях, усиливает солидарность таких социальных систем. Эти критерии, в границах группы, применимы только к одновоэрастным группам... Масштаб деятельности возрастной группы стоит в обратном отношении к уровню специализации группы в рамках общей, универсалистской структуры общества.

2. Когда структура семьи или генеалогической группы (descent group) блокирует возможность достижения ее младшими членами социальной зрелости внутри группы, потому что а) старшие члены не допускают младших к средствам, без которых выполнение взрослых ролей невозможно; и/или б) ужесточение табу против инцеста и ограничение половых отношений внутри семейной ячейки тормозит наступление полной половой зрелости младших членов группы»40.

Человеку, не знакомому с терминологией Т. Парсонса и его школы, этот текст покажется малопонятным. Суть его сводится к тому, что формализованные, корпоративные одновозрастные группы возникают и играют особенно важную роль либо там, где семья еще не стала центральной ячейкой общественного разделения труда, либо там, где она уже утратила это положение.

В этом суждении, безусловно, есть доля истины. Но беда в том, что между этими двумя полюсами расположена, вся всемирная история, которую Айзенштадт, будучи крайним представителем структурного функционализма, склонен схематизировать.

Все общества он делит на три типа: «универсалистические», т. е. не основанные на отношениях родства, «фамилистические», центром которых является институт семьи, и «смешанные». Однако эта типология весьма искусственна. В ней нет даже указания на способ производства материальных благ, трудовые занятия населения и т. д. В качестве «универсалистических» фигурируют и доклассовые африканские племена, и американские индейцы прерий, и полуфеодальное африканское королевство нупе, и античная Греция, и «современное общество». «Фамилистическая» структура обнаруживается у австралийского племени мурнгин, африканских народностей тив-тив и ньякюса, в ирландской, китайской и гватемальской деревне. Надо ли говорить, сколь различны эти этносоциальные организмы?

Весьма расплывчаты и возрастные категории Айзенштадта.

Отождествив понятие возрастной степени с более широким понятием «возрастного образа», т. е. набора черт, приписываемых данному возрасту культурой, Айзенштадт столь же широко трактует и понятие возрастной группы, обозначая этим словом и возрастные классы первобытного общества, и современные молодежные организации. Разумеется, у них есть какие-то общие формальные характеристики (членство, структура, функции), но разве только в них дело? Айзенштадт не придает теоретического значения даже тому, что в одних; обществах все население распределено по возрастным классам, а в других так организована только молодежь.

Этнографы не могут удовлетвориться столь расплывчатой категориальной системой41.

Иначе подходит к делу английский этнолог Ф.Х. Стюарт. Свою модель возрастных систем и степеней он строит аналитически, как определенные системы правил. Его определение возрастной системы (age-set model) гласит42: «Совокупность групп в обществе образует возрастно-системный ряд (age-set sequence), когда группы управляются такими правилами, по которым в этом обществе возникает неограниченное число групп, обладающих следующими характеристиками:

1. Норма последовательности. Существует тотальная упорядоченная система групп, заданная последовательностью в какой они начинают рекрутироваться.

2. Норма непересекаемости. Каждая группа полностью прекращает прием членов, прежде чем это начинает делать следующая.

3. Норма сосуществования двух групп. Всегда существуют по крайней мере две группы.

4. Норма роспуска. Ни одна группа не распускается прежде той, которая начала формироваться перед ней.

5. Норма зачисления. Существует определенный возраст зачисления, который обладает следующими свойствами:

а) ни один индивид не вступает в группу раньше достижения этого возраста (минимальный возраст зачисления).

б) всякий индивид, который еще не вступил в группу, но собирается сделать это и достиг данного возраста, вступает в группу, как только она начинает набирать членов (основной возраст зачисления).

6. Норма исключительного членства. Ни один индивид в данное время не может быть членом больше чем одной группы.

7. Норма запрещения выхода. Член группы может оставить ее только при одном из следующих обстоятельств:

а) когда он покидает общество, или

б) когда группа распускается.

8. Норма невозвращения. Член группы, покинувший ее, потому что он покинул общество или потому что группа распущена, не может снова примкнуть к группе».

Аналогичным образом Стюарт определяет систему возраст -

ных степеней как «собрание различных нормативных рангов (rule-sets), G1, G2..., Gn, так что лицо, вступающее в систему, последовательно получает один ранг за другим в установленном порядке».

Отдельная возрастная степень есть завершенная совокупность, состоящая не менее чем из двух нормативных рангов. Все нормативные ранги отличны друг от друга, и вся их совокупность упорядочена, например, как G1, G2..., Gn. Нормативные ранги присваиваются и отнимаются но следующим правилам:

(1) Ни один ранг не присваивается лицу раньше, чем G1. (2) Ни один ранг не присваивается лицу после Gn. (3) Если высший ранг, полученный лицом, — Gi (i=l, 2..., n — 1) и это лицо получает другой ранг, то присваиваемый ему ранг будет Gi+1. (4) Индивид, получивший какой-то Gi (i=l, 2..., n — 1), в конце концов получит Gn, если (но не только если) он проживет достаточно долго. (5) Ни одно лицо не может иметь в данное время больше одного ранга. (6) Если лицо, лишенное одного ранга, получает другой ранг, то эти два события происходят одновременно43.

