Главная страница Случайная страница
Разделы сайта
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
|
Глава одиннадцатая.
После оккупации Литвы в 1941 году немецко-фашистскими захватчиками втюрьмах, в лагерях, на виселицах замаячили крестьяне. Зачернели дровянымпеплом полянки от сожженных дотла хуторков. Тогда повезли крестьяне в городбитых свиней, индюков, телят в обмен на какое-нибудь старое ружьишко, обрез.Попритаились в овсяной соломе винтовки и даже пулеметы. - Пригодится, дай срок!.. Изменились, улучшились отношения крестьян к беглецам из плена.Оглядываясь, чтоб не видел полицейский, вдоволь накормит мужик " пленчика", многое порасспрашивает у него. - Послушай, товарищ. А скоро ли товарищи-то придут? - А что? - Да поскорей надо бы... - Помогайте! - Дак если б товарищи были поближе... Видней дело и сподручнейтогда...Товарищ, а говорят тут вот мужики, что будто Гитлер миру запросил. Атоварищ Сталин говорит ему: " Я не Миколай второй! " Правда аль нет?.....Чертил Сергей поля и перелески узким, извилистым следом отказавшейсяслушаться правой ноги. Раздулась она от колена до пальцев, заплыли щиколоткиглянцевитой синевой опухоли, и ноет нога непрестанно - тупо и надоедливо.Надавит Сергей пальцами - и надолго остаются точки-вмятины на ступне. " Эх, отвалилась бы ты к черту! - желает он, растирая ставшую как поленоногу и тоскуя по русским резиновым сапогам и автомату. - Если бы это!.." Ночью снял вожжи, вязавшие на лугу лошадь, и замотал ими " плащ" наноге. В ступу превратилась нога, и лишь с помощью рук удавалось переставлятьее. Невидимыми иглами прокалывает октябрьский ночной ветер худое тело поддырявой гимнастеркой. - Хорошее дело - " плащ", - грустно шутит Сергей. За ночь прошел не больше трех километров. Приступы жгучей ломоты в ногетуманили мозг, бешеными толчками колотили сердце, заставляли подолгу сидеть. " Но где же лес? " Уже сизое крыло рассвета с половины неба смахнуло пыль ночных потемок.Недоспелый вишневый сок зари разлил восток на горизонте. " Где же?.." Там, где белел опушенный инеем луг, у самой обочины группы низенькихдомиков, серели копны сложенного на зиму сена. И чтобы добраться до них, нужно было пройти около трехсот метров по озими поляны, на виду упросыпающихся поселян. Как загнанный зверь, побрел Сергей к лугу. Шел, стараясь не взглянуть в сторону домов, кляня в душе не вовремя разболевшуюсяногу. Проснувшиеся лохматки зачуяли беглеца и, как по сигналу, подняли совсех концов испуганный, жалующийся лай. Не перестали они и через полчаса, когда Сергей подошел к копне сена. А когда затиснулся в сенную мякоть -выглянул в сторону домов и мысленно простился с беглецом Сергеем Костровым.От самого дальнего от Сергея дома, колотя пятками пузатую чалую кобыленку, охлюпкой поскакал мужик куда-то в сторону от хутора. У дома толпилосьнесколько человек, помахивая руками в сторону копны сена. Около двух часов гладил-растирал Сергей ногу, равнодушно обернувшисьспиной к хутору. Было теперь все равно: ни бежать, ни защищаться он немог... В полдень к крайнему дому подошли трое полицейских. Они долго очем-то совещались, потом, взяв винтовки в руки, нерешительно направились кСергею. - Эй, бальшавикас! Шаутувас ира? {Эй, большевик! Винтовка есть? (лит.)}-крикнул один из них, остановившись метрах в пятидесяти от копны. Два другихсзади, то приседая, то выпрямляясь, следили за малейшим движением Сергея. - Ты бы тогда не мозолил мне глаза, фашистская гнида! - ответил Сергей, знавший, что значит " шаутувас" по-литовски. - Кае? Знал Сергей, что полицейские почти всегда убивали пленных призадержании. Правда, лишались они при этом половины наградных (за убитогопленного фашисты платили пятьдесят марок), но, видимо, инстинкт бандитизмабрал верх над чувством наживы... Выстрелив по разу для поднятия своего боевого пыла, полицейские, однако, продолжали стоять на месте. " Хотят живьем взять", - подумал Сергей, продолжая растирать ногу. - Эйк ченай, китайп - нушаусим! {Иди сюда, иначе - застрелим! (лит.)} -хором закричали полицейские. Но, видя, что Сергей не двигается с места, решился тогда один из них на акт " героизма". Он взял на прицел винтовку ипошел к Сергею. - Эх ты, мразь вонючая! - скрипя зубами, шептал Сергей, трясясь отзлобы и отвращения, видя чуть держащегося на ногах от страха полицейского, наставившего на него винтовку....Вывернули карманы у Сергея полицейские, долго разглядывали на егоноге " плащ", потом, взяв пойманного под руки, повели в крайний дом старшины.