Демонстрация конкретных предметов, непосредственно связанных с утаиваемыми фактами.

В данном случае претендент на получение информации надеется на то, что ее обладатель в ответ на «случайное» предъявление ему предмета, прямо связанного со скрываемой информацией, выдаст сам факт утаивания интересующих претендента сведений своими непроизвольными физическими действиями или экспрессивными реакциями.

Для успешного использования этого методического приема необходимо придерживаться следующих требований:

а) предъявляемый предмет (предметы) реально или, по меньшей мере, с высокой степенью
вероятности должны быть связан с утаиваемой информацией;

б) необходимо предъявлять такой предмет в специально смоделированной (естественной)
ситуации;

Чуфаровский Ю. В. Указ. соч. С. 60.) поведение претендента в момент демонстрации предмета должно казаться внешнему наблюдателю нейтральным и естественным.

2) Создание кратковременных неожиданных острых ситуаций.

Ю. В. Чуфаровский иллюстрирует этот прием на следующем примере: «...данный прием был использован во время обыска у арестованного контрабандиста сотрудниками правоохранительных органов. Пока обыск шел в квартире, контрабандист не проявлял никаких признаков беспокойства и равнодушно смотрел в окно. Через некоторое время один из работников вышел на крыльцо, обошел вокруг дома и неожиданно крикнул: " Тайник здесь! "

Контрабандист мгновенно встрепенулся, выбежал на крыльцо и посмотрел на цветочную клумбу»²¹.

Таким образом, стремясь убедиться, что он раскрыт, контрабандист, сам того не желая, выдал тайник, в котором хранились валюта и драгоценности.

Для успешного использования этого методического приема необходимо придерживаться следующих требований:

а) моделируемые ситуации должны являться для обладателя информации высоко значи
мыми;

б) действия претендента должны быть естественными и экспрессивно подтвержденными;

в) в момент провокации необходимо самым тщательным образом наблюдать за тончайшими
нюансами в состоянии и поведении обладателя информации;

г) необходимо грамотно выбрать момент для проведения провокации (на основе правильно
го определения пика психической напряженности субъекта).

Великолепным примером использования данного метода является эпизод из 2-й картины III действия шекспировской «Трагической истории о Гамлете, принце Датском», в котором хитроумный Гамлет приказывает (разумеется, за деньги) бродячим актерам в деталях разыграть перед Клавдием (убийцей законного датского короля и отца Гамлета) картину злодеяния.

В тот момент, когда актер вливает в ухо спящего «короля» яд, у Клавдия непроизвольно вырываются слова: «Посветите мне. Прочь отсюда!»

Королева (мать Гамлета) восклицает: «Что с его величеством?», а Полоний в панике требует прекратить пьесу. Когда все уходят и Гамлет остается наедине с Горацио, то произносит слова, из которых явствует, что он окончательно убедился в причастности Клавдия к убийству короля: «О Горацио! Тысячу фунтов за каждое слово призрака! Ты заметил?».²²

Ю. И. Холодный выделяет как разновидность моторно-репродуктивного метода также и прием, который он определяет как «создание привычной обстановки деятельности».

В истории органов госбезопасности знаменитым стал эпизод с разоблачением китайского агента, который согласно своей легенде весьма искусно изображал из себя бедного неграмотного крестьянина из глухой китайской деревни.

В то время Китай являлся отсталой страной, абсолютное большинство населения которой проживало в условиях жуткой нищеты и культурной изоляции. Понятно, что бедный крестьянин употреблял в пищу рис (основной рацион китайской бедноты) при помощи традиционных палочек и не должен был уметь пользоваться во время еды европейскими столовыми приборами.

Было принято решение: поместить китайца в условия, которые, согласно предположению советской контрразведки, были бы привычными для образованного и культурного человека, хорошо знакомого с европейской бытовой культурой. С этой целью предполагаемого шпиона повели в ресторан.

