Милон из Арнойи

(перевод С. Николаевой)

О днажды, когда уже поспел виноград, возле нашей усадьбы появилась высокая худая девушка с почернелым лицом; волосы у нее были тусклые, а запавшие глаза, обведенные темными кругами, лихорадочно горели. Она дико вопила, умоляя нас:

– Будьте милосердны, защитите меня от короля мавров, я пленница его, Иуда похитил меня!

Она уселась в тени распряженной повозки и принялась собирать в узел растрепавшиеся волосы. Потом подошла к лохани, из которой поили скот, и промыла рану на виске. Серенин де Бреталь, старик, который давил виноград в большом глиняном кувшине, остановился, вытирая пот красной от сусла рукой:

– Что мы, бедные, можем! Если тебе нужна защита, обратись к правосудию! Чем мы можем помочь тебе здесь? Что мы, бедные, можем?..

Женщина умоляла:

– Глядите, адское пламя меня уже лижет! Неужто нет ни единой христианской души, чтоб произнести надо мной святые слова и освободить от врага человеческого?

Одна старуха спросила:

– Из наших ли мест ты?

Зарыдала девушка с почернелым лицом:

– Я живу за Сантьяго, в четырех лигах оттуда.[121]Пришла в эти места наняться в услужение, и, когда искала хозяина, душа моя попала в плен к сатане. Угостили меня ранетным яблоком и приворожили. Я живу во грехе с парнем, он за косы меня по земле волочит, в плену меня держит, а я его никогда не любила и одного ему желаю – смерти. Он с сатаной спознался и меня держит в плену.

Женщины и старики перекрестились благочестиво, зашептали молитву, а парни заблеяли бородатыми козлами, подпрыгивая в кувшинах на повозках, красные от сусла, обнаженные и крепкие. Закричал Педро эль Арнело из Лугар‑ де‑ Кондес:

– О‑ го‑ го! Не давай себя тискать да щекотать и увидишь, каким с тобой будет враг человеческий.

Раздался смех – веселый и варварский. Девушки, слегка зардевшись, опустили головы и покусывали узелок платка. Парни снова запрыгали, заплясали на повозках, давя виноград. И вдруг праздник закончился. Моя бабушка только еще показалась во дворике, волоча подагрическую ногу и опираясь на руку Микаэлы Пригожей. То была моя бабушка с материнской стороны, донья Долорес Сако, сеньора милостивая и горделивая, высокая, сухощавая и верная обычаям старины. Девушка с почернелым лицом повернулась к сеньоре, воздев руки:

– Не откажите мне в защите, благородная сеньора!

У бабушки дрожал подбородок. Властным голосом она спросила:

– О какой защите ты просишь, девушка?

– Защитите меня от короля мавров! [122]Я убежала из пещеры, где он держит меня в плену.

Микаэла Пригожая прошептала на ухо моей бабушке:

– Кажется, она не в своем уме, мисия[123]Долорес!

Бабушка поднесла к глазам очки в черепаховой оправе и снова спросила, глядя на девушку:

– Кто такой король мавров?

– Кто же он, как не король мавров, моя сеньора!

– Не кричи так.

Застонала девушка с почернелым лицом:

– Он спознался с дьяволом и держит меня в плену.

В разговор вступил старый Серенин де Бреталь:

– Сеньора хочет узнать, как зовут парня, что держит тебя под своей властью, и откуда он родом.

Девушка с почернелым лицом все воздевала руки и наконец проговорила дрожащим и охрипшим голосом:

– Милон из Арнойи. Вы никогда не слышали о нем? Милон из Арнойи.