А через час, лежа вниз лицом со связанными сзади руками, трясся Сергей втелеге по пути в волостную тюрьму. Начальник Купишкинской полиции, тучный низкорослый кретин, изо всех силхотел казаться опытнейшим криминалистом. Придерживая мизинцем и указательнымпальцем чистый лист бумаги и размеренно постукивая карандашом по столу, допрашивал он Сергея. У локтя его правой руки лежал дулом на Сергеяпарабеллум; короткий, желтой кожи хлыст демонстративно висел над низенькимоблезлым шкафом его кабинета. Полицейский знал русский язык и хриплым отсамогонки и тягучим от умышленной рисовки голосом пел: - Фами-и-илия? - Руссиновский. - И-имя? - Петр. - Из какого ла-агеря? - Не был в лагере. - Парашюти-и-ист? - удивился полицейский. - Н-нет. Карандаш медленно катится по столу и застревает у пепельницы. Рукадопрашивающего лапает парабеллум. - Парашютист? - Нет! Переваливаясь, полицейский подходит к Сергею. Правая рука прячет забедро револьвер. - Давно в Литве? - Отправьте меня отсюда. - Последний раз: давно у на-ас? - У вас? У кого это? - Ахх! Брызнули снопом горящие искры из глаз, рванул Сергей связанные руки, иповисли на запястьях бескровные шматки кожи. - Убью до смерти... Говори-и! - Говорить буду с немцами... с твоими хозяевами, холуй!.. - Ахх! - Ахх! - Ахх!...Память вернулась к Сергею в деревянном склепе с крошечнымзарешеченным окошком. Из левого уха тонкой струйкой сочилась кровь и, собираясь в ямке впалой щеки, застывала, свертываясь. Затекли, усталисвязанные руки; давняя мучная пыль с пола щекочет нос, бьет тело чиханием. " Какая же теперь моя фамилия? - силился вспомнить Сергей. - Росса...Русса..." Твердо помнил, что его зовут Петр. Мгновенно придуманная тогда вкабинете полицейского фамилия вытекла вместе с кровью изо рта. На второй день в Купишкисе был базар. Путь к станции лежал черезторговую площадь, заставленную телегами, усеянную бабами и мужиками. Видшагавшего впереди двух полицейских окровавленного Сергея привлек любопытствосердобольных торговок. Не обращая внимания на угрозы полицейских, совали онив его карманы кто морковку, кто сырое яйцо, кто лепешку... От местечка Купишкис до похожего на него Субачюса - сорок километров.Но по тому, как пренебрежительно субачайские полицейские относились ккупишкинским, понял Сергей, что первые дают вторым пять очков вперед. Такэто и было. Лишь на третий день, когда Сергей освоился с субачайскойтюрьмой, дверь его одиночной камеры с шумом отворилась и на пороге всумерках вечера застыли три фигуры в черном. Сергей поднялся с пола и всталу решетки окна. - Ты нам расскажешь, мерзавец, что делал в Литве! - приближаясь, началодин в черном. - А? Расскажешь? - Я шел. - Куда? - На мою родину... - Родину-у? Мы тебе дадим ее... Атришките ям ран-кас! {Развяжите емуруки! (лит.)} Стоявшие у порога прыгнули к Сергею, и перерезанная на руках веревкамягко упала к его ногам. - Сук! {Крути! (лит.)} Кости хрустнули в плечах и локтях, и от неожиданной боли Сергейстукнулся коленями об пол. Руки его теперь покоились на спине, у островыпятившихся лопаток. В ту же секунду короткий удар в челюсть опрокинулСергея навзничь, а вскинутые при падении ноги стали загибаться полицейскимик животу. Пузырилась пенистая кровь на губах, со свистом и хрипом втягивалсявоздух. Дыша трупным запахом самогонного перегара, совал в запрокинутое лицоСергея отрывистые бессвязные слова полицейский: - Где ты был, а?.. Сколько вас, скажешь?.. Колени Сергея, с сидящими на них двумя полицейскими, сплюснуливнутренности, и что-то колючее хватко зажало сердце, легкие, грудь...Покатав пинками бесчувственное тело по полу, полицейские со смехомзахлопнули за собой дверь камеры. На третий день после этого сеанс допроса повторился. Не раз рвавшаясялента памяти Сергея сохранила новые кадры старого фильма. Как и тогда, он струдом поднялся на ноги и бессознательно отошел к окну. Почему он этопроделывал каждый раз, когда слышал шаги у дверей, - он не знал. Может быть, потому, что там было немного светлей и вошедшие могли угадать в немчеловека?.. И опять двое в черном остались у дверей, а один направился к Сергею. - Курить хочешь? - Нет. - На! Полицейский протягивал толстую папиросу, Сергей, ухватившись руками зарешетку, не двигался. - На, говорю!.. Рожденные светом нелепые тени запрыгали на стене. Отступив на шаг, тянул человек в черном к губам Сергея вспыхнувшую зажигалку. - Пофф! Желтовато-мутный пламень взрыва окутал голову, затрещал в бороде, выщипал веки и брови. Сладковатый дым пороха застрял в горле и легких. Рукиопоздали схватиться за лицо. Деревянный удар между глаз в переносицу кинулголову на решетку окна, потом на пол.
Данная страница нарушает авторские права?