Генерал Бакич

Генерал Бакич по рождению — чистокровный серб. Всю первую Великую войну провел на Русском фронте с сибирскими стрелками. Гражданскую войну, командуя корпусом, провел на Южном фронте (Оренбургском). Когда Южная армия (атамана Дутова) перешла границу Синьцзяна, была разоружена китайцами и расквартирована лагерем на реке Эмиль, то Бакич — один из немногих генералов — остался с армией, в которой еще насчитывалось до 30000 человек солдат и офицеров, и разделил с ними горькую судьбу в ожидании какого-то выхода из положения.

Автору неизвестно точно, при каких условиях и по каким причинам в Китайский (Восточный) Туркестан с 1 июня 1921 г. начался наплыв большевистских эмиссаров с согласия Китайского правительства. Положение белых русских в Синьцзяне, а особенно стоявших на Эмиле, становилось невыносимо тяжелым. Среди воинов началось брожение. Под влиянием агитации большевиков большая часть решила сдаться па милость большевиков.

Генерал Бакич с непримиримыми 7600 человеками двинулся на восток. Без оружия, без средств, окруженный кругом врагами, отряд Бакича прокладывал себе путь самодельными копьями, а нередко одними камнями.

19 сентября отряд подошел к Сарыл-гун-хурэ, которое осаждал есаул Кайгородов. Последовал неудачный общий штурм хурэ 21 сентября. Кайгородов резко разошелся во взглядах с Бакичем и со своими партизанами ушел. Генерал Бакич в течение последующего месяца предпринял 2 штурма на хурэ. В первом штурме 1 или 2 октября, чтобы уменьшить потери, перед передовыми цепями катили тюки шерсти. Во второй атаке 11 или 12 октября впереди цепей гнали гурты яков. Но благодаря малому количеству ружей и патронов атакующие не имели успеха, и Бай- калов удержал хурэ.

В половине октября к Байкалову подошло подкрепление в 2–3 тысячи человек с мощной артиллерией. Пришлось снять осаду и самим скорее уходить. Неудачи генерала Бакича под Сарыл-гун-хурэ сильно подорвали дух в отряде. Из отряда несколько частей дезертировало. Но, уходя от Сарыл-гун-хурэ, в отряде состояло на довольствии еще 6000 душ. Он представлял из себя некоторую силу.

По личному ли побуждению, под уговорами ли атамана Казанцева, страстного поклонника Урянхайского края, генерал Бакич повел свой отряд в Урянхай, где рассчитывал спокойно перезимовать с тем, чтобы по весне начать действия против большевиков в Красноярском направлении. План Бакича не осуществился. На пути в Урянхай красные с монголами большими силами окружили отряд Бакича. Оставалось два пути — сдача или смерть.

Генерал Бакич был высоко благородный человек. Он пожертвовал собой и старшими офицерами ради спасения “меньшей братии” и сдался с отрядом на милость красных.

Монгольские начальники потребовали от большевиков выдать им атамана Казанцева, что большевики охотно исполнили. Монголы предали лютой смерти Казанцева за то, что он по дороге из Улясутая в Кобдо сжег многие хурэ, перешедшие на сторону большевиков^[69].

Генерала Бакича с начальником штаба генералом Степановым и шестнадцатью старшими офицерами доставили сначала в Ургу, откуда переправили в Троицкосавск, где в январе месяце 1922 г. судили и расстреляли.

Уход генерала Бакича с р. Эмиль, поход его безоружного, босого, голодного и холодного 7–8–тысячного отряда через Джунгарию, Западную Монголию, через Южный Алтай, бои с киргизами^[70], красными и последняя трагедия по снятии осады Сарыл-гун-хурэ составляют одну из тяжелых страниц Белого движения. Они ждут своего историка, так как я не располагаю документами, чтобы полно описать события^[71].

Лично я мало знал генерала Бакича, так как по службе в Южной армии наши пути не сходились. Сужу о нем лишь по рассказам других, хорошо его знавших. Общий голос — генерал Бакич большой патриот, прекрасной души человек, но упрямства неимоверного, которое и погубило его, в стремлении во что бы то ни стало взять Сарыл-гун-хурэ. Он не мог не понимать, что взятие Сарыл-гун-хурэ не разрешало вопроса ни “русского дела”, ни интересов национальной Монголии, и что “дело белых русских” в Монголии с уходом Азиатской конной дивизии оттуда было проиграно на все 100 %. И только упрямство — сломать сопротивление латыша Байкалова — заставило потерять месяц и приблизило его лично и его отряд к сдаче на милость красных.

Нужно было спасать жизнь 6–7 тыс. человек, доверившихся ему — вместе ли с полковником Сокольницким, отдельно ли — когда еще пути у него не были закрыты. Несомненно, отряд мог бы свободно достигнуть Гучэна. Лично ли по своему упрямству, под влиянием ли атамана Казанцева — Бакич, как и Унгерн, возлагал надежды на Урянхайскую благодатную котловину, словно горы Саян могли спасти рушившееся Белое движение, упуская главное: что благодатная долина Урянхая — благодатна для мирной жизни, а в борьбе она — ловушка, из которой выхода нет.

Не имея тыла, источников пополнения боеприпасами, продовольствием, медикаментами, запертые в котловине стали бы легкой добычей красных, был бы новый бунт и новая сдача. Многие в отряде генерала Бакича, понимая безвыходность положения, ушли от него из-под Сарыл-гун-хурэ и присоединились к полковнику Сокольницкому, а часть разбежалась. От Сарыл-гун-хурэ Бакич увел отряд, не превышающий 5000 человек.

Теперь, по прошествии больше чем двадцати лет, в спокойной обстановке легко рассуждать и критиковать, хотя бы верно и доброжелательно. Но тогда еще во многих жила вера в торжество Белого движения, в него верил и генерал Бакич и тем допустил роковые ошибки. Как бы ни судили о Бакиче, надо признать, что он являлся одним из честнейших, благороднейших борцов Белого движения, и заплатил жизнью за счастье России, как он понимал это счастье для нее, забывая свои личные интересы, поручив Провидению заботу о своей молодой, хорошей жене и маленьком сыне. К счастью, судьба к ним была милостива: генеральше Бакич удалось устроиться на службу в Харбине в управление Китайской Восточной железной дороги, что дало ей безбедное существование и возможность дать законченное высшее специальное образование для сына. Из него вышел дельный инженер.