Эволюция объектов разной природы

Хотя основным моим интересом всегда была биологическая эволюция, однако в первые же годы занятия ею выяснилось, что понять ее вне связи с эволюцией других (неживых) объектов не удастся. Только изучая эволюцию различных объектов параллельно, можно надеяться отличить исследование природы от любования собственными предубеждениями. По этому поводу в историко-астрономической работе у меня было написано:

< <...манипулируя удобными случайностями, можно доказать все, что угодно. Статистический метод родился именно в противовес подобным " доказательствам". В биологическом эволюционизме они раньше господствовали: например, в подтверждение дарвинского учения заявляли, что зеленые насекомые отобраны потому, что легче скрывались от птиц, яркие – потому, что демонстрировали этим свое ядовитое жало, яркие без жала – потому, что подражали предыдущим, белые – тем, что указывали на свою несъедобность, и т.д. Сам Дарвин... писал по этому поводу: " Факт белой моли великолепен; кровь загорается, когда видишь, что истинность теории почти доказана".

До доказательства здесь было далеко: вопрос о том, почему близкие виды имеют столь различные окраски, даже не ставился; но он и не мог быть поставлен, пока эволюционизм не вооружился статистикой. Сперва надо узнать, какая доля видов белá и какова экологическая роль белых, а потом уж связывать цвет с эволюцией. Вряд ли объяснение отдельной аномалии планеты ссылкой на особые прежние обстоятельства методически более ценно, чем объяснение цвета моли ссылкой на ее неприятный кому-то вкус. Но в биологии такие традиции уже преодолеваются.

Преодоление связано, по-видимому, не столько со статистикой, сколько с системным подходом (не с усреднением, а с обобщением), но и статистический этап необходим – как неизбежая стадия на пути от механистического толкования явлений к системному. Статистика явилась исторически первым методом преодоления произвола в толковании фактов, и этот опыт нельзя игнорировать. Статистика выявляет преимущественные направления (тенденции), а это позволяет рационально искать ведущие факторы> > [Чайковский, 1987, c. 84–85].

Сейчас, спустя 15 лет, могу уточнить: тенденцию выявляет, в основном, не статистический, а диатропический подход, он как раз и дает обобщение вместо усреднения. Системный же подход ставит целью не столько обобщение разнообразного, сколько выявление сути, игнорирующее факт разнообразия. Кроме того, после выхода указанной статьи мне стала ясна случайностная роль таких тенденций, как мероно-таксономическое несоответствие (см. п. 8-5.2). Замечу, что его частный случай – принцип смены функций – является одним из главных объяснительных средств как в дарвинизме, так и в ламаркизме.

Мало кому известно, что молодой Дарвинрассматривал селективную процедуру как положительную обратную связь: в его ранних схемах ничтожная начальная разница ведет к радикальному различию судеб – за счет божественного вмешательства; в позднейшей дарвинской схеме Богисчез, но на место его ничего не поставлено, кроме чисто статистической уверенности, что случайности сами найдут то, что надо найти. Анализ см. [Чайковский, 1983a; 1990]. Основанием Дарвину служила тогдашняя политэкономия, исходившая из идеи благтворной роли конкуренции, что детально показал американский дарвиновед Сильвен Швебер: в двух ключевых пунктах (в мальтузианском понимании отбора и в конкурентном понимании расхождения одного вида на два) Дарвинопирался не на биологические данные, а на аналогию с принятыми тогда в общественных науках догмами [Schweber, 1980]. О многом из этого за 90 лет до Швебера писал Кропоткин[Kropotkin, 1890], полагавший, что схема Дарвинане имеет отношения к реальной биологии.

Более известным является тезис Дарвина, согласно которому эволюция движется за счет естественного отбора. В п. 8-1 уже сказано, что в нем никто не сомневается, если понимать его в общем смысле – как апробацию на жизнеспособность, которой среда подвергает организмы; что в таком виде тезис расплывчат, но уточнить его можно только ценой уменьшения достоверности; что если описать феномен отбора точно, то такое описание нельзя приложить к реальным процессам. Это можно показать с помощью мажорирующей модели отбора, уже рассмотренной в пп. 7-5 и 8-4.

Цель теории эволюции, с моей точки зрения, не в объяснениях, а в рекомендациях – подробнее см. [Чайковский, 1990, ч. 3]. Но их нельзя дать (даже в вероятностном смысле), если изменяющийся в ходе эволюции случайный феномен нестохастичен. Примером такой нестохастичности служит процесс выживания и гибели.