В ходе трапезы (были поданы рис и рыба) обнаружилось, что китаец орудовал ножом и вилкой не хуже ресторанного завсегдатая.

В итоге, когда агент сам сообразил, что допустил ошибку, было уже поздно.

Для успешного использования этого методического приема необходимо соблюдать требование, согласно которому объект заинтересованности ни в коем случае не должен подозревать, что ситуация является специально смоделированной с целью его провокации на действия, которые могли бы свидетельствовать о сокрытии им той или иной информации.

На этом мы заканчиваем обзор психологических приемов выявления скрываемой информации и переходим, наконец, к рассмотрению психофизиологического метода, разновидностью которого являются полиграфные проверки.

Ю. И. Холодный относит к психофизиологическому методу выявления скрываемой информации следующие его конкретные разновидности²³:

1) полиграфные проверки;

2) проверки при помощи анализатора стресса по голосу;

3) электроэнцефалографические исследования;

4) магнитоэнцефалографические исследования.

Мы не разделяем эту точку зрения и относим к реально используемым на сегодняшний день психофизиологическим методам только первые два. Ниже мы обоснуем правомерность такого подхода.

Суть генерального принципа, на котором базировались, базируются и в будущем будут базироваться все без исключения разновидности психофизиологического метода, очень проста. Тем не менее, для более глубокого ее усвоения необходимо привести несколько примеров из исторических глубин зарождения метода.

Уже в глубокой древности люди подметили, что страх перед разоблачением и, соответственно, наказанием сопровождается определенными изменениями (доступными внешнему наблюдателю) динамики некоторых физиологических функций.

Разные народы в разные исторические эпохи пытались использовать это ценное (в материальном смысле этого слова) наблюдение в целях «детекции лжи».

Так, заметив, что сильный страх угнетает активность слюнных желез, древние китайцы вкладывали в рот подозреваемому в совершении того или иного проступка горсть рисовой муки. Затем подозреваемый должен был выслушать то, в чем его конкретно обвиняют.

В том случае, если по прошествии определенного периода времени мука оставалась сухой, то судьи приходили к выводу о том, что подозреваемый лжет, и признавали его виновным. В противном случае суд должен был оправдать подозреваемого.

Спустя столетия точно так же поступали испанцы. Единственное отличие состояло в том, что вместо рисовой муки в рот подозреваемому вкладывали кусок сухого хлеба, который он должен был без особого труда разжевать, а затем и проглотить.

Индусы практиковали аналогичную процедуру, а именно: «подозреваемому называли нейтральные и критические слова, связанные с деталями преступления. Человек должен был отвечать первым пришедшим ему в голову словом и одновременно тихо ударять в гонг.

Было отмечено, что ответ на критическое слово сопровождался более сильным ударом»²⁴.

В древности на Ближнем Востоке арабы в качестве информативных признаков «лжи» использовали особенности динамики частоты сердечных сокращений и кровенаполнения локтевой артерии.

Арабы применяли этот метод для «выявления неверных жен и установления личности любовника. Методика проверки была предельно проста. Лекарь прикладывал палец к артерии, а далее подозреваемой задавались вопросы с именами мужчин, теоретически могущих вступить в интимную связь с подозреваемой. Когда произносилось имя любовника, то в результате сильного

В 50-е годы прошлого века американский этнограф Г. Райт описал процедуру определения виновного следующим образом:

«...Колдун... указал на несколько человек, стоявших в стороне. Их вытолкнули в центр круга.

Колдун повернулся к вождю и сказал: — один из этих людей вор.

...Колдун вышел вперед и протянул ближайшему из шести обвиняемых небольшое птичье яйцо. Его скорлупа была столь нежной, что казалась прозрачной. Было ясно, что при малейшем нажиме яйцо будет раздавлено. Колдун приказал подозреваемым передавать яйцо друг другу — кто виновен, тот раздавит его и тем самым изобличит себя. Когда яйцо дошло до пятого, его лицо вдруг свела гримаса ужаса, и предательский желток потек между пальцами. Несчастный стоял, вытянув руку, с которой на землю падала скорлупа, и его дрожащие губы бормотали признание»²⁶.