Модель Стюарта, несомненно, представляет эвристическую ценность, т. е. в ней четко зафиксирована жесткость, универсальность и инвариантность древних возрастных систем и степеней, которых нет у современных, более гибких и сложных возрастных категорий. Сравнивая эмпирически наблюдаемые реальные возрастные системы со своей идеальной моделью, Стюарт получает возможность более детального и строгого описания различных исторических и этнокультурных вариаций и девиаций. Но, замыкаясь в пределах собственно-возрастных категорий, такой анализ неизбежно остается формальным, хотя Стюарт и понимает, что ни система возрастных групп, ни система возрастных степеней не может быть полностью сведена к набору некоторых правил44.

По признанию самого Стюарта45, его работа имеет три главных ограничения. Во-первых, он не рассматривает возрастные группы в исторической перспективе (отчасти потому, что история большинства систем возрастных групп плохо изучена). Во-вторых, он не пытается систематически обсуждать отношения между системами возрастных групп и другими элементами культуры, хотя такая взаимосвязь бесспорно существует. В-третьих, он не рассматривает специфических функций, выполняемых возрастными группами в разных обществах. Но это значит, что все содержательные вопросы темы, исторические или социологические, остаются за рамками его исследования. На вопросы «почему» и «зачем» Стюарт не отвечает.

Лучшая классификация этнографических терминов, сочетающая формальные признаки с содержательными, предложена, на мой взгляд, П. Галливером46. Он выделяет три главных понятия.

Возрастная степень (age-grade) обозначает, по определение А. Р. Рэдклифф-Брауна, признанное деление жизни индивида по мере того, как он переходит от младенчества к старости. Система возрастных степеней обозначает не просто возрастную дифференциацию положения и социальных функций, а определенную иерархию, так что переход из одной степени в другую сопровождается ощутимым изменением в обязанностях и статусе индивида и нередко оформляется специальным ритуалом. Возрастные степени имеют нормативный характер и соответствуют принятому в данной культуре членению жизненного пути. Однако разные культуры придают неодинаковое значение этим фазам, особо выделяя те, которые почему-либо представляются проблематичными, требующими особенно тщательного социального регулирования и т. п.

Совокупность людей, занимающих в определенный момент времени такую нормативно выделенную возрастную степень, образует возрастной класс (age-class). Возрастной класс не представляет собой компактной, интегрированной общности. Вступление и выход из него индивидуальны и не связаны жестко с биологическим (хронологическим) возрастом. Его критерии являются социально-культурными, символическими. Например, возрастной класс могут составлять юноши, одновременно прошедшие инициацию, или женатые мужчины в отличие от неженатых. Хотя принадлежность к возрастному классу предполагает некоторую общность положения и интересов, эта общность обычно является временной и довольно расплывчатой.

В отличие от этого возрастная группа (age-group) основана на том, что все ее члены – ровесники, и является корпоративной. «Это постоянная совокупность людей, признающих между собой определенную степень единства, которое признается также и нечленами группы. Члены возрастной группы совместно занимаются какой-то специфической деятельностью, принимают взаимные обязательства и выступают по отношению к окружающим в качестве группы. Возрастные группы обычно имеют собственные имена, могут обладать собственностью (включая песни, раскраску щитов, специфические ритуалы и т. д.) и обладают внутренней организацией, обеспечивающей принятие решений и лидерство»47. В одних обществах членство в возрастной группе является временным, ограничено рамками одной возрастной степени (например, юности), в других же оно продолжается в течение всей жизни — статус группы в целом с возрастом меняется, но система взаимных прав и обязанностей ее членов сохраняется.

Попытаемся теперь перевести эти этнографические термины на более формальный язык социологии и определить их через род и видовое отличие. Такой перевод представляется вполне возможным.

Возрастные степени суть стадии жизненного цикла, но не всякие, а только особо выделяемые и символизируемые данной

культурой, так что их достижение обеспечивает индивиду определенный социальный ранг и идентичность.

Возрастные классы суть возрастные слои населения, но тоже не всякие, а только занимающие особое место в системе возрастной стратификации данного общества и соответственно выделяемые и символизируемые культурой.

Возрастные группы суть организации, основанные на общности хронологического и/или условного возраста своих членов, имеющие специфическую структуру, функции и знаковые средства и соответственно воспринимаемые и символизируемые культурой.

Не будем рассматривать здесь структуру и специфические функции возрастных групп (одной из их важнейших функций является социализация подрастающих поколений). Достаточно подчеркнуть, что и социально-структурные (возрастные классы), и социально-организационные (возрастные группы) элементы возрастной стратификации, так же как и периодизация жизненного цикла (возрастные степени), не вытекают из онтогенеза и теснейшим образом связаны с символическим миром культуры.