Милон из Арнойи был исполинской силы мужик, которого преследовал закон, и он прятался в горах, совершая налеты на огороды и поля и угоняя скот. В доме моей бабушки, когда слуги собирались по вечерам лущить кукурузу, всегда заходила речь о Милоне из Арнойи. То его видели где‑ нибудь на ярмарке, то на дороге, а иногда он, как лис, бродил ночами вокруг деревни. И Серенин де Бреталь, у которого была отара овец, вечно рассказывал, как тот ворует ягнят в низине Барбанса. При имени этого бездельника, преследуемого законом, на все лица набежала тень. Только бабушка презрительно улыбалась:

– Этот злодей, если и придет за тобой, не сможет увести тебя отсюда. Ты под защитой моего дома, девушка!

Вокруг раздались голоса, восхваляющие мою бабушку. Девушка с почернелым лицом поблагодарила ее смиренно и уселась у ограды дворика, покрыв голову. Вдали звучали голоса сборщиков винограда. Длинная вереница повозок тянулась по дороге. Босоногие, раскрасневшиеся девушки шли впереди, погоняя золотистых волов. Другие же ехали, стоя в кувшинах, губы их, красные от виноградного сока, смеялись и пели. Повозки медленно въезжали в усадьбу. Вслед за последней повозкой во двор вошел какой‑ то нищий, весь в лохмотьях. Он был крепкого сложения, с волосатой грудью. Девушка с почернелым лицом, прикрывшая голову юбкой, вскочила, словно угадав его появление. Она вся дрожала, лицо побледнело, помертвело.

– Проклятый еретик, нечистая сила привела тебя к этому порогу! Перестаньте смеяться, уста сатаны!

Мужчина неподвижно стоял в воротах. Украдкой он окинул взглядом все вокруг и, вновь уставившись в землю, взмолился:

– Подайте воды испить бедному путнику!

Девушка закричала:

– Вот он, Милон из Арнойи, он с вами и говорит. Вот он, перед вами! Чтоб тебе околеть от жажды, пес бешеный, Милон из Арнойи!

Все вокруг замолчали. Женщины смотрели на нищего, разбираемые тревожным любопытством, а мужчины подозрительно. Иные схватились за стрекала.[124]На крыльце моя бабушка, оставив руку Микаэлы, на которую она опиралась, выпрямилась, сухая и решительная, подбородок ее все дрожал. Послышался ее властный голос:

– Дайте ему напиться, и пусть уходит.

Милон из Арнойи чуть приподнял свою упрямую голову:

– Мисия Долорес, эта женщина – моя погибель. Она не может сказать обо мне худого слова. Расскажи всю правду, Гайтана.

Девушка с почернелым лицом заломила руки:

– Будь проклят ты, искуситель! Будь проклят!

Глубоко сидящие и потухшие глаза бабушки зажглись пламенем гнева.

– Эй, слуги, вышвырните этого злодея за порог моего дома!

Ремихио из Беало и Педро эль Арнело направились было к калитке, но нищий остановил их, заговорив плаксиво и зловеще:

– Погодите, я и сам уйду! Волки меж собой живут как братья, а люди как звери.

Он ушел. А девушка с почернелым лицом, упав, извивалась на земле. Пена проступила у нее на губах, и сборщицы винограда окружили ее и удерживали ее руки, чтобы она не разорвала на себе одежды. Серенин де Бреталь принес из колодца воды. Уже Микаэла Пригожая подошла к ней с четками, и в это самое мгновение со стороны дороги послышался истошный вопль Милона из Арнойи. Вопль, напоминавший вой дикого зверя, и девушка с почернелым лицом, услышав его, вскочила на ноги, прежде чем до нее дотронулись освященными четками. На губах ее запеклась пена, сквозь лохмотья проглядывало сведенное судорогами тело, и, громко взвыв, она проскользнула между повозок и исчезла. Все поспешили к калитке и увидели, как она подбегает к Милону из Арнойи. Рассказывали потом, что беглый, схватив ее за косы, дотащил до пещеры в горах, а некоторые говорили, что почувствовали тогда в воздухе крылья сатаны. Я же, когда стемнело и взошла луна, увидел только, что на нашем кипарисе сидит филин.