В Древнем Риме при отборе легионеров в телохранители им задавали провокационные вопросы или наносили удары по лицу. Если легионер краснел, то его охотнее принимали в личную охрану, полагая, что если воин не способен скрывать свои эмоции, то он не будет принимать участие в заговорах.

В некоторых африканских племенах колдун с целью выявления лжеца в буквальном смысле слова обнюхивал подозреваемых, совершая вокруг них свой ритуальный танец. В этом случае «виновность» определялась по интенсивности запаха пота того или иного подозреваемого²⁷.

Все приведенные выше исторические примеры относятся к психофизиологической парадигме выявления скрываемой информации.

Описанные процедуры объединяет то, что претенденты на выявление утаиваемых фактов опирались в своих выводах на изменение динамики того или иного физиологического процесса (интенсивность деятельности слюнных желез, мышечный тонус, тонус сосудов, сила и частота сердечных сокращений, интенсивность потоотделения) в ответ на предъявление стимулов, имеющих отношение к скрываемым фактам, а также в ответ на предъявление нейтральных раздражителей.

В свою очередь в роли внешних регистраторов изменения динамики физиологических процессов в ответ на стимул выступали гонг, яйцо, пальцы лекаря, нос колдуна и т. д.

Таким образом, психофизиологический способ (метод) представляет собой процедуру выявления возможно утаиваемых человеком фактов, которая основана на постулируемой устойчивой связи скрыто протекающих психических процессов с динамикой параллельно им протекающих физиологических процессов, доступных объективной регистрации посредством какого-либо внешнего устройства, не наносящего вреда жизни и здоровью человека.

В операциональном плане психофизиологический способ (метод) выявления скрываемой информации представляет собой, во-первых, непрерывную регистрацию какими-либо техническими средствами физиологических реакций человека, возникающих в ответ на специально подобранные внешние стимулы (в том числе стимулы априори, полагаемые значимыми), во-вторых, последующий анализ зарегистрированных в ответ на предъявленные стимулы реакций и, в-третьих, принятие решения о том, владеет или не владеет тот или иной человек определенной информацией.

Из данного нами определения становится ясным, что генеральным методическим принципом, на котором основан психофизиологический способ (метод) выявления скрываемой информации, является соединение скрытых процессов, протекающих в психике человека (находящегося н ситуации специально организованного наблюдения за ним), с быстротекущими (секунды) некоторых физиологических процессов, регистрируемых с помощью вспомогательных технических средств.

Приоритет в формулировании генерального принципа психофизиологического метода выявления скрываемой информации принадлежит выдающемуся советскому психологу Александру Романовичу Лурия²⁸, который еще в 20-х годах прошлого века писал, что «единственная возможность изучить механику внутренних " скрытых" процессов сводится к тому, чтобы соединить эти скрытые процессы с каким-либо одновременно протекающим рядом доступных для объективного наблюдения процессов..., в которых внутренние закономерности и соотношения находили бы свое отражение»²⁹.

Полиграфная проверка («детекция лжи», опрос с использованием полиграфа, специальное психофизиологическое исследование) является разновидностью психофизиологического способа выявления скрываемой информации, в ходе которой в качестве технического устройства для регистрации физиологических процессов используется полиграф³⁰.

Следующей разновидностью психофизиологического способа является выявление скрываемой информации при помощи технических устройств (анализаторов стресса по голосу), регистрирующих изменение динамики речевого сигнала в ответ на предъявленные в ходе процедуры стимулы и осуществляющих компьютерный анализ этих изменений. Назовем их «проверками при помощи анализатора стресса по голосу».

С нашей точки зрения этот метод является низкоэффективным и, как правило, беззастенчиво применяется некоторыми недобросовестными «специалистами» исключительно в целях извлечения быстрой прибыли за счет неосведомленности заказчиков подобных проверок о невысокой точности их прогноза.

П. Экман также констатирует, что «ученые, специализирующиеся на изучении голоса, и специалисты по другим методикам определения лжи обнаружили, что эти машины правильно определяют ложь лишь в половине случаев (простое угадывание) и даже не особенно хорошо определяют, что объект расстроен, хотя это и более легкое задание»³¹.

В Соединенных Штатах, с учетом высокого процента ошибок, получаемых при использовании речевых технологий, применение голосовых анализаторов было практически запрещено с февраля 1998 года³².

Процедура детекции лжи при помощи голосового анализатора принципиально не содержит в себе никаких отличий от процедуры классической детекции с использованием контактного полиграфа.

Голосовым анализатором регистрируются и учитываются ответы на вопросы, связанные с тематикой расследования. Более того, неизменным остается требование отвечать на вопросы специалиста односложно — «да» или «нет», что приводит к минимизации исходного материала, который может быть затем подвергнут анализу специальной программой.

Владислав Хуртилов, на сегодняшний день один из ведущих экспертов-фоноскопистов³³, пояснил нам, что использование речевого сигнала в деятельности правоохранительных органов и служб (в первую очередь в оперативно-розыскной деятельности) исторически ставило своей задачей исключительно идентификацию личности по голосу (фоноскопическая экспертиза).

По словам В. Хуртилова в своей деятельности фоноскописты используют до 600 (!) акустических показателей и около 200 (!) лингвистических признаков. При этом в проведении экспертизы участвуют два эксперта — акустик и лингвист.

Вероятность ошибки при проведении фоноскопической экспертизы составляет около 0, 5 % (!), что делает данный вид экспертизы одним из наиболее валидных и надежных.

Основными же показателями, которые учитываются программным алгоритмом при анализе голосового ответа в процедуре детекции лжи, являются: микровариации частоты основного тона (высота голоса), латентный период ответа и энергия речевого сигнала (громкость), т. е. всего 3 (!) информативных признака.

Неудивительно, что метод, основанный на анализе лишь одного канала и всего лишь трех базовых показателей, имеет крайне низкую разрешающую способность.

Заканчивая краткое обсуждение вопроса об использовании в практике выявления скрываемой информации различного рода голосовых анализаторов, необходимо указать на то немаловажное обстоятельство, что голосовые анализаторы (в отличие от классического контактного полиграфа) подпадают под Постановление Правительства Российской Федерации от 01.07.1996 г. №770, в соответствии с которым они причислены к специальным техническим средствам для негласного (скрытно и без добровольного согласия) получения информации (СТСНПИ).

Таким образом, в связи с указанным обстоятельством широкое коммерческое применение голосовых анализаторов в Российской Федерации на сегодняшний день невозможно.

В заключение главы необходимо сказать несколько слов об энцефалографическом и магнито-энцефалографическом методах исследования мозговой активности, которые Ю. И. Холодный, на наш взгляд преждевременно, относит к разновидностям психофизиологического способа выявления скрываемой информации.

Нам не удалось обнаружить ни одной публикации, содержащей отчет о процедуре «детекции лжи» с применением технических устройств, обеспечивающих запись электрической активности мозга или регистрацию его магнитного поля.

Что касается электроэнцефалографического метода исследования работы мозга (метод регистрации суммарной биоэлектрической активности головного мозга), то в настоящее время его расценивают как не слишком продуктивный способ анализа когнитивных процессов, протекающих в мозгу человека и животных.

Многие ученые приходят к выводу, что «несмотря на многочисленные исследования, посвященные ЭЭГ-коррелятам высших психических функций, было получено очень мало фундаментальных знаний»³⁴.

Образно выражаясь, можно сказать, что за время, прошедшее с тех пор, как австрийский психиатр Ганс Бергер в 1929 году впервые зарегистрировал с поверхности черепа «мозговые волны», ученые научились при помощи электроэнцефалографа определять, жив ли человек или мертв, а также спит он или бодрствует³⁵.

«Грубость» и малая разрешающая способность классической (базирующейся на качественной визуальной оценке зарегистрированных волн) электроэнцефалографии и определяют, по-видимому, тот факт, что сегодня не существует ни одной конкретной методики, основанной на прямых электроэнцефалографических исследованиях и которая могла бы быть широко использована в целях инструментальной детекции лжи.

Определенные надежды в области «детекции лжи» в России (кафедра психофизиологии МГУ) и за рубежом связывают с так называемой техникой «вызванных потенциалов» (ВП) или техникой «потенциалов, связанных с событием» (ПСС).

Речь идет об анализе электрической активности головного мозга, состоящей из последовательности позитивных (положительных) и негативных (отрицательных) волн, вызванных определенным стимулом, с латентностью (периодом развития реакции) около 300 мс и длительностью 0, 5—1с после стимула.

Метод ВП является по своей сути методом электроэнцефалографическим, однако его новизна и перспективность для научных лабораторных исследований заключается в том, что он позволяет изучать ответы головного мозга на конкретный стимул, а не только сильно «зашумленные» малодифференцированные мозговые процессы, связанные с общей активацией.

Метод ВП технически стал возможен после того, как в 1951 году Дж. Даусон разработал технику фотографической суперпозиции (наложения) кривых ЭЭГ, возникающих при многократном предъявлении одного и того же конкретного стимула. Впоследствии техника суперпозиции была заменена техникой прямой суммации отдельных участков ЭЭГ³⁶.

В свете вышесказанного перспектива использования техники ВП (ПСС) в целях инструментальной «детекции лжи» представляется заманчивой.

В то же время метод ВП имеет ряд внутренне присущих ему особенностей, которые при более детальном анализе делают такую перспективу (по крайней мере, в ближайшие годы) весьма призрачной.

К этим особенностям относятся, прежде всего:

1. Наличие многочисленных артефактов (искажений) в ЭЭГ, вызванных миганием и движе
нием глаз, особенно при записи активности от передних отделов мозга.

Вследствие этого процедура записи ВП требует постоянной фиксации глаз, а потому инструкция испытуемому неизбежно содержит указание на удержание глаз в постоянном фиксированном положении.

С учетом длительного характера процедуры «детекции лжи» это обстоятельство накладывает серьезные ограничения на технику ВП в области детекции, даже несмотря на алгоритмы, которые позволяют выбраковывать пробы, во время которых возникают выраженные артефакты.

Следует также заметить, что помимо артефактов, вызванных миганием и движениями глаз, электрическая активность мозга подвержена сильным искажениям за счет тонического напряжения мышц головы и шеи, и поэтому обследуемый должен постоянно находиться в расслабленном состоянии. Однако каждый, кто хотя бы раз наблюдал за ходом детекции, знает, что добиться этого практически невозможно.

При использовании же традиционных психофизиологических методов, таких как, например, кожно-гальваническая реакция или частота сердечных сокращений (в силу их большей устойчивости к фактору тонического мышечного напряжения), указанное требование теряет свою актуальность. То же самое касается артефактов, вызванных миганием и движениями глаз.

2. Ограничения, связанные с самой процедурой суперпозиции (суммации).

Как уже было сказано, процедура усреднения требует в ходе эксперимента большого числа предъявлений одного и того же стимула.

Ристо Наатанен, один из ведущих исследователей в области техники ВП, пишет по этому поводу, что «это, конечно, сужает диапазон экспериментальных парадигм, которые могут быть использованы, затрудняя изучение некоторых аспектов информационных процессов, или, по крайней мере, поглощает много времени. Например, трудно исследовать мозговые процессы.., когда пробы следуют одна за другой» и продолжает, что «в зависимости от стимульной парадигмы и аспектов, которые интересуют исследователя в ПСС, обычно стимул должен повториться от десяти до нескольких тысяч раз»³⁷.

Очевидно, что это условие также налагает серьезнейшие ограничения на использование техники ВП в сфере «детекции лжи».

3. Метод ВП достиг некоторых успехов, прежде всего при получении пространственно-временной картины мозговой активности, связанной с предъявлением элементарных сенсорных стимулов, а не сложно структурированных стимулов, несущих в первую очередь динамическую смысловую нагрузку. Все, что можно сделать на основе техники ВП, — это попытаться определить, какие участки мозга последовательно активированы в момент обработки элементарного стимула.

Р. Наатанен специально указывает на то, что одним из основных допущений относительно процедуры суперпозиции является допущение о том, что «...сигнал должен оставаться одним и тем же при каждом повторении стимула...»³⁸.

В то же время практика «детекции лжи» показала, что это требование в данном случае невыполнимо в силу того, что от предъявления к предъявлению смысловых стимулов изменяются и латентный период (за счет более раннего осознания в более поздних предъявлениях теста), и выраженность ответа. Это обстоятельство в значительной степени снижает корректность процедуры суперпозиции, а следовательно, и прикладную ценность электроэнцефалографического метода в области детекции.

Суммируя сказанное, можно констатировать, что:

1. Метод ВП направлен, прежде всего, на исследование когнитивных процессов восприятия
и внимания (причем на элементарном стимульном материале).

По словам Р. Наатанена, метод ВП представляет собой «окно в мозговую физиологию информационных процессов»³⁹.

2. Использование метода ВП в целях анализа сложнейших аффективных и мотивационных
процессов, происходящих в душе человека, находящегося в ситуации детекции, представляется
(при данном уровне развития техники ВП) сомнительным.

Многое из того, что сказано выше, относится также и к магнитоэнцефалографии как методу, который потенциально может быть использован в области «детекции лжи».

Магнитоэнцефалография (МЭГ) так же, как и технология ВП, направлена на локализацию источников активности головного мозга.

Первая запись электромагнитного поля мозга человека была осуществлена Д. Коеном в 1968 году.

Первоначально чувствительность нового метода оказалась невысокой, однако изобретение СКВИДа (сверхпроводникового квантовомеханического интерферационного датчика), работающего на жидком гелии, позволило приблизить пространственную разрешающую способность метода (локализацию активированной мозговой структуры) к порядку одного миллиметра.

МЭГ всего лишь дополняет данные ВП технологии, однако не является содержательно новым методом. При этом МЭГ является крайне дорогим методом, основанным на криотехнологи-ях" °.

Более того, метод магнитоэнцефалографии требует от экспериментатора помещения, защищенного от магнитных влияний, что делает метод неприемлемым с операциональной стороны.

На наш взгляд наиболее перспективным (с точки зрения его потенциального использования в области «детекции лжи») методом является метод термоэнцефалоскопии (метод, анализирующий активность коры головного мозга посредством регистрации локальных изменений температур), разработанный в Институте высшей нервной деятельности и нейрофизиологии РАН и в Институте радиоэлектроники (Шевелев И. А.) в 80-х годах прошлого века.

Однако большинство экспериментов было проведено на животных (крысах), и в настоящее время не имеется достаточных данных, полученных на человеке.

Таким образом, можно констатировать, что на сегодняшний день в области «детекции лжи» разрешающая способность традиционных психофизиологических показателей, таких как КГР, дыхание или динамика активности сердечно-сосудистой системы, значительно превышает коэффициент полезного действия перспективных, однако недостаточно технически и методологически разработанных нетрадиционных подходов к регистрации мозговой активности в ответ на конкретный стимул.

Итак, мы последовательно рассмотрели, пожалуй, все методы получения скрываемой рентной информации. Мы также сформулировали генеральный принцип психофизиологического метода «детекции лжи» и дали самое общее определение полиграфной проверки как разновидности психофизиологического метода выявления скрываемой информации.

В соответствии с логикой изложения в следующей главе мы опишем краткую историю зарождения и развития практики полиграфных проверок как за рубежом, так и в России (Советском Союзе).

Глава